Глава восьмая
Голливудские каникулы
Шпионские напутствия
Шелленберг воспринял предложение Шевалье вступить в брак с Гретхен с восторгом и энтузиазмом.
– Девочка! – воскликнул Вальтер, – мои обещания ввести тебя в высшее общество оказались пророческими, они реализуются у нас на глазах! Полагаю, что это – только начало… Союз с Шевалье не только раздвинет твои личные горизонты, но и послужит во благо Великой Германии… Да-да! Это – не публичная декларация в духе доктора Геббельса, отнюдь! Это говорю тебе я, шеф политической разведки Третьего рейха! Надеюсь, ты мне веришь? Впрочем, это уже риторика, извини, не сдержался…
Шелленберг мгновенно преобразился и стал ласково, но твёрдо диктовать то, что, по его мнению, должна была бы сделать Гретхен, находясь в Штатах.
«HERZ» слушала его с открытым ртом, поражаясь, как в одном человеке могут одновременно мирно уживаться диаметрально противоположные начала: фантазия сказочника и прагматизм разведчика, отчаянный задор юноши и изощрённое коварство крючкотворца, богатейшее воображение романтика и холодный расчёт циника…
«Боже мой! – подумала Гретхен. – Как надо верить в проповедуемые им идеалы разведки, с какой страстью отдаваться делу, которому он служит! Неужели и меня в будущем ждёт то же самое? Нет-нет, шпионаж – это его работа, которой он предан без остатка. Для меня – приключение, знакомства с интересными людьми, секс, роскошь и деньги. Всё! Большего мне не нужно… Быть может, кто-то и выполняет задания Вальтера с риском для своей жизни, но только не я! Я делаю всё, что он просит, походя, играючи, получая от этого наслаждение…
Как жаль, что моя покойная мамочка в своей жизни не встретила такого человека, как Шелленберг, возможно, ей не пришлось бы выходить на панель, чтобы заработать на кусок хлеба…»
…Минут через двадцать Шелленберг вдруг рассмеялся и прервал свой страстный монолог:
– Послушай, Гретхен, а зачем я тебе всё это говорю? Ты ведь и сотой доли моих наставлений не запомнишь… Стоп! Ограничимся главными целями. Ты должна будешь обзавестись в Штатах максимальным количеством знакомств в среде влиятельных людей: капитанов индустрии, политиков, конгрессменов и сенаторов, функционеров администрации президента, генералов и адмиралов. Особое внимание удели тем, кто имеет дом или ранчо на восточном побережье, в Майями или во Флориде… Постарайся перевести постельные забавы с ними в долгосрочные дружеские отношения. Ты достаточно искушена, как это сделать…
– Но мне же придётся иметь дело с голливудской богемой! Причём здесь генералы и адмиралы? Может, вы мне ещё прикажете взломать сейф в каком-нибудь штабе?!
– Гретхен, деточка, выслушай меня до конца! Все, кого я тебе перечислил, – непременные гости голливудских тусовок, они постоянно меняют партнёрш из числа звёзд кино и эстрады. Но все эти звёзды им давно уже примелькались, стали вроде домашних тапочек – удобными, но не возбуждающими воображения. Приток же новых див в элитные клубы ограничен, потому как селекцией занимаются не просто знатоки – профессиональные психологи-казановы. Ясно? Ты же с помощью своего мужа попадёшь в круг избранных естественным путём – отблески его славы не могут не высветить тебя, остальное доделают твои внешние данные и умение подать себя. Поверь мне на слово, ты одним своим появлением впрыснешь в кровь завсегдатаев голливудских секс-вечеринок такую дозу адреналина, что они будут мчаться к тебе резвее арабских скакунов…
Исходя из сказанного, не ты будешь искать интересующих меня лиц – они сами выйдут на тебя… Тебе лишь придётся отделять зёрна от плевел. Выбирать из достойных с а м ы х достойных! Ну ты понимаешь, что я имею в виду…
– А как же Морис? Он будет ревновать, да ещё как! Вы что, Вальтер, не знаете, как может быть ревнив муж, который на т р и д ц а т ь лет старше своей жены?!
