5
В тот сумрачный апрельский день, когда Лиза так неожиданно, через год после первой встречи, увидела Юрия Ратникова, настроение ее вновь переменилось.
Она сама не могла понять, почему жизнь казалась ей такой безнадежной всего несколько дней назад. В самом деле, что такого страшного с нею происходит? Ну, жилье неуютное, соседи-склочники — разве это повод для уныния? Чувство опоры, которое было ею утрачено, вдруг вернулось к ней — Лиза не понимала почему, но радовалась этой неожиданной перемене.
С Юрием она больше не виделась, но воспоминание о пасмурном весеннем дне, когда они стояли над разбухшей, готовой сбросить лед рекой, — жило в ее душе; Лиза обращалась к этому воспоминанию часто и почти бессознательно, словно бы за поддержкой.
Он появился, как и в первый раз, неожиданно — не только для Лизы, но и для Инги с Тошкой.
Лиза занималась с мальчиком, когда раздался звонок, — и сердце у нее вдруг дрогнуло. Она прислушалась к звукам в прихожей и сразу узнала Юрин голос. Кажется, он был один. Лиза услышала, как брат с сестрой прошли в гостиную, дверь за ними закрылась, и голоса стихли за дверью.
Они столкнулись через час на кухне: Юрий вышел вытряхнуть пепельницу, а Лиза — поставить чайник.
— О, да ты здесь! — удивился он. — Почему же не показываешься?
— Мы занимались, — объяснила Лиза. — Как дела, Юра?
— Все в норме. Втягиваюсь понемногу.
Юрий смотрел на Лизу с тем же веселым интересом, что и в первый раз. Неожиданно он спросил:
— А почему ты не спросишь, чем я занимаюсь?
Лиза засмеялась.
— Знаешь, один человек сказал мне однажды, что по этому вопросу сразу узнают провинциала.
— А ты хочешь выглядеть столичной дамой? — Юрий тоже улыбнулся.
— Нет, просто теперь мне и самой не приходит в голову об этом спрашивать.
— Напрасно. Слушай! — вдруг воскликнул Юрий. — А ты не могла бы помочь мне сегодня? Вот ей-Богу, как я сразу о тебе не подумал!
— Помочь — могла бы. А в чем?
— Да понимаешь, мне надо ехать на прием в немецкое посольство, приглашали с женой, а Юля ведь еще не приехала…
— И ты хочешь, чтобы я изображала твою жену? — удивилась Лиза.
— Да нет, зачем жену? Просто — мою спутницу, вполне достаточно. К тому же, — он слегка смутился, — по-немецки я не очень-то и чувствую себя дурак-дураком. Из-за меня все переходят на английский, а то и по-русски начинают объясняться. Положим, по-английски им нетрудно, но все равно — это их сковывает, я же вижу. А мне сегодня очень важно, чтобы все было непринужденно, от этого многое зависит. Так поедем?
В его голосе прозвучала просительная интонация, и это удивило Лизу: по собственному опыту она знала, что люди с его общественным статусом просить не привыкли, и повелительные нотки прорезываются в их голосах даже помимо желания.
— Конечно, — сказала она.
— Отлично! — обрадовался Юрий. — Вот спасибо!
Лиза снова невольно улыбнулась.
— Ты так меня благодаришь, как будто не на прием приглашаешь, а полы помыть. Ведь там, наверное, будет интересно?
— Честно говоря, для меня это не тот случай, когда я смогу расслабиться. Работа предстоит, тут уж не до интереса. Я и правда очень рад, что ты согласилась. Значит, так: едем к восьми, сейчас четыре. Ты закончила с Тошкой?
— Не совсем, но…
— Отложим ваши занятия. Тебе ведь надо собраться?
Конечно, Лиза собиралась переодеться, но ей было не очень приятно, что Юрий подумал об этом. А если бы платье, бывшее на ней, оказалось у нее единственным, что он сказал бы тогда?
