Знаменитое проклятие Свалки: любой, кто вступит на поверхность Дайзен 2, непременно останется на нём навсегда. Причиной возникновения проклятья стала незавидная судьба сосланных на Свалку осуждённых, которые даже после отбытия срока остаются на Дайзен 2. Ладно эмигранты третьей категории, не возвращаются домой даже чиновники, которых федеральное правительство отправляет руководить маленькой колонией. А пропагандируют знаменитое проклятье экипажи транспортников, которые привозят на Свалку новых заключённых и товары, а взамен увозят полезные ископаемые. Пилоты транспортников предпочитают проводить время между рейсами на околопланетной орбите.

- Вот вы в курсе, - Сван ткнул кончиком шампура в сторону майора, - что на Ларану 5 кроме вас так никто больше и не спустился? Экипаж «Ягуара» предпочёл остаться на борту, лишь бы только не будить проклятие Ямы.

Федеральное правительство захотело обратить на собственную пользу знаменитое проклятье. Только со мной, - Сван демонстративно откусил кусок жаренного шашлыка, - такой номер не прокатит.

Всегда и везде, в любой ситуации и при любых обстоятельствах, Сван старается оставаться реалистом. Каким бы ценным сотрудником он бы не был, федеральное правительство будет совсем, совсем не против, если он останется со своей семьёй на Свалке навсегда.

- Знаете, - Сван стянул зубами с металлического шампура поджаренный кружочек лука, - я по достоинству оценил и бездонное небо над головой и зелёную травку под ногами. Чёрт побери! Теперь я прекрасно понимают пьяное нытьё заключённых Ямы о потерянно рае.

Сейчас осень. На мне, как вы видите, - жирными пальцами Сван оттянул край воротника, - тёплый вязанный свитер. Чудная вещь, удобная, приятная. Ручная работа, между прочим. Ничего подобного в Яме у меня не было за ненадобностью. А этот домик, - Сван не оглядываясь ткнул указательным пальцем за спину, - я уже договорился с его владельцем о покупке.

Вы не поверите, - Сван бросил на стол пустой шампур, - я сфотографировал домик и вставил фотографию в маленькую деревянную рамку, чтобы взять её с собой на Свалку. Здесь же, в Атзине, я познакомился с утусом Скурдом, местным начальником полиции. Он как раз через шесть лет собирается уйти на пенсию и с превеликим удовольствием передаст свой пост в руки «надёжного человека, мужика на все сто». То ест мне.

Жёны, дети, дом и должность начальника полиции – да с такими гарантиями я не могу, не имею права не вернуться на Мирем. Будьте уверены – я сделаю всё, чтобы подавить партизанское подполье на Свалке. Землю рыть буду! Глотки грызть! Сделаю всё, чтобы не дать вам повод расторгнуть мой контракт или продлить его.

- А вдруг…, - вклинился было майор Шпин.

- А «вдруг» не будет, - тут же оборвал Сван. – Мои жёны и дети лягут в анабиоз добровольно. Командование не будет возражать против дополнительного пункта в моём контракте, ибо он не накладывает на него никаких дополнительных обязанностей или расходов.

Майор Шпин разочарованно засопел. Пустой бокал вывернулся из его рук и шлёпнулся на стол. В последний момент куратор успел прижать его к столешнице.

- Жестокий вы человек, - майор Шпин поставил бокал на ножку.

- Ой! Только не нужно наговаривать на меня, - Сван недовольно скривился. – Я строгий муж, а не семейный тиран. За двадцать пять лет брака ни одну из своих жён я и пальцем не тронул. Ну-у-у… не бил никогда. За моей спиной они как за каменной стеной. Всякая погань третьесортная обходила их за километр. А для женщин в Яме, уважаемый, это очень и очень важное достоинство.

В любом случае они ничего не теряют, - Сван благодушно откинулся на спинку стула. – Они либо в момент дождутся меня в ледяном сне, либо их разбудят и так, если меня убьют. Этот чудный домик достанется им в наследство. А мне будет без разницы, кто заменит меня в супружеской постели. Хоть тот же утус Чоидар, если, конечно, его челюсть срастётся нужным образом.

Признание, оно же отповедь и немного проповедь, майор Шпин выслушал молча и до конца. Крыть нечем.

- Да-а-а… - майор Шпин плеснул в бокал белого вина, - домой мне придётся возвращаться на автопилоте. А то полицейские оштрафуют за пьяную езду, на погоны не посмотрят.

Но в одном вы правы, уважаемый, - куратор поставил пустой бокал на стол, - негласная установка сверху спровадить всех не рождённых на Миреме на Свалку есть. Чёрт побери, вам опять удалось обвести федеральное правительство вокруг пальца. И как только вам это удаётся? Уму не растяжимо. Впрочем, - майор Шпин махнул рукой, - не всё им нас иметь.

Скажите, уважаемый, - майор Шпин склонил голову на бок, - а вам не жалко аборигенов Свалки? Так сказать, - куратор пьяно икнул, - одной крови. Только без обид, ради бога.

Сван закинул в рот длинную стрелу зелёного лука. Мясо – тяжёлая еда, если её не разбавлять чем-нибудь полегче, огурчиками, луком, салатом, то даже самый ароматный и вкусный шашлык встанет поперёк толстой кишки.

На что намекает изрядно поддатый куратор – догадаться не сложно. В своё время родителей Свана сослали в Яму по приговору суда. На Акатуне мать занималась финансовыми махинациями в особо крупных размерах, а отец вообще прославился как самый настоящий разбойник и пират на островах Гоилюмского архипелага. О чём куратору прекрасно известно.

- Смею заверить вас, уважаемый, не жалко. Ни чуть, - произнёс Сван. – Мирем стоит того. Признаться, если бы я заранее знал и про небо и про травку, то ещё тогда, в Яме, не стал бы с вами торговаться и подмахнул бы контракт не глядя. Рай нужно отработать.

Маленький прямоугольный будильник на краю прикроватной тумбочки пищит так тонко, так тихо, что его еле-еле слышно под самым ухом. Однако противный писк словно кумулятивная струя способен прорваться сквозь барабанную перепонку прямо в мозг и разбудить даже пьяного в сосиску фермера меньше, чем за минуту. Чат Ратаг торопливо шлёпнул будильник раскрытой ладонью. Противный писк тут же оборвался.

В ночной тишине маленькой спальни лёгкий хлопок показался в сто крат громе писка будильника. Сердце чуть из груди вон, Чаг испуганно повернул голову… Пронесло! Рядом как ни в чём не бывало спят Пиана и Слура.

Над изголовьем мерцает ночник. Неровный синий свет тенями и бликами скачет по широкой кровати, стенам и потолку. Говорят, именно так горят самые настоящие свечи из парафина. Ночник совсем, совсем не мешает спать. Однако его потуг вполне хватает, чтобы разглядеть такую красоту.

Чаг приподнял голову. Пиана и Слура натянули тёплое одеяло почти до самых подбородков. Длинные немного взлохмаченные волосы сестёр рассыпались по подушкам. Курносые носки дружно сопят. Пиана во сне слегка приоткрыла ротик, а Слура даже улыбается.

Чаг осторожно откинул с груди край одеяла. Глубоко в душе двойной звездной тихо сияют радость и гордость. Как ни крути, а у него намечается аж две жены, сразу. Для любого мужчины на Дайзен 2 два кольца на пальце большая, очень большая удача и законный, самый законный, повод для гордости. А то, что Пиана и Слура родные сёстры – ещё лучше! В будущей семье будет мир. Если жёны не одной крови, то между ними может запросто разгореться соперничество за внимание и ласку мужа. Говорят, доходит до драк и выдранных с мясом волос.

Двадцать четыре года тому назад, или чуть больше пяти по стандартному летоисчислению, накануне появления Первого ударного флота на орбите Дайзен 2, Независимое правительство целиком и полностью эвакуировало Финдос, столицу колонии. Так семья Чага, мама, папа, брат и сестра, оказались в Вихране, в небольшом фермерском посёлке на восточной стороне кратера Финдос. По распределению они попали в дом Келда Борпа, высокого фермера, добродушного, с мозолистыми руками и грубоватым юмором. Вот так Чаг познакомился со старшей дочерью Келда Борпа высокой и стройной Пианой.

