Глава XV
Отъезд.
Поезд приходил в город утром. Я не бросился домой, а тут же на станции заказал железнодорожный контейнер. Мне сказали, что свободных контейнеров нет. Положил на стол две пятитысячные бумажки и мне сказали, что контейнер будет у моего дома сразу после обеда.
Заехал в редакцию местной газеты, дал объявление, что срочно продаётся новая "Субару". Цену обозначил на низшей границе разумного предела. Должна уйти быстро, машина хорошая.
В агентстве по грузоперевозкам объяснил, что грузовик мне не нужен, но после обеда нужны двое-трое расторопных молодых грузчиков. Оплата двойная. Заверили, что грузчики будут.
В агентстве по недвижимости, узнав, какую цену я хочу за трёхкомнатную квартиру, сказали, что покупателя ждать не будут. Агентство может купить эту квартиру за свои деньги. Отлично, только чуть погодя. Мне ещё надо собраться, а жить-то где?
Контейнер и грузчики прибыли одновременно. Оба чулана и комната-склад моментально опустели. В контейнер погрузил и стационарный компьютер, пару стульев, кухонный стол и табуретки. Компьютерный стол с креслом - туда же. Контейнер увезли, грузчики, получив деньги, убыли.
Всё. На сегодня - всё. Вечер тёплый, сижу на лавочке, курю. Нежные тонкие девичьи пальцы закрывают мне глаза.
- Наташенька!- радуюсь я.
- Сволочь ты, Вовка! Какая я тебе Наташенька?!
Севшей рядом на лавочке Ларисе, протягиваю коробочку с кулоном.
- Поздравляю с прошедшим днём рождения. Меня не было в городе, только сегодня приехал.
- Ой, это что, золото?!
- Нет, самоварная медь. А камень из бутылочного стекла.
- Вова, это же изумруд!
Тут же одела на шею, чмокнула меня в щёку.
- Спасибо, любимый!
Я люблю Наташу. Но и жаркие объятия Ларисёнка забыть не могу. Всем ли мужчинам присуща полигамность?
- Кыш, малолетка,- а вот этот голос я ни с чьим другим не спутаю. И ко мне прижимается тугое Наташино бедро. Достаю из кармана ещё одну коробочку.
- Поздравляю с наступившим совершеннолетием.
- Спасибо, Володенька. Какая прелесть! Скажу маме, что это страз. Узнает, что настоящий бриллиант - запилит,- застегнула замочек на шее,- малолетка, ты ещё здесь?
- А помните, как по вечерам у костра втроём сидели?- грустно вздыхает Лариса.
- Это всё в прошлом. Ты сегодня приехал? Я каждый день тебя из окна высматривала.
- Сегодня. И весь день крутился.
- Я видела, как контейнер грузили. Куда мы уезжаем?
- Я уезжаю. А ты захочешь ли в такую глухомань ехать? Ведь по полгода за забор не выйти,- и вкратце рассказал ей про заимку.
- Я согласна целый год за этот забор не выходить,- сказала Лариса.
- Иди-ка ты к маме! Я с тобой, Володенька, и на край света согласна. Мне кроме тебя и не нужен никто.
- Наташ, я же не виновата, что у меня мать - алкоголичка. Я же ей не наливаю. Вот, сама в жизни водки в рот не возьму. Мне даже мысль о ней противна.
- Квартиру купят хоть завтра. Теперь только продажа машины будет задерживать. Когда ещё её купят?
- Могу помочь,- в голосе Ларисы - затаённая радость,- у Наташки Масловой отец давно на "Субару" деньги копит. Именно "Субару" ему надо и ничего другого.
- Познакомишь?
- Да не вопрос. Ещё не поздно, пойду к Масловым схожу, возьму у дяди Васи номер телефона. Дождёшься?
- Хорошо, покурю ещё.
Лариса сорвалась с лавочки и убежала.
- Любишь её?- голос у Наташи дрогнул.
