И социальный состав городского населения, и организация городского общества на Руси сильно отличались от средневекового Запада. Западноевропейская городская коммуна сплотилась, жестко организовалась в цехи и гильдии в борьбе с сеньором. У горожанина-русича сеньора не было.

На Западе сеньор есть хозяин, собственник города, на Руси князь скорее «исполнительный директор». Князь был городским воеводой, градоначальником – главой исполнительной власти и градским судьей. Законодательная власть, включая бюджет и налогообложение, очень часто принадлежала Вечу, как позднее, в Русском царстве, Земскому собору, органу сословного представительства, русскому аналогу парламента.

В книге А. П. Паршева «Почему Россия не Америка» замечено, что на Руси всегда было дешевое государство, то есть доля чиновничества была самой низкой в мире. При нашем климате население физически не смогло бы содержать чиновничество, столь же многочисленное, как в гораздо более благоприятном для земледелия климате Западной Европы. Потому многие функции чиновничества, в том числе сбор налогов, нотариат, рассмотрение мелких судебных дел у нас и в городе, и в деревне, выполняло местное самоуправление.

Князя иногда приглашали, то есть выбирали из представителей разных княжеских домов, иногда князь получал город вместе с округой по лествичному праву наследования, в соответствии со значением города и местом данного князя в родовой иерархии Рюриковичей. Позднее князь получал город по наследству от отца или старшего брата. Но зарвавшегося князя изгоняли, а случалось, и убивали.

Еще В. О. Ключевский убедительно показал служилый характер княжеской власти по отношению к городу. Князь и жил в городе вместе со своими поданными, его двор стоял рядом с городским собором. И бояре с челядью, и мелкие служилые люди, будущие дворяне – отроки, детские, кметы – тоже жили в городе.

Сравним поведение русского боярина и западного рыцаря в случае войны. Рыцарь в случае опасности, прежде всего, запирался в своем загородном замке – потом разберемся! А боярин бросал свою вотчину и мчался оборонять город. В 1382 г. Тохтамыш сжег Москву потому, что бояре и дворяне в конце лета убирали урожай в своих угодьях, разбросанных по всей Московской земле, и не успели в город, окруженный Тохтамышем. А среди наиболее доблестных посадских слишком многие погибли в Куликовской битве, и город не смог защитить себя.

При таких обстоятельствах, когда князь зависел от городского веча, и организация градского общества у нас была много мягче. Купеческие братства, подобные западным гильдиям, у нас известны, а цехов, с их жесткой монополией, не было. Русские горожане были объединены по улицам, собиравшим уличный сход и избиравшим своего старосту. Уровнем выше был «конец», созывавший кончанское вече, и, наконец, вершиной демократии Древней Руси являлось вече городское.

Властная действенность нашей исконной демократии проявлялась, например, в том, что князь волен был воевать, когда ему заблагорассудится, но лишь во главе своей дружины и на деньги из своей княжеской казны. А ополчать город могло только вече. Интересно, что от Новгорода в Куликовской битве участвовало 6 полков (хоругвей): 1 полк – общегородская дружина и 5 полков – ополчение от каждого из 5 концов.

В национально-освободительных войнах, как на Руси, так и в других странах, ополчение чаще набиралось из горожан, а не из деревенских жителей, от молотобойцев дю Геклена до ополчения Минина и Пожарского, а также из посадских и купечества (мещанства, бюргерства). Крестьяне – прекрасные новобранцы, стойкие, выносливые, неприхотливые, но в сравнении с горожанами они менее инициативны, менее способны на самостоятельные действия, и, что самое главное, крестьяне менее последовательны, быстрее остывают, а горожане более склонны идти до конца. Во время войны крестьяне бегут в лес, а горожане защищают свои родные стены, и бежать им некуда. Укрепления есть отличительный признак города, само слово «город» по-русски означает ограду, стены и то, что внутри нее. Но укрепления имеют смысл только тогда, когда есть люди, способные их защищать.

В городском вече участвовали лишь домовладельцы, жители городских усадеб, по принципу: одно домовладение (одна семья) – один голос. Но великий князь с начала XIII в., с Всеволода III Большое Гнездо, мог собрать Земский собор – выборных от всей Земли.