– Не волнуйся! Мои люди окружат его особым вниманием и подставят таких нимфеток, что иногда он будет забывать, что приехал в Штаты не один…
– Но Вальтер! У нас же с ним настоящая любовь, вы разве не верите в это?!
– Верю! Но и ты поверь мне, я ведь слов на ветер не бросаю, и ты в этом не раз могла убедиться, не так ли? Слово офицера Фатерлянда, что у тебя будет достаточно свободного времени, чтобы укрепить контакты с объектами моей заинтересованности! А твой муж этого и не заметит…
Кстати, прошу, нет! – приказываю не поддаваться эмоциям и не устанавливать контакты с понравившимися тебе плэйбоями, их там пруд пруди, – это будет очень неосмотрительно с твоей стороны…
Во-первых, они станут препятствием при выпонении моего задания.
Во-вторых, увлёкшись каким-либо голливудским секс-символом, ты утратишь бдительность и вот тогда-то действительно вызовешь ревность Мориса… Ну, а о последствиях ты можешь догадаться сама… Такие артистические натуры, как Шевалье, непредсказуемы в своей ревности. Он может прервать свои гастроли и увезти тебя из Америки… И это – в лучшем случае. В худшем, не дай бог, – развестись…
Не брезгуй вступать в контакт с жёнами лиц, которых я перечислил. Жёны для тебя – не соперницы, а средства к достижению цели. Они должны стать твоими подругами – через них ты сначала познакомишься с их мужьями, а затем возьмёшь последних на короткий поводок. Ясно?
Да вот ещё что… Я подарю тебе фотоаппарат. Впрочем, нет! Мы подарим его в качестве свадебного подарка твоему Морису… Это будет дорогая шикарная «лейка», которой позавидует любой профессионал! В течение недели тебя научат с нею обращаться… Снимать будешь всех… Не волнуйся, печатать фотографии тебе не придётся – плёнки будешь отдавать кинооператору по имени Карло Бельграно. Он держит маленькое фотоателье в Голливуде. Пусть тебя не смутит, что не всё, отснятое тобой, вернётся к тебе… Ну ты понимаешь… Да и Морис не будет ревновать – тебе же придётся фотографировать в основном мужские лица…
– А как я найду Карло?
– Он сам тебя найдёт и передаст привет от Отто из Вены. Это – пароль. Ты ответишь: «Спасибо, а откуда вы знаете моего школьного друга?» Запомнила? Он даст тебе свою визитную карточку. Заучишь наизусть номера его телефонов, а визитку уничтожишь. Будешь звонить только в случае крайней необходимости, если у тебя вдруг возникнут какие-то сложности… Кто бы ни поднял трубку, женщина или мужчина, – не смущайся, сразу называй своё имя… Содействие тебе будет оказано мгновенно, ясно?
Своих русских и немецких ветвей в роду светить не стоит. Запомни, ты – француженка из Эльзаса, там немецкая кровь настолько перемешалась с французской, что поди разбери, кто есть кто. Поэтому имя «Гретхен» на твоей визитной карточке и знание немецкого языка вполне объяснимы для тех, кто, возможно, проявит любопытство к твоему происхождению. Согласна?
Ещё раз хочу тебе напомнить об установлении дружеских отношений с людьми, проживающими и имеющими ранчо или виллу на восточном побережье Штатов… Это очень важно для рейха… Ну вот, пожалуй, и всё… Впрочем, у нас есть ещё время, чтобы обсудить упущенное. Но в любом случае с богом!
«Мистер Голубые Глаза»
Однажды, когда Морис Шевалье записывал очередной диск, Гретхен расположилась напротив студии «Поллиграф», на открытой веранде кафе. Неожиданно за её стол уселся молодой человек приятной внешности. Гретхен приняла его за мексиканца. Маленького роста. Хрупкого телосложения. Смуглый. Волосы иссиня-чёрные. Глаза необыкновенной синевы.
