5
Один поворот, другой, третий… Ника вытащила маленький плоский ключ из замочной скважины и вставила следующий, с широкой и плоской бородкой.
— Давай я помогу, — предложил Андрес, гляда на ее возню с замками.
— Да нет, у тебя же не получится. — Ника провернула ключ дважды. — У меня все-таки есть опыт. Я жила за этими запорами почти семь лет.
— Именно за этими? То-то ты с ними никак справиться не можешь, — поддразнил ее Андрес. — За семь лет могла бы и научиться.
— Дядя Павел регулярно меняет замки, — назидательно сказала Ника. — С этими я еще незнакома.
— Да уж, — посочувствовал Андрес. — У замков натура тонкая, они чужих рук не любят.
Наконец раздался долгожданный щелчок.
— Все? — поинтересовался Андрес.
— Остался последний этап. — Ника вытащила из двери гвоздь с круглой шляпкой. Под шляпкой оказалась потайная замочная скважина.
— Ого! Ну и крепость! — Андрес даже присвистнул. — Впрочем, понятно, когда за дверью такие ценности.
Последний этап был успешно преодолен. Андрес и Ника наконец оказались в квартире. На Нику повеяло знакомым запахом старинных вещей, «запахом истории», как называл это Старцев. Он всерьез считал, что картины, мебель, даже древние геммы и монеты сохранили в себе тепло и дыхание тех, кто их когда-то создал, и тех, через чьи руки они прошли за свою долгую жизнь. И это тепло и дыхание потихоньку отдают тому, кто сейчас ими владеет. Поэтому Павел Феликсович особенно любил античные камеи — самые древние миниатюры, созданные людьми. Некоторые из его камей датировались первым веком до новой эры, а одна — портрет царицы из династии Птолемеев — относилась к третьему веку. Тоже до новой эры, разумеется.
Ника провела Андреса в гостиную.
— Подожди меня тут, я соберу в спальне необходимые вещи.
И она удалилась, небрежно бросив связку с ключами на круглый стол орехового дерева.
В спальне Ника выдвинула нижний ящик старинного комода и опустилась перед ним на колени, словно что-то искала. Интересно, долго это — снимать с ключей слепки? Пара минут, наверное, не больше.
Она сделала все именно так, как они с Виктором условились. Сначала продемонстрировала Андресу секреты старцевских запоров, а потом оставила его с ключами наедине. Виктор настаивал, чтобы Андрес остался именно в гостиной, — пожалуйста, нет ничего проще! В гостиной так в гостиной.
Наверное, слепки с ключей действительно можно было снять довольно быстро. Через пару минут Андрес окликнул ее:
— Дорогая, ты скоро?
«Ага, — сообразила Ника, — дело сделано».
— Сейчас иду! — крикнула она. — Не могу найти одну вещь.
— Что такое? — Андрес вошел в спальню. — Тебе помочь?
— Куда-то запропастились льняные салфетки. Он просил привезти ему пару штук, чтобы накрыть тумбочку.
Ника продолжала копаться в комоде, а Андрес тем временем осматривал комнату. Он остановился перед большими напольными часами, стоявшими в углу.
— Какая красота!
Ника обернулась:
— Вторая половина девятнадцатого века. Германия.
— И они исправны? — Андрес осторожно открыл дверцу и потрогал большой круглый маятник.
— Угу.
— Тогда почему они не идут?
Ника наконец задвинула ящик и выпрямилась. В руке она сжимала ненужные салфетки.
— Идут. Только мы их не заводим.
— Почему? — изумился Андрес.
— Очень громко бьют. Каждые четверть часа, представляешь?
Ника сама себе удивлялась, как легко и непринужденно она разговаривает. Словно ничего не произошло, она с женихом приехала собрать вещи дяди, попавшего в больницу… Словно Андрес — не вор и обманщик, не хитрый негодяй, а тот, за кого Ника его принимала несколько дней назад.
— Что ты нахмурилась? — Андрес подошел к ней и тронул за плечо. — Беспокоишься о дяде Павле?
«Какой он ему дядя», — возмущенно подумала Ника, но возмущения постаралась не проявить. Наоборот, она согнала с лица озабоченное выражение и даже слегка улыбнулась.
— Чуть-чуть. Хотя в общем-то беспокоиться пока не о чем. В крайнем случае, ты не против, чтобы он жил с нами? Или мы с ним?
— Конечно, нет, любовь моя. А что сказал врач?
— Пока ничего. Он примет меня только сегодня, в четыре. Тогда и определимся, что делать дальше. Ты поедешь со мной в больницу или у тебя есть вечером дела?
