9
Кори быстро оглядела зал ресторана и увидела Адама. Сингер встал, внимательно глядя на идущую к нему женщину.
Пока Кори шла к столику детектива, в голове ее вертелось множество разных мыслей, среди которых главной, пожалуй, была одна: с каждым часом Кори все больше и больше убеждалась в том, что никак не может примириться с ролью вдовы. Нет, она все еще оставалась женой. Женой, которая все еще ждет ответов на пока еще не заданные вопросы. Поэтому она и согласилась встретиться с этим человеком, в кармане которого, наверное, продолжала лежать повестка на имя Дэнни Видала.
Адам протянул Кори руку.
— Добро пожаловать в мои владения, — сказал он.
— Почему?.. — сразу начала разговор Кори.
— Я собирался задать тот же вопрос вам, — перебил ее Сингер.
— Для этого я и пришла поговорить с человеком, в руках которого находится повестка с вызовом в прокуратуру для моего мужа, — сказала Кори, усаживаясь за столик.
— Я хотел спросить о кремации. Почему вы не хотели признать в предъявленных вам останках тело мужа?
Лицо Кори стало вдруг белым.
— Почему вы говорите «не хотела»? Я и сейчас не хочу…
— Не хотели, — настойчиво повторил Адам, глядя в лицо Кори. — Дело в том, что час назад ваш деверь приказал кремировать останки.
— Откуда вы знаете? — в голосе Кори слышалось напряжение.
— Мне только что сказал об этом владелец авиакомпании, на самолете которой летел ваш муж. А мистер Лакинбилл приехал сюда прямо из морга.
«Если эта женщина притворяется, то она — величайшая актриса», — подумал Адам.
— Мне очень жаль… — произнес он вслух.
Несколько секунд Кори сидела молча, подперев ладонью лоб. Потом она глубоко вздохнула и медленно произнесла:
— Это ведь не его дело. Это мое дело. А я велела ему не кремировать труп.
— Что ж, очевидно, он не послушался.
Кори нахмурилась.
— Ни один из этих жутких кровавых кусков не имел никакого отношения к Дэнни, — твердо сказала она.
Простое упоминание имени мужа волной боли отозвалось в Кори. Господи, как это ни удивительно, но человек способен пережить почти все, что выпадает на его долю, даже тот ужас, который приходится сейчас переживать ей.
— Если хотите, я могу отвезти вас туда, — предложил Адам.
— Но я ведь не могу заставить огонь вернуть обратно то, что он поглотил, не так ли?
— Нет, действительно не можете, — печально подтвердил Адам.
— А что сказал владелец авиакомпании? — поинтересовалась Кори. — Он смог опознать своих пилотов?
Вопрос был задан в лоб.
— Он ни в чем не уверен, — уклончиво ответил Адам.
— А как насчет торса?
— Лакинбилл не опознал его.
Адам чуть ли не с благодарностью посмотрел на появившегося около их столика официанта.
— Хотите что-нибудь съесть? — спросил Стингер Кори.
— Нет, спасибо, мой желудок, похоже, тоже в шоке от всего происходящего.
В другой ситуации Адам обязательно бы улыбнулся.
— Тогда, может быть, вы хотите выпить? — спросил он.
Кори приложила руки к животу, словно прислушиваясь к пожеланиям собственного желудка.
— Пожалуй, немного чаю, — сказала она.
Адам заказал чай для Кори и кока-колу без льда для себя. Кори смотрела куда-то в сторону. Когда официант отошел от столика, она еще раз задала Адаму вопрос, с которого начала разговор.
— Почему?
— Потому что смерть — очень удобный выход из положения для человека, которому вот-вот предъявят обвинение.
— А по-моему, для следователя вроде вас тоже слишком уж удобно появиться со своей повесткой именно в такой момент…
— Просто раньше у следствия не хватало материалов.
— Не понимаю, — покачала головой Кори. — Что бы там ни произошло в банке, это ведь произошло не в один день.
Глядя на сидящую перед ним женщину, Адам Сингер понимал, что никак не может применить к ней тактику допроса свидетелей, которой его учили когда-то в полицейской школе. Тактика эта сводилась к тому, что свидетеля надо вымотать, постоянно задавая ему вразнобой вроде бы не связанные друг с другом вопросы. Затем надо извиниться, но только лишь для того, чтобы снова и снова продолжать забрасывать жертву вопросами. Но к Кори Виатт-Видал вся эта тактика была, конечно же, неприменима с самого начала.
— Вы хотите, чтобы я объяснил ситуацию? — спросил Адам.
— Если бы от меня что-то зависело, я бы предпочла, чтобы вы уехали.
— Что ж, я на вас не обижаюсь, — добродушно сказал Адам.
— В конце концов, я здесь именно для того, чтобы понять… — задумчиво произнесла Кори.
— В любом банке, действующем на территории США, проводятся плановые аудиторские проверки, — начал Адам. — В прошлом месяце в банке вашего мужа аудиторы обнаружили определенные ошибки и несовпадения. Ваш муж до этого как-то ухитрялся перемещать деньги таким образом, чтобы всегда оказываться на шаг впереди аудиторов.
— Кроме последнего месяца, — перебила Адама Кори.
Адам кивнул.
— То ли ваш муж ослабил бдительность, то ли просто допустил ошибку, но по состоянию на конец июня в банковских документах обнаружили недостачу пятидесяти миллионов долларов.
Кори явно не верила тому, что говорил Адам.
— Это невозможно, — воскликнула она. — Если бы вы только знали моего мужа, вы бы поняли, что он не мог совершить ничего подобного. — На глазах ее появились слезы. — Почему вы так уверены, что он был в курсе того, что происходит в банке?
В душе Адама боролись противоречивые чувства: с одной стороны, он хотел объяснить Кори ход своих мыслей, а с другой, ему очень хотелось встать и уйти. И забрать с собой эту женщину.
— Как раз перед тем, как я пришел к вам в больницу, — сказал он, — я разговаривал с человеком, который предоставил мне одно очень веское доказательство. И обещал предоставить другие.
На секунду у Адама мелькнула мысль, что не стоит произносить имени Стампы.
— Кто это? — прямо спросила Кори.
— Боюсь, что не могу вам этого сказать.
— Что ж, — тихо произнесла Кори. — Я так и думала, что вы не скажете.
Официант принес наконец напитки. Когда он отошел от столика, Адам сменил тему:
— Вы действительно верите в то, что ваш муж погиб? — спросил он.
— Никто не мог выжить в подобной катастрофе, — уклонилась от прямого ответа Кори. Она подумала о том, что, кроме этого человека, у нее никого нет, кто так же, как и она, не верил в смерть Дэнни.
— Никто из тех, кто действительно был в этом самолете, — уточнил Адам.
— А у вас есть доказательства, что моего мужа не было в этом самолете?
Сцепив руки, Кори обхватила ими колено. Но руки все равно продолжали дрожать.
— У следствия достаточно материалов, чтобы сомневаться, что он был в этом самолете, — сказал Адам, прекрасно понимая, что одно дело ошибиться по поводу улик в уголовном деле и совсем другое — по поводу человеческой жизни.
— Это не ответ, — сказала Кори.
Адам слегка наклонился вперед.
— А вам не приходит в голову, что у меня есть дела и поважнее, чем обвинять в мошенничестве покойника?
Кори ненавидела этого человека, она ненавидела всех.
— Я не уверена, — ответила она. — Вам ведь ничего не стоит поставить печать на что угодно. Это и будет официальным решением по делу.
«Когда имеешь дело с бюрократами, главное запастись мужеством и терпением», — часто говорил ей Дэнни.
— Если бы не авиакатастрофа, миссис Видал, в понедельник утром мы закрыли бы банк, составили текущий баланс и проверили все счета и документы. Речь шла о тридцати четырех случаях незаконных займов и четырнадцати случаях незаконного помещения капитала.
Сейчас Кори казалась не столько расстроенной, сколько рассерженной.
— И где же, по-вашему, все эти деньги?
Адам от всей души надеялся, что она не задаст этот вопрос. По крайней мере не сейчас.
— Если у вас нет ответа на этот вопрос, то это и есть самая большая загадка.
Всю эту историю Кори воспринимала как совершенно неправдоподобную.
— Тогда в больнице вы появились буквально через несколько минут после того, как я получила известие о гибели мужа, — сказала она. — А вы потом объявились здесь, надеясь, что я предоставлю вам доказательства, позволяющие возбудить против него дело. Достаточно жестоко с вашей стороны говорить мне о том, что муж бросил меня на произвол судьбы, и уж совершенно абсурдно обвинять его в том, что он инсценировал собственную смерть, убив при этом двух ни в чем не повинных людей, и все это лишь для того, чтобы избежать финансовых неприятностей!
Что он мог ответить на эту гневную тираду?
Что сам считает человека, бросившего такую женщину, полным идиотом, несмотря даже на те пятьдесят миллионов долларов, которые он захватил при этом с собой? Адам очень хотел бы получить ответы на все ее вопросы, еще больше он хотел бы, чтобы эти вопросы не относились к ее мужу. Главное же, о чем он жалел сейчас, это о том, что не встретился с этой женщиной при других обстоятельствах.
— Хотите, я объясню вам, как исчезли деньги? — спросил он.
Кори смотрела на Сингера с откровенной враждебностью.
— Думаю, это будет лучше, чем пытаться заставить меня ломать себе голову над тем, куда же они могли деться, — сказала она.
Сам того не замечая, Адам постепенно заговорил как человек, который в чем-то оправдывается.
— Ваш муж открыл в «Интер федерейтед» несколько счетов на очень маленькие суммы, не превышавшие нескольких сотен долларов. А потом он выписывал чеки, которые превышали суммы на этих счетах на несколько тысяч, и пользовался кредитами, чтобы получать займы, превышавшие имевшиеся в наличии средства уже на сотни тысяч. Последние шесть месяцев он переводил деньги с этих счетов, не указывая в банковских документах места назначения. Тем самым он подвергал риску не только свой банк и своих вкладчиков, но и собственный статус в глазах комиссии по банкам штата Нью-Йорк.