Профессиональный военный, защитник молодого независимого государства и мускулистая фигура атлета. На Миреме, проклятой метрополии, Чаг мог бы запросто зарабатывать на жизнь фотомоделью. Говорят, спортивные журналы очень любят печатать рекламу мужских и мужественных товаров. Боевой борг, защитный костюм солдата Народной армии самообороны Дайзен 2, весит больше двадцати пяти килограмм. Многочисленные изнурительные марш-броски по пересечённой местности накачали мускулатуру Чага без всяких гантелей, штанг, стероидов и специального белкового питания. Пиана, далеко не последняя красавица Вихрана, влюбилась в бравого военного без памяти. Если бы не война за независимость, то короткий и бурный роман вполне логично закончился бы перед алтарём Леи-целительницы, божественной покровительницы семьи и здоровья.

Первый ударный флот, самая большая дубинка Федерации Мирема, убрался восвояси не солоно хлебавши. Заслуженная, выстраданная победа очень долго отдавала горечью. Напоследок метрополия очень громко хлопнула дверью. АКИ и такшипы нанесли очень серьёзный урон инфраструктуре колонии. Высокоточные ракеты и бомбы взорвали практически все ветровые электростанции, обрушили огромное количество заводов и рудников. До голода, хвала Великому Создателю, не дошло. Но жители колонии ещё очень долго сидели на «похлёбке», мерзкой синтетической еде. В домах и на улицах городов и посёлков Финдоса ещё долго было душно и дурно воняло.

Противно осознавать: контр-адмирал Нинчан, который взял на себя командование Первым ударным флотом, поступил очень мудро. На восстановление экономики ушло долгих десять лет, почти два стандартных года. У проклятой метрополии были все шансы приструнить вольнолюбивую колонию. Если бы на воздух взлетела хотя бы ещё одна ветровая электростанция, то война за независимость закончилась бы массовым мором.

Однако ничего подобного не произошло. По непонятным причинам Федерация Мирема подарила Дайзен 2 целых двадцать три местных года мирной передышки, больше пяти стандартных лет, чтобы залечить раны и восстановить экономику. Если бы Первый ударный на прощанье не «хлопнул бы дверью», то у Дайзен 2 появились бы реальные шансы выиграть войну за независимость. А так… А так едва, едва успели подготовиться к новой схватке, достигнуть того же уровня промышленной и экономической мощи, что и двадцать три местных года тому назад.

Родители Чага давно съехали от гостеприимного Келда Борпа в собственное жилище. Посёлок Вихран разросся и расширился. У него появилась новая улица, которую так и назвали Столичная. Отец, как и когда-то в уничтоженном Финдосе, вновь обслуживает коммуникации посёлка. Мама взялась помогать многочисленным фермерам Вихрана заполнять налоговые декларации и вести прочую бухгалтерию. Каждый раз заезжая к родителям, Чаг никогда не забывал навестить Келда Борпа, точнее, его старшую дочь. И всё бы ничего, просто замечательно, если бы на бравого солдата Народной армии не положила бы глаз Слура, младшая сестра Пианы.

Ссоры между дочерями Келда Борпа в прямом смысле доходили до слёз, до драки. Чаг как мог пытался помирить сестёр. Ни словом, ни духом, ни даже взглядом не давал младшей Слуре каких-либо надежд. В Вихране и без него хватает достойных женихов, в том числе и офицеров Народной армии. Однако упрямая Слура решила во что бы то ни стало отбить жениха у старшей сестры.

Вход шли все без исключения средства, начиная от новых нарядных платьев с тонкими лямками лифчика на обнажённых плечах и до откровенных сексуальных посягательств. После очередной провальной попытки соблазнить прямо в ванной Чаг получил фингал под правый глаз от Пианы и четыре царапины на левой щеке от Слуры. А он всего лишь попытался их разнять, вытащить взбешённую Пиану в коридор и затолкать не менее злую Слуру обратно в ванную. Как истинные дочери фермера, физически крепкие и сильные, сёстры разукрасили друг друга едва ли не до выцарапанных глаз и откушенных ушей. Смеситель, кран и полки в ванной пришлось менять на новые.

Две недели назад Чаг приехал в Вихран в очередной отпуск. Радость от свидания с Пианой существенно отдавала горечью от неизбежных разборок и скандалов с младшей Слурой. Какова же была его радость и облегчение, когда сёстры как ни в чём не бывало встретили его на станции и ошарашили приятность новостью – они обе выйдут за него замуж. Как, каким образом, они сумели договориться и заключить мир, осталось тайной. Да и какая разница, раз от былого кровавого противостояния не осталось ни следа.

Долгожданный отпуск прошёл как в сказке наяву, как в раю. Чаг на полную катушку наслаждался обществом двух прекрасных, гибких и сильных девушек. Но! Вчера днём, ровно в 11 часов, диктор центрального канала объявил о появлении в звёздной системе Дайзен космического флота Федерации Мирема.

Принесла нелёгкая супостата. Сколько кораблей в эскадре и каких именно – бог его знает. У Дайзен 2 нет и никогда не было мощных локаторов для слежения за внешним космосом. Лишь по огромному облаку плазменного выхлопа удалось зафиксировать сам факт появления в системе флота Федерации. А ещё через час молодой посыльный в новенькой военной форме принёс из мэрии Вихрана приказ вернуться в часть. Одна радость – отпуск и так почти закончился.

Чаг поднёс к глазам маленький будильник. На крошечной панели мерцает красная цифра 5. Пять утра, пора вставать и отправляться на войну. До отхода поезда целых три часа, запросто можно поспать ещё пару часов. Однако лучше всего уйти прямо сейчас.

Осторожно, стараясь не разбудить сестёр, Чаг поставил будильник обратно на прикроватную тумбочку. Теперь осторожно спустить ноги. Слура тихо вздохнула, Чаг замер на месте.

Аж мороз по коже. Как будто в шлеме борга запищал детектор радиоизлучения. Но… Чаг повернул голову, обошлось. Младшая сестра всего лишь перевернулась на другой бок.

Чаг склонил голову. Военная форма комом брошена на пол, рядом валяются юбка и женские трусики. Да-а-а, Чаг невольно улыбнулся, ну и повеселились они вчера. В сестёр словно бес вселился, чуть душу не вытряхнули. В призрачном свете ночника зелёные брюки и китель кажутся бледно-серыми. Кончик ботинка торчит из-под кровати. А трусы где? Чаг пошарил левой рукой под кроватью. Где трусы? Куда их Пиана забросила? А, может, это Слура их стащила?

За тумбочкой к стене прислонён собранный рюкзак. Как хорошо, что ещё вчера днём, перед прощальным ужином, хватило ума заранее собрать нехитрые пожитки солдата. Чаг тихо, тихо оделся. Так, теперь нужно ещё более тихо выбраться из дома.

Очень кстати: будущий тесть весьма хозяйственный мужик. Чаг потянул дверную ручку вниз. Петли в его доме всегда основательно смазаны и не скрипят. Язычок замка оглушительно щёлкнул. По правой руке прошла нервная дрожь, Чаг едва не захлопнул дверь обратно.

Разбудил?! Неужели столь тщательная подготовка к побегу, если уж называть вещи своими именами, с треском провалилась? Чаг медленно, стараясь не делать резких движений, оглянулся…

Пронесло! Чаг облегчённо выдохнул, воздух с шипением прошёл сквозь судорожно сжатые губы. Слура лишь вновь перевернулась на другой бок. Тёплое одеяло соскользнуло вниз, в неровном свете ночника блеснула её ровная, сильная голень. Обе сестры по-прежнему дышат в такт.

Словно вор в чужом доме, ей богу. Чаг мягко переступил с носка на пятку и выбрался в коридор. Левая рука едва сама не захлопнула дверь. Чаг резко одёрнул руку, словно обжёгся о раскалённый камень. Захлопывать не нужно, пусть будет слегка приоткрыта.

Гостить и ночевать в доме утуса Борпа довелось превеликое множество раз. Чаг повертел головой. В этом доме он может легко сориентироваться даже в полной темноте. Тем более идти недалеко, рядом совсем. Немного вправо по коридору в прихожую. А вот и дверь на улицу. Замок на ней посложней будет, да и не так страшно, если щёлкнет ненароком. Правая рука нащупала короткую рукоятку. Так... Теперь повернуть…

- Чаг, подожди. Нужно поговорить.

Тихий голос за спиной подобен раскату ядерного взрыва. Чаг инстинктивно рухнул на пол в тёмной прихожей. Левая рука машинально выдернула из-за спины рюкзак, правый указательный палец бессильно ткнулся в боковой карман. Где автомат?! На разгрузке должны быть гранаты!

В коридоре возле двери на кухню стоит утус Борп, будущий тесть. Даже в темноте угадывается его мощная фигура.

- Что ты там валяешься? Иди сюда.

Тихо щёлкнул выключатель, на кухне под потолком вспыхнула яркая лампочка. Нехорошо получилось, Чаг инстинктивно зажмурился. Для начала надо бы подняться на ноги.

Глаза быстро привыкли к свету, маленькая лампочка под потолком кухни уже не кажется столь яркой. Чаг несколько раз усиленно моргнул. На утусе Борпе привычный рабочий комбинезон синего цвета с потёртыми локтями и вытянутыми коленками. Только на ногах вместо коротких сапожек домашние тапочки. В этом году будущему тестю исполнилось 296 лет, или 64 стандартных года. Седина посеребрила утусу Борпу виски и кончик короткой бородки. Что-то он не похож на рассерженного отца двух взрослых дочерей. Вместо гнева или хотя бы глухого недовольства на лице будущего тестя отражается тихая грусть.

- Садись, - утус Борп махнул в сторону свободного стула.

Делать нечего, Чаг закинул армейский рюкзак обратно на спину, тихий побег провалился. Только и остаётся собрать остатки достоинства и присесть на предложенный стул. Ну не вырубать же будущего тестя подлым ударом в челюсть?

Кухня в доме утуса Борпа одновременно столовая. За длинным столом вдоль стены легко усаживается всё его многочисленное семейство. У противоположной стены широкая электрическая плита, настенные шкафчики с посудой и пара кухонных шкафов. А вот холодильника, столь привычного агрегата в доме любого горожанина, нет. Вместо него прямо из кухни маленькая узкая дверь ведёт в большую морозильную камеру, где на стальных крючьях висят разделанные тушки свиней. Чаг невольно передёрнул плечами, как бы самому не оказаться по соседству с будущей свининой.

Душу терзают сомнения и стыд, Чаг покосился на спину крепкого фермера. Заговорить первым? Или не стоит?

- Зачем же убегать из дома как следует не позавтракав? – добродушно прогудел утус Борп. – Перед дальней дорогой нужно как следует подкрепиться.

Будущий тесть точно не похож на рассерженного отца двух взрослых дочерей. Вместо ругани утус Борп выложил на стол нехитрую еду. Чаг невольно сглотнул слюну: на круглой тарелке порезанный хлеб, большой кубик сыра, свежие огурчики и кувшин с квасом. Рука сама схватила большой копчённый окорок, фирменный продукт фермера Келда Борпа.

Чаг впился зубами в копчёное мясо. Боже! Как вкусно! Опыт двух предыдущих войн даёт о себе знать, Чаг торопливо схватил с тарелки кусок хлеба. Утус Борп услужливо налил полную кружку забористого прохладного кваса. Пока война не закончится, пока войска Федерации не повернут домой, ничем другим кроме «похлёбки» питаться не придётся. Пусть синтетическая еда очень питательная и полезная для здоровья, только на вкус гадость гадостью. В лучшем случае где-нибудь на базе, в подземном убежище под Северным плоскогорьем, получится перехватить кружечку другую чайку без сахара. А так, быстрей всего, придётся довольствоваться очищенной водой с металлическим привкусом. Пока есть такая возможность, Чаг надломил свежий огурец, нужно питаться настоящей едой.

- Ты уж прости, - утус Борп поставил на стол прозрачную бутылку, - тебе не налью.

Утус Борп одним глотком опрокинул стограммовую рюмку водки и даже не крякнул.

- Думаешь, поди, почему я на тебя не сержусь, - утус Борп захрустел свежим огурчиком.

В ответ Чаг коротко кивнул.

- Я прекрасно понимаю тебя, зятёк. Я даже предвидел твой побег, - утус Борп вновь наполнил рюмку.

В более мирной ситуации Чаг давно бы и с превеликим удовольствием женился бы на Пиане. Ну а если повезёт, то и на Слуре тоже. Закон нарушают в основном мужчины. Не так давно почти одних мужчин ссылали на Дайзен 2. По этой причине женщин в колонии не хватает. Не то, чтобы сильно и заметно, но вполне достаточно, чтобы убеждённый холостяк прослыл безнадёжным неудачником. Женщина, жена, существенно повышает социальный статус мужчины и его авторитет в глазах окружающих. Обычно после получения диплома об образовании и обустройства на рабочем месте, каждый молодой человек стремится обзавестись спутницей жизни как можно быстрее.

Чаг с трудом, через силу, проглотил едва разжёванный кусок окорока. Было противно и очень неприятно отойти от общепринятого шаблона. Будь он просто хорошим инженером или расторопным чиновником, проблем бы не было. А так… Солдат, профессиональный военный Народной армии самообороны Дайзен 2. Даже хуже: специально обученный партизан, смертник почти со стопроцентной гарантией. Очень, очень, очень не хочется оставлять после себя вдову с ребёнком. Если повезёт вернуться с войны живым, то будут и жена, и дети. Если нет, значит не судьба.

Пусть родители называют Пиану и Слуру его невестами, а утус Борп упорно зовёт зятем, но вчера днём, сразу после дурных новостей, Чаг наотрез отказался оформлять отношения в пожарном порядке, сколько сёстры его не уговаривали при молчаливом попустительстве отца. Чтобы вновь не отказывать любимым женщинам в законном браке, Чаг и решился на тайный побег рано утром, пока все спять. Все, кроме самого утуса Борпа, как выяснилось.

- Не хочешь, очень не хочешь растягивать сомнительное удовольствие от долгих проводов, - утус Борп поставил пустую рюмку на стол. – Это правильно: нет ничего хуже бабских слёз. Но прежде, чем ты покинешь мой дом, ты должен кое-что знать.

Что? Что ещё: Чаг шумно прокашлялся, отличное мясо едва не встало поперёк горла.

- Помнишь, как Пиана и Слура дрались из-за тебя? – утус Борп забросил в рот кусок сыра.

- Такое забудешь, - Чаг машинально потёр правую скулу. – Нам с вами потом пришлось полки в ванной перевешивать.

- Верно, - утус Борп усмехнулся. – А ты никогда не думал, почему это они вдруг помирились?

- Ну-у-у… - неуверенно протянул Чаг. – Закон и обычай разрешают многожёнство. В некотором смысле двум женщинам в одном доме проще, особенно если они родные сёстры. Так, вроде.

- Верно, но не совсем, - утус Борп вновь стал серьёзным. – Видишь ли… Незадолго до твоего приезда в отпуск они обе вдруг осознали: ведь ты можешь не вернуться с войны. Это раньше, до независимости, мужчин было заметно больше женщин. А теперь разница куда как меньше. Космические пехотинцы, чтобы их, постарались.

В горле запершило, Чаг вновь наполнил кружку прохладным квасом. Утус Борп вроде как не ругается, даже не сердится. Однако его слова, а особенно тон, продирают до костей.

- И поэтому они решили… - утус Борп отвёл глаза, - продлить твоё существование в этом мире единственным возможным способом – родить от тебя ребёнка, двух детей.

- Что?! – Чаг резко вскочил на ноги, утус Борп дёрнулся от неожиданности.

- Да, Чаг, это так. Прошу, сядь на место.

Чаг послушно опустился обратно на стул. Аппетит пропал начисто, хотя на кухонном столе остались ещё хороший кусок мяса, надрезанный сыр и полтора огурца.

- Полгода назад мои дочери перестали принимать противозачаточные. Мне прямо так и заявили: «Папа, не вздумай проболтаться».

- Так они что… - Чаг медленно повернул голову в сторону двери из кухни, от волнения слова застревают в горле, - обе…, беременные?

- Ну-у-у… - утус Борп лукаво подмигнул, - быстрей всего да.

Вот оно что! Чаг шлёпнул сам себя по разгорячённому лбу. Теперь понятно, зачем, с какой целью, Пиана и Слура прямо в постели едва не вытряхнули из него душу. И… Господи! Это каким же нужно было быть дураком. Пока с одной… Вторая рядом лежала, и ножки, как бы невзначай, на заднюю спинку кровати, чтобы повыше… были…

- Зачем, зачем вы мне об этом рассказали, - Чан понурил голову. – Мне и так нелегко. Это новобранцы не зная броду в бой рвутся. Я-то на собственной шкуре ощутил, что меня ждёт. Вы сами только что, в прихожей, видели. Подобные рефлексы ни один сержант не вобьёт.

- Затем и рассказал, Чаг, чтобы ты вернулся, - утус Борп наклонился ближе и доверительно зашептал. – Я хочу, чтобы у моих внуков был отец, чтобы у моих дочерей был муж, и чтобы у меня самого был зять. Вернись, Чаг. Назло всем вернись. Назло метрополии, назло правительству, нашему, независимому. Назло смерти, вернись. Ты – фартовый. Я верю в тебя, зятёк.