— Конечно, поеду, — серьезно сказал Андрес. — Все мои дела подождут. Если позволишь, я и к врачу с тобой схожу.
«Надо же, какой заботливый!» Ника опять подавила свои чувства и улыбнулась:
— Мне будет только приятно.
— А дальше?
Света и Ника вдвоем сидели на кухне и пили чай. Ника только что приехала, продрогшая и усталая, — на улице разыгралась настоящая осенняя буря с ветром и дождем. Она грела руки о горячую чашку и рассказывала, что произошло сегодня днем.
— Дальше все шло как задумано. Мы вернулись в больницу, я отдала дяде Павлу сверток с вещами, поговорили о том о сем… А в четыре пошли беседовать с врачом.
— Андрес с тобой пошел?
— Конечно. — Ника вздохнула. — Он очень искренне изображал встревоженного жениха. Так искренне, даже странно…
— Ну и что сказал врач?
Ника чуть оживилась:
— Вообще-то это было смешно, если смотреть со стороны и знать подоплеку. Мы сидели втроем с озабоченными лицами и все трое врали напропалую. Я давно знаю Евгения Марковича, он за дядей Павлом наблюдает лет пятнадцать, уже даже не лечащий врач, а старый друг. И меня он давным-давно знает. А тут напустил важность, сделал вид, что видит меня второй раз в жизни, и стал выговаривать, что я плохая родственница, если позволяю старику в таком состоянии жить одному.
— В каком состоянии?
— В предынфарктном.
— А что, — вдруг испугалась Света, — у твоего дяди действительно больное сердце?
— Бывает, пошаливает, — сказала Ника. — Ему же уже около семидесяти. Но до таких ужасов еще далеко! Просто Виктор и Евгений Маркович решили остановиться на этом диагнозе, как на самом правдоподобном.
Света покачала головой:
— Честно говоря, мне это не нравится. Не буди лихо, пока оно тихо. Договорятся до того, что у Старцева действительно что-нибудь заболит.
— Не думаю, — сказала Ника. — Вот если бы его обокрали, то у него не предынфарктное состояние, а сразу бы инфаркт был. Коллекция — самое дорогое, что у него есть в жизни.
— А ты?
— И я. Мы с ней на равных. Но меня красть никто не собирается.
Света возмутилась:
— Сплюнь! Как можно так говорить!
— Я не суеверная, — успокоила ее Ника. — Ну вот, нам велено было либо дядю Павла забрать к себе, либо переехать к нему. А из больницы его должны выписать через два дня.
— Значит…
Ника вздохнула:
— Значит, у них остается всего два дня, пока квартира будет пустая. Теперь они должны либо отказаться от ограбления, либо действовать в те сроки, которые мы им навязали.
Она замолчала. Все это казалось длинным запутанным сном: и готовящееся ограбление, и преступная организация, в которую входят и Марина, и Кирилл, и тот дядечка с бородкой из музея в Модре, и даже Карел Жидлицкий со своей Эвой… А Андрес — глава этой организации! Неужели и она, Ника, имеет отношение к этой дикой истории? Не может быть! Сон, это сон…
Однако Светин вопрос вернул ее к реальности:
— А как ты объяснила свое отсутствие этой ночью? Опять «дежуришь у постели больного»?
Ника опять вздохнула:
— И не спрашивай! Случилось то, чего я боялась: Андрес нашел среди нянечек сиделку, согласную не спускать глаз с дяди Павла. И даже деньги ей заплатил.
— И что же?
Ника пожала плечами: — Пришлось мне «навести справки» и выяснить, что она сильно пьющая, и доверять ей нельзя. Посокрушалась, что еще одну ночь мы проведем врозь, но что же делать!
— А нянечка действительно пьющая? — заинтересовалась Света.
— Конечно, нет, — возмутилась Ника. — Очень милая женщина. В общем, я оговорила невинного человека.
— И он тебе поверил?
Ника покачала головой:
— Не знаю. Надеюсь, что да. Кстати, завтра в девять мне надо быть в больнице. Вдруг он заедет отвезти меня на работу, а заодно проверить, где я действительно ночую. Так что встать надо в половине седьмого. — Отсюда до Кунцева ехать часа полтора?
Света мысленно прикинула:
— Где-то так.
— Я постараюсь все сделать тихо и тебя не разбудить.
— Не особенно старайся, — улыбнулась Света. — Мне все равно к девяти на работу.
— А где ты работаешь?
— В «Гидропроекте». Полчаса на троллейбусе.
Ника посчитала время:
— Ну все-таки лишний час сна!
— Ладно, — Света встала и потянулась, — утро вечера мудренее. Раз нам обеим так рано вставать, пойдем ложиться. Женщине, чтобы хорошо выглядеть, требуется не меньше восьми часов сна.
Но рано лечь им так и не удалось. Света уже стелила Нике постель, когда в дверь позвонили.
Ника, мывшая на кухне посуду, испугалась неожиданного звонка, очевидно, просто сдали нервы. Она сразу подумала, что Андрес как-то ее нашел, выскочила в коридор, забыв вытереть руки, и в нерешительности застыла перед дверью.
— Что делать?
— Как — что. — Света вышла в коридор вслед за ней. — Открывать, конечно!
В дверь позвонили еще раз, дольше и настойчивее. У Ники от испуга глаза сделались совсем круглыми.
— Кто бы это мог быть?
— Кто-кто… — Света слегка отодвинула ее и, вздохнув, принялась отпирать дверь. — Разумеется, Виктор Владимирович, кто же еще. Чует мое сердце, спать мы ляжем опять в половине третьего.
На пороге действительно стоял Виктор.
— Я подумал, — нерешительно сказал он, — что вам обеим захочется узнать последние новости из первых рук. То есть из моих.
— Проходи, — сказала Света. — Вообще-то, кроме личных визитов, существуют еще и телефоны. Сидишь себе дома и обо всем договариваешься.
— Но лично-то лучше. — Виктор уже снял куртку и разматывал шарф. — И чаем напоят.
— Разве что, — пробормотала Света, но было видно, что ворчит она больше для порядка. — Ну что ж, пошли опять на кухню.
— О нет, — запротестовал Виктор. — Чай еще надо заслужить. У меня для вас, девушки, есть одна пленочка, которая вас так заинтересует, что вы не только чай — и чего-то покрепче мне нальете.
— Не надейся, — сказала Света. — А какая пленочка?
Ника молча смотрела на Виктора, от волнения прижав руки к груди.
— Включай видик, — потребовал он. — Сейчас поставим и посмотрим.
Через минуту женщины уже разместились на диване у Светы в комнате, и Виктор поставил свою «пленочку».
Первые кадры — Ника и Андрес входят в пустую гостиную квартиры Старцева — сразу объяснили Нике, почему Виктор настаивал, чтобы она «забыла» ключи именно в этой комнате.
— Вы установили там скрытую камеру, да?
— Вы очень догадливы, Вероника Павловна, — он отвесил в ее сторону шутливый полупоклон. — Смотрите-смотрите, сейчас будет самое интересное.
Ника вышла из комнаты. Андрес огляделся, достал из кармана маленькую коробочку, раскрыл ее и стал манипулировать со связкой ключей. Манипуляции действительно заняли минимум времени. Потом он убрал коробочку и вышел вслед за Никой.
Виктор выключил видео.
— Ну что, стоило из-за этого приезжать? — торжествующе спросил он. Вид у него был довольный, как у мальчишки, получившего в подарок компьютерную игру «Цивилизация». «Никогда бы не дала ему тридцати восьми», — невольно подумала Ника и почему-то смутилась.
— Стоило. — Света вскочила и чмокнула Виктора в щеку. — Ты молодец. Пошли на кухню, будем тебя кормить.
Но Виктор стоял, выжидательно глядя на Нику. Света заметила его взгляд:
— Мало тебе моей благодарности! Дай девушке в себя прийти!
Ника пропустила Светины слова мимо ушей. Она застыла: до нее наконец дошло значение этой видеопленки.
— Это ведь неопровержимое доказательство? — напряженно спросила она, переводя взгляд со Светы на Виктора и обратно. — Он теперь точно не отвертится, нет?
— Точно, — уверил ее Виктор. — Свой срок получит, не волнуйтесь. — Он вздохнул. В его вздохе было разочарование, которого Ника опять не уловила.
— Ладно, — сказала Света, которая уловила все, — я же говорю, подожди. А пока пошли кормиться.
Не успели они пройти на кухню, как в кармане у Виктора запикал сигнал сотового телефона. Он достал из внутреннего кармана пиджака черненькую коробочку, расправил «крылышки» и приложил трубку к уху. Света и Ника наблюдали за ним, затаив дыхание.
— Да? Да? Хорошо, — отрывисто говорил Виктор. — И куда он потом? Ага, хорошо.
Он снова сложил «крылышки», засунул телефон обратно в карман и повернулся к дамам:
— Мне в этом доме дадут поесть или нет?
— Сейчас убью, — пригрозила Света. — Быстро говори, кто звонил и что сказали.
Виктор невозмутимо пожал плечами:
— Пока не нальешь чаю, ничего не скажу.