Обитатели Голливуда относились к латиноамериканцам с нескрываемым пренебрежением, и это было известно Гретхен. Она уже было собралась пересесть за другой столик, как вдруг незнакомец положил свою горячую ладонь на её руку и тихо произнёс:
– Мэм, вы помните меня? Я – Фрэнк Синатра… Мы с вами встречались на вечеринке, посвящённой памяти моего покойного друга и наставника Рудольфо Валентино… Я вас заметил, потому что вы очень азартно апплодировали, когда я исполнил песню «Валентино»… Впрочем, не только поэтому…
– А ещё почему?
– Потому, что вы выгодно отличались от остальных женщин…
– Чем же?
– Красотой и естественностью… В вас нет фальши, которая присуща всем голливудским звёздам. Они – холодные манекены. Вы – сама кровь и плоть, которая провоцирует на грех… Вот уже неделю вы приходите ко мне во сне, если, конечно, мне удаётся заснуть… Но, как правило, я не могу сомкнуть глаз, потому что ваш образ преследует меня… Вы постоянно у меня перед глазами. Вчера из-за вас я чуть было не сбил пешехода… И вообще, целую неделю я каждый день начинаю с поисков вас по всем закоулкам Голливуда…
– Спасибо… Вы, Фрэнк, не только красиво поёте, но и умеете говорить красивые слова женщине…
Гретхен умолкла и в упор посмотрела на собеседника. Теперь она не сомневалась, что рядом с ней сидит восходящая звезда Голливуда, певец и неугомонный плэйбой по прозвищу «Мистер Голубые Глаза».
«И как это я, дурёха, приняла его за мексиканца?! Таких голубых глаз я в жизни не встречала. В них какие-то гипнотические чары. Они околдовывают и манят. В них страсть, призыв и мольба одновременно. Решайся, девочка: сейчас или никогда!»
– Фрэнк, а где ваша машина?
Синатра так резво поднялся из-за стола, будто только и ждал этого вопроса. Взявшись за руки, они сбежали по ступенькам кафе, впрыгнули в открытый «шевроле».
…Переступив порог виллы, они рухнули на пол и, срывая друг с друга одежды, забились в пароксизме страсти.
Фантастический загул начался. Время остановилось в кафе.
С радостным удивлением Гретхен отметила, что в свои двадцать лет Фрэнк достаточно опытен и искушён в искусстве любовных игр, а его порочная фантазия неистощима.
Взаимным сексуальным амбициям, казалось, не будет конца. Эротические атаки следовали одна за другой, пока наконец обоюдная страсть не достигла кульминации и Синатра почувствовал, как женское тело забилось в последних счастливых конвульсиях соития. Тела их замерли. Гретхен, вцепившись ногтями юноше в грудь, испытующе наблюдала за ним, вперив взгляд в его зрачки. Он приподнялся над ней и неожиданно громко рассмеялся, затем в изнеможении откатился в сторону и мгновенно уснул.
Гретхен, никогда не расстававшаяся с «лейкой», тут же сделала несколько снимков обнажённого Синатры.
Когда через десять минут он открыл глаза, Гретхен скороговоркой произнесла:
– Дорогой, одевайся, мне уже пора!
…Фрэнк гнал машину с бешеной скоростью и говорил, говорил, говорил.
– Ты не поверишь, девочка, но последние два года я не могу работать, думать, радоваться жизни, если за сутки не сменю три-четыре партнёрши… Мне кажется, что в Голливуде не осталось ни одной женской постели, в которой я не побывал…
– Поэтому сегодня ты решил овладеть мною на полу?
Синатра повернул голову в сторону Гретхен, его глаза слились в одну щелочку, в которой плясали зловещие искорки. Взгляд был долгим, пауза затягивалась. Наконец плэйбой расщепил пересохшие губы и раздельно произнёс:
– Да ты не только красива, девочка, но и умна! Да, кстати, ты ведь не американка, не так ли?
– Слава богу, что я не американка!
