1

За углом, в двух шагах от злополучного «Макдональдса», был маленький пивной бар — злачное место, которое посещали в основном «крутые ребята». Как Виктор привел ее сюда, Ника не помнила. Когда она стала осознавать происходящее, то обнаружила себя сидящей за грязным столиком, а в руках у нее был стакан с прозрачной жидкостью. Виктор сидел напротив и внимательно смотрел на нее.

— Пейте, — повелительно сказал он.

— Что это?

— Джин. Как раз то, что вам надо. Пейте.

Ника послушно сделала большой глоток и поперхнулась. Обожгло горло, в нос ударил сильный запах спирта, перешибающий вкус можжевельника.

Виктор усмехнулся:

— Конечно, не «Бифитер». Но это лучшее, что нашлось в заведении. Выпейте еще.

Ника отрицательно покачала головой и отставила стакан. В голове шумело — то ли от джина, то ли от быстрой смены событий, а перед глазами стоял плотный туман. Ника не то чтобы совсем не могла понять, что происходит, но не могла отделаться от ощущения, что ей снится дурной сон. Сейчас она проснется, и все встанет на свои места. Ника сжала руку так, чтобы ногти впились в ладонь. Боль была настоящей, но ничего не изменилось: она по-прежнему сидела в грязноватом прокуренном полуподвале, перед ней стоял на треть пустой стакан с джином, а напротив сидел Виктор.

— Откуда вы взялись? — Голос звучал хрипло, а сам вопрос — невежливо, но Нике сейчас было не до тонкостей этикета.

Виктор усмехнулся:

— Наконец вас что-то заинтересовало. Хороший признак — значит, жить будете.

— Так откуда?

— Ничего особенного. Просто зашел в «Макдональдс» перекусить, увидел вас, обрадовался и… Словом, решил вас украсть и пообщаться без свидетелей.

Ника опять покачала головой:

— Не надо разговаривать со мной как с тяжело больной или слабоумной. Я хочу знать правду. И если вы мне сейчас не объясните, я вернусь и потребую объяснений у… Ну, у них.

Виктор сразу стал серьезным.

— Я не собираюсь ничего от вас скрывать.

Он протянул ей стакан:

— Вот, глотните еще, чтобы прийти в себя, и я все объясню. Только боюсь, Вероника, радости вам этот рассказ не добавит.

Ника послушно глотнула, опять поперхнулась, и вдруг до нее дошло:

— Послушайте, а откуда вы знаете, как меня зовут?

Виктор усмехнулся:

— Положение обязывает. Я все о вас знаю.

— Какое положение? — не поняла Ника. — Вы кто?

— Вообще-то, сыщик. Только не пугайтесь, пожалуйста, — поспешно добавил он, заметив, как Ника передернулась. — Я раньше работал в милиции, а сейчас у меня что-то вроде частного детективного агентства.

Нике опять показалось, что она сходит с ума. Сыщик! Детективное агентство! Во что же она вляпалась? Ника сама не заметила, что последнюю фразу произнесла вслух.

Виктор посмотрел на нее, и в его взгляде светились жалость и сочувствие.

— В очень скверную историю. Но, надеюсь, что вляпались вы не до конца. Постараемся выбраться вместе и с наименьшими потерями.

Он замолчал, словно не решаясь продолжить.

— Ну? — нервно сказала Ника. — Может быть, вы все же расскажете мне, в чем дело?

— Право, не знаю, с чего начать… Впрочем, с чего ни начни, вам будет неприятно и больно слушать.

— Ничего, — жестко сказала Ника. — Как-нибудь переживу. Вы следили за мной?

— Не за вами.

— Как? А за кем? За Андресом?

— И не за ним. Вы, конечно, узнали девушку, с которой он встречался сегодня?

Ника вспыхнула:

— Конечно, узнала. И представить не могла, что увижу ее когда-нибудь. Как она оказалась рядом с Андресом? Они знакомы?