Кори буквально набросилась на собеседника, словно желая мощным натиском уничтожить его оборону.
— Это невозможно, — воскликнула она. — Деньги ничего не значили для Дэнни. Он бы никогда так не поступил!
— Может, у него были расходы, о которых вам неизвестно. — Адам вдруг поймал себя на том, что начинает ненавидеть собственную работу.
Кори не собиралась оставить последнюю фразу повиснуть в воздухе.
— Какие же, например, расходы? — настаивала она.
Адама до глубины души трогала беззащитность и наивность этой женщины. В то же время все, что было связано с ее мужем, вызывало у него раздражение, почти негодование.
— Тут есть много разных возможностей, — начал Адам, но Кори тут же его перебила.
— Даже если бы я готова была поверить, что у моего мужа была другая жизнь… — Она запнулась. — Другая жена или любовница. — Снова пауза. — Вам не кажется, что и в этом случае сумма в пятьдесят миллионов долларов звучит несколько экстравагантно?
То, что говорила Кори, было вполне логично, но Адам Сингер столько видел в этой жизни, что уже перестал чему-либо удивляться.
— Все это действительно немного надуманно, — согласился Адам.
Внимательно глядя на Кори, он отметил, что на ней надето все то же черное платье, что и днем, только волосы она собрала в небольшой пучок на затылке.
— Думаю, — продолжал он, — разумнее всего будет попытаться выяснить, что же на самом деле случилось с самолетом.
— Что ж, — понимающе произнесла Кори. — Если ваша гипотеза верна и мой муж действительно похитил пятьдесят миллионов долларов, то живой он, конечно же, стоит больше, чем мертвый.
— Мне кажется, — продолжал Адам, не обращая внимания на последние слова Кори, — в самолет вполне могли подложить бомбу. Скажем, в Хьюстоне, во время дозаправки.
— Мой муж не убийца! — негодующе воскликнула Кори.
— Вы в этом так уверены? — спокойно спросил Адам.
Ярости Кори не было границ.
— О да, я в этом уверена, можете не сомневаться! — почти прокричала она.
Своим следующим вопросом Адам только подлил масла в огонь.
— Скажите мне, пожалуйста, миссис Видал, а что должны получить вы в случае смерти мужа?
— Мы никогда не обсуждали этот вопрос.
— Почему?
— Просто не обсуждали и все. Мой муж… — Кори снова запнулась, прежде чем заговорить о Дэнни в прошедшем времени. — Мой муж был всего на двенадцать лет старше, чем я, и у нас было много гораздо более интересных предметов для обсуждения.
Кори не стала объяснять, что после всего пережитого с Дэнни Видалом она просто не могла говорить о его смерти. Точно так же, как сам Дэнни не хотел обсуждать вопрос о ребенке. «Когда мы устроимся в Нью-Йорке, Кори, то сможем наконец подумать об этом». Когда будет готова новая квартира… когда получше пойдут дела в банке… когда наладится твоя работа в больнице… когда замерзнет Рио де ла Плата… когда, когда, когда…
— Вам необходимо знать одну вещь, — срывающимся голосом произнесла Кори. — Как бы я ни верила в то, что мой муж жив, это абсолютно невозможно…
Адам ждал, что скажет ему дальше эта женщина, ярость которой боролась с отчаянием и безнадежностью. Кори сглотнула слезы и выпалила в лицо Адаму:
— Я беременна, понимаете? Мы с Дэнни любили друг друга. И вообще нужно быть настоящим подонком, чтобы поступить так, как вы говорите!
Кори не могла больше говорить, но этого и не требовалось. Адам прекрасно все понял. Он почему-то вспомнил вдруг о Еве. Второй раз в жизни почувствовал себя настолько несчастным, что это проявилось чисто физиологически — как и тогда, во время рокового для него ужина, Адама Сингера подташнивало.
— Я не знаю, что сказать, — начал он, протягивая через стол руку и дотрагиваясь до руки Кори. К большому удивлению Адама, она не отдернула руку. Казалось, ее даже немного утешило прикосновение Адама.
— Я тоже не знаю, что сказать, — жалобно произнесла Кори, убирая руку, чтобы вытереть слезы.
— А муж знал о вашей беременности? — спросил Адам.
— Да, — спокойно и с достоинством произнесла Кори.
Несколько секунд Адам сидел молча, погруженный в свои мысли.
— Послушайте, — сказал он наконец. — Я ничего не знаю о ваших отношениях, но я знаю, что иногда люди попадают в такие ситуации и бывают в таком состоянии, что способны делать очень многие вещи, которые бы никогда не сделали при других обстоятельствах…
— Дэнни никогда бы так не поступил, — настаивала Кори. — Он никогда не бросил бы меня в таком положении.
— Мне нужна ваша помощь, — тихо произнес Адам. — Я пытался объяснить вам это еще тогда, в морге.
— Я прекрасно понимаю, — ответила Кори. — Вы хотите, чтобы я помогла вам возбудить уголовное дело против моего мужа.
Адам готов был сквозь землю провалиться.