Гретхен постаралась вложить в ответ как можно больше сарказма. Певец начал действовать ей на нервы.
«Боже мой, с кем я связалась, – говорила она себе, – с кем я изменила моему любимому Морису! Этот макаронник-мафиози, этот простолюдин, пытающийся играть роль великосветского сноба, даже не потрудился узнать моего имени! Да ему это просто не нужно! Завтра, если уже не сегодня, он вычеркнет меня из памяти, он просто выбросит меня из головы, как выбрасывают использованный презерватив! Своего он добился – меня заполучил, а большего ему, видимо, и не требуется… А я-то, дура, поверила, что он не может заснуть из-за меня… Вот от таких случайных связях меня предостерегал Вальтер… Боже, сделай так, чтобы Морис не узнал о моей измене!»
– А почему ты так зла на американцев? Мне кажется, или ты действительно их ненавидишь? Кто же ты по национальности?
– Француженка! – только и успела ответить Гретхен. Синатра так крутанул руль, что машина чуть не влетела на веранду кафе, откуда часом раньше их умчал вихрь страсти.
За одним из столиков сидел Морис. Завидев Гретхен, он радостно замахал обеими руками.
Фрэнк резко затормозил, обежал авто спереди и, делая вид, что не может справиться с дверцей, у которой сидела Гретхен, тихо, но твёрдо произнёс:
– Я – итальянец, девочка… Я тоже ненавижу этих самодовольных янки… И ещё. Я всё понял… Шевалье – твой муж… Или постоянный любовник… Но кем бы он ни был для тебя, знай, что сегодня ты мне сделала такой подарок, которым я буду дорожить всю жизнь… Дорожить и молчать! Спасибо и прощай!
– Но визитную карточку ты всё-таки мне оставь, «Мистер Голубые Глаза»… Мне же надо как-то объяснить Морису нашу прогулку по Голливуду!
Удача приходит к тем, кто её ищет
«HERZ», выполняя задание Шелленберга, старалась изо всех сил найти в своём окружении лиц, которые бы проживали или имели виллу на Восточном побережье Штатов. Увы! Среди участников голливудских тусовок таковые отсутствовали.
Срок контракта Шевалье уже подходил к концу, когда вмешался «господин Случай».
В Нью-Йорке Гретхен познакомилась с молодым красавцем по имени Курт Шрагмюллер. Она сразу распознала в нём немца, возможно, дали о себе знать гены, и с первой же минуты общения заговорила с ним по-немецки.
Курт был очень рад встретить в Нью-Йорке соотечественницу. Знакомство он расценил как знак судьбы и сразу предложил Гретхен руку и сердце. В доказательство серьёзности намерений он готов был познакомить её со своей мамой, с которой проживал в курортном местечке Флориды Уэст-Палм-Бич. Гретхен попросила дать ей некоторое время на раздумье, а сама немедленно позвонила в Голливуд Карло.
Ответ связника был однозначным:
– Найди предлог, чтобы посетить поклонника по месту жительства. Не забудь взять «лейку»! Плёнку перешлёшь мне.
Как раз в это время Шевалье получил приглашение выступить перед отдыхавшими в Майами американкими толстосумами. Гретхен, сказавшись больной, осталась в гостинице, но вслед за отъездом мужа на концерт умчалась на «кадиллаке» воздыхателя в Уэст-Палм-Бич, что в часе езды от Майами.
…Ранчо, где Курт проживал со своей матерью, престарелой графиней Шрагмюллер, находилось прямо на берегу Атлантического океана. В угодьях, окружавших дом и раскинувшихся на более чем десяти гектарах, был вырыт большой пруд, где Курт удил рыбу и держал яхту. По протоке, соединявшей пруд с Саргасовым морем (часть Атлантики), молодой отпрыск старинного прусского рода выходил в открытый океан и совершал прогулки на Кубу.