— И очень близко.

Ника сначала не поняла, а когда до нее дошел смысл, вздрогнула и покраснела.

— Близко — это как? — с трудом произнесла она. — Они… Вы хотите сказать, что они…

Виктор покачал головой:

— Не буду утверждать, что между ними нет никаких личных отношений, но главное в этом союзе — деловое партнерство.

На мгновение стало легче, но все равно Ника ничего не понимала.

— Какое — деловое? Эта Марина, она что, тоже занимается компьютерами?

— Нет, — сказал Виктор. — Марина компьютерами не занимается. У нее работа поинтереснее. В области искусства.

Ника рассердилась:

— Да можете вы наконец рассказать мне все нормально, без намеков и умолчаний?

— Могу. Если только вы оправились от потрясения и можете меня спокойно выслушать.

Ника поджала губы:

— Я не истеричная дурочка. В обморок не упаду.

Виктор помолчал, собираясь с духом. Потом пустился в объяснения. Говорил он медленно, подбирая слова и стараясь по возможности щадить Никины чувства. Но сама история, им рассказанная, была столь дикой и безобразной, что Ника с трудом верила в реальность происходящего.

Полгода назад произошло событие, всколыхнувшее мир искусства — в Твери была ограблена квартира известного коллекционера Андрея Дмитриевича Пожарского. У Пожарского были две уникальные работы Иванова: эскизы к картине, которую он собирался писать после знаменитого «Явления Христа народу», и прекрасный Поленов — из серии «Московские дворики», место этой картины в Третьяковке, куда она и была завещана Пожарским после его смерти. Эта картина была одной из его любимых, и сил не хватило с ней расстаться. Кроме того, несколько работ передвижников так называемого «второго ряда»: Мурашко, Нилуса, Похитонова; второй вариант картины Перова «Сельский крестный ход на Пасху», о существовании которой долго и не подозревали. Еще у Пожарского были доставшиеся ему от деда три работы Рубенса: «Ночная гроза» и два эскиза к «Замку Стен».

Стоимость только перечисленной части коллекции составляла больше ста тысяч долларов, и все это было похищено.

Кража была совершена виртуозно: воры имели ключи и от входной двери, и от кабинета Пожарского, где висел Рубенс, знали распорядок дома и ориентировались в стоимости экспонатов: взяли самое ценное.

Ника, разумеется, слышала про ограбление в Твери — Пожарский был хорошим знакомым ее крестного, и Павел Феликсович немало сокрушался И ТРЕВОЖИЛСЯ.

— Но ведь воров нашли? — спросила она.

Да, воров нашли. Ими оказались два парня — как ни странно, студенты местного университета. Но показания, которые они дали, не помогли вернуть похищенное.

По словам парней, они получили ключи и инструкции от некоей Аллы Александровны — дамочки лет сорока — сорока пяти. Познакомились они с ней в казино. Банальная история: оба были заядлыми игроками, денег на игру не хватало, вот дамочка их и подловила. День для ограбления был выбран такой, когда семейство Пожарского выехало на дачу, а сам Пожарский отправился в Москву по делам. Квартира обычно никогда не оставалась пустой — дома была домработница и громадная овчарка Рой. Подловив момент, когда Роя вывели на прогулку, один из парней проник в квартиру, а второй проделал хитрый трюк: прямо перед носом овчарки выпустил кошку. Рой кошек терпеть не мог — рванулся с поводка, домработница его не удержала, и пес помчался за удирающей добычей. На отлов Роя ушло полчаса, не меньше. Этого времени с избытком хватило, чтобы вынести из квартиры наиболее ценное. Парни в тот же вечер оставили картины в условленном месте — в железнодорожной камере хранения, а деньги получили через день по почте. Вычислить таинственную Аллу Александровну так и не удалось.

Вот тогда Пожарский и разыскал Виктора, попросив его заняться этим делом.