— Мы вот что сделаем, — продолжал он. — Поезжай-ка сейчас домой, а я заеду за тобой в полвосьмого, да?
«Интересно, он специально заканчивает свои командные фразы этим милым вопросом, или это у него само собой получается?» — подумала Лиза. Во всяком случае, эта завершающая интонация обезоруживала ее; она кивнула, соглашаясь.
Инга кисло поморщилась, когда брат объявил ей, что Лиза уходит домой, чтобы подготовиться к вечернему приему.
— Неужели ты один не можешь съездить? — спросила она. — Лиза будет выглядеть в этой ситуации довольно двусмысленно…
— Глупости, — отрезал Юрий. — Ничего двусмысленного, и не надо делать вид, будто на сей счет существуют светские правила.
Впервые за много месяцев сердце у Лизы билось в предчувствии чего-то необычного, когда она торопилась домой. Выбор одежды не казался ей проблемой: роскошные наряды от Берсенева, которые ей попросту некуда было носить, висели в шкафу.
Выйдя из ванной, она распахнула скрипучие дверцы и перебрала платья. Конечно, она наденет свое любимое, из зелено-голубого переливчатого шелка: все говорили, что это платье идет к ее глазам.
Поколебавшись минуту, Лиза достала из потайной коробочки изумрудный гарнитур, подаренный в Германии Паулем. Вообще-то она не любила его надевать, хотя чудесные камни и тончайшей работы оправа приводили ее в восторг. Но с этими драгоценностями была связана неловкость: их подарил человек, от которого она чувствовала себя не вправе принимать подарки…
Она достала флакон «Исси Мияки» — тех самых, что пахли только свежестью. Прическа, туфли… Как давно ей не приходилось заниматься всем этим в предвкушении приятного вечера!
Она спустилась вниз как раз в ту минуту, когда Юрий остановил машину у ее подъезда. Выйдя из кабины, чтобы распахнуть перед ней дверцу, он окинул ее быстрым взглядом, но из-за длинного светлого плаща трудно было понять, что именно на ней надето.
«Ничего, — подумала Лиза с легким злорадством. — Пусть побеспокоится, не поврежу ли я его респектабельности!»
Его плащ был, как обычно, расстегнут, и Лиза заметила, что на Юрии — табачного цвета костюм, светло-зеленая рубашка с маленькими пуговками на воротнике, и галстук подобран в тон рубашке и костюму.
— Вообще-то мы едем не в посольство, а домой к советнику по экономике, — объяснил Юрий по дороге. — Его жена — прелестная женщина, с ней тебе будет легко. Да он и сам — парень хороший, к тому же молодой. Вообще ты не бойся, все будет довольно непринужденно. Просто мне надо решить несколько вопросов, притом незаметно, без видимых усилий, так что ты не отходи от меня далеко, да?
— Теперь ты мне все-таки скажи, чем занимаешься, — попросила Лиза. — Компьютерами?
— Нет, это в прошлом, — ответил Юрий. — Теперь у меня инвестиционная фирма, мы разными вещами занимаемся. Как бы тебе объяснить… Ну вот, существует, допустим, в Европе такая очень крупная компания, которая занимается инвестициями в выгодные проекты. И у нее множество отделений по всему миру — вернее, это довольно самостоятельные компании, но они входят в концерн, и через них происходит инвестирование. Они занимаются разными делами — информацией, покупкой недвижимости, строительством, эксплуатацией зданий — и стараются охватить как можно большее жизненное пространство.
— Спрут, в общем, — улыбнулась Лиза.
— Ну да, в этом роде, — согласился Юрий. — Хотя не обязательно мрачный спрут, просто сеть такая, просто работа, которая так организована — и отлично организована, можешь мне поверить. Через эти связи можно делать все, и, если ты вошел в эту систему, обладаешь огромными возможностями.
— И ты вошел в эту систему?