Чаг медленно выпрямил спину. Теперь у него и в самом деле очень, очень, очень веская причина пройти через горнило войны и вернуться домой живым. Назло всем, в том числе самой смерти.

- Ладно, - утус Борп неуклюже поднялся на ноги, - хватит болтать. Пошли, давай. Пока спят все.

В коридоре перед выходом на улицу утус Борп крепко обнял Чага.

- Вернись, зятёк. Назло всем вернись. А пока не беспокойся, я дверь запру. Пока поезд от перрона не отойдёт, никто из дома не выйдет.

- Я, я… - Чаг нервно сглотнул.

- Не нужно ничего обещать, - утус Борп осторожно приоткрыл входную дверь. – Мы будем ждать. О сёстрах и детях не беспокойся.

Точно в шесть тёмно-грязный поезд отошёл от перрона. Как хорошо, что в вагоне нет окон. Да и на что смотреть в темноте туннеля. Однако через тонкую стальную стену в тишину купе то и дело прорывался женский плач. Далеко не всем солдатам удалось тихо сбежать на войну. О том, что творилось на перроне, лучше не думать.

В вагоне на нижних полках плацкартных купе почти одни солдаты Народной армии. Лишь изредка в проходе мелькнёт тёмно-синяя роба рабочего или пахучая куртка фермера. В воздухе висит тягучая напряжённая тишина. Стук колёс о стыки рельсов забивает нервный стук сердца и тяжёлое дыхание. Чаг отвернулся к стене. Предстоящая война уже не вызывает в душе былого энтузиазма. Откровенно говоря, нет былой уверенности в победе. Как оно было, когда-то, тридцать местных лет тому назад. Они два раза доказали спесивой метрополии серьёзность собственного желания обрести независимость. И теперь предстоит держать ответ за собственную наглость. Или глупость.

Над душой вновь зависла большая мрачная туча, Чаг тяжко вздохнул. Никто не знает, ни лучший друг Шнык, с которым довелось пройти через все сражения двух войн, ни почти жёны, которые ждут от него детей, вообще никто не знает. Там, на горе Каснаре, когда на его глазах родной Финдос превратился в радиоактивные руины, он сломался. Морально сломался. Только неожиданная победа над Первым ударным вернула ему веру в правое дело. Как говорили военные моряки седой древности: стреляй, стреляй, продолжай стрелять до последнего снаряда. Как знать, может быть самый последний выстрел вдруг принесёт тебе победу. И вот теперь предстоит третья самая решительная схватка с метрополией. За базар нужно отвечать.

Щёки запылали жаром, Чаг невольно сжал кулаки. Он пройдёт. Пройдёт через всё. Обязательно пройдёт. Пройдёт, хотя бы ради ребят, что погибли на его глазах, кто так и не успел выскочить из Финдоса на поверхность, кто потом умер в госпитале от убойной дозы радиации. Пройдёт ради тех, кто не вернулся из боя, чьи тела разодрали крупнокалиберные пули респов, кто попал под кассетные бомбы. Не может быть, не должно быть, чтобы все, все они погибли напрасно.

Бункер №0 – секретный бункер, о существовании которого известно любому жителю Мирема, начиная со школьников и заканчивая заслуженными пенсионерами. Другое дело, что весьма ограниченное количество людей из службы безопасности правительства знает, где именно он находится. И уж совсем единицам довелось заглянуть в него хотя бы разок.

Подземный комплекс под правительственным дворцом в Парме, столицы Федерации Мирема, поражает размерами. Широкие коридоры тянутся во все стороны на многие километры. На панели управления лифта отмечено целых пять уровней. И на каждом склады со стратегическим запасом продовольствия и воды, ремонтные цеха и космические системы жизнеобеспечения. Целых четыре генератора энергии снабжают подземный комплекс электричеством, хотя для комфортной работы вполне хватило бы и одного.

И всё это великолепие инженерной мысли укрыто на глубине несколько сотен метров. На правительственный дворец должна упасть ну очень серьёзная ядерная бомба, чтобы в подземном комплексе хотя бы разок мигнули лампочки. Впрочем, Пимену Вирпену, 58 лет отроду, в недалёком прошлом контр-адмирал ВКС, нет никакого дела до размаха и серьёзности подземного комплекса.

