3
— Ой, Вероника Павловна, что будет! — Юля прижала ладони к пылающим щекам. — Ой, что будет, Вероника Павловна!
— Все будет хорошо, — железным тоном сказала Ника. — И сколько раз я тебя просила, не называй ты меня Вероникой Павловной. Просто Вероника.
— Ой, Вероника Пав… Просто Вероника! — Юля от волнения плохо соображала. Ей пора уже было идти одеваться и гримироваться — конкурсные выступления начинались через час, а Юля по жеребьевке была третьей.
— Все будет хорошо, — еще раз повторила Ника. — Ты победишь, если не будешь так дергаться. Иди.
— А вы?
— Я сейчас встречу своих друзей и приду посмотреть, все ли в порядке. — Ника ободряюще улыбнулась девочке. — Иди-иди, я быстро.
Когда Юля убежала, Ника накинула плащ, спустилась в вестибюль, а потом подумала и вообще вышла из здания. Лучше она подождет Андреса прямо у входа в комплекс. На всякий случай. Но первым приехал не Андрес.
— Привет! — раздался веселый голос над самым ее ухом. — Замерзнуть не боишься? Такой ветер!
Ника обернулась и увидела Машу, та незаметно подошла к стоянке со стороны метро.
— Привет! А где твой Савраска?
«Савраской» они называли старый Машин «жигуленок».
— Савраска заболел, — вздохнула Маша.
— Что с ним такое?
— Старость не радость. Карданный вал стучит. А ты здесь, как я понимаю, ждешь своего таинственного красавца?
— Машка, — рассмеялась Ника, — ну почему таинственного?
— Потому что прошла почти неделя, а ты меня с ним так и не познакомила. Слушай, а может быть, его вообще не существует в природе? Тебе померещилось, показалось, помстилось… Как там еще говорят?
— Машка! Прекрати!
— Ну да! Фантом, обман зрения!
— Машка! Ну и язык у тебя! — Ника отмахнулась, полусмеясь-полусердясь.
— А зачем ты его прячешь? Если бы не этот конкурс, так бы и не предъявила!
— Ну что ты… — начала было Ника и, не договорив, побежала навстречу высокому мужчине в светлом плаще, вышедшему из притормозившего рядом с ними «Фольксвагена». Андрес подхватил ее, прижал к груди и закружил.
— Здравствуй, здравствуй!
— Ты долго, — сказала Ника, когда он наконец поставил ее на землю.
— Разве? — Андрес взглянул на часы. — Полседьмого, я не опоздал ни на минуту.
— Разве? — передразнила его Ника. — Ну ладно, верю-верю. А сейчас пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Она схватила Андреса за рукав и потащила к Маше, с интересом наблюдавшей эту сцену.
— Моя лучшая подруга! Извольте друг друга любить и жаловать.
— Мария. — Маша первая протянула руку, которую Андрес осторожно пожал.
— Очень рад. Андрес Инфлянскас.
— Ну вот вы и познакомились. А то она, — Ника лукаво взглянула на Машу, — вздумала утверждать, что тебя вовсе не существует.
Андрес тоже посмотрел на Машу и рассмеялся:
— Неужели? Я так реален, что сам даже удивляюсь своей реальности.
— Понятно? — сказала Ника. — Он существует, можешь до него дотронуться!
Маша вежливо улыбнулась и сказала:
— Пойдемте в зал. По-моему, Нике холодно стоять на этом ветру.
Усадив Машу и Андреса на места для зрителей, Ника поспешно прошла в комнату, где готовили конкурсанток.
— Ой, Вероника Павловна… Вероника. Ну как я вам? — Юля, уже накрашенная и причесанная, в эффектном черно-белом костюме, подбежала к Нике. Та придирчиво оглядела ее с головы до ног и осталась довольна:
— Все хорошо. Знаешь, правильно мы решили насчет черного трико и белого купальника. Тебе же половину программы придется выполнять лежа на ковре. — Ника поправила чуть сдвинувшуюся бретельку и спросила: — Ну что, более-менее собралась? Первый номер уже выступает.
Юлино личико стало серьезным:
— Кажется, да.
— Тогда пошли ближе к выходу.