Виктор сначала пошел тем же путем, что и официальное следствие: стал проверять связи коллекционера и его домашних. Очевидно, что человек, подготовивший ограбление, был хорошо знаком с укладом семьи и распорядком жизни Андрея Дмитриевича.

У Пожарского был внук — семнадцатилетний лоботряс Олег. Дома его считали несмышленым ребенком. Вполне банальная история: и жена, и дочь Пожарского души во внуке и сыне не чаяли, а тот пользовался этим вовсю. Несмотря на юный возраст, Олег имел успех не только у одноклассниц, но и у девушек старше себя. Впрочем, он выглядел старше своего возраста, а одевали его как картинку. Девушек он водил домой не стесняясь. Андрей Дмитриевич сначала старался этому воспротивиться — какой коллекционер допустит, чтобы в квартиру имели доступ посторонние, — но потом смирился и принял меры: наиболее ценные экспонаты перенес в кабинет и врезал в дверь особые замки. Как потом выяснилось, это не помогло.

Виктор стал проверять всех девушек, посетивших квартиру Пожарских в течение года. Работа оказалась трудоемкая и неблагодарная, тем более что то же самое проделала милиция. Но ему повезло больше, чем ребятам из органов: в конце концов он вышел на некую Марину Ровнер, бывшую студентку ГИТИСа двадцати двух лет. Марина была родом откуда-то из-под Нижнего Новгорода, поступила в ГИТИС сразу после школы, подавала большие надежды и считалась одной из самых талантливых студенток. Но на третьем курсе попала в какую-то темную историю, вроде бы ее заподозрили в воровстве. Из ГИТИСа пришлось уйти, но домой Марина не вернулась, осталась в столице. Жила непонятно на какие средства: нигде не работала, а позволяла себе очень многое. Сейчас Марина снимала квартиру на Полянке, платила не меньше пятисот долларов в месяц. Более полугода назад у нее был кратковременный роман с Олегом. Познакомились они в известном тверском кабаке, причем что занесло Марину в Тверь — непонятно. Бурная любовь продолжалась примерно неделю. Потом голубки поссорились, и Марина исчезла в неизвестном направлении.

Одним словом, Виктор заподозрил, что юная белокурая Марина, ночевавшая в квартире Пожарских четыре ночи подряд, и таинственная Алла Александровна из казино — одно лицо. Изобразить сорокалетнюю дамочку для талантливой Марины было раз плюнуть. Больше того, в том, что Марина и есть Алла Александровна, Виктор был уверен почти на сто процентов, но доказательств предъявить не мог. Оставалось только ждать и следить за прекрасной блондинкой.

Дойдя в своем рассказе до этого места, Виктор замолчал. Ника пыталась осмыслить услышанное, но ей плохо удавалось.

— Не понимаю… — после некоторой паузы сказала она. — При чем тут Андрес? И как Марина оказалась с Кириллом в Прибалтике? Зачем ей Кирилл? Он же ничей не внук…

Виктор грустно улыбнулся:

— Зато он художник. Может быть, не слишком талантливый, но неплохой. Художник, который вынужден работать охранником в банке, почти всегда страдает от нереализованных амбиций. Если ему предложить заняться своим делом, да еще и посулить неплохие деньги, почти наверняка он не будет вникать в подробности, не противоречит ли работа закону. А Кирилл, насколько я его понял, и не слишком разборчив, когда есть возможность подзаработать, ведь так?

Ника кивнула.

— Ну да. Но все равно я ничего не понимаю.

Виктор пожал плечами:

— А между тем все ясно как белый день. Известный трюк — поверх старого полотна пишется новая картина. Некий бизнесмен, допустим из Швеции, покупает работу молодого художника Кирилла Андреева, чтобы украсить ею свою загородную виллу. А работа Кирилла Андреева, переехав через границу, превращается в картину Поленова. Или в «Ночную грозу» Рубенса.