— Почти, в этом все дело. Я год в Германии только тем и занимался, чтобы в нее войти: изучал, как все это работает, и вообще… Нам, знаешь ли, не слишком там доверяют — удивляться, правда, не приходится, — так что пришлось потрудиться, чтобы это переломить. И сейчас все близко к завершению, поэтому важен каждый шаг.
— Тебе это нравится? — Лиза внимательно вгляделась в его лицо; взгляд Юрия был устремлен на мокрую дорогу.
— Да, — сказал он. — Это очень неузко, понимаешь? И поэтому мне нравится.
— Ты любишь разбрасываться?
— Я не люблю чувствовать себя скованным, вот и все. Я не люблю несвободу.
Глаза у него были прищурены, взгляд стал жестким, и Лиза подумала, что ему уже, наверное, не раз пришлось отстаивать свое право на свободу…
Они проехали по Мосфильмовской улице к посольским коттеджам, ворота медленно открылись перед ними. Постовой проверил документы, и, тихо шурша шинами по гладкому асфальту, машина подъехала к подземному гаражу. Неожиданно Лиза засмеялась.
— Ты что? — удивленно посмотрел на нее Юрий.
— Знаешь, что на табличке написано — вон там, смотри, на детской площадке, к качелям прицеплена?
— Что?
— Пользуясь детскими аттракционами, вы действуете на собственный риск. В общем, за вещи, сданные в гардероб… Только в немецком варианте.
— Да, я тоже там насмотрелся, — улыбнулся Юрий. — Иногда не знаешь, как к этому относиться — вроде все по делу, а смешно. Они мне однажды прислали план совместных мероприятий, так там каждое действие — вплоть до покупки офисной мебели, представляешь! — было расписано до минуты, и это на полгода вперед. Немцы, одно слово…
Жена советника, фрау Эва Виссенберг, встретила их в просторном холле большой квартиры. Лиза заметила, что прямо из холла ведет на второй этаж деревянная лестница.
Она почувствовала едва ли не ностальгию, войдя в этот дом: вспомнился дом Нойбергов — даже смешанный тонкий аромат кофе и цветов был похож…
Приветливо улыбнувшись Лизе и Юрию и поболтав с ними пять минут о необычно холодной весне, фрау Виссенберг удалилась к другим гостям, предоставив им развлекаться пока самостоятельно. Впрочем, к Юрию тут же подошел невысокий черноглазый мужчина, и оба они о чем-то оживленно заговорили. Разговор шел по-английски, и Лиза почувствовала себя неловко: вроде бы переводить не надо, но тогда что ей делать, не стоять же истуканом рядом с Ратниковым? Тот, спохватившись, по-русски представил ее своему собеседнику:
— Мою спутницу зовут Елизавета Успенская. Господин Саймон, культур-атташе Великобритании.
«Ого! — подумала Лиза. — Как с таким и разговаривать…»
Впрочем, волновалась она напрасно: разговаривать с культур-атташе Великобритании оказалось проще, чем с Ингой Широбоковой. Он тут же перешел на русский и завел с Лизой беседу о недавнем балетном фестивале; уже через минуту она забыла, что перед нею — персона грата.
Они взяли по бокалу аперитива с подноса у подошедшей улыбающейся девушки и присели на диван в гостиной.
Дом наполнялся гостями, легкий шум и смех доносились отовсюду, и Лиза почувствовала себя так легко и свободно, как ей давно уже не приходилось себя чувствовать. Даже подзабытый горьковатый вкус кампари придавал ей уверенности.
Юрий уже беседовал с кем-то другим, незаметно оставив Дэвида Саймона с Лизой. Прислушавшись, она поняла, что он снова говорит по-английски и ее присутствие необязательно.
Вскоре их пригласили в овальную комнату рядом с гостиной, где уже было расставлено на большом столе множество блюд, и Лиза снова оказалась рядом с Юрием.
— Ты прекрасно выглядишь, — шепнул он, наклонившись к ней. — И вообще ты молодец!
Лиза слегка зарделась от его слов и главным образом от ободряющей интонации.