Спустя полтора часа веселая компания вывалилась из дверей спорткомплекса ЦСКА: Ника и Юля с охапками цветов в руках, Андрес, Маша, Юлин мальчик — Ни-ка никак не могла вспомнить, как его зовут, кажется, Антон. Все смеялись, одновременно что-то говорили, Юля висла у Ники на шее, а Антон целовал Юлю, — в общем, полная неразбериха. В этом туре конкурса Юля заняла первое место.
— Господа, господа! — голос Андреса с таким милым Никиному сердцу акцентом перекрыл всеобщий говор. — Предлагаю отправиться куда-нибудь и отпраздновать такое событие!
— Ой! — Юля прижала руки к груди. — Тоша, мы как?
Ника заметила, что Юлины «ой» могут выражать самые разные чувства. В этом «ой» была растерянность.
Тоша просительно посмотрел на Нику:
— Вообще-то нас уже ждут в одном месте… Вы не обидетесь?
— Ну что вы! — Ника рассмеялась и поцеловала Юлю. — Конечно, идите и веселитесь!
— Вы правда не обидетесь? — Юля заглянула Нике в глаза. Та слегка подтолкнула ее к Антону:
— Идите-идите!
— Какая милая девочка, — задумчиво сказала Маша, глядя вслед убегающей парочке. — Хотелось бы, чтобы она победила и во всех других турах. Что там у них следующее?
— Шейпинг-повар, — ответила Ника. — Но в кулинарии я не специалист. Так что с чистой душой и спокойной совестью передаю Юлю на руки другому тренеру.
Андрес обнял Нику за плечи:
— Не прибедняйся, пожалуйста.
— Нет, правда, — Ника подняла на него глаза, — я не люблю готовить.
— А сегодня тебе и не придется, — заверил ее Андрес. — Ну что, девушки, как насчет моего предложения отпраздновать?
Маша пожала плечами:
— Я не прочь.
— И я! И я! — Ника повисла у Андреса на шее так же, как до этого у нее на шее висела Юля. — Куда поедем?
— Честно говоря, — сказал Андрес, прижимая Нику к себе, — я заказал нам столик в «Испанском уголке».
— «Испанский уголок»? — переспросила Маша. — А где это? Надеюсь, не на краю Москвы? Я сегодня безлошадная.
«Испанским уголком» оказалась бывшая пивная на углу Пушкинской и Столешникова. Увидев, во что превратилось непрезентабельное заведение, Маша тихо ахнула. Кто бы мог подумать, что бывшей забегаловке можно придать такой фешенебельный вид! Белые сводчатые потолки, небольшие столики, покрытые белоснежными скатертями, вышколенные официантки в испанских национальных костюмах… В углу — подобие небольшой эстрады, и гитарист, тихо перебирающий струны. А выбор блюд такой, что глаза разбегаются! Девушки заказали себе паэлью по-валенсиански — Нику разбирало любопытство, что же такое паэлья, — и запеченную форель, а выбор вина предоставили Андресу.
— Белое вино, — решил он. — И как насчет «Сангрии»? Здесь ее делают отменно.
— И откуда ты все знаешь? — лукаво спросила Ника. — Ты же не москвич!
— Я тебе говорил — я здесь часто бываю, — спокойно пояснил Андрес.
— Вообще в Москве или в этом ресторане? — осведомилась Маша.
— И там, и там.
Ника с удивлением взглянула на подругу. Почему она к Андресу все время цепляется? Он ей чем-то не понравился или у Машки просто настроение плохое?
Принесли вино и салаты.
— А знаете, девушки, — сказал Андрес, поднимая бокал, — я ведь не просто так вас сюда пригласил.
— Ну да, — сказала Маша, — знаем. Отмечать победу Юли на конкурсе.
— Не только, — ехидную Машину реплику Андрес словно пропустил мимо ушей. — У меня сегодня тоже в некотором роде праздник. Подписан один очень выгодный контракт. Ну, не то чтобы подписан, но достигнута окончательная договоренность…
— А кстати, — опять перебила его Маша, — Андрес, раскройте секрет — чем вы занимаетесь?
Ника возмутилась — ну это просто невежливо! Что это с Машкой сегодня! А Андрес спокойно ответил:
— Никакого секрета! Занимаюсь поставками компьютеров и новыми компьютерными программами. Так вот, сегодня мы с моими московскими и чешскими партнерами наконец пришