Тискаребай – весьма уважаемый человек, хотя и делает всё по-своему, нестандартно, не так, как у нас принято по инструкциям и предписаниям, по постановлениям и указам. Почему такой человек уважаем – одна из неразрешимых загадок авторской фантазии. А впрочем, чему удивляться? Любимый герой русского фольклора Иванушка-дурачок тоже не метит в депутаты или губернаторы. Ведёт себя гораздо скромнее, однако каким-то непостижимым образом всех оставляет в дураках.

Вот и у нас тоже – строители, которые не метят в депутаты или в губернаторы, с превеликим энтузиазмом встретили известие о том, что Тискаребай переселяется в их район. Да и как не обрадоваться! Хорошо знают они повадки и привычки нашего героя – всё кривое испрямлять, всё прямое – искривлять, всё шершавое – сглаживать, всё гладкое – сшершав…

Словом, встреча была торжественной, с транспарантами, оркестром, речами, хлебом-солью, хотя хлеб был без соли, соль, естественно, без хлеба. Но главное: кумыс был настоящий – этот самый всем известный чудесный башкирский национальный напиток, разбавленный, однако, не менее чудесной русской водкой.

Мастер Мостаев расстелил перед дорогим гостем ковёр не ковёр, палас не палас, а что-то такое, кривое-косое, чтобы наш герой мог бы по нему кое-как, криво-косо пройти к призывно белеющим на горизонте новостройкам. Остальные громкими криками одобрения выразили свой неподдельный энтузиазм, когда кривое-косое туловище Тискаребая на кривых ножках двинулось по направлению к строящимся объектам.

– Выбирайте себе любую квартиру! – и мастер Мостаев делает рукой щедрый жест, как бы предлагая дорогому гостю в виде квартиры весь недостроенный городок.

– Посмотрим, посмотрим, – с достоинством огляделся Тискаребай и тут же выразил неудовольствие: – Что-то стена у них больно уж прямая, и дверные косяки, и балки, и перекрытия…

– Не извольте беспокоиться, – тут же ввернул мастер Мостаев. – Это они на честном слове, на одних лишь подпорках сохраняют прямизну. Как только комиссия подпишет акт о приёмке дома, подпорки тут же уберём, и всё строение примет нормальный жилой вид, то есть кое-как и еле-еле, ну, вы эти дела знаете.

– А, ну-ну! – удовлетворённо произнёс необычайно придирчивый квартиросъёмщик, который действительно знал эти дела и даже другие, ещё кривее и косее.

– Обратите внимание, – конфиденциальным шёпотом продолжал мастер Мостаев, – чтобы летом не мучила духота, оставили щели между косяками и рамами, так сказать, для обдува, полезной для здоровья вентиляции воздуха. Этот наш почин теперь успешно внедряется и на других новостройках России и ближнего зарубежья.

– За подобную догадливость благодарю, – растроганно произнёс высокий гость. – Не люблю, знаете ли, духоту. Утомляет, особенно в больших количествах.

– Стараемся, – скромно потупился мастер Мостаев. – Коллектив, вдохновлённый вашим доверием, прилагает максимум усилий. Иногда даже сверх того. Не желаете осмотреть помещение изнутри?

Тискаребай пожелал осмотреть изнутри, причём особое внимание обратил на полы, которые не ложились ровно, как степи Зауралья, а шли волнами, как в непогоду на Аслыкуле.

– Ничего, – заметил Тискаребай. – И кровать покупать не надо.

– Зачем кровать? Лучше новенький сервант. На случай прихода гостей.

Однако осторожный Тискаребай не торопился ставить на волнообразный пол новенький сервант. На случай прихода гостей.

Он вообще этих самых гостей несколько недолюбливал. Особенно незваных. Или если их очень много. Приедут целыми семьями, не спросясь, не предупредив. Встречай их, улыбайся, корми, пои. Они, естественно, едят-пьют, а как выйдут за ворота, о тебе же сплетни и разнесут. Словом, без гостей как-то лучше, спокойнее.

Услышав такое суждение, в беседу, оттеснив мастера Мостаева, ловко вклинился главный инженер управления Ишаев.

– Я знаю, – с энтузиазмом воскликнул он, – такие квартиры, где не бывает гостей.

Естественно, Тискаребай заинтересовался:

– А где же они, эти квартиры? Далеко ли?

Оказалось, что далековато, зато уж и квартиры – загляденье, надо бы лучше, но лучше уже не бывает.

Тем не менее любопытство пересилило лень, и Тискаребай с главным инженером тронулись в путь.

Шли долго. Тискаребай пятнадцать пар обуви износил, пока шли. Его спутник в дороге успел жениться, развестись, снова жениться. И всё сокрушался, осуждая непостоянство женского характера. Тискаребай, настроенный более серьёзно, пытался вспомнить, какая у нас сейчас по счёту реформа или перестройка и что мы на сегодня строим: капитализм или снова коммунизм?… Или просто модернизируемся? Уставший же от дорожных невзгод главный инженер отвечал, что строим мы дом, в котором жить можно, но не нужно. На что Тискаребай с достоинством возразил, что он хорошо знает эти дома, жить в которых нужно, но не «можно».

Тискаребай заметил вдруг, что в воздухе какие-то посторонние примеси, дышать всё тяжелее, иногда просто невмоготу, запах аммиака с ацетоном мешался с запахом выхлопных газов, люди прямо на автобусных остановках пачками падают в обморок, и их даже полиция не забирает, понимает, что это не от пьянства, а от хлорбензола. Заметно менялся и окружающий пейзаж. Везде вместо привычных деревьев, трав, цветов торчат какие-то трубы, блоки, бочки. Пахнет нефтью, газом, тяжёлой фракцией углеводородов и дихлорэтилпропаном.

– Дело в том, – смущённо оправдывается главный инженер, – что мы строительство жилых зданий перенесли из зоны зелёных насаждений в промышленную зону. Запашок, конечно, немного есть, но к нему постепенно привыкаешь, зато, обратите внимание, никаких гостей! Даже по воскресеньям.

Тискаребай действительно заметил, что по воскресеньям гостей здесь не бывает. Это подтвердил и старик-старожил из крайнего подъезда пятиэтажки.

– Надо же! – растроганно говорил старик, обнимая Тискаребая и его спутника. – Сорок лет уже не видел гостей. Даже угостить некого. Хотя и угощать нечем. Пенсию задерживают.

– А соседи навещают? Хотя бы изредка?

– Нет, не навещают. Совсем забыли старика. Соседи или померли, или разъехались. Хоронить некому, да и не в чём. Проходите в дом, подышим свежим воздухом. Чайку, может, с дороги? Или что-нибудь покрепче?

– А где он, свежий воздух? – на всякий случай поинтересовался Тискаребай, который любил изучать быт и нравы местных жителей.

– Здесь он, свежий воздух. В квартире. Относительно свежий, конечно. В ваших краях, наверно, говорят: выйдем на улицу подышать свежим воздухом. А у нас – наоборот. На улицу выходить опасно. А вы давно в промзоне? Молодцы, сумели живыми-здоровыми сюда добраться. Это редко кому удаётся.

Отдохнув и закусив с дороги, главный инженер предложил Тискаребаю выбрать себе квартиру в новой девятиэтажке, построенной рядом. В полной уверенности, что гостей здесь не бывает.

Однако многоопытный Тискаребай уже успел заметить, что здесь не только гостей, но и жильцов не бывает. И Тискаребай решил повременить с заселением. Он никогда не торопился с принятием окончательного решения. Тщательно взвешивал за и против, чтобы потом не раскаяться, как тот старик, не видевший сорок лет гостей.