— Послушайте, но ведь вы заинтересованы в этом больше, чем кто-либо другой. Неужели вам не хочется выяснить, действительно ли ваш муж жив, и получить ответы на все те вопросы, которые мы с вами только что обсуждали?
Это становилось уже настоящей пыткой. Кори спрашивали, действительно ли она хочет узнать, что ее муж жив, встретиться с ним лицом к лицу и попытаться понять, как мог он так поступить с ней и их не родившимся еще ребенком. Что ж, Кори знала ответ на этот вопрос.
— Да, — твердо сказала она.
Адам прекрасно понимал чувства сидящей перед ним женщины. Но все же он решил идти до конца.
— Даже если это означает, что ваш муж попадет в тюрьму?
Даже если это означает, что сердце ее будет разбито и жизнь разлетится на куски.
— Да, — подумала она и сказала, откинувшись на спинку стула.
— Так, значит, я могу задать вам еще несколько вопросов? — мягко спросил он.
Кори кивнула.
— Вы знали о том, что самолет садился в Хьюстоне на дозаправку?
— Да.
— Кто сказал вам об этом?
— Мой деверь.
— А откуда узнал он?
— Потому что мой муж звонил ему из Хьюстона. По крайней мере, так он сказал.
— А вам он тоже позвонил из Хьюстона?
— Все выходные я дежурила в больнице.
— И он не звонил вам туда?
— Нет.
— У вас в квартире есть автоответчик?
— Да.
— В те выходные на нем было что-нибудь записано?
— Нет. Было только несколько звонков, и каждый раз вешали трубку. Но Дэнни никогда не вешал трубку — он обязательно бы что-нибудь сказал.
Если бы он не изображал покойника, то обязательно бы что-нибудь сказал…
— А почему вы не полетели с мужем в Акапулько?
— В праздники отделение травматологии в больнице напоминает поле боя. По доброй воле никто не согласился бы меня заменить. Так что пришлось дежурить.
Адам вовсе не был уверен, что стоит расспрашивать Кори о прошлом, но все-таки решился:
— Насколько я понимаю, вы познакомились с мужем в Аргентине во время правления хунты…
Кори охотно поддержала эту тему.
— Я была его студенткой.
— А ваш муж, насколько я знаю, был видным членом оппозиции милитаристскому правительству.
Кори, кажется, о чем-то догадалась.
— Это сообщил вам ваш загадочный информатор, имени которого вы не имеете права назвать?
— Для следователя важен любой свидетель, — сказал Адам.
Несколько секунд Кори молча смотрела на Адама, затем сказала:
— Фернандо Стампа так и не оправился от потери сына.
— Вы обвиняете его?
— Конечно, нет. Но он не мог простить Дэнни, что тот не нашел тогда его сына.
— Откуда вы знаете?
— Потому что все мы живем с чувством вины перед близкими, которым не удалось остаться в живых, в то время как сами продолжаем жить.
— Вы тоже потеряли тогда кого-то из близких?
— Я потеряла лучшего друга. — Кори печально улыбнулась. — Горькая ирония состоит в том, что, если бы я не потеряла Эрнандо, я бы никогда не вышла замуж за Дэнни.
Кори разрыдалась.
Кори встретила Эрнандо в том же самом кафе около университета, где несколько недель спустя она познакомилась с Дэнни. Кори забрела туда, надеясь там разобраться в эссе Борхеса о Дон-Кихоте, а Эрнандо как раз наигрывал танго на своем bandoneon — репетировал перед вечерним выступлением. Эрнандо подошел к столику девушки, и между ними завязался ничего не значащий разговор о Борхесе и о танго. Разговор этот закончился совместным ужином и жарким политическим спором по поводу ситуации в Аргентине.
Эрнандо Сикес был редактором ежедневной университетской газеты, в которой он нещадно атаковал правящий режим и регулярно публиковал списки всех арестованных секретной полицией. Эрнандо считал, что, сообщая подробности о каждом пропавшем без вести, он как бы напоминает оставшимся на свободе о том, что они пока еще реальные люди, а не просто статистические единицы. К тому же эти списки давали их родственникам возможность требовать у властей информации об арестованных и предъявляемых им обвинениях.
С самого начала между Кори и Эрнандо возникла глубокая взаимная симпатия, которая не ограничивалась одним физическим влечением. Это было что-то вроде молчаливого признания привлекательности друг друга, за которым ничего не стояло — ни один не ждал от другого, что тот попытается как-то форсировать их отношения. Они искренне любили друг друга, но у них не было ни малейших сомнений в том, что не стоит углублять эти отношения.
В любом случае эти отношения были обречены, потому что через несколько недель Кори встретила Дэнни Видала.
Эрнандо был очень красивым молодым человеком с темными глазами и черными волосами, высокий и стройный. Он был спокойным и одновременно упрямым, в глазах его светился живой ум. От матери, которая была аргентинкой, он унаследовал правильные черты лица, цвет волос, высокие скулы, красиво очерченный рот, а от отца-шотландца — невинный взгляд и чуть красноватое лицо.