Ника в испуге посмотрела на Виктора:

— Вы что же, хотите сказать, что Кирилл участвует в этой истории?

Виктор опять пожал плечами:

— Я не говорю, что ему все известно. Скорее всего ему дают загрунтованный холст, и он пишет на нем. А что под грунтовкой — его не касается.

— Но, — нерешительно сказала Ника, — мы же прожили вместе почти год. И он ничем таким не занимался.

Виктор кивнул:

— Конечно, не занимался. Он познакомился с Мариной месяца три назад. Вернее, это Марина его нашла и с ним познакомилась. Увлечь Кирилла для Марины труда не составило. Поездка вдвоем в Юрмалу была завершающим этапом, после чего Кирилл должен был бросить вас, переселиться к новой возлюбленной и вплотную заняться «живописью».

— Так Марина знала о моем существовании?

— Ну, ваших паспортных данных — конечно, нет. И в лицо — вряд ли, зачем ей это? Думаю, Кирилл сказал ей, что живет с какой-то девушкой, но не любит ее и ждет подходящего момента, чтобы уйти, или что-то в этом роде. До поездки в Лиелупе он был очень сильно увлечен, и Марина уверилась, что все получилось как задумано. Поэтому появление на горизонте соперницы она восприняла крайне болезненно. Кстати, вы помните машину, которая вас чуть не сбила по дороге в Майори?

Ника прижала руку к губам:

— Не хотите же вы сказать, что…

— Именно. Но вряд ли вас собирались убить — просто вывести из игры. Сломанного ребра или сильных ушибов вполне бы хватило.

— Ох… — голова у Ники пошла кругом. — Постойте… А кто был за рулем? Марина?

Виктор отрицательно покачал головой.

— А кто?

Он ответил не сразу, сначала взял бутылку с джином и плеснул в стакан себе и Нике.

— Кто? — повторила Ника, с ужасом предчувствуя, каким будет ответ.

Виктор вздохнул:

— Боюсь, вам неприятно будет это услышать. Машина была угнана и потом брошена у станции Булдури, поэтому наверняка никто не знает. Но я почти уверен, что за рулем был Маринин сообщник, поскольку они всегда действуют на пару.

— Сообщник? Это…

— Да, Вероника Павловна. Господин Андрес Инфлянскас.

Мир закружился и завертелся перед Никиными глазами. Виктор что-то говорил, но голос его слышался откуда-то издалека и был глухим, как сквозь вату…

Очнулась она от того, что жгучая жидкость обожгла горло. Виктор стоял над ней и вливал ей в рот джин из стакана.

— Ну, что же вы! — улыбнулся он, увидев, что она пришла в себя. — А говорили, что в обмороки не падаете!

Но улыбка у него получилось невеселой.

Ника покачала головой и села поудобнее. Виктор убрал руку у нее из-за спины и вернулся на свое место.

— Может быть, пойдем отсюда? — спросил он. — Здесь слишком накурено. На воздухе вам будет легче.

Ника вздохнула и поморщилась. Перед глазами все еще расплывались круги.

— Ну так что, пойдем? Я провожу вас домой, и мы еще поговорим.

Домой… Да, очень хочется домой… Лечь на кровать, отвернуться лицом к стене и ни о чем не думать, не думать, не думать… Вдруг Ника вздрогнула: Машка! Она же так, наверное, и торчит у «Макдональдса», где Ника ее оставила! И сходит с ума от беспокойства!

Ника вскочила на ноги — откуда только силы взялись!

— Сколько мы здесь сидим?

Виктор взглянул на часы:

— Полтора часа.

Он тоже встал вслед за Никой и крепко взял ее под руку:

— Зачем вы вскочили? Вам не стоит сейчас делать резких движений.

— Пойдемте скорее! Там моя подруга… Она привезла меня и, наверное, уже не знает, что думать…