С точки зрения трехчленной схемы Аристотеля-Полибия, когда наивыгоднейшей, наиболее устойчивой и эффективной формой правления является сочетание демократии, аристократии и монархии, демос (народ, который в русской традиции именуется «обществом») – это Вече, аристократия – это Боярская дума (в Новгороде – это «300 золотых поясов»), монархия – это князь (в Новгороде – приглашенный князь и выборный архиепископ).

Статус полновесного города давало лишь наличие князя, то есть собственного военачальника и верховного судьи. Пусть даже этот князь был лишь малолетним сыном великого князя. Без князя город имел лишь статус «пригорода» и управлялся княжеским наместником. Так, Псков долго был лишь «пригородом» Новгорода.

Местное вече было и в «пригороде», как и в деревне был сельский сход. Но из трехчленной схемы Аристотеля-Полибия в деревне было только звено демоса, общества, а звенья аристократии (боярство) и монархии (князь) были городскими.

Город, в отличие от деревни, сложноструктурирован: в деревне не более двух уровней (деревня и волость), а в городе сложная организация, не только многоуровневая, но и многокоординатная. На корпоративную систему сословного самоуправления – дворянского, купеческого, слободского – накладывалась система территориальных корпораций – церковных приходов.

Особенно развитой многокоординатная структура была в допетровское время. Система профессиональных корпораций – слобод и сотен (оттуда и название «черная сотня»), организация горожан, посадских, плативших подать, тягло Государю. Система приходов, объединявших по нескольку десятков дворов на одной улице.

Устойчивое общество есть общество структурированное, корпоративное. И в русских городах, где в городскую структуру входили не только посадские, но и дворяне, общество было более консолидировано, чем на Западе.

Если в крупных западных городах на площади в полсотни гектаров был один собор, пара приходских церквей и пара монастырей, то в русском городе на такой же площади могли стоять более двух десятков церквей. Небольшие, но многочисленные приходы требовали многочисленного духовенства – людей книжных, способных обеспечить массовое обучение грамоте. Археологически доказано, что на Западе, где даже многие дворяне были неграмотными, а у нас существовала поголовная грамотность, в том числе и среди женщин.

Приходская жизнь поддерживала традиционную патриархальность даже в межсословных отношениях: богатый слобожанин, купец, даже дворянин есть прихожанин твоего же храма, это хоть и богатый, но сосед, который часто крестит детей соседей, то есть кум – к нему можно обратиться за помощью. Слободской храм строили всем приходом, а совместная деятельность сплачивает. Горожанин участвовал в приходской жизни, а несколько раз в году участвовал в общегородских богослужениях под открытым небом на главной площади, когда храмом становилась вся площадь, и в крестных ходах, когда храмом становился весь город – образ небесного Горнего Иерусалима.

«Черные сотни» – мещанство, городские домохозяева, ремесленники, лавочники, высококвалифицированные рабочие, которых либеральные интеллигенты презрительно называли «рабочей аристократией», отдавая предпочтение люмпену-босяку, – эти крепкие городские слои всегда были опорой сильной власти, действующей в интересах страны. Мещанство вызывало ненависть либеральной интеллигенции, потому что оно всегда было носителем национально-патриотической стабильности. Вспомним нижегородского мещанина Минина.

В романе Горького «Мать» высококвалифицированный рабочий пьет и бьет жену, но живет не в казарме-общежитии, и даже не в многокомнатном бараке, а в собственном домике, наверняка с садом-огородом, и зарабатывает достаточно, чтобы его жена могла не работать на производстве. Насчет пьянства квалифицированных рабочих – оставим это на совести писателя-босяка – в 1913 г. потребление алкоголя на душу населения было в 2,5 раза меньше, чем при Брежневе и в 4 раза меньше, чем при Ельцине. А вот насчет собственного домика с садом, часто двухэтажного – нижний этаж кирпичный, верхний деревянный, – и неработающей на производстве жены – это правда, такую же картину дают и «Сказы» Бажова. Т. е., это было повседневной нормой. Заработок квалифицированного рабочего в начале XX в. не уступал окладу офицера, дети рабочих очень часто получали не только начальное, но и среднее образование. Вспомним, что жена Сталина, дочь рабочего Аллилуева, училась в гимназии. И в прошлую Гражданскую войну значительная часть квалифицированных рабочих, например ижевские и боткинские оружейники, дрались на стороне белых.

Русский город, как мы видим, отражает и закрепляет демократическое устройство русской жизни и ее традиционный уклад, придающий демократии стабильность и историческую укорененность.