- Как тебе сказать?..
- Как есть, так и скажи. У меня в июне месячные не пришли. Взяла тест, проверила. Потом пошла в женскую консультацию. Подтвердили. У меня, кроме тебя, никого и не было. Это твой ребёнок, Володенька.
Я взял её руки в свои ладони. Покрыл поцелуями всё её лицо, шею, грудь, насколько позволял вырез футболки.
- Спасибо тебе, любимая моя жена. Это не остров. Рожать будешь в лучшем роддоме Алтайского края.
Она улыбнулась счастливо. Подлетела к лавочке Лариса:
- О чём болтаем?
- О том, что от Володи ребёнка жду. Беременная я. Понятно? Он мой и только мой.
- Значит, не повезло мне, что я на острове не залетела,- совсем печально промолвила Лариса. Ткнула мне в руки бумажку. - Желаю счастья в личной жизни,- и побрела к своему подъезду. У подъезда остановилась и прокричала:
- Всё равно тебя люблю! Тебя одного! На всю жизнь!- и скрылась в подъезде. Мы помолчали. И вдруг Наташа сказала:
- Жалко мне её. Всё же на острове мы были вместе. А если она однолюбка? Вся жизнь у неё будет покалеченная.
Я проводил Наташу до дверей её квартиры, нежно поцеловал, пожелал ей и ребёночку спокойной ночи. И пошёл к себе на пятый этаж, в опустевшую квартиру. Полночи прокурил у открытого окна, размышляя про остров.
Утром позвонил Маслову, мы поговорили и условились завтра встретиться в ГИБДД, оформить на него "Субару". После этого я почти весь день провёл, блуждая по гаражам. И нашёл то, что искал: продавали гаражную "шестёрку" с очень маленьким пробегом. Так что, на следующий день я удивил местных гайцов - человек продаёт "Субару" и тут же покупает "Жигули". А всё объяснялось очень просто: случись что-нибудь с "Субару в дальней дороге и запчастей обыщешься. А на "Жигули" в любом городишке запчасти есть. Опять же, "Субару" - машина весьма приметная, а я лишнего внимания к своей персоне не хотел.
Хоть и были "Жигули" почти без пробега, но загнал я их в автомастерскую. Там сделали развал-схождение, диагностику двигателя, ходовой, проверили электрику, поменяли масло и фильтры. Заверили, что сорок тысяч километров машина должна пройти без проблем, а уж на
тридцать тысяч дают стопроцентную гарантию. Пока делали машину, я собирал свои вещи. Потом позвонил в агентство по недвижимости и сказал, что готов продать квартиру. Наташины родители были на работе, и она спокойно набила вещами большую сумку. Я перенёс её к себе. Съездил в агентство, оформили договор купли-продажи квартиры. Отдал им два комплекта ключей, сказал, что переночую в квартире последний раз и захлопну дверь, оставив ключи на столе. С оставшейся мебелью и холодильником могут поступать по своему усмотрению. Получил за квартиру деньги и спрятал их в свой пояс с кармашками - на дорогу нужны наличные.
Времени было два часа дня, когда я, пообедав, лёг спать. С Наташей было всё оговорено, письмо родителям она уже написала, оставалось положить его на видном месте.
Проспав двенадцать часов, поднялся по будильнику. Для "совы" ночное время - не проблема. Попил кофе и залил кофе в два термоса, наделал бутерброды в дорогу. "Жигули" стояли у подъезда, и я погрузил в багажник наши вещи. Покурил в последний раз на заветной лавочке. Во двор, потирая
глаза, вышла Наташа. Я уже прогревал мотор. Наташа села на переднее сиденье, пристегнулась и мы поцеловались.
- Земля, прощай. В добрый путь,- засмеялась Наталья.
Когда я отпускал сцепление, хлопнула задняя дверь.
- Уф, успела,- выдохнула Лариса.
Волна свирепой Наташиной ярости прокатилась по салону машины.