Так быстро, наверное, не накрывался ни один стол в мире. В мгновение ока на столе появились сыр, масло, колбаса, нарезанные ломти белого хлеба. Через минуту перед Виктором стояла красная чашка в белый горох, а Ника наливала ему заварку. Света на сильном огне грела в маленькой кастрюльке воду, не в состоянии дождаться закипания чайника, и причитала, что давно надо было купить прибор от «Тефаль», в нем вода закипает за минуту.
— Ну ладно, — сжалился наконец Виктор. Он устроился поудобнее и в ожидании чая делал себе сложный бутерброд с сыром и колбасой. — Наш друг Инфлянскас только что встретился с Мариной Ровнер и передал ей слепки с ключей. Похоже, что ваше, Вероника, отсутствие ему на руку.
— Да зовите меня просто Никой, как все! — неожиданно вырвалось у Ники. — Вероника звучит чересчур официально!
— Спасибо, — серьезно кивнул Виктор. — Так вот, Вероника… То есть Ника, возможно, главное событие произойдет уже завтра. Но скорее всего послезавтра: Инфлянскасу нужно обеспечить себе алиби. Понятно, что сам он в квартиру не полезет.
— А вы уже знаете тех, кто полезет? — спросила Ника.
— Догадываюсь. — Виктор помрачнел.
— И кто? — Света нетерпеливо качнула головой. — Да говори ты, что за манера тянуть кота за хвост!
Виктор помрачнел еще больше и исподлобья взглянул на Нику. Глаза у него сейчас были не синими, а светло-серыми:
— Боюсь, что вам это будет неприятно, но, вероятно, они воспользуются услугами художника Кирилла Андреева.
— Кирилла?!!
Ника думала, что ее уже ничто не сможет удивить, но эта новость ее добила.
— Но как?! Почему Кирилл… Он был со мной у дяди Павла, он же знает, что для крестного значит эта коллекция! Он же знает, что дядя Павел — единственный родной мне человек… Как он мог?
— Ну вот, опять, — пробормотала расстроенная Света. — Глупый вопрос. Я же говорила — мог! Еще и не то небось мог…
— Думаю, — медленно сказал Виктор, — что Кирилл на это согласился потому, что Павел Феликсович — самый близкий вам человек. Андреев очень зол на вас, Ника, и страшно оскорблен, что вы предпочли ему другого.
— Разве он знает про Андреса? — изумилась Ника.
Виктор усмехнулся:
— Думаю, было кому сообщить. Неприятно вам это говорить, но ваш… то есть Андреев слабый и самовлюбленный эгоист, а самолюбие — самая уязвимая точка у людей такого типа. Ну и конечно, деньги. Марина умело воспользовалась этими двумя рычагами, и уговорить Кирилла не составило большого труда.
— А откуда вы знаете, что… Ну, что это сделает Кирилл? Вам по телефону сказали?
Виктор опять усмехнулся:
— Честно говоря, я давно догадывался, что они захотят использовать Андреева не только как художника, но и как исполнителя. Помните нашу ночную прогулку на берегу в Лиелупе? Когда вы меня чуть не покалечили, помните?
— Да…
Ника начинала прозревать:
— Вы меня тогда быстро увели с пляжа… И потом, в бассейне, перебили, не дав рассказать, что я там была…
Виктор кивнул:
— В тот вечер Марина и Инфлянскас встретились, и между ними состоялся о-очень содержательный разговор.
— Я вам помешала дослушать?
— Да нет, когда вы появились, самое интересное уже было сказано. Кстати, простите, что не позволил вам присоединиться: о вас в этот вечер тоже очень много говорили. Именно тогда родился гениальный план увести дурочку Лизу от Кирилла подальше. Чтоб под ногами не путалась.
— Какую Лизу? — Света ничего не понимала. — Там и какая-то Лиза была замешана?
Нике опять стало стыдно за дурацкую идею с переодеванием.
— Да нет, — пробормотала она, чувствуя, что лоб и щеки становятся пунцовыми. — Просто одно недоразумение…
— Какое?
— Не стоит вспоминать, — пришел на помощь Виктор. — Все в прошлом.
Он поднялся из-за стола.
— А теперь, девушки, разрешите откланяться. Ника, вы завтра работаете?
— Да, — кивнула Ника. — Завтра в девять я буду на всякий случай в больнице, если Андрес захочет проверить, где я ночевала, а оттуда поеду на работу.
— Хорошо, — кивнул Виктор. — Я вам позвоню.
— Ну вот, — проворчала Света, когда за Виктором закрылась дверь. — Я же говорила, ляжем спать глубокой ночью…