Гретхен была на седьмом небе от счастья. Новый поклонник был не просто находкой – это был клад! Она так разволновалась, что чуть было не позвонила Шелленбергу в Берлин, но вовремя спохватилась и прямо из апартаментов Курта набрала номер телефона Карло. Рассказала, где находится, и какие преимущества сулит ей брак с Куртом. Карло отреагировал мгновенно: «Пригласи жениха в Париж для знакомства с дядей Шульцем». Под этим псевдонимом выступал Вальтер Шелленберг.
Курту, присутствовавшему при разговоре, Гретхен пояснила, что сама не может принять решение, поэтому советуется со своим дядей-опекуном.
– Ну и что сказал дядя? – в голосе жениха звучало беспокойство.
– Дядя приглашает тебя в Париж… Хочет познакомиться с тобой…
– Когда заканчиваются гастроли твоего мужа в Штатах?
– Через неделю…
– Я немедленно отплываю в Европу, чтобы встретиться с твоим дядей! Как мне его найти?
Гретхен подала Курту свою визитную карточку:
– Позвонишь мне и я организую встречу… А сейчас, дорогой Курт, отвези меня обратно в Майами. Концерт уже закончился и Морис, не найдя меня в гостинице, уже наверняка присосался к бутылке… Нет, я больше не могу так жить! – в глазах Гретхен блеснули слёзы и она припала к груди Курта. – Как хорошо, что судьба послала мне тебя, моего тевтонского рыцаря…
…Гретхен нисколько не преувеличивала. Действительно, Морис Шевалье за год гастролей в Штатах настолько пристрастился к спиртоному, что каждый рабочий день начинал с бутылки своего любимого «Remi Martin», им же и заканчивал. На случай, если бы ему захотелось сделать пару глотков ночью, под кроватью он держал «контрольную» бутылку. И это не считая тех коктейлей и виски, что ему приходилось выпивать в ходе богемных тусовок, ежевечерне устраеваемых его импрессарио.
В Вашингтоне, где на его концерте должен был присутствовать президент Рузвельт, с Шевалье едва не случился конфуз. Хватив лишку, он заснул в гримёрной. Потребовалось полфлакона нашатырного спирта, чтобы привести шансонье в «боевое состояние» и под руки вывести на сцену.
Положение спасла задержка президента, иначе скандал был бы вселенский, ибо вездесущие репортёры уже пронюхали о пристрастии Шевалье к спиртному и только ждали случая, чтобы снять корону с «короля-лягушатника парижских бульваров» – такое прозвище присвоили Шевалье американские папарацци.
…Накачавшись коньяка и виски, Морис становился агрессивным: скандалил с импрессарио, с администрацией гостиниц, в присутствовии Гретхен вызывал в номер сразу нескольких проституток, настаивая, чтобы она участвовала в оргиях.
Когда однажды Шевалье, изрядно набравшись, поколотил её, Гретхен поняла, что любви и совместной жизни пришёл конец. Она позвонила Карло и, рассказав о своих перипетиях, спросила, как ей быть: уехать в Европу или продолжать играть роль любящей жены?
Связник безапелляционно заявил:
– Девочка, ты находишься в служебной командировке, поэтому потерпи до окончания гастролей. Вернёшься в Европу, посоветуешься с дядей Шульцем, как жить дальше. Я лишь могу сочувствовать, но не принимать решений. Крепись! Я и дядя Шульц очень любим тебя и ценим твоё умение преодолевать невзгоды и трудности… Запомни парижский телефон дяди, позвонишь ему по возвращении. Да хранит тебя Господь!
* * *
Вернувшись в Париж, Гретхен немедленно встретилась с Шелленбергом. Про себя она отметила, что он по-прежнему влюблён в неё, хотя и старается сохранять пафос дистанции. Ничего не поделаешь. Он ведь – дядя «ШУЛЬЦ», а она всего лишь его племянница «HERZ»!
Впрочем, такой характер отношений у Рицлер не вызывал чувства отчуждения к своему оператору. Природный ум подсказывал ей, что у каждого человека в жизни своё место и предназначение. Кто-то рождён быть начальником, кто-то – подчинённым. Однако благодаря такту и деликатности Шелленберга Гретхен подчинённой себя не чувствовала.