- Явилась, не запылилась, Лариска-сосиска!- раздалось змеиное шипение.
- Вот только киднепинга нам и не хватало. Ларисёночек, мне же за тебя статью припаяют.
- Я матери записку оставила, что устала от её пьянства и уезжаю к отцу. Она меня искать не будет. Поплачет, да водкой всё и зальёт. С отцом они не общаются.
- А отец у тебя кто?
- Он нефтяник, в Западной Сибири работает. Только у него другая семья и я ему нужна, как зайцу - стоп-сигнал. Если меня с собой не возьмёте, залезу в ванну с горячей водой и вены себе вскрою. Пока мать протрезвеет, я на том свете буду.
- Психическая,- убеждённо заявила Наталья.
- Не психическая, а любящая. Вовочка, я тебе ноги мыть буду и портянки стирать. И ребёночка вашего качать по ночам.
- Буду мыть тебе посуду,
Поросят качать я буду...- ёрничала Наташа.
- Миленькие мои, ну, не бросайте вы меня!
Отпустил сцепление, поддал газку и "Жигулёнок" рванул вперёд. Молчал. Наташа тоже молчала, глубоко задумавшись. Лариса молчала, силясь сдержать улыбку.
- Там плед на заднем сидении, ляг, накройся с головой и чтобы тебя не видели, и не слышали. Если что, ты - моя племянница, дочь моей старшей сестры. Поэтому и фамилии разные. Где вещи?
- Между сидений сумку бросила.
- Потом переложим в багажник,- и задвинул защёлку на Наташиной двери,- задремлешь, привалишься к двери и выпадешь.
- Так что, мы её с собой берём?
- А ты категорически против?
- Против, но не категорически. Не смотри на меня так, на дорогу смотри, мусульманин хренов!
- Значит, опять втроём...
- А Маша с Дашей?
- Машу с Дашей ты мне родишь.
- Я тебе мальчика рожу. А Машу с Дашей пускай Ларисёнок рожает.
- Это я запросто.
- Тебе что велели? Лежать и молчать.
- Молчу, молчу. Только люблю я вас обоих, ребята.
Ехал быстро, но аккуратно. Всё же, рядом жена с ребёнком. Хоть и не родившимся. Останавливались только "в кустики" сходить. В каком-то сельмаге у дороги купил пакет молока. Отлил из термоса себе в крышку черного кофе и долил термос молоком.
- Это тебе, Наташенька. Чёрный нежелательно.
- Спасибо, заботливый ты мой.
Теперь они с Ларисой на ходу ели бутерброды с сыром и колбасой, запивая кофе.
В середине следующей ночи, которая уже почти и не белая, выскочили на Народную улицу. Ивановская, проспект Славы и через Типанова выезжаем на Московский проспект. Вот и Питер позади.
На рассвете свернул к придорожному мотелю. Всё же, больше суток за рулём, опасно. Рядом с мотелем не супер, а просто маркет. Магазин, по-русски. Ужас, до чего загадили наш язык! Накупил всякой всячины. Снял в мотеле двухместный и одноместный номера. Дальнобойщики, проснувшись, начинали разъезжаться, номеров свободных много. Протянул Наташе несколько купюр.
- Тут кафе внизу, можете пообедать. Меня никоим образом не тревожить. Вы же не хотите, чтобы я полусонный под "КАМАЗ" залетел?
- Не хотим. Твой сон для нас - святое.
- Хочешь, буду мух отгонять,- предложила Лариса.
- Ты сама почище любой мухи будешь.
Наташа захохотала. Лариса обиженно выпятила нижнюю губу.
- Так. Кому-то домой пора. Денег на дорогу выделю.
Умоляюще сложила ладони перед собой, склонилась в низком поклоне.
- Прости, господин мой, недостойную рабу твою.
- Вы тоже поспите, девочки. К вечеру тронемся.
