9
Освободилась Ника рано, — запись прошла на удивление гладко, почти без повторных дублей. Вот ведь — когда ехала в метро на съемки, думала, что сегодня ничего не получится: странный телефонный разговор не шел у нее из головы, она думала, что не сможет сосредоточиться на программе. Но, хотя мысли Ники и блуждали далеко от спортзала, отлично тренированное тело выполняло упражнения красиво и четко. Она даже удостоилась похвалы режиссера.
Выйдя из студии, Ника взглянула на часы: половина пятого. Если Андрес будет дома как намечал — в восемь, то у нее еще масса времени. Утром, за размышлениями, Ника не успела навести порядок в квартире, а ей хотелось быть в глазах любимого хорошей хозяйкой. Если сейчас поймать машину, она успеет приготовить приличный ужин, и привести дом и себя в порядок.
Ника пролетела по квартире с пылесосом как метеор, потом быстро расправилась с влажной уборкой. Слава Богу, кухню она успела выдраить до Мариного звонка. В семь часов все у Ники уже блестело чистотой, в духовке томилась индейка с яблоками, салат нарезан, картошка начищена и ожидала, когда ее бросят в масло на сковородку.
Приняв душ и тщательно расчесав волосы, Ника, не надевая халата, прошла в спальню. Там, на постели, дожидалось чудо современного дизайна, дивный комплект из Парижа: трусики и бюстгальтер светло-бежевого цвета, шелковые, с фрагментами из настоящего кружева. Облачившись в это великолепие, Ника подошла к большому зеркалу и внимательно оглядела фигуру в полный рост снизу вверх. Изящные щиколотки, узкие колени, стройные загорелые бедра, плоский живот, чуть прикрытый мягким шелком… Талия могла быть чуть поуже и грудь побольше. Хотя бюстгальтер действительно хорошо подчеркивает форму и зрительно увеличивает объем. Нет, пожалуй, придраться не к чему — она несомненно хороша. И кружева на груди выглядят так соблазнительно… Грустно улыбнувшись, Ника послала самой себе воздушный поцелуй. Если бы не утреннее происшествие, она была бы совершенно счастлива. А так мысли все время возвращались к странному звонку из Каунаса. Впрочем, Ника, кажется, почти придумала, как поступить…
Она достала из шкафа кремовое шифоновое платье и собралась было его надеть, как вдруг застыла с платьем в руках. Последний раз она была именно в нем, когда не состоялся задуманный праздник с Кириллом. Ну да, когда он пришел поздно ночью и объявил, что уезжает в Лиелупе. Так что это платье нельзя назвать счастливым. А счастье ей сегодня не помешает! Может быть, не рисковать и выбрать что-нибудь другое? Но нельзя быть такой суеверной! Это платье очень красиво, кроме того, ей идет… Но повторения истории с Кириллом так не хотелось!
Звонок в дверь разрешил ее сомнения. Времени совсем не оставалось, быстренько облачившись в полупрозрачный шифон, Ника кинулась открывать. Через секунду она уже была в объятиях Андреса.
— Ты сегодня какая-то не такая. — Андрес откинулся в кресле и пристально посмотрел на Нику.
Они уже поужинали, и Ника накрывала стол к чаю. Она замерла с вазочкой печенья в руках:
— Почему?
— Не знаю, но очень хочу узнать.
Он вынул вазочку из ее внезапно одеревеневших пальцев, привлек к себе на колени, усадил и заглянул в глаза:
— Что произошло?
Ника вздохнула:
— Да ничего особенного. — Она твердо решила не говорить о Марином звонке. — Я сегодня весь день какая-то сама не своя. Думала и вспоминала.
— Если не секрет, о чем?
Ника улыбнулась:
— Не секрет. Я думала о Маре.
Брови Андреса изумленно взлетели вверх.
— О Маре? Почему ты вдруг о ней вспомнила?
— Сама не знаю. Странная она какая-то…
— Почему?
Андрес говорил мягко, но Нике вдруг показалось, что он напрягся.
— Почему странная? — повторил он.
— Ну, тогда, когда мы гуляли… — Ника запнулась.
— Гуляли — и что?
— Разговаривали. Мне показалось, что она Раймонда совсем не любит. Зачем же тогда она с ним живет?
— Ах, это… — Андрес пожал плечами. — Мало ли отчего люди живут вместе.
— Ну да… Но мне показалось, что и ты ей не слишком нравишься. И я хотела тебя спросить…
— Почему я не нравлюсь Маре? — рассмеялся Андрес. — Ох, какая же ты все-таки наивная девочка!
