Инкогнито
Сегодня, как и всегда за последние двадцать лет, встал в шесть. Вовсе не потому, что соседка в это время выгуливает собак, и они, словно сказившиеся от дарованной по случаю вольницы, исступленно лают на все двигающееся – просто это мой закономерный предел, выработанный временем и внутренней дисциплиной. Редкие обстоятельства, нарушающие размеренный утренний моцион, выбивают из колеи на весь день, и радости от содеянного никакой, даже если солнечная погода и удача улыбается мне. Физзарядка и холодные обливания – важный атрибут этого моциона. Такой же важности и значимости пятнадцатиминутная аутогенная тренировка: проверка достигнутой ранее саморегуляции, то есть, пробежка по себе, как по клавишам фортепиано при разминке. И, наконец, установка на дневной режим: «Ты собака, от тебя ничего, кроме ласки, не хотят. Ты единственный, от кого не ждут ни молока, ни яиц, ни даже песни. Ты лижешь бьющую руку и заискивающе заглядываешь в глаза. В итоге – тебя редко кто не любит».
Кто же я?!
Не пугайтесь: я обыденная на сегодня популяция.
Я не финансист и не актер.
Не моряк и не маркитант.
Не гомосексуалист – у меня традиционная ориентация, хотя не уверен, что эпизодическая половая жизнь пополам с мастурбацией не может внести свои коррективы.
Мне тридцать пять.
Я до сих пор холост – вовсе не потому, что фригиден.
Наследственных заболеваний нет.
Я не красавец, но и не урод.
Не дурак, более того – Спенсер, Сенека и Дарья Донцова мои настольные друзья.
Есть у меня недостаток – я путаюсь в своем социальном происхождении.
Мой отец – священнослужитель захудалой епархии.
Мать – бывший работник политпросвета.
Но, как мне кажется, я все же человек, и звать меня достойно – Виктор, но я пока никого не победил.
Хотя я и не финансист, деньги – моя цель.
Хотя и не актер, но мне ведомы напыщенные монологи.
Хотя и не моряк – мне доступны и показаны соленые выражения.
Хотя и не маркитант – мне свойственна мелочная торговля.
Хотя и не гомосексуалист – тесные мужские контакты изредка сопутствуют мне.
Кто же я?!
Когда меня познакомили с хорошей девушкой, в общении ее покорила моя универсальность. Но стоило узнать, кто я – она попыталась вправить мне мозги, сделать более достойным женихом. А мне казалось: какая разница, кто ты, лишь бы просматривался тонус и потенциал. Откопать, среди моих универсальных достоинств, главное ей так и не удалось, и мы расстались. Завидую ли я ей теперь – она жена секьюрити? Конечно, нет! Мне радостно, но все же немножко жаль себя за оплошность, что я чуть не стал мужем, с позволения сказать, серой бабочки. (И все же, дура она смазливая, могла бы копнуть глубже).
Доволен ли я в целом своей судьбой? Конечно, нет!
Мне пока не внушили, что я смогу стать президентом страны. Мне очень печально, что я уже никогда не достигну предельных высот. Если я никогда, даже теоретически, не смогу достигнуть высоты в иерархической лестнице, зачем мне Джомолунгма? Заоблачная высота определяет мышечную победу, а я универсал, пусть более доступного пояса.
Сегодня престольный праздник, и мне в ночное. Это тот случай, когда я выбиваюсь из колеи. Мне предстоят расходы, а халявные деньги оправдывают любую потерю.
Простите, я не представился сполна – Виктор Иосифович Собакин.
Славянин во всех известных коленьях.
Черные волосы? Это от украинских корней по материнской линии.
Тяжелый русский говор – от южных задворков.
Я неплохой гражданин – исправно плачу налоги.
Моя культура – она симбиоз перестроечных перемен.
Но почему ко мне относятся предвзято?
– Милок, не хочешь развле-ечься? Я сва-а бод-на-а!?
Он окинул ее долгим пытливым взглядом – обычная серость без сучка и задоринки.
«Схлопотать СПИД, так от чего существенного».
– Как тебя звать? Кушать хочется или от излишества?
– Ты не прост, а с виду лопушок. Пособи, если можешь. В квартире, понимаешь, раскардаш, хочется ремонт сварганить, а денег, как понимаешь – пшик. Анжелика я – вот так…
– Анжелка что ли?
– Ан-же-ли-ка в паспорте прописано. Анжелка моет у нас полы в подъезде.
– Сама-то чего не работаешь?
– А это, че, не работа? Я лесом не пахну… Цепляюсь за все, даже бутылки собираю, но все на питание, да колготки какие. Еще дочь в люди тяну.
– Ладно, а сколько берешь за вечер…, за ночь, как это у тебя?
– Это, браток, как подфартит, все же я не профессионал, но кое-что могу, не жалуются. Иногда штуку за час схватишь, а потом долго плюешься от слюнявого дедка. Чаще штуку за ночь, плюс к тому угощение – экономия на питании.
– И часто удается снять кого-то?
– И чего, ты, как мент, допрос ведешь? Лучше пособи делом, клюнешь – часто.
– Попробую, если зацепку найду.
– Часто-нечасто, бывает, неделю прохолостишь, аж, жутко делается, а случается – троих гавриков пропустишь. Бывает, и сваливают, и не платят, или кинут копье, как солдатской профуре. Один прыщ пытался ограбить, хорошо старый еб… по случаю нагрянул – отбил, пришлось кувыркаться под ним задаром. Как видишь – не стабильная жизнь, заметила: зеркальное отражение экономических катаклизмов.
– Не устаешь, жалко мне тебя?
– Со своим благоверным больше уставала, а получала: утром – перегар, вечером – слезный рассол. На шее сидел десять лет, еле отцепилась, спасибо новой идеологии.
– Пока иди в поиск, если хочешь – оставь телефон, может, когда и я лишусь заработка, объединим усилия.
Утро свалилось нежданно, на подходе перекорежило. По всему – будет ясный день.
«Потусуюсь еще с часик, потом спать свалю».
Купил в киоске «кукусиков» и улетел в прошлое.
«Ефти файф, скоро тридцать шесть, возрастом Христа перещеголял, а Учения не создал и с учениками – сплошные иуды».
– Уважаемый, ты еще спишь, зенки открой, куда мусоришь!
От неожиданности вздрогнул, тронул подошвой хрустящий покров и нехотя поднял глаза. Над ним перекошенное яростью зависло знакомое лицо владельца ближнего магазина.
– Все мы на земле мусор. Не та грязь, что может ветер раздуть, а та, что внутри у нас.
Вставало солнце, заиграло весело в блестяшках, коснулось теплом век.
«Эх, мама моя, зачем приобщила к Есенину: «Наша жизнь простыня и кровать, наша жизнь поцелуй и в омут». Похилился по сторонам – Анжелка на лавочке пристойненько посверкивала кукольными коленками.
– Е-гей, слышь, Анжелика Бурбонская, падай в тачку, прокачу… Что-то есть в тебе такое эдакое.