Выехали в шесть вечера. В Новгородской области ночью совсем темно и я ехал уже не аккуратно, а осторожно. Зато ночью движение меньше. И следующим утром, проехав по МКАД, выехали на шоссе Энтузиастов.
И только один раз, за Владимиром, остановили гаишники. Просмотрев документы, сержант буднично спросил:
- Оружие, наркотики?
- Наркотиков нет, оружие есть,- и протянул насторожившемуся сержанту разрешение на "Сайгу".
- А зачем?
- На дорогах нынче не всегда спокойно. Вы, вон, с автоматом...
- Кто с вами?
- Жена и племянница.
- Куда следуете?
- На Алтай.
Он присвистнул: - Туда далековато.
- Ничего, доберёмся.
- Машину осматривать будем?
Я, пожав плечами, вытянул перед собой раскрытые ладони. Между пальцев - пятидесятидолларовая бумажка.
- Осматривайте. Только вам лишние хлопоты, да и мы время потеряем.
Купюра исчезла в сержантском кармане. Посмотрел в машину. Наташа сидела спокойно, хотя между дверцей и её сиденьем лежала "Сайга". Не сложенная и зачехлённая, как полагается, а с примкнутым магазином и патроном в патроннике - только с предохранителя снять. Но Наташа своим телом закрывала карабин от взора. Лариса, лежавшая на заднем сидении, приподняла голову.
- Красивая у вас жена,- в голосе сержанта откровенная зависть. Или не женат или жена страшненькая. Посмотрел на Ларису:- и племянница красивая.
Протянул мне документы, козырнул:
- Счастливого пути.
- Спасибо. И вам удачи.
Специально для гибддшников были у меня приготовлены пятидесяти и сто долларовые купюры. Но остановили нас, в дальнейшем, только на въезде в Барнаул.
- 51-й регион. Это же Мурманская область!
- Оттуда и едем. Устал я, ребята. Сейчас в Барнауле отдохнём, а там и до дома рукой подать,- и откровенно протянул сто долларов. Лейтенант даже документы смотреть не стал.
- Поезжайте.
Барнаул я знал очень плохо. И, даже купив карту, долго блуждал, пока выехал к дому Андреича. Запер машину, но зачехлённую "Сайгу" взял с собой. Боялся оставлять оружие в машине без присмотра.
Поднялись по лестнице. На наше счастье, Полынников был дома.
- Вова! Проходи, проходи. Это кто с тобой? Знакомь.
- Николай Андреевич, прежний хозяин нашего поместья. А это Наташа - моя жена. И Лариса - запасная жена.
По подзатыльнику мне прилетело сразу с двух сторон. Осмелела Лариса, поняла, что уже не прогонят. Тем более, что уходя спать в последней придорожной гостинице, на прощание поцеловал не только Наташу, но и Ларисёнка. Наташа недовольно хмыкнула, но смирилась.
Мы уселись в гостиной. Девчонки - на диване, смирно сложив руки на коленях, сидя прямо. Я и Андреич развалились в креслах.
- Это они с тобой на острове были?
- Да. Обе.
- Сколько же Ларисе лет?
- Семнадцатый пошёл.
Андреич погрозил мне пальцем:
- Смотри, Вовка! Конечно, закон - тайга, а медведь - прокурор. Но лучше ей лишний раз в райцентре не показываться. Начальник РУВД подполковник Сергеев - человек строгий. Бандитов не крышует, закон чтит. Решает всё по справедливости. Но закон-то чтит. А по закону, сам понимаешь...
- Не мог я её там одну оставить.
- Не мог, так не мог. Вы как, на поезде добирались?
- Нет. Своим ходом, на "Жигулях"
- Ого! Заночуйте-ка у меня. Я на двуспальную кровать свежее бельё постелю, девушки вдвоём вполне поместятся. А тебе, Вова, на диване. Сам могу или в кресле подремать, или к дочке пойти. У меня всё равно бессонница стариковская. А утречком и тронетесь в путь до заимки.