Ника с недоумением взглянула на него. Такой реакции она не ожидала.
— Почему ты смеешься?
— Потому что, любовь моя, — ласково сказал Андрес, — все дело в том, что Маре нравлюсь даже слишком! Проще говоря, она в меня влюблена.
— Как?
— Ну да! И если говорила какие-нибудь гадости, то из женской зависти. Я-то ее никогда не любил.
— Но постой… — Ника совсем сбилась с толку. — Я ничего такого не заметила! И вообще, мне казалось, она не способна на такое… Не способна быть такой мелочной!
— Очень даже способна! — Андрес чуть отстранил Нику от себя, посмотрел ей в лицо и серьезно сказал: — Ты плохо знаешь Мару. Она о себе хоть что-нибудь рассказывала?
— Да.
— А что именно?
— Ну, она говорила, что родилась на Севере, что отец ее был политзаключенным, мама — цыганка…
— А что делала на поселении ее мама, Мара тебе не рассказывала?
— Нет.
— Отбывала срок за воровство. И сама Мара, кстати, грешит тем же. Она, конечно, поведала тебе печальную историю, как ее выгнала родная тетка?
Андрес говорил жестко и насмешливо, и Ника растерялась:
— Не совсем так. Она говорила…
— Не важно, что она говорила. На самом деле тетка попросила ее уйти, когда заметила, что из дома стали пропадать ценные вещи. Наша дорогая Мара стянула и продала две фигурки Фаберже, золотые часы, переходившие в семье из поколения в поколение, и еще кое-какие мелочи.
— Да что ты! Как же! — Ника не верила своим ушам.
— Вот так.
Ника была поражена.
— А почему тогда вы с ней общаетесь?
Андрес пожал плечами:
— Не я, а Раймонд. Танцует она действительно бесподобно, ты же видела. Ну и во всем остальном, наверное, тоже…
— Но как же ты отправил меня с ней гулять на целый день, если знал… Если она…
Андрес улыбнулся:
— А что могло случиться? Каунас Мара знает прекрасно, а обокрасть тебя она не могла: во-первых, нечего, а во-вторых, незачем — Раймонд дает ей достаточно денег.
Ника никак не могла прийти в себя:
— Все равно…
— Ладно. Давай прекратим этот разговор. Просто не думай о ней больше.
Андресу эта тема, по-видимому, была неприятна. Он прижал Нику к себе, зарылся лицом в ее рыжевато-каштановые волосы.
— Думай лучше обо мне, хорошо?
И Ника с ним согласилась.
На следующий день опять пришлось вставать в семь — на этот раз на работу спешила Ника. Она собралась тихонько, стараясь не разбудить Андреса, но он проснулся и вышел ее проводить: смешной, заспанный, светлый ежик волос надо лбом делал его похожим на мальчишку. Он стоял, прислонясь спиной к дверному косяку, и смотрел, как Ника повязывает пестрый шарфик.
— Я оставила завтрак тебе на столе, — сказала она на прощание. — Тосты с сыром на блюде под салфеткой, сливки в голубеньком молочнике в холодильнике. К ужину тебя ждать?
— Боюсь, что нет, — вздохнул Андрес. — У меня сегодня обед с возможным партнером. Приду часов в десять, а то и позже. В крайнем случае не жди меня и ложись.
— Нет уж. — Ника чмокнула его в щеку и открыла дверь. С порога обернулась: — Дождусь непременно!
Утро было такое чудесное! Впервые за много дней дождь перестал, и вовсю светило солнце, золотя остатки листвы на деревьях и отражаясь блеском в лужах на асфальте. И девочки из Никиных групп были в великолепной форме, работать с ними было одно удовольствие!
Неприятности начались сразу после обеда. В три часа Нике передали, что администратор срочно просит ее спуститься в раздевалку. Там Ника застала следующую картину: дежурная администратор Ниночка чуть не плакала, пытаясь противостоять натиску мощной гражданки лет тридцати пяти — сорока.
— А я вам говорю, милочка, что мне нужно заниматься по программе шейпинг-про! — вещала гражданка. — Я лучше знаю, что мне надо!
Завидив Нику, Ниночка не то что вздохнула — всхлипнула от облегчения.
— А вот и инструктор, — попыталась она остановить словесный поток. — Она сейчас вам все объяснит.
Ника внутренне подобралась. По опыту она знала, что с такими шумными и напористыми дамами иметь дело тяжело. Но работа есть работа. Поэтому, изобразив на лице вежливую улыбку, Ника доброжелательно спросила:
— В чем дело?