…Шелленберг поблагодарил Гретхен за «плодотворную работу во благо Фатерлянда», в установлении «дружеских» связей с американскими банкирами, политиками и воротилами бизнеса.
– Я понимаю, чего тебе это стоило, Гретхен, но работа есть работа… Пройдёт совсем немного времени и Германии пригодятся все твои американские друзья, поверь мне на слово… А сейчас тебе надо бы отдохнуть! Как насчёт Лазурного берега? Или ты хочешь покататься на лыжах в швейцарских Альпах? Выбирай!
– Вальтер, а почему вы не спрашиваете о моей супружеской жизни?
– По одной простой причине, – моментально отреагировал Шелленберг, – чтобы не бередить твою рану, девочка… Мне кажется, что Шевалье уже исчерпал себя и как любовник, и как муж, и… как звезда эстрады. Он – законченный алкоголик! С каждым днём тебе будет всё труднее с ним… Так что думай и принимай решение сама – я могу лишь советовать…
«Они что? Сговорились с Карло?! Тот может лишь СОчувствовать, этот только СОветовать! А решение должна принимать я сама?!»
Будто читая мысли Гретхен, Шелленберг, вложив в интонации максимум теплоты и участия, тихо произнёс:
– Вообще-то, мне кажется, что ты уже созрела для следующего замужества, ибо жизнь с Морисом стала для тебя невыносимой… Твой потенциальный жених в Париже?
– Думаю, что да… Я не стала дожидаться его звонка, а хотела знать ваше мнение, Вальтер…
– Умница! Твои слова звучат как похвала мне…
– Я что-то не понимаю вас, Вальтер!
– Я хотел сказать, что не ошибся в тебе… А что касается Курта, то тебе н а д о выйти за него замуж и стать гражданкой Соединённых Штатов… Нас с тобой да и всю Германию ждут великие дела!
Ладно, это – будущее, давай-ка перейдём к настоящему… Как только объявится Курт, назначь ему свидание и сразу же уезжайте либо в Альпы, либо на Лазурный берег…
– А как же встреча с моим дядей? Курт ведь приехал в Париж для того, чтобы просить его благословения…
– Дядя неожиданно попал в больницу и выпишется только через неделю, ну, две… Как раз к вашему возвращению из свадебного путешествия… Вот тогда-то я с ним и поговорю… Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Понимаю…
– Тогда действуй, mein HERZ! И постоянно держи меня в курсе. Мой берлинский телефон ты знаешь, позвонишь накануне возвращения в Париж… Да, вот ещё что! Сразу выезжать в Штаты не соглашайся. Сошлись на то, что дядя нуждается в уходе… Да и чувство Курта ты хотела бы проверить… В общем, девочка, не мне быть тебе наставником в таких делах!
Шелленберг поднялся и, протягивая Гретхен конверт, щёлкнул каблуками.
– Что это?
– Это пятьдесят тысяч франков… на мелкие расходы…
– На мелкие?! Да это же целое состояние, Вальтер!
– Как говорят наши друзья французы: «женщина стоит столько, во сколько обходится». Ты эти деньги заработала кровью и нервами, так что они принадлежат тебе по праву… Кстати, мои люди в Штатах выяснили, что твой Курт – человек далеко не богатый, так что деньги тебе, вернее, в а м пригодятся…
– А как же его ранчо, яхта, земля?
– Остатки былой роскоши… Он растранжирил всё, что ему оставил в наследство его покойный отец-банкир. Ранчо, угодья и яхта давно заложены. Деньги на поездку в Европу ему дала мать, продав часть фамильных драгоценностей…
Заметив, как при этих словах в глазах Гретхен мелькнула тень разочарования, Шелленберг поспешил добавить:
– Но человек он глубоко порядочный, патриот Германии, настоящий ариец – на него можно положиться… А что касается денег, то это – дело наживное… Будет умницей – я помогу ему заработать! Буду с тобой откровенен до конца: из вас двоих я собираюсь создать «оперативный тандем», ведущая роль в котором будет принадлежать тебе, ну а Курт станет твоим подчинённым… Как тебе такая перспектива?
