Персеваль де Буленвилье
Во дворце он позвал к себе советника Персеваля де Буленвилье.
— Ещё одно такое сражение, и хозяином во Франции будет герцог Бедфорд. Если три дня назад я был уверен, что наконец-то наступил перелом в войне, то сегодня я потерял всякую надежду на то, что нам когда-нибудь удастся вернуть Францию. Как вы думаете, что о нас говорят в стране?
— О нас уже давно ничего не говорят, ваше величество.
— Это почему же?
— Потому, что везде говорят про деву, которая якобы должна явиться и спасти Францию.
— Я бы не пожалел награды тому, кто привёл бы сеющего такой слух и бросил бы его в яму с волками.
— Ваше величество, по имеющимся сведениям, ещё прошлым летом англичане поймали такого человека в Париже и исполнили ваше желание.
— Вот как? Странная логика у этих англичан.
Буленвилье покачал головой, а Карл продолжил:
— А что это за девчонка, о которой болтают? Она существует? Есть ли о ней какие-либо сведения?
Персеваль потянул уголком рта, поднял брови и склонил голову набок:
— Сведения, в общем-то, фантастические, так как всё это плод вымысла и ожидания героя, который вернёт страну к жизни. Но мне думается другое: даже если такая дева не объявится, мы с вами будем вынуждены придумать её сами.
— Что значит придумать, если о ней уже говорят?
— Я хотел сказать, ваше величество, что нам с вами придётся материализовать слух о ней.
— Что вы такое говорите? Как вы это себе представляете?
— Думаю, что нам придётся снарядить экспедицию в Шампань или Гасконь, выловить хорошенькую девчонку, отмыть её, нарядить в латы и ставить во время боя на пригорок.
— Где-то я уже слышал подобное, — сказал Карл и поморщился.
— О-о-о… Ваше величество! Об этом говорят со времён Труа.
Вошёл секретарь Жан Шартье и доложил:
— Ваше величество, из Вокулёра вернулся курьер, привёз письмо от капитана Роббера де Бодрикура.
— Читайте, — тихо сказал дофин.
Шартье развернул послание и принялся читать, громко и чётко, изредка переводя взгляд с бумаги на дофина:
«Его величеству дофину и королю Франции от слуги и верного рыцаря, коменданта крепости Вокулёр, капитана Роббера де Бодрикура.
Ваше величество! Довожу до вашего сведения, что в период с весны прошлого года по настоящий момент вверенное мне для охраны ваше кастелянство перенесло немало бедствий. В июне 1428 года на земли домена вашей семьи напала банда бургундцев и англичан под командованием француза-предателя Антуана де Вержи. Жители Гре и Домреми-сюр-Мез подверглись нападению банды, которой предводительствует не менее тёмная личность де Орли. Несчастные обитатели селения вынуждены были продолжительное время укрываться в Невшато у францисканцев, сохранивших верность единственному и законному наследнику престола — вам, Карлу VI. Сейчас на землях ваших разруха и запустение. Так бандиты нанесли огромный ущерб всему, что составляло вашу собственность. Но даже в самые в самые тяжёлые дни испытаний, ниспосланных судьбой, мы продолжали думать о вас.
Государь, в вашем кастелянстве объявилась юная дева, которая утверждает, что к ней являлись святые и передали ей слова господа нашего, чтобы она пошла к вам, сняла осаду с Орлеана и повела вас в Реймс для коронования.
Мы, Роббер де Бодрикур, Бертран де Пуланжи и Жан де Мец, беседовали с ней для выяснения её личности, но она не показалась нам обманщицей или ненормальной. С ней также имел беседу ваш дядя, герцог Лотарингский Карл II и даже вознаградил её четырьмя золотыми…»
Услыхав это сообщение, Карл неожиданно для присутствующих сделал два уверенных шага к секретарю, выхватил письмо, отыскал то место, где было написано о ней, пробежал по нему глазами и, не оборачиваясь к Шартье, спросил:
— Он здесь?
— Кто? — переспросил тот. — Гонец?
— Да. Гонец.
— Здесь, ваше величество.
— Позовите.
Шартье поклонился и вышел. Тотчас вместо него в проёме двери возник фельдъегерь, которого дофин встретил вопросом:
— Она здесь?
— Да, ваше величество.
— Какая она?
— Девчонка, ваше величество… Особенного в ней ничего нет, но хорошенькая.
— Говорит она что?
— Да она больше молчит, чем говорит.
— Ну что-то же она говорит? Не заговаривается?
— Нормально говорит, ваше величество, не заговаривается. Гладко, складно. Справлялась о вашем здоровье…
— Где она?
— На постоялом дворе у Франсуа Колье.
— Ну, хорошо, спасибо, позовите сюда нашего секретаря.
— Слушаюсь, сир, — курьер вышел.
— Что прикажете, ваше величество? — спросил с порога Шартье.
— Оповестите всех членов Совета Дофинэ, что я желаю их видеть вечером за праздничным столом по случаю моего дня рождения.
— Слушаюсь.