— Ах, вы инструктор? — гражданка, шумно дыша, повернулась к Нике. — Мне нужна программа шейпинг-про. Только подберите мне такие упражнения, чтобы не травмировать спину и плечи, у меня отложение солей. И еще у меня болит левое колено, так что на ноги нагрузка должна быть облегченной. Да, и еще я не хотела бы излишне напрягать шею.
— Простите? — растерялась Ника.
Программа шейпинг-про — продвинутый шейпинг — была разработана исключительно для тех, кому нагрузки обычной программы были недостаточны: для спортсменок, акробаток и гимнасток. А эта дама, без внушительного букета болезней, весила килограммов восемьдесят и в последний раз занималась спортом в средней школе. Если, конечно, вообще занималась, что сомнительно.
Ниночка за спиной у посетительницы развела руками: дескать, я, мол, старалась ей что-то объяснить, но она не слушает!
После мягких и деликатных расспросов Нике удалось выяснить, что информацию о шейпинге-про дама почерпнула из статьи на рекламном стенде у выхода.
— Ну как же! — горячилась она. — Ваш обычный шейпинг просто для похудения. А о шейпинге-про написано, что он учит красиво себя подать! Двигаться и так далее. Мне именно это и надо! Похудеть я и без вас похудею: мне посоветовали чудное средство!
На убеждение несговорчивой дамы Ника потратила минут сорок. Наконец удалось с помощью Ниночки уговорить ее сначала попробовать себя на обычном занятии. Но дама все равно ушла недовольная, правда, пообещала подумать над их предложением.
Вернувшись в тренерскую комнату, Ника без сил опустилась на низкий диванчик. От всей этой дискуссии она устала так, словно подряд провела три занятия. Или даже пять.
А в четыре позвонила Маша. Сначала Ника обрадовалась и стала рассказывать о невозможной посетительнице, но Маша, рассеянно выслушав, лаконично объявила, что им непременно нужно увидеться сегодня вечером. И голос у нее был встревоженный и странно напряженный.
— Сегодня? — недовольно протянула Ника. — Ты знаешь, сегодня мне не хотелось бы… Честно говоря, я просто устала.
— Нет, — железно сказала Маша. — Надо.
— Да что случилось? — попыталась выяснить Ника. — Что за пожар?
— Пожар не пожар, но встретиться надо. И не позже семи вечера.
— У тебя что-то стряслось? — встревожилась Ника.
— Нет. У меня все в порядке.
Ника вздохнула:
— Тогда ничего не выйдет. Во всяком случае, в семь никак не получится. Я заканчиваю в восемь и отпрашиваться не могу. И так уже отгуляла все, что можно и что нельзя.
Но Маша была непреклонна:
— Это в твоих интересах. Что-то случилось не у меня, а у тебя.
— Что, у «Петра и Марка» появились какие-то претензии?
Маша на том конце провода усмехнулась:
— Не по телефону. Увидимся — расскажу.
В результате Маша настояла на своем. Договорились, что ладно — не в семь, но ровно в восемь она со своим «жигуленком» будет ждать Нику на стоянке у ЦСКА.
Неприятный осадок, оставшийся от разговора с толстой дамой, еще можно было как-то подавить, но беседа с Машей окончательно испортила Нике настроение. Какая-то Машка была не такая: обычно ровная и насмешливая, сегодня она говорила так, словно что-то вывело ее из себя. Словно знала что-то такое, что не решалась сказать Нике. А ни то, ни другое лучшей Никиной подруге было не свойственно. Вывести из себя ее до сих пор никому не удавалось, после той истории с Иваном Оленевым Машка лишилась способности к сильным переживаниям. С тех же пор Маша не признавала никаких тайн и обсуждений за спиной — все неприятные новости выкладывала немедленно и в лицо. Ее любимая поговорка — «кто предупрежден, тот вооружен». Совершенно не в Машкином характере тянуть с неприятным сообщением до вечера. Наверное, действительно что-то произошло на студии. Может быть, Нику решили больше не приглашать на съемки. Но что она сделала не так? Последняя запись прошла отлично, ее похвалили…
Ника была на месте встречи без десяти восемь, но Маша приехала еще раньше.
— Залезай скорее. — Она распахнула переднюю дверцу и одновременно включила мотор.
Ника быстро забралась в машину.
— Так что произошло? Мне дали отставку?
— Ты о чем? — не поняла Маша.
— О работе, разумеется. Это из-за вчерашней съемки? Кому-то не понравилась моя новая программа? Но это последняя разработка классического шейпинга!
