X. Об инфляции – простым языком

Наиболее простое (и потому более точное!) определение ей дается в «Словаре иностранных слов» /«Советская энциклопедия», М. – 1964/. То есть не у экономистов и не в учебниках. «Инфляция, – говорится в нем, – обесценение бумажных денег вследствие выпуска их в обращение в размерах, превышающих потребности товарооборота». Из этого следует, что если бы всю ценовую массу товарооборота удалось привести к равенству с количеством обслуживающих его денег, то инфляция прекратилась бы. Но невозможно остановить и учесть все производство, чтобы как-то синхронизировать его с печатанием денег. Следовательно, инфляция, как дамоклов меч, будет неизбежно висеть над странами и народами, пока не рубанет по головам, конечностям или чему-нибудь еще.

Инфляция возникла с момента, когда «придумали» деньги, и натуральный обмен начал производиться через их посредство и накопление. Но ввиду долгого развития самого товарообмена она практически не замечалась. Ее вполне разбудила первая мировая война, которая в соревновательном порыве запустила печатные станки едва ли не на всех континентах, во всех развитых государствах.

Вторая мировая усилила ее. Неоколониализм и экономическое закабаление третьего мира сделали инфляцию мировым процессом, приведшим к конкуренции валют, с разными скоростями подкапывающих и подпитывающих друг друга до будущего полного фиаско, что, соответственно, обернется новым переходом к натуральному обмену, с новыми учетными механизмами. Бояться этого не следует. Бояться надо держателям и стяжателям денег. Вопрос встанет о действительной оценке труда и его результатов.

Именно этот вопрос исторически поставила, но не осилила бюрократизированная система социалистической экономики. Зная от Ленина /«Великий почин», ПСС, Т. 39/, что производительность труда – «самое главное для победы нового общественного строя», экономисты, не очень согласуясь с технологическими подходами, подменили ее глубокий смысл упрощенным понятием «количества выработки в единицу времени». И процесс насыщения рынка решали элементарной интенсификацией труда. Как это происходило?

Вот имеется тарифная ставка и норма выработки. При выполнении плана работник получает, скажем, 100 руб. в месяц. Но зарплаты не хватает. И через какое-то время он начинает перевыполнять норму выработки. Сначала понемногу, затем заметнее. Когда это перевыполнение становилось постоянным и более или менее массовым явлением, администрация предприятий, без каких-либо серьезных изменений в производстве, опираясь исключительно на возросший навык тружеников и во исполнение действующих директив, вновь повышала нормы выработки и автоматически снижала расценки на выпускаемую продукцию. Труженик как бы вновь возвращался к прежнему заработку.

Но ведь потребности у него не уменьшились /вступление в брак, рождение детей, просто рост запросов/, и поэтому со временем он вновь приноравливался и начинал перевыполнять план, который через какие-то промежутки вновь повышался.

Повышался план, труженик интенсифицировался. Но это было не стимулированием, а понуждением. Происходил повышенный износ рабочей силы. Ускоряясь, труженик выполнял работу хуже. В результате снижалось качество продукта. Продукт во многих случаях потом не находил сбыта, скапливался на складах, что составляло громадные потери общественного труда. Производство, улучшая количественные показатели, в значительной мере начинало работать в убыток, изводя сырье, материалы, труд.

Таким образом, насыщая потребительский рынок низкосортными товарами, экономисты в значительной мере делали показатели производства условными. Притом, что количество денег оставалось в номинальном соответствии выпускаемой продукции, происходило естественное выхолащивание стоимостного содержания товаров. Инфляция нарастала не от увеличения количества денег, а от сокращения их товарного содержания.

Интересны были и пути правки возникавших кризисов. Если Сталин стремился компенсировать повышенный износ рабочей силы ежегодными снижениями цен на товары массового спроса, то Хрущев, в режиме продолжающейся практики изменения нормативов, открыл еще и череду повышения цен на некоторые товары, что послужило взрывным детонатором к новочеркасским событиям 1962 года и противопоставлению самой власти народу.

Некоторые из ныне живущих граждан помнят также и другие меры борьбы со скрытой инфляцией. Во времена Брежнева через какие-то промежутки происходили довольно регулярные повышения цен на ковры, золото, автомобили. Они сопровождались обычно заверениями, что «эти повышения не затрагивают интересов основной массы граждан». Но так ли это?

Вот обычный дачник мечтает купить автомобиль и продает редиску, чтобы собрать недостающую сумму. Как только он узнает о повышении цен на авто, он стремится повысить цену на свои пучки. Возможности имеются: встать пораньше, место занять получше. Не отстает от него и слесарь-сантехник, покупающий редиску на закуску. Возмущенный вздорожанием редиски, он берет с заказчика уже не три, а пять рублей. Интеллигент, потратившись на услугу слесаря, едет по командировке в Москву и, стоя в очереди за сапогами ясене, берет не одну, а две разрешенные пары, чтобы потом одну из них предложить соседям или друзьям. Что из этого получается?

Каждый, кто, так или иначе, столкнувшись с нежелательными изменениями, стремится переложить свои потери на чужие плечи. И, состоя во всеобщей рыночной связи, по ее невидимой трансмиссии с той или иной успешностью перекладывает свои траты на других. И всякое возрастание цен в конечном счете оплачивают именно те, кто находится в самом низу и кому переложить свои тяготы уже не на кого. Поэтому ИНФЛЯЦИЯ, если сказать просто, это ЛЕГАЛЬНАЯ КРАЖА ЧУЖОГО ТРУДА. У тех, кто внизу, – теми, кто выше, путем имеющихся у них преимуществ.

Экономисты не очень понимали эти процессы, ибо рассматривали экономику в отрыве от людей. Отказывая рынку в наличии, регулировали экономикой, не считаясь с объективными фактами. Поэтому «великий экономист» Гайдар явился самой примитивной реакцией на запущенность проблемы, которая не только не разрешилась с его приходом, но многократно усилилась в объеме и трагичности. Ибо выживание в рыночных отношениях стало не общественным процессом, а уделом каждого в отдельности.

Однако люди – разные. И предоставление им права заниматься кражей чужого труда не всех подвигает к его использованию. Поэтому становится необходимой социальная защита. Но работает она плохо, в силу той же инфляции. Стоит, скажем, повысить пенсии, как собственник чего-нибудь, хоть на чуть-чуть, меняет свои ценники в сторону повышения. Прибавка к чужим пенсиям ему тоже интересна. Несколько повышений пенсий – и ЖКХ повышает свои тарифы.

Даже Герман Греф, хотя операции перечисления денег из кармана в карман не зависят от количества цифр, а автоматика удешевляет счет, производит повышающий процент отъема от производимых операций в пользу Сбербанка. Ну, какой он экономист, если он просто вымогатель, который получает приличные бонусы от «эффективности» своего предприятия. Раньше в Сбербанке можно было купить валюту дешевле, чем в соседних «обменниках». Теперь Греф, после отставки из правительства приставленный к потокам денег, выжимает из нас рубли по полной и внаглую, создавая цепь давления и круговой поруки с конкурентами. Все это оплачивают низы. А проценты по вкладам? Зная, что его основной клиент – это доверчивые люди и привыкшие ко всему пенсионеры, он установил самый низкий процент на «доход», вдвое уступающий показателям инфляции. Вот такой он бывший наш Премьер!

В хищной, т. е. либеральной /без регулирования/ рыночной экономике за все платит тот, у кого ничего нет, кроме рабочих рук. Было много попыток взимать прогрессивный налог с богатства. Но кончаются они играми с его укрывательством. Но даже если вам удалось все раскопать и подсчитать, владельцу ничто потом не мешает заново, с остервенением, ибо он не может допустить проигрыш конкуренту, начать новое собирание своего налога с бедных. Богатые, хоть «тоже плачут», но никогда не платят.

В этой неуправляемой демократии слабый попросту отдан на съедение сильному. Сильный – это заимевший собственность, неважно – праведно или воровски. Он сам управляет реализацией своих амбиций. И когда ему, скажем, надоедает затишье, особенно, акулам, и очень хочется рывка, он «мобилизует» (необязательно прямыми подачками) всяческих экспертов, аналитиков, комментаторов – и те на заказ выдают обществу убедительный прогноз о предстоящем повышении цен. Прогноз тиражируется в прессе, ТВ, интернете. И ЭТО быстро провоцирует сообразительных, но беспомощных в борьбе за выживание бедствующих слоев и граждан на закупки ради страховки от еще большего ухудшения положения. И так скоро, почувствовав приток покупателей и объемов закупок, цены действительно повышаются. Прогноз, таким образом, сбывается! Правительство пробует дезавуировать повышение цен, но с меньшим успехом. Рынок не поддается ему. Ибо рынок – это распределение всех падающих бедствий на нижестоящие слои. Так работает инфляция. Инфляция денег, товаров, понятий.

В рыночном воровстве даже понижение цены, с применением всяческих «акций!», служит одному: извлечению наибольшей прибыли. Если не в сей момент, то во временном протяжении. К тому же, если исходно цена была превышена в 2–3 или в 10-100-1000 раз по отношению к себестоимости, то почему же не понизить ее на проценты для ускорения оборота?

Все официальные показатели инфляции, вытекающие из порочного круга хаотичных неконтролируемых факторов, есть суетный блеф, изворачивающийся так же, как подсчет голосов в избирательных компаниях Сталина или Ельцина. Когда ежемесячный подсчет инфляции превращается в орудие управления или лакировки, тут властвует личный интерес высоких начальствующих особ. Человечество изобрело множество формул и систем исчисления инфляции. Но все они ложны и лживы, если не преднамеренны. Естественно спросить: как же тогда подсчитывать ее? Что является действительным ее показателем?

Очень просто, если мы поняли, что есть инфляция.

Поскольку за всё отдуваются нижестоящие слои, всякое увеличение инфляции приводит к удорожанию их жизни с одновременным изъятием условий самозащиты. Естественно, при этом увеличивается износ их сил, терпения, здоровья, нравственной устойчивости, и они умирают (или убивают других) раньше того срока, который им отпущен природой. Поэтому ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ ПОКАЗАТЕЛЕМ ИНФЛЯЦИИ ЯВЛЯЮТСЯ НЕ ПРОЦЕНТЫ, а УБЫЛЬ НАСЕЛЕНИЯ.

Теперь вы можете сопоставить, в какие годы и при чьем правлении она была наивысшей. А также – и прогнозировать уровень инфляции от тех или иных действий нынешних правителей. В этой связи я прошу читателя вернуться к моей статье от 31.10. 09 «Заговор правительства» и составить свое мнение. Хотя бы для себя.