- Хорошо, Андреич. Девчонкам и вправду отдохнуть надо, тем более, что Наташа в положении.
- Так ты отцом скоро станешь?
- Где-то в феврале.
- А как...
- Уже продумал. Куплю в городе бульдозерный нож, он на вездеход навешивается. Придётся после каждого снегопада дорогу чистить. Ну, а за пару недель до родов уложу её в роддом. Иначе никак.
- Разумно,- и хлопнул меня по колену,- всё-таки молодец ты, Вова. Настоящий выживальщик.
Я рассказал Андреичу, как распорядился имуществом деда Афанасия из сундука. Он вздохнул:
- Может, оно и верно. Чего книгам да иконам гнить в сундуке. А так хоть какому-нибудь коллекционеру послужат, глядишь, и в музей попадут. И с наградами правильно поступил, что не соблазнился продать.
- Их, пожалуй, с гимнастёркой и пилоткой тоже в музей надо.
- Это уж ты сам решай. Давай-ка я вас покормлю с дороги.
- Мы тут в магазин заглянули. У нас в пакете и курица копчёная, и сыр, и хлеб.
- Пойдём на кухню, стол накроем. А вы, дамы, пока отдыхайте. Телевизор вам сейчас включу.
Перед сном я зашёл в спальню. Лариса и Наташа, лёжа в постели, целовались. Увидев меня, смутились.
- Мы перед сном решили разочек поцеловаться, пожелать друг другу спокойной ночи.
- Замечательно.- Поцеловал Наташу,- спокойной ночи, Наташенька, и тебе, и ребёночку нашему. Скажи ему, что папа его очень любит.
Поцеловал Ларису:- спокойной ночи, Ларисёночек.
Лариса шмыгнула носиком и дрожащим голосом прошептала:
- Спасибо тебе, Вовочка. И тебе, Наташенька, спасибо. Спокойной всем ночи.
Утром, попрощавшись с Полынниковым, объезжая ямы и колдобины, неспешно добрались до места. Перед въездом в город свернул направо, на грунтовку. За месяц совсем травой заросла. Вот и подъём. Остановил
машину.
- Всё, девочки, приехали. Дальше надо пешком, "Жигули" не проедут. Пять километров. Часа два хода, так как дорога в гору, а Наташе торопиться нельзя.
- А машина?
- Пускай здесь стоит, ничего ей не сделается. Позже в город отгоню и продам.
Закинув "Сайгу" за плечо, я нёс в каждой руке по сумке. Лариса сама несла свою небольшую сумку и поддерживала под руку Наташу, шедшую налегке.
- Наташенька, если ты запнёшься и упадёшь, я этого не переживу.
- Я же говорила, что ты психическая,- улыбалась Наташа.
- Ой, да говори про меня, что хочешь, Наташенька моя любимая. Главное, что я с вами.
Когда вдалеке показалась мачта с вращающимися лопастями, Лариса закричала:
- Ой, смотрите, вентилятор!
Я захохотал:
- Это ветрогенератор. Он нам электричество даёт.
- Так мы не при лучине будем жить?- съехидничала Наташа.
- Телевизор и холодильник работают, для мытья посуды есть электрический водогрей, воду на костре греть не придётся.
Подошли к забору. Я отсчитал седьмую доску от двери и поднял вверх секретку.
- Смотрите, вот эту защёлку поднимаешь вверх, и щеколда на калитке открывается. Опустишь вниз защёлку - калитка заперта. Седьмая доска в заборе, запомните.
Закрыл секретку, взял сумки и толкнул дверь плечом. Смазанные петли повернулись без скрипа. Девчонки следом за мной вошли во двор.
- Вот, девочки мои, здесь теперь мы будем жить. Это наш дом.
- Ура!- закричали они хором.
- Воздух-то тут какой!- восхитилась Лариса,- его прямо кусать можно.
Действительно, запахи хвои, листвы и разнотравья из тайги напоили ароматами всё вокруг. Хотя в райцентре трубопрокатный завод закрыли, и металлурги разъехались по другим городам и по вахтам, оставались автомобили с их выхлопными газами, мебельная фабрика со своей кочегаркой. Но сюда ничего из города не доходило.
- Да, ребёночек будет здесь расти крепеньким и здоровеньким,- мысли Наташи были, как всегда, практичными.
Я достал из кармана ключи. Не зря так долго тренировался, открыл сразу. А девчонок ещё обучать придётся. Включил лампочку в сенях.
- Ой, подкова на счастье!- Лариса умела удивляться.
Вошли в горницу.
- Ой, печка настоящая! Ой, буфет какой старинный! Ой, какой стол громадный!
- Да хватит тебе ойкать. А, вообще-то, здорово. Я думала, что такая будет тёмная низкая избёнка...
- Дед Афанасий ростом был под два метра, вот и потолки высокие сделал.
Я открыл печную вьюшку.
- Девочки, перед тем, как печь разжигать, надо дымоход открыть. Иначе все угорим и умрём. Закрывать нельзя, пока дрова не прогорят. А как печь погаснет, её закрыть надо, чтобы лишнее тепло в трубу не уходило.
- Сложно-то как всё,- вздохнула Лариса.
- Ничего сложного. Привыкаешь же ты в городе газовый кран закрывать.
В печи были и дрова, и растопка. Поднёс спичку к бересте. За ней занялись щепки. И вскоре потянуло по избе ароматным дымком.
- Как пахнет здорово!- восхитилась Лариса,- не хуже, чем от костра на острове.
В чугунке лежала намытая картошка. Налив туда воды, задвинул чугунок в печь и закрыл заслонкой.
- Вы тут осматривайтесь, располагайтесь, а я пойду баню затоплю. С дороги помыться не помешает.
- Ура, банька! Настоящая?
- Нет, игрушечная. Ты, Ларисёнок, смотрю, от восторга скоро козлёнком скакать начнёшь.
- Ага. Мне тут так всё нравится! Хочется от счастья взлететь к потолку!
- И брякнуться об него умной своей головушкой.
- Ой, Наташенька, я же тебе сказала, можешь говорить всё, что хочешь. Мою радость ничто и никто омрачить не сможет. А тебе, можно подумать, тут не нравится?
- Нравится, нравится. Но прыгать не могу - ребёночка растрясу.
Растопка в бане тоже была приготовлена заранее. Затопив баню, принёс в дом ещё поленьев. Слазил в подпол. Девчонки с интересом наблюдали. Набрал из бочек огурцов, грибов и капусты. Достал из морозилки и нарезал тонкими ломтями сало. Сходил в огород, нарвал лука и укропа. Ужаснулся, как огород зарос сорняками. Надо засучивать рукава!
Картошка закипела и вскоре сварилась. Взял ухват, продемонстрировал Ларисе, как доставать чугунок из печи. Слил воду и поставил чугунок на стол. Хлебом заниматься было некогда, и я купил ещё в Барнауле пару буханок и батон. Достал из буфета солонку, налил в блюдце постного масла. Объяснил, как едят картошку в мундире и, чтобы девчонки не обжигали пальцы, почистил им на тарелку несколько картофелин.
Ели они, жмурясь от удовольствия. Запили всё брусничным морсом.
- Я сейчас перекурю на крылечке, обещал Андреичу в избе не курить, и в баньку можно. По полной протапливать не буду, Наташе сильный пар вреден. Так что можете пока готовить бельишко.
- За таким забором можно и без бельишка.
- Это тебе не остров, нудистка маленькая. Кусит комар за одно место...
В предбаннике обе разделись, совершенно не стесняясь меня. Обнажённая Лариса прижалась ко мне, обняв за талию.
- Господи, Вовочка, почти три месяца с тобой голышом не обнималась.
- Эй, малолетка, хорош развратничать!
- А у меня грудки растут!..
Действительно, после острова исчез угловатый подросток. Лариса всё больше округлялась в положенных местах, груди наливались. И, хотя тело до конца ещё не сформировалось, выглядела она весьма впечатляюще.
- А у меня животик растёт,- погладила себя Наташа,- А когда грудки молочком нальются, тебе за мной не угнаться будет.
В бане Наташа мылась на лавке внизу, а мы с Ларисой поднялись на верхний полок. Настоящего жара не было, но веничком друг друга пошлёпали. Я запарил всего один веник, раз уж баню не сильно протопил. Потом поливали друг друга из ковшиков, брызгались из бака ледяной водой. И, как венец всего, девчонки принялись мыть меня, а я - их. В предбанник вылезли все розовые, вытерлись, накинули лёгкую одежонку и пошли под дом, на лавочку, где стояла трёхлитровая банка с квасом. Пили по очереди, прямо из банки.
- Балдёж полный,- не удержалась Лариса.
- Да, замечательно,- согласилась Наташа,- никогда бы не подумала, что смогу заниматься таким при постороннем человеке.
- Это я-то посторонняя?! Мы же родные теперь друг другу!
- Наверное. Во всяком случае, то, что проделывали ты и Володя, мне порнографией не показалось.
- Скажешь тоже! Это даже и не секс был. Это и называется: заниматься любовью. Жалко, что у меня дни безопасные. Представляете, как это романтично - забеременела в бане.
Они захохотали. Я присел перед ними, положил одну руку на колено Наташе, другую - Ларисе.
- Люблю вас, девочки мои.
- Слава богу,- вздохнула Лариса,- думала, что никогда не услышу.
- Зараза ты, Ларисёночек,- сказала Наташа,- добилась всё-таки своего?
- Ага-ага. И знаешь, что самое странное: я не хочу, чтобы он был мой, в отличие от тебя. Я хочу, чтобы он был наш. Уже и не мыслю свою семью иначе, чем мы - втроём.
Наташа хмыкнула:
- Я, кажется, тоже начинаю пересматривать свои взгляды на устройство семьи.
- Ура! Наташенька, солнышко наше!- и полезла обниматься.
- Тихо, тихо. Сказала же: только начинаю.
- Вова, а ты чего молчишь?
- Я уже сказал, что люблю вас. Но Наташа ещё и мать моего ребёнка.
Наташа показала Ларисе язык.
- Но ведь я тоже тебе детей нарожаю!- выкрикнула с отчаянием.
- Помните, что я вам на острове говорил?
- Вы мне обе дороги и выбрать между вами я не могу. Как-то так,- вспоминала Лариса.
- Это было на острове, а здесь - не остров,- упрямилась Наталья.
- Придёт зима, заметёт дороги, будем, как на острове,- не сдавалась Лариса.
- Город совсем рядом.
- Нет, Наташка, ты всё-таки собственница.
- Да. И с беременными спорить нельзя. Для ребёнка вредно. Он - мой. А тебя я просто люблю, Лариска противная.
- И я тебя люблю, Наташка мерзкая.
- А ты - соплюха зелёная.
- А ты - уродина.
- А ты - коза драная.
- А ты...
- Стоп!- скомандовал я,- Брэк! Что у нас сегодня на ужин?
- Нет ничего,- растерянно сказала Лариса.
- А-а-а, повариха, сидишь тут, лялякаешь, а мы голодными останемся!- взвыла Наталья и я, не удержавшись, захохотал во всё горло. Обе, замолчав, недоуменно смотрели на меня.
- Умру я с вами со смеху, девочки мои. Ладно. У нас есть огород. Причём, очень большой. Правда, весь бурьяном порос.
- А-а-а, огородница, сидишь тут, лялякаешь, а в огороде бузина!- взвыла Лариса.
Тут уж я смеялся до слёз.
- Не бузина в огороде, а репа и картошка. Можно репы в огороде надёргать, хотя в овощехранилище ещё прошлогодней полно. Пареную репу ели когда-нибудь?
- Нет,- ответили.
- Сегодня, раз уж так повелось, я вас кормлю. Но ты, Ларисёнок, сейчас проведи ревизию, что там, в буфете, у Андреича осталось из круп и макаронных изделий, что есть в холодильнике. Подумай, чем нас на завтрак кормить будешь. Ты ведь так в ранге поварихи и осталась. Научу с печкой обращаться, хлеб печь. И - вперёд.
- А мне с утра огород полоть?- спросила Наташа.
- Нет, огород я завтра мотоблоком полоть буду. Здесь огородом я занимаюсь, так как техника есть. Да и большой он очень. Можешь по ягоднику пройтись, он у дальнего забора. По идее, там крыжовник ещё должен быть. И книжку вам дам. Надо вам обучаться вареньям-соленьям. Придёт контейнер - проблема питания отпадёт - там всяких продуктов море. Ну, ты, Лариса, по острову должна помнить.
- Конечно,- обрадовалась она,- и омлетик вам пожарю, и гречки с тушёнкой наделаю, и макароны по-флотски.
Вечер мы провели с Ларисой у печи. Я научил её, как правильно закладывать дрова и как растапливать печь. Репа допревала в чугунке, вьюшка закрыта, в доме тепло. Наташа сидела и штудировала книжку по заготовкам.
За ужином разрешил себе выпить стопку самогона, настоянного на травах. Пить пришлось "в одну харю". Наташе было нельзя, а Лариса объяснила, что и вправду дала себе зарок спиртного в рот не брать.
Весь дом состоял из двух комнат - горницы и спальни. Но огромная спальня была перегорожена напополам. Андреич объяснял это так:
- Приехали к нам в гости дочка с зятем. Ну, мы, чтобы не стеснять друг друга, перегородили спальню занавеской. Пару ночей они за занавеской тихо поспали, а потом, дело молодое, возиться по ночам начали. Хоть и тихие охи-вздохи, а слышно. Купил я фанеры, да спальню и перегородил. Но и через фанеру всё слышно. Тогда оклеил фанеру пенопластом с обеих сторон, а на пенопласт ещё фанеру положил. И дверь поставил толстую. И не слыхать стало ничего. Тепло только от печи туда уже не доходило. Я там поставил пару электробатарей. Отрегулировал, чтобы и без одеяла спать можно. Молодёжь довольна и нам с женой спокойно. Так и получилось две спальни. В нашей спальне платяной шкаф поставили. А в другой - книжный. Шкафы через сени в дом не пролезали, так мы их в разобранном виде заносили и собирали уже в спальне. Холодильник-то через окно втаскивали, еле пролез. А уж как Афанасий буфет заносил - то мне неведомо. Может, тоже в горнице собирал.
Я и Наташа улеглись у печи, на настоящей пуховой перине, утонув в ней. От печи шло ровное тепло, и пуховое одеяло мы откинули в ноги. Головы утопали в пуховых подушках.
В другой спальне, на широком топчане, на пуховой же перине улеглась Лариса. Прошло минут десять и дверь между спальнями чуть скрипнула (не
забыть петли смазать).
- Так я и знала,- вздохнула Наташа.
- Мне одной там страшно,- взмолилась Лариса,- я с самого краешка!
- В городе есть мебельная фабрика. Надо узнать, не изготовят ли они кровать на заказ, пошире этой. Потому, как я полагаю, спать мы теперь всю дорогу втроём будем.
- Давайте мы только спать втроём будем. А когда "не спать" - в другую спальню уходить, на топчан,- предложила Лариса, умащиваясь на краю кровати.- А потом там вообще можно будет детскую сделать. Ну, манежик там поставить, колыбельку.
- Для детской ещё время не настало,- пробормотал я, засыпая. Всё же дорога с Мурманов меня вымотала.