— А, вот ты о чем! — На Машином лице появилось подобие улыбки. — Да нет, все в порядке, об этом не беспокойся. Шеф одобрил запись, кассеты скоро пойдут в продажу.
— Тогда что случилось?
Маша прикусила губу.
— Даже не знаю, как тебе сказать… А как у тебя дела с Андресом?
— При чем тут Андрес? — не поняла Ника. — Все прекрасно.
— Вы ходили к Павлу Феликсовичу?
— Да.
— Ну и как?
— Крестный от него в восторге, — сказала Ника, потом не удержалась и добавила: — В отличие от тебя.
Маша серьезно посмотрела на подругу:
— У меня на это есть причины.
— Какие? Неуважительное отношение к хамоватой бабе? Все еще не можешь простить ему историю с уборщицей?
Но Маша на Никин выпад не отреагировала и спросила:
— Когда твой Андрес в последний раз был в Каунасе?
— Когда? Чуть меньше недели назад, а что? — удивилась Ника. — Да он туда ездил совсем ненадолго!
— А когда он, ты думаешь, уехал?
— Почему это «я думаю»! В прошлую пятницу мы вернулись в Москву, значит… Он уехал ровно неделю назад, в прошлую субботу.
— Так вот, — медленно сказала Маша. — В прошлую субботу вечером я его видела в «Макдональдсе». С девушкой.
Ника недоверчиво посмотрела на подругу. Потом пожала плечами:
— Ты обозналась.
— Нет. Я подошла близко и специально рассмотрела. Кроме того, ты же знаешь, у меня профессиональная память на лица.
— Все равно, — упрямо сказала Ника. — Ты обозналась. Этого не может быть.
Маша вздохнула:
— Я так и знала, что ты мне не поверишь. Пристегни ремень. — Она вывела машину со стоянки.
— Постой, — не поняла Ника. — Куда мы едем?
— В «Макдональдс».
Машина уже на хорошей скорости шла по Ленинградскому проспекту в сторону центра.
— Зачем?
— А затем, — сказала Маша, глядя на дорогу, — что сегодня у него опять там свидание с той девицей. Я хочу, чтобы ты увидела своими глазами.
— Что?
Но Маша больше ничего не добавила, только упрямо сжала губы и быстрее погнала машину, перестроившись в левый ряд.
До Ники медленно стал доходить смысл сказанного. Внутри все похолодело. Андрес… Как же так? Да нет, не может быть! Машка обозналась! И профессиональная память дает сбои! С трудом обретя дар речи где-то около Белорусского вокзала, Ника пролепетала:
— Я думаю, ты все-таки приняла за него кого-то другого.
Но Маша опять промолчала. У светофора была пробка, потом на Тверской все равно пришлось сильно сбросить скорость. К «Макдональдсу» они подъехали только без четверти девять. Ника, немного пришедшая в себя, плотно застегнула куртку и вышла из машины.
— Ну и где ты их в прошлый раз видела? Того типа, похожего на Андреса.
— Как войдешь — справа, у окна.
Маша уже открыла дверцу, намереваясь выйти, но Ника остановила ее:
— Не надо. Я сама схожу и посмотрю.
Маша покачала головой:
— Одну я тебя не отпущу.
— Не надо! — повторила Ника. — Я сама. Все равно я уверена — ты обозналась.
И что-то было в ее голосе такое, что Маша не решилась настаивать. Она облокотилась на открытую дверцу «жигуленка» и смотрела, как Ника подходит к «Макдональдсу»: спина прямая, руки засунуты в карманы куртки. Бедная, бедная! Маша поморщилась и усилием воли не дала слезам вылиться из глаз.
Ника увидела их почти сразу: Андрес и Марина сидели за столиком лицом к окну. Она узнала бы их из тысячи. Ноги у нее приросли к полу, она стояла и смотрела, смотрела… Казалось, целую вечность — долгую, долгую минуту. Потом медленно двинулась вперед — сейчас, сейчас она подойдет к ним, посмотрит Андресу в лицо… Какое у него будет лицо?
Кто-то остановил ее, крепко взяв за плечо. Ника, дернулась, пытаясь высвободиться. Она даже не обернулась, все ее существо было устремлено туда, к тем двоим за столиком у окна. Но держали ее крепко.
— Вероника Павловна, — тихо и участливо сказал мужской голос, показавшийся знакомым, — право, не стоит…
Ника наконец обернулась — перед ней стоял Виктор Слободин — ее приятель Виктор из Лиелупе. Нике показалось, что она сходит с ума.
— Вы?
Он улыбнулся и, продолжая крепко держать ее под руку, повел — нет, почти потащил — к выходу.