Еще до того, как Эрнандо познакомился с Кори, он вступил в ряды монтанерос и стал одним из «рекрутов» Дэнни Видала — воинствующим марксистом, свято верящим в то, что жестокость — единственный путь достижения демократии. Он даже носил бороду и ходил в берете, подражая Че Геваре, который был его кумиром.
В один из уик-эндов Кори вместе с Дэнни и Эрнандо отправились на машине в Буэнос-Айрес. У Дэнни была назначена встреча на конспиративной квартире в Ла Бока, рабочем районе города близ канала Риакуело, а Кори с Эрнандо собирались пойти потанцевать и послушать музыку в клуб под названием «Ла Вердулериа» на Авенида Кориентес. Они договорились, что если Дэнни не появится в клубе до его закрытия, то все трое встретятся на квартире в Ла Бока.
Авенида Кориентес была одной из самых оживленных улиц города. Она напоминала Кори Таймс-сквер, Пигаль и Пикадилли одновременно. Местные жители называли ее «улицей, которая никогда не спит». На этой улице вдоль тротуаров тут и там попадались небольшие ресторанчики и кафе, где можно было быстро перекусить, киоски, передвижные балаганчики и небольшие столики торговцев книгами, где можно было найти абсолютно все — от иностранных газет и последних бестселлеров до изданий для избранной публики. Все это, конечно же, было одобрено правительственной цензурой.
Клуб «Ла Вердулериа» был когда-то портовым притоном. Теперь же он был отреставрирован и оборудован по последнему слову техники. В дверях стоял карлик, который провожал посетителей к их столикам. Певец пытался развлечь публику отвратительной пародией на песни Фрэнка Синатры. После трех часов ночи оркестр играл всевозможные румбы, самбы и танго. Кори и Эрнандо прибыли как раз к танцам.
То были страшные времена для Аргентины. Солдатам правительства не требовалось особых предлогов для расправы над мирными жителями. Стоило процитировать несколько строчек из поэмы Пабло Неруды — и этого оказывалось достаточно. Разговор, в котором участвовали больше двух человек, вполне могли посчитать заговором, угрозой национальной безопасности. Поэтому люди предпочитали не собираться друг у друга дома. Вместо этого принято было встречаться в общественных местах — в ресторанах, на скачках, на футбольных матчах, в опере, в кино, просто на углу улицы или в автобусе. К половине шестого Кори начала уже не на шутку беспокоиться за Дэнни и попросила Эрнандо отвезти ее домой.
Это случилось, когда Кори и Эрнандо, держась за руки, переходили через Авенида Кориентес. Возле них резко затормозил «форд-фалькон», из которого выскочили трое мужчин и окружили их. Только что на улице было тихо и спокойно, теперь кругом раздавался топот ног, громкое кряхтение этих монстров, которые немедленно начали орудовать кулаками и дубинками. Швейцар-карлик поспешил спрятаться за дверью клуба, как только раздался визг тормозов. Кори услышала только, как щелкнул дверной замок. Несколько дней спустя один из очевидцев, остававшийся внутри кафе, рассказал Дэнни, что все время, пока полицейские избивали Эрнандо, музыканты старались играть как можно громче, чтобы заглушить крики Кори, доносившиеся с улицы.
Было ясно, что мишенью полицейских является не Кори, а ее спутник. Эрнандо сбили с ног и продолжали избивать. Один из негодяев держал его за волосы и методично хлестал по лицу, другой срывал с него ботинки и ремень, а третий избивал ногами. Кори с ужасом слышала хлюпающий звук — это врезался в ребра Эрнандо кожаный сапог полицейского.
Не понимая, что делает, Кори пыталась вырвать Эрнандо у мучителей. И то ли в истерике, то ли повинуясь интуиции, она все время выкрикивала его имя, словно надеясь, что кто-нибудь его все-таки запомнит и после этого Эрнандо не смогут так просто убить в тюремном застенке. Кори потеряла туфли и порвала платье. Сначала ее ударили в лицо, а потом в живот. Отлетев к тротуару, Кори снова бросилась на полицейских. Она кусалась, царапалась, умоляла оставить Эрнандо, едва успевая при этом уворачиваться от кулаков и дубинок. Она хваталась за Эрнандо, которого, продолжая избивать, тащили к машине. Все было бесполезно. Кори снова отшвырнули, словно кучу тряпья. Лежа на мостовой, она наконец поняла, что нападение было не случайным: эти люди наверняка охотились за Эрнандо, они знали, что он приедет сегодня в Буэнос-Айрес. Только после того, как машина скрылась из виду, Кори смогла подняться на ноги.