— Сегодняшняя встреча — в честь приезда наших дорогих друзей из Германии, — объявила хозяйка, когда гости собрались вокруг стола. — Многие из вас уже знают друг друга по совместной работе, кто-то познакомится сегодня. Мы с мужем рады видеть вас всех у себя и надеемся, что сегодняшний вечер вы проведете приятно.
Она улыбнулась и первой подошла к столу.
— Ты понял, что она сказала? — спросила Лиза.
— Да, это-то нетрудно. Ты только наблюдай: если я начну говорить с кем-нибудь по-немецки — подойди, пожалуйста.
Кивнув, Лиза взяла с отдельного столика тарелку, столовый прибор, завернутый в крахмальную салфетку, и направилась к столу, уставленному закусками. Она была не слишком голодна, но при виде разноцветных канапе у нее потекли слюнки.
Держа в руках тарелки с закусками, гости возвращались в гостиную. Кто-то открыл двери на балкон, и самые стойкие отправились туда, уселись в плетеные кресла.
Лиза старалась держаться рядом с Юрием; впрочем, она видела, что он пока еще не ведет ни с кем серьезного разговора. Правда, он беседовал со множеством людей, но Лиза уже различала перемены его интонации и взгляда и понимала теперь, что в его глазах и голосе нет сосредоточенности.
И, пользуясь этим, она с удовольствием болтала с сухопарой дамой, женой немецкого коммерсанта, которая проявила живейший интерес к воспитанию детей в России и Германии. Это была обычная беседа, Лизе десятки раз приходилось разговаривать на подобные темы у Нойбергов. Но — наверное, потому, что целый год она была лишена нормальных собеседников, — этот разговор увлек ее.
Она вдруг представила всех мальчишек, с которыми приходилось возиться в последние два года — племянника Андрюшку, Александра Нойберга, Тошку, — и ей самой стало интересно объяснять, чем они отличаются друг от друга и в чем похожи. Ее собеседница сначала вежливо кивала, поддерживая разговор, но постепенно и ей передалось Лизино увлечение, и она уже с нескрываемой приязнью смотрела на очаровательную русскую девушку, у которой оказались такие неожиданно живые суждения.
— У вас есть дети, фрау Успенская? — спросила она.
— Нет, я даже не замужем, — ответила Лиза.
— Да? — удивилась немка. — А я думала, господин Ратников — ваш супруг.
— Нет, я его сотрудница и переводчица, — неожиданно для себя объяснила Лиза; но в конце концов должна же она была как-то объяснить свое присутствие.
Тут, кстати, она заметила, что Юрий стоит рядом с хозяином, Франком Виссенбергом, и что-то говорит. Извинившись перед своей собеседницей, Лиза подошла к ним.
Она сразу поняла, что это и есть тот разговор, о котором предупреждал ее Юрий. Его лицо было по-прежнему открытым, жесты — непринужденными, но она почувствовала, как переменился его взгляд, какое пристальное внимание появилось в глазах.
Юрий уже представлял ее советнику раньше, и теперь Лиза просто присоединилась к разговору; впрочем, ей пришлось только переводить. Сначала Виссенберг и Юрий говорили на самые общие темы, и Лиза переводила без затруднений, но когда разговор коснулся дел фирмы, ей пришлось напрячься, чтобы не упустить его нить.
В гостиной Нойбергов в Кёльне ей приходилось говорить о литературе, много рассказывать о России, но никогда еще ее собеседники не говорили на какие-нибудь специальные темы. Она старалась дословно перевести все, что говорил Юрий, и, мгновенно догадываясь, когда он перестает понимать немецкую речь Виссенберга, почти незаметно переводила слова советника на русский. Уже через десять минут она почувствовала себя спокойнее, успевая следовать за разговором. К счастью, они беседовали недолго — все-таки это был дом советника, а не бюро — и вскоре разошлись, по-видимому, довольные друг другом.
— Все нормально? — спросила Лиза.
