Джордж Пейн Уинтерс-младший, молодой кадровый офицер ЦРУ «сидел под корягой» – прикрытием – второго вице-консула посольства Соединённых Штатов в Москве. Он входил в группу так называемых «привлеченцев», основной задачей которых являлось приобретение агентуры из числа советских граждан, представлявших для ЦРУ оперативный интерес.

Внимание нашей контрразведки он привлёк нестандартностью поведения, повышенной общительностью и чрезвычайной мобильностью. Чтобы полнее фиксировать радиус перемещения американца и объекты его устремлений, было принято решение применить «шпионскую пыль» – спецпрепарат, незадолго до описываемых событий разработанный в секретных лабораториях КГБ. Горничная, она же по совместительству агентесса Второго главка, получила задание регулярно «опылять» одежду Уинтерса во время уборки его квартиры…

«Шпионская пыль» позволяла нашим контрразведчикам с помощью особых датчиков выявлять связи сотрудников резидентуры ЦРУ, действовавших под прикрытием американского посольства в Москве.

Скажем, подвёз американский разведчик своего осведомителя на машине, салон которой обработан «пылью», и микрочастицы химиката осядут на неопределённо продолжительное время на коже и одежде водителя и пассажира, как и на всех предметах, к которым они прикасались.

Вечером 23 декабря 1958 года Попов позвонил на квартиру атташе посольства США Р. Ланжелли и условным сигналом вызвал его на личную встречу, которая должна была состояться в воскресенье, 27 декабря, в мужском туалете Центрального детского театра во время первого антракта утреннего спектакля. Однако Ланжелли, пришедший в театр с женой и детьми, напрасно прождал Попова в условленном месте – тот не явился. В ЦРУ были обеспокоены отсутствием Попова в театре и совершили ошибку, стоившую ему жизни.

…Получив из Штатов письмо от Кайзвальтера, адресованное ГРЭЛСПАЙСУ, и неправильно поняв инструкцию, Уинтерс, вместо того чтобы вручить письмо агенту в руки, отправил его по почте, так как на конверте был указан домашний адрес Попова.

Результаты не заставили себя ждать. Датчики, которыми были снабжены сотрудники наружного наблюдения, работавшие за Уинтерсом, не только зафиксировали его приближение к почтовому ящику, но и какие-то манипуляции с ним. Изъятую корреспонденцию проверили с помощью приборов, и участь Попова была предрешена: он оказался «под колпаком у Второго главка». В ходе наблюдения было установлено, что Попов дважды – 4 и 21 января 1959 года – встречался с Ланжелли и во время второй встречи получил от американца 15 тысяч рублей. Было принято решение арестовать Попова, и 18 февраля 1959 года его взяли с поличным у пригородных касс Ленинградского вокзала, куда он прибыл на очередную встречу с Ланжелли.

При обыске у него дома в Твери в тайниках, оборудованных в охотничьем ноже, катушке для спиннинга и помазке для бритья, были обнаружены средства тайнописи, радиоплан, шифровальные и дешифровальные блокноты, подробная инструкция пользования шифрами и адресами, по которым он мог известить ЦРУ из СССР о своём положении. Кроме того, в ходе обыска было обнаружено тайнописное донесение, подготовленное для передачи Ланжелли:

Попов сразу во всём признался и согласился сотрудничать с Комитетом госбезопасности в игре по дезинформации противника. Однако на первой же встрече Попов предупредил Ланжелли, что находится под контролем КГБ. Накануне он умышленно порезал руку и спрятал под повязкой записку. В туалете ресторана «Арагви» он снял повязку и передал американцу записку, в которой сообщал, что схвачен и находится в тюрьме КГБ. Ланжелли, полагая, что таким образом ГРЭЛСПАЙС решил в одностороннем порядке прекратить сотрудничество, назначил ему контрольную встречу. Встреча состоялась 16 сентября в рейсовом автобусе № 12. Попов указал глазами на магнитофон, закреплённый у него за лацканом пиджака, но было уже поздно. Ланжелли был задержан, но благодаря дипломатическому иммунитету был отпущен. Вскоре он был объявлен персоной non grata и выслан из Союза.