Кто-то предложил Кори отвезти ее домой или в больницу, но она отказалась от их помощи. Эта фальшивая забота вызывала у Кори отвращение. Она сосредоточилась на поисках своих туфель, которые оказались под припаркованной рядом машиной. Кори присела на тротуар, чтобы надеть их. Не вполне отдавая отчет в своих действиях, Кори двинулась в направлении Ла Бока. Она была совершенно раздавлена, но ярость придавала ей силы. До Ла Бока было несколько миль, а над Авенида Кориентес уже всходило солнце. В разорванной одежде, с растрепанными волосами, с синяками и ссадинами, Кори шла, не обращая внимания на притормаживающие рядом машины, пассажиры которых высовывались из окон и удивленно смотрели на нее. Пройдя несколько кварталов, Кори наконец сдалась и села в остановившийся рядом автобус. Кори чувствовала чудовищную усталость и боль, засевшую где-то глубоко в груди. Она безучастно смотрела в окно. Автобус проехал Авенида Педро де Мендоза и пересек мост Николаса Авелланеды. На Калле Некошеа Кори сошла с автобуса и продолжала идти к каналу Риакуело, где находилась конспиративная квартира Дэнни. Она все шла и шла — мимо сомнительного вида баров, сверкающих огнями, мимо стереоколонок, выставленных прямо на тротуар, из которых лилась музыка, мимо уличных торговцев, мимо домиков из железных листов, раскрашенных в яркие цвета, на балконах которых висели птичьи клетки, мимо сгорбленных фигур рабочих, снующих как муравьи рядом с доками.
Когда Дэнни открыл дверь и увидел перед собой избитую и растерзанную Кори, он сам чуть не потерял сознание. Бросившись к ней, он подхватил ее на руки и понес в комнату, баюкая ее на руках и нежно целуя синяки на ее теле. Кори сказала, что Эрнандо забрали. Она сказала также, что теперь остается единственная надежда спасти Эрнандо — связаться с американским посольством и попросить помощи у ее отца. Дэнни подтвердил, что ее не тронули только благодаря хорошим отношениям между Палмером Виаттом и членами хунты. Никто не знал в тот вечер, что в доме на Ла Бока был установлен магнитофон, а это означало, что генералы, сидящие на Каса Росада, уже сообщили Палмеру Виатту о том, что его дочь пострадала при аресте одного из заговорщиков. Дэнни и Кори не успели еще выйти из дома и сесть в машину, а Палмер уже знал о том, что они собираются ехать к нему.
Они ехали молча. Кори сидела близко-близко к Дэнни, положив голову ему на плечо. Машина подъехала к посольству, и Дэнни притормозил. К ним подошли два охранника с зажженными фонариками. Из дома тут же выбежал сам Палмер.
Кори молча вышла из машины. Дэнни последовал за нею и облокотился на дверцу автомобиля. Палмер Виатт подбежал к дочери. Он молча стал гладить Кори по лицу, подносить по очереди к губам ее руки, не в силах от волнения произнести ни слова. Наконец он начал быстро повторять:
— Это не могло случиться, нет-нет, это не могло случиться именно с тобой.
Но Кори уже успела освободиться из объятий отца и, заливаясь слезами, бросила ему в лицо:
— Ты знал!!! Ты ведь знал обо всем еще до того, как мы там оказались!
Позже Дэнни говорил, что никогда не видел такого растерянного выражения, какое было на лице Палмера Виатта, когда он молча достал носовой платок и вытер кровь с губ дочери.
— Слава Богу, ты в безопасности! — дрожащим голосом произнес он.
— Они забрали Эрнандо, — рыдала Кори. — Они избили его и увезли с собой. Пожалуйста, найди его, сделай что-нибудь!
Палмер Виатт был уже готов к тому, что увидит свою дочь избитой, но просьба Кори явно застала его врасплох. Он поднял глаза и взглянул через крышу машины на Дэнни Видала.
— Как вы могли это допустить? — спросил Палмер.
— Тот же вопрос я мог бы задать вам, — твердо произнес Дэнни, глядя прямо в глаза послу.
— Прекратите, — плакала Кори. — Вы только зря теряете время!
Однако Палмер явно не собирался ничего предпринимать.
— Почему ты уверена, что я могу что-то сделать? Я ведь только гость в этой стране, — сказал он дочери.
— Если бы ты ничего не мог сделать в этой стране, я была бы сейчас там же, где Эрнандо, — сквозь зубы произнесла Кори. — Пожалуйста, папа, найди его и спаси.
Секунду поколебавшись, Палмер подошел к будке охранника и взял телефонную трубку. Кори и Дэнни внимательно посмотрели друг на друга через крышу машины. Достаточно одного звонка…
Палмер вернулся через несколько минут.
— Эрнандо в Пуэсто Васко, — сказал он.
У Кори перехватило дыхание. Пуэсто Васко, эта жуткая тюрьма в подвале Морской инженерной академии!
— Все кончено! — снова разрыдалась Кори. — Он мертв.
— Вовсе не обязательно, — попытался утешить ее Палмер. — Пока ему только предъявили обвинение…
Кори резко обернулась к отцу.
— Обвинение?! Можно подумать, его ждет справедливый суд! Ведь ему наверняка не дадут даже позвонить родным, не говоря уже об адвокате! — Кори вцепилась в лацкан пиджака Палмера. — Прекрати наконец обращаться со мной как с круглой дурой!
Наконец посол обрел над собой контроль.
— Пойдем, — сказал он дочери. — Пойдем домой, и пообещай мне никогда больше не видеться с этим человеком. — Он кивнул в сторону Дэнни Видала. — Тогда я попытаюсь помочь. Но только пойдем домой.
— Домой?! — в ярости закричала Кори. — У меня нет, нет дома!
Палмер уговаривал дочь вернуться домой, а Кори отказывалась подчиниться. Наконец Палмер сдался.
— Что ж, я ведь все равно ничего не смогу сделать для твоего друга, — грустно сказал он.
Когда машина с Дэнни и Кори отъехала от здания посольства, последнее, что видела Кори, была фигура ее отца. Он выглядел одиноким и беспомощным. Кори снова и снова задавала один и тот же вопрос — откуда мог ее отец узнать о том, что случилось, еще до того, как приехали они с Дэнни? Дэнни ничего не отвечал. Они не знали, насколько подробной информацией об этом деле располагал Палмер.
Вернувшись в квартиру на Ла Бока, они стали звонить всем, кто мог хоть как-то помочь в этом деле. Реакция на звонки была примерно одинаковой — одни немедленно вешали трубку, другие говорили, что ничем не могут помочь, третьи умоляли не ввязывать их в это дело. Несколько дней Дэнни и Кори оставались в квартире на Ла Бока. Все мысли их были поглощены тем, как найти Эрнандо и спасти ему жизнь. Когда первое потрясение немного улеглось, они вернулись в Кордову. Кори и Дэнни не оставляли попыток помочь Эрнандо, хотя со временем Эрнандо превратился в одного из миллионов пропавших без вести.
Официальной причиной ареста Эрнандо послужила его деятельность по изданию газеты со списками жертв хунты. Чтобы удовлетворить общественность, над Эрнандо устроили открытый судебный процесс, хотя приговор был ясен заранее — уж тут власти Аргентины никому угождать не собирались. Эрнандо быстро объявили виновным, приговорили к смертной казни и отправили обратно в тюрьму. Шесть месяцев спустя Дэнни Видал перебрался из Кордовы в Буэнос-Айрес, где получил должность управляющего банком «Кредито де ла Плата». И все это лишь для того, чтобы самому исчезнуть следующей зимой.
Теперь, спустя много лет, Кори по-прежнему чувствовала угрызения совести, словно она не пыталась спасти жизнь Эрнандо и предала его, не отказавшись от Дэнни.
— Итак, Эрнандо убили, — подытожил рассказ Кори Адам Сингер.
В какой-то момент ей захотелось рассказать Адаму всю историю до конца, но у Кори давно вошло в привычку оставлять этот рассказ незаконченным. Дело в том, что за несколько дней до того, как хунта закрыла банк Дэнни, Эрнандо выбросили из машины на тротуар перед «Ла Вердулериа». Он был без рук, а к спине был привязан bandoneon. Дэнни тут же помчался на Авенида Кориентес. В клубе в тот вечер было полно народу, а у карлика-швейцара была новая форма.
— Эрнандо стал не просто одной из жертв режима, он был как бы и моей жертвой, — задумчиво произнесла Кори. Нет, она не смогла бы это объяснить, даже если бы захотела.
Кори окликнули. Обернувшись, она увидела отца. Он был, как всегда, безукоризненно выбрит, волосы, еще мокрые после душа, гладко зачесаны назад. Поцеловав дочь, Палмер Виатт представился Адаму. Затем он уселся рядом с Кори.
— Все это получилось очень странно, не правда ли? — сказал он. — Я имею в виду повестку, которую вы пытались вручить уже мертвому человеку.
— Действительно странно, — не стал спорить Адам.
— Но почему же вы здесь?
— Потому что он не верит, что Дэнни мертв, — ответила за Адама Кори.
— У вас есть причины сомневаться? — Палмер был явно озадачен.
— Вполне достаточно, — ответил Адам.
Внимательно глядя на дочь, Палмер спросил:
— Я могу чем-нибудь помочь в этом деле?
Кори покачала головой.
— Не думаю, папа.
По лицу Палмера пробежала тень.
— Послушай, Кори, я, кажется, принес дурные новости. Жорж Видал приказал кремировать останки.
— Я знаю, — сказала Кори. — Мистер Сингер уже успел мне сообщить.
— А кто сообщил о кремации вам? — поинтересовался Адам.
— Сам Жорж.
Адам понимающе кивнул. Подошел официант, и Сингер попросил принести счет. Вид у него при этом был довольно подавленный. Как только официант отошел от их столика, Адам снова обратился к Палмеру Виатту.
— А больше Жорж не сообщил вам ничего интересного?
Палмер покачал головой.
— У нас не те отношения, чтобы Жорж со мной откровенничал.
— Он ничего не говорил про «черный ящик» из самолета?
— Ничего.
Подошел официант со счетом.
— Надеюсь, вы уходите не из-за меня. — Палмер вопросительно взглянул на Адама.
Тот покачал головой.
— Конечно, нет. Просто у меня назначена встреча со священником.
Он полез в карман за деньгами.
— С каким еще священником? — удивилась Кори.
Прежде чем ответить, Адам пристально посмотрел на Палмера.
— Дело в том, что у одного из местных жителей было видение. На дороге из Церро эль Бурро в Чилпанцинго он видел Иисуса Христа.