– Хорошо бы, чтобы он стал моим подчинённым не только в оперативном плане… Опыта общения с Морисом мне хватит до конца дней моих…
– Ну это, дорогая моя, всецело зависит от тебя, а не от меня…
– Так мне придётся переселиться в Штаты?
– На какое-то время, да! Чтобы приобрести американское гражданство. А потом ты будешь курсировать между Германией и США…
Электрический стул и «Железный крест»
Шелленберг завербовал Курта Шрагмюллера при первой же встрече. На руках у главы политической разведки Германии были главные козыри: безденежье Курта, его патриотизм и любовь к Гретхен, и разведчик сразу пошёл с них…
Под псевдонимом «ТРИСТАН» Шрагмюллер проработал на Германию до 1944 года. В его обязанности входило выяснение расписания отправки американских судов из порта Нью-Йорка в Европу, а также содержание двух немецких морских офицеров, проживавших на ранчо.
Дело в том, что в 1940 году на вооружение военно-морского флота фашистской Германии поступили две мини-подлодки, экипаж которых состоял всего лишь из двух офицеров. Несмот-ря на свои размеры и малый запас вооружения – всего две торпеды – субмарины представляли собой весьма грозную силу, так как самые совершенные радары военных кораблей не могли их засечь.
Одна из субмарин-дюймовочек действовала у побережья Флориды, а портом её приписки был… пруд на ранчо Шрагмюллера. В 1941–1943 гг. ею были потоплены около двадцати американских грузовых судов. Сложность состояла в одном – доставке мини-торпед из Германии.
…Три года сотрудники ФБР и контрразведки военно-морских сил США, сбиваясь с ног, разыскивали чудо-подлодку, но тщетно.
Удача пришла тогда, когда офицерам-слухачам из Агентства Национальной Безопасности (АНБ) удалось сначала запеленговать радиосеансы неизвестной радиостанции, действовавшей в Уэст-Палм-Бич, а затем и расшифровать кодированный текст. Сопоставив даты выхода в эфир передатчика с датами гибели судов в районе нью-йоркского порта, американцы пришли к выводу, что неуловимая подводная лодка должна находиться где-то поблизости. Но где именно?!
Тысячи офицеров ФБР и военно-морской контрразведки США были брошены в Майами на прочёсывание складских помещений, доков, ремонтных мастерских и прочих помещений, где могла бы скрываться субмарина. О том, что она имеет карликовые размеры, никому и в голову не приходило.
…Второй раз повезло уже офицерам ФБР. Их агенты сообщили, что некий господин поддерживает конспиративные контакты с диспетчерами нью-йоркского порта.
За диспетчерами установили круглосуточное наблюдение, в результате которого удалось выйти на Шрагмюллера. На ранчо был проведен обыск, однако ничего подозрительного обнаружено не было. Тем не менее наблюдение за ранчо и его хозяином продолжили. Выяснили, что Шрагмюллер регулярно закупает избыточное количество продуктов, явно превышающее его гастрономические потребности. Его мать к тому времени уже отошла в мир иной. Появилось подозрение, что на ранчо объект проживает не один.
При повторном обыске жилища Шрагмюллера контрразведчики обнаружили, что ранее ими обследованный подвал имеет ещё и нижний этаж. Когда они попытались спуститься туда, раздались два выстрела – это немецкие офицеры-подводники предпочли смерть пленению…
* * *
Шрагмюллера судили по законам военного времени. И хотя в ходе допросов и судебного разбирательства Курт сообщил даже больше, чем от него ожидали, свой земной путь он закончил на электрическом стуле.
Его жена Рицлер-Шевалье-Шрагмюллер по решению суда была лишена американского гражданства. А по ходатайству главы германской политической разведки награждена «Железным крестом» 3-ей степени. Гретхен стала первой и последней агентессой Третьего рейха, которая удостаивалась такой чести…