Вирпен неторопливо шагает по широкому коридору «Б8» подземного комплекса. С виду он сама невозмутимость и солидность, на самом деле ноги предательски дрожат, а щёки то и дело охватывает жар. Украдкой, словно вор в магазине, Вирпен вытирает мокрые от пота кончики пальцев о подол пиджака. От того, что вот-вот предстоит сделать, решить, убедить президента, щемит в груди, а сердце колотится с утроенной силой.

История! Самая настоящая история, которая сначала появится на страницах и экранах планетарных СМИ, а потом перекочует в учебники для старшеклассников. Вот она. Рядом! Кажется, протяни руку и можно будет схватить её за загривок.

Как на грех новенький сшитый на заказ пиджак трёт шею. Вирпен в очередной раз торопливо одёрнул воротник. Или только кажется, что трёт? Большую часть жизни ему довелось проходить в кителе офицера ВКС Федерации. Ну, разве что, звёзды на его погонах становились всё жирнее и жирнее. Штатский деловой костюм сшит утусом Сергуном, лучшим портным Пасмы, у которого сам президент одевается. Пришлось пару раз специально выкроить время на примерку и подгонку точно по фигуре. Куда уж лучше? Профи шил. И всё равно кажется, будто пиджак висит на плечах картофельным мешком, в груди жмёт, а длинные штанины брюк метут пол. Светло-серый китель контр-адмирала ВКС куда как удобней, практичней и никогда не выходит из моды. В нём можно даже в скафандр залезть. Но, Вирпен тихо перевёл дух, традиция. Чтоб её. Министр обороны обязан быть штатским человеком и носить штатское.

Очередной перекрёсток. Над левым коридором висит указатель с лаконичной надписью: «Бункер №0». Ага, Вирпен нервно поправил левый рукав, значит сюда. На нём лежит колоссальная ответственность за оборону большого межзвёздного государства. Его приказам подчиняются десятки тысяч людей, десятки боевых кораблей, десятки военный баз как в самой звёздной системе Геполы, так и за её пределами. Однако, Вирпен бросил взгляд вдаль по коридору, подземный комплекс под правительственным дворцом не его епархия. Чуть ли не на каждом перекрёстке посты охраны. Мордастые агенты в штатском с каменными лицами то и дело требуют пропуск и вежливо просят подставить глаза и ладони для сканирования сетчатки глаз, отпечатков пальцев и анализа ДНК. Культ безопасности на грани паранойи. Впрочем, Вирпен невольно улыбнулся, параноики живут нервно, но долго.

Ну вот, накаркал. Возле очередной неприметной двери пост охраны.

- Ваше удостоверение, витус, - рослый охранник с профилем упитанной гориллы из столичного зоопарка протянул руку. Вирпен молча опустил в широкую ладонь удостоверение, прямоугольный кусок пластика с именем и фотографией. Кажется? Или охранник перед Бункером №0 в самом деле самый рослый и накаченный?

- Пожалуйста положите ваши ладони сюда и гляньте сюда.

Гориллоподобный охранник вежлив до тошноты. Левый бок тёмно-синего костюма подозрительно оттопырен, и вряд ли у него там связка бананов. Наконец бронированная дверь тихо отошла в сторону. За коротким коридором проглядывает просторная комната, которая и есть легендарный Бункер №0.

Вирпен на мгновенье остановился на пороге, человеческое любопытство пересилило гордость. Больше всего Бункер №0 похож на часовню или маленький храм. По середине круглый стол на семь мест. С высокого куполообразного потолка свисают широкие экраны. Вдоль стен дополнительные столики для помощников и секретарей.

Бункер №0 как таковым бункером, бетонированным подземным убежищем, не является. Все эти меры безопасности, четвёртый подземный уровень, бронированная дверь и гориллоподобный охранник у входа, предназначены для секретности. Ни одно слово сказанное в Бункере №0 никогда и ни при каких обстоятельствах не должно просочиться в СМИ.

- Добрый день, уважаемый.

На втором слева кресле приветливо улыбается витус Орн Ибуж. Министр внутренних дел явился на секретное совещание самым первым.

- Добрый день, уважаемый, - Вирпен склонил голову.

Чёрный мундир главного полицейского Федерации сияет наведённым лоском. Золотые пуговицы надраены до блеска, многочисленные орденские планки в идеальном геометрическом порядке громоздятся на левой стороне груди. Витус Ибуж охоч до наград.