— А какое отношение это имеет к вашему делу?
Адам встал.
— Меня всегда интересует духовная сторона вещей.
Палмер тоже встал и протянул Адаму руку.
— Приятно было познакомиться.
Тут Кори задала вопрос, который очень удивил Адама.
— Вы дадите о себе знать?
— Да, я обязательно свяжусь с вами, — пообещал Адам.
И тут Кори удивила его во второй раз.
— Этот самый местный житель, который видел Иисуса Христа, он что, видел также, как разбился самолет? — спросила она.
— Честно говоря, пока я еще не очень хорошо понял, что он видел, — ответил Адам, вынимая визитную карточку. Повернувшись к Палмеру, он спросил:
— Вы пробудете какое-то время с дочерью в Нью-Йорке?
— Да, — ответил Виатт. — А потом еще немного в Вашингтоне. — Он тоже достал карточку и что-то написал на обороте.
— Это мои номера в Вашингтоне, Нью-Йорке и Буэнос-Айресе, — пояснил он.
— Берегите себя, — сказал Адам на прощание, обращаясь к Кори.
Он поклялся себе, что никогда больше не позволит заманить себя в ловушку собственных чувств, когда дело касается работы. С таким же успехом можно было поклясться, что он научится не дышать — Адам был в ловушке с того самого момента, когда увидел эту женщину в Бруклинской больнице.
— Мы еще поговорим с вами в Нью-Йорке, — сказал Адам, надеясь, что слова его звучат именно так, как ему хочется, а именно: его интерес имеет чисто профессиональные мотивы. В то же время он прекрасно понимал, что на деле все обстоит совсем иначе. Когда Адам ушел, Палмер сказал, обращаясь к дочери:
— Я не доверяю этому человеку.
— А тебе вовсе не надо ему доверять, — спокойно сказала Кори.
— Точнее, я не доверяю тому, что он делает, — поправился Палмер.
— Он пытается найти Дэнни.
— Но мне не нравятся его мотивы. — Мотивы не имеют значения.
Палмер взял руку дочери в свою ладонь.
— Он мертв, Кори, пойми это наконец.
У Кори чуть дрогнули губы.
— Я поверю в это только тогда, когда получу хоть какое-нибудь доказательство того, что Дэнни действительно был в этом самолете.
— Хотя бы ради твоего будущего ребенка, Кори, — понизив голос, почти прошептал Палмер Виатт. — Я обязан предупредить тебя о последствиях. Неужели ты не понимаешь, что прокуратура может подозревать твоего мужа до бесконечности. И ты наверняка не сможешь получить ни пенни с авиакомпании. Ты не сможешь даже возбудить против них иск, пока существуют хоть какие-то сомнения в том, что Дэнни Видал действительно погиб на борту их самолета.
Кори удивилась.
— Но я вовсе не собираюсь подавать в суд на авиакомпанию, — сказала она, а затем спросила: — Кстати, а как ты узнал о существовании этой повестки и обвинений против Дэнни?
— Мне сказал Жорж.
— И что же еще он тебе сказал? — с нескрываемым раздражением спросила Кори.
— Что банк Дэнни наверняка прогорит, поэтому не стоит отказываться от возможности получить деньги с авиакомпании. Он сказал еще, что банк не просто обанкротился, а что в понедельник нью-йоркская банковская комиссия, скорее всего, его просто закроет. То есть на все счета твоего мужа будет наложен арест. — Палмер был сильно взволнован. — Как ты собираешься оплачивать квартиру?
— Никак, — просто сказала Кори.
Тогда Палмер попробовал другой подход.
— Дэнни вряд ли одобрил бы тот союз, который ты, судя по всему, заключила с этим человеком — Адамом Сингером.
— Дэнни здесь нет, — возразила Кори.
Ей самой приходила в голову мысль, высказанная только что отцом, но Кори сразу отогнала ее от себя. Она вовсе не нуждалась в одобрении или разрешении, особенно от отца и уж тем более от мужа. Кори волновал сейчас один-единственный вопрос: неужели вся ее совместная жизнь с Дэнни была до краев наполнена ложью? И вопрос этот волновал ее настолько, что для решения его она готова была заключить союз с кем угодно.
— Жорж собирается передать тебе урну с прахом Дэнни.
— Скажи ему, что не стоит беспокоиться.
— Так положено, Кори, — настаивал мистер Виатт.
— Что ж, тогда возьми ее ты, папа. Ведь протокол — твоя стихия.
— Кори, ты должна думать головой, а не сердцем.
Кори отвернулась, чтобы отец не увидел ее слез. Все дело в том, что она уже взглянула в лицо реальности. Иначе давно изобразила бы примерную аргентинскую вдову, убитую горем, и увезла бы с собой урну с останками совершенно незнакомого человека. Но Дэнни стоило быть умнее и не ожидать от нее ничего подобного. Как ни странно, мысли Кори все время возвращались к началу их романа и к тому времени, когда она впервые потеряла Дэнни. Кори все время представляла себя бредущей в толпе женщин на Плаза де Майо. В толпе женщин, чьи мужья и дети пропали без вести.