Тут только она поняла, что, занятая переводом, даже не уловила сути разговора.
— Да, отлично. — Юрий посмотрел на нее с благодарностью. — И кажется — все, кончена работа. Слушай, да ведь ты совсем не ела! — вдруг заметил он. — А там десерт подали! Погоди, сейчас я тебе принесу.
С этими словами он исчез в соседней комнате. Лиза присела на полукруглый угловой диван, наблюдая за гостями. В основном здесь были иностранцы — немцы, англичане, бельгийцы. Среди них Лиза сразу угадывала русских, хотя внешне они мало чем отличались от остальных. Но она давно уже заметила, что даже у самых элегантных ее соотечественников нет той внутренней непринужденности, которая чувствуется в каждом жесте европейцев.
Ей давно уже было интересно: а как она сама-то выглядит со стороны? Лиза не чувствовала себя скованной, но ведь наверняка и она двигается и говорит так же, как другие русские. Впрочем, эти размышления не угнетали ее — даже лучше, когда люди разные, на них интереснее смотреть.
Юрий вернулся через несколько минут, держа в каждой руке по вазочке, в которых была отборная клубника со сливками. Они пересели за один из столов, накрытых белоснежными скатертями, Юрий придвинул бокалы. Девушка тут же подошла к ним.
— Что вы будете пить, господа? — спросила она.
— Хочешь розового вина? — Юрий вопросительно посмотрел на Лизу. — Давай ты «розе» выпьешь, а я «мартеля» немного, да?
— Но ты же за рулем? — удивилась Лиза.
— Ничего, я чуть-чуть, пока поедем, все уже выветрится, — успокоил ее Ратников. — Не бойся, пьяным я не езжу, это исключено.
— Юра! — услышала вдруг Лиза. — Столько народу, я все никак до тебя не доберусь!
Рядом с ними стояла дама лет тридцати в черно-сером переливчатом платье; ее длинная шея была украшена широким жемчужным колье.
— Я думала, ты не один, — протянула дама, глядя тем не менее прямо на Лизу. — А Юля где?
— Юля в Париже, — спокойно ответил Ратников. — Мою спутницу зовут Елизавета Успенская. А это Наташа Кизилина, подруга моего детства, ныне жена бельгийского дипломата.
«Знаем мы этих подруг детства», — подумала Лиза. Ей тут же вспомнилась Рита, подруга детства Виктора Третьякова, которая вот точно таким же высокомерным взглядом окидывала ее, когда они собрались в его подмосковном особняке.
Впрочем, теперь Лиза чувствовала себя совсем иначе, чем два года назад: тогда она не знала, куда руки девать, провалиться была готова под этим презрительным взглядом, теперь же просто кивнула этой Наташе Кизилиной, не переменившись в лице.
— Очень приятно, — протянула дама. — Юра, можно тебя на пару слов? Извините, мы с мужем редко бываем в Москве, давно не виделись с Юрой, — бросила она Лизе, увлекая Ратникова за собой.
Вечер шел к завершению, видно было, что все уже переговорили друг с другом, что уже отдан долг и вежливости, и искренней приязни. Один за другим гости стали подходить к хозяевам, прощаясь.
— Мне было очень приятно познакомиться с вами, — к Лизе подошла жена немецкого коммерсанта. — Когда вы снова посетите Германию, мы с мужем будем рады видеть вас у себя.
Она улыбнулась и протянула свою визитку. Простившись с ней, Лиза огляделась: где же Юрий, не пора ли и им уходить?
Она тут же увидела его через прозрачную балконную дверь: Юрий прощался с каким-то высоким мужчиной — наверное, с мужем Наташи, которая тоже стояла рядом. «Что за удовольствие эти люди находят в том, чтобы кого-то унизить? — подумала Лиза. — Ну что я сделала этой Наташе, почему ей так хотелось продемонстрировать мне свое превосходство?»
— Извини, — сказал Юрий, вернувшись в гостиную. — Мы действительно сто лет не виделись. Хотя я, правду сказать, не очень по Наташке скучал, — улыбнулся он. — Не грусти, не обращай внимания. Нам, кстати, уже и идти пора.
Потом они прощались с хозяевами, потом Юрий помог ей одеться, и они спустились из подъезда прямо в подземный гараж. Культур-атташе Великобритании приветливо помахал им рукой из окна синего «мерседеса».
— Хороший вечер был, правда? — спросила Лиза, когда Юрий вырулил на набережную.
— Ничего, — пожал он плечами. — Неутомительный, во всяком случае. И результативный — благодаря тебе.
Он бросил быстрый взгляд на Лизу, помолчал.
— Послушай, — спросил он через минуту. — А сколько тебе лет, если не секрет? То есть я к тому, что ты выглядишь слишком молодо по сравнению с тем…
— С чем? — заинтересовалась Лиза.
— По сравнению с тем, как держишься, — объяснил он. — Инга говорила, ты два года назад приехала из какого-то городка в Белоруссии — поверить трудно!
— Из Новополоцка, — подтвердила Лиза. — И действительно, два года назад. Просто эти годы были довольно… разнообразные.
— И Наташка тебя не смутила, — продолжал он. — Хотя она вела себя просто по-свински.
— Ну, это я после Германии, — улыбнулась Лиза. — Хотя там таких не было, конечно, — но именно после Германии. Мне трудно объяснить почему.
Юрий кивнул.
— Не понимаю, что ты делаешь у Инги, — сказал он, еще помолчав. — Неужели ты не можешь найти ничего поинтереснее?
— Юра, странно от тебя это слышать! Ну что я могу сказать, устраиваясь на работу? Я такая-разэтакая, возьмите меня, не пожалеете? И как ты думаешь, что мне предлагают?
Он усмехнулся.
— Вот именно. А если я не хочу посещать с шефом сауну? Так что не задавай глупых вопросов.
Они уже ехали через мост у Белого дома. Неожиданно Юрий сказал:
— Слушай, а давай ты будешь работать у меня? По-моему, у тебя отлично получится. И платить я буду больше, чем Инга. Соглашайся, а?
Поймав недоверчивый Лизин взгляд, он добавил:
— Со мной не надо ходить в сауну, честное слово.
— Давай… — медленно произнесла Лиза. — Спасибо, Юра…
— И тебе спасибо! — Он оживился. — У меня отличный работает народ, тебе понравится. Запиши-ка мне свой телефон.
Лиза записала номер телефона в прикрепленную перед ней книжечку с отрывными страницами. Может быть, он еще раздумает, мелькнуло у нее в голове. Слишком уж быстро он это решил… Впрочем, она уже догадывалась, что Ратников многое решает быстро. Она не стала спрашивать, что будет делать, — скорее всего будет переводчицей, а вообще-то он ведь объяснит ей это потом.
По вечерним улицам машина неслась быстро; Юрий уже вел ее по пустынному Рождественскому бульвару. Он въехал в узкий Лизин двор, остановился у подъезда.
— Счастливо, Лиза, — сказал он, помогая ей выйти. — Которое твое окно? Я здесь покурю, пока ты поднимешься — уж больно подъезд у тебя мрачный.
— А ты разве куришь? — удивилась она. — Я не заметила.
— Так, вечерами иногда, — объяснил он. — Осталась привычка со студенческих лет: сидели вечно до утра с ребятами, говорили… Спокойной ночи! Я позвоню на днях.
Простившись с ним, Лиза вошла в подъезд. Лифт остановился где-то вверху, и она ждала, когда погаснет кнопка. Вдруг чьи-то руки обхватили ее сзади, и на мгновение у нее мелькнула мысль, что это какая-то невообразимая Юрина шутка. Но, конечно, это был не он — отвратительный запах перегара ударил ей в лицо.
— Деньги вытаскивай, — прохрипел голос у нее за спиной. — И паспорт.
Это было так неожиданно, что Лиза даже не успела испугаться.
— А паспорт тебе зачем? — воскликнула она, вырываясь из этих вонючих рук. — В нем прописка не московская!
Наверное, грабитель не ожидал такой фразы — руки его слегка разжались, и Лиза отпрянула в сторону. Перед ней стоял верзила неопределенного возраста и довольно мрачного вида. Он был пьян и слегка покачивался, тупо глядя на нее. Впрочем, он быстро оправился от неожиданности.
— Деньги, говорю, давай, пас-с-куда, — повторил он. — Давай сама, пока не придушил!
Денег у нее с собой было немного, но ей вдруг стало противно самой отдать их этому мерзкому типу.
— А ну пусти! — Она попыталась оттолкнуть его, но он, разозленный сопротивлением, действительно схватил ее руками за шею.
«Задушит! — в ужасе подумала Лиза. С кем вздумала спорить?» Верзила сжал пальцы, и она вскрикнула.
— Я тебе поору! — прохрипел он.
Кажется, он уже забыл о своей первоначальной цели, ему просто доставляло удовольствие сжимать пальцы. В глазах у Лизы потемнело. «Господи, как глупо!» — мелькнуло в голове.
Она закричала, насколько хватало сил, забилась в руках верзилы. Неожиданно хлопнула входная дверь, она услышала стремительные шаги в подъезде.
В следующее мгновение пальцы верзилы разжались, раздался глухой удар, и Лиза увидела, как он покатился со ступенек. Юрий уже стоял рядом с ней, плечом отодвинув ее к самому лифту.
Наверное, потому, что верзила был пьян, он тут же поднялся и, угрожающе покачиваясь, пошел на них снизу. Следующий, двойной, удар остановил его, когда он был совсем рядом. Верзила сломался пополам, взвизгнул.
— Ты, мужик, сдурел? Я ж ничего…
Он попятился, снова упал вниз и быстро, на четвереньках, выполз из подъезда.
Юрий часто дышал — то ли от усилия, то ли от гнева; Лиза испуганно вцепилась в его рукав.
— Ох, Юра, я так перепуталась! Не понимаю, откуда он взялся?..
— Я же говорил, подъезд какой-то мрачный!
В тусклом свете лампочки Лиза увидела, что он уже улыбается.
— Да нет, я тысячу раз здесь ходила — и вечером тоже, все было нормально. И вдруг вот… Как хорошо, что ты услышал! И пришел…
— Я же должен защищать своих сотрудников, правда? — Он смотрел на нее весело и ободряюще. — Но, конечно, это я расслабился — хожу себе один, как в Германии…
Лицо его стало серьезным, и Лиза вспомнила, каким безжизненным было это лицо, когда она впервые увидела Юрия — в больнице… Юрий открыл дверь подъезда, выглянул на улицу.
— Быстро как смылся, — сказал он. — Считай, повезло нам.
— Ты так хорошо дерешься, — заметила Лиза с детским восхищением.
— Да? Приятно слышать. Это я боксом увлекался когда-то. Самоутверждался, пока не понял, что удары по голове вредят интеллекту. Но с этим-то ублюдком мне драться ведь не пришлось.
Он брезгливо тряхнул рукой.
— Вот что, давай я тебя наверх отвезу, а то мало ли…
Они вместе поднялись наверх, и, не выходя из лифта, Юрий дождался, пока Лиза откроет дверь.
— На этот раз — спокойной ночи? — Он помахал ей рукой. — До скорого, Лиза!
Взволнованная тем, что с ней случилось, Лиза только кивнула.
Полина Ивановна уже спала, в квартире было тихо. Лиза включила свет в коридоре, на кухне, в своей комнате — только сейчас ей стало по-настоящему страшно. Как же она будет теперь входить в этот проклятый подъезд?
Она выглянула в окно. Ратников стоял внизу у машины и, увидев ее, еще раз помахал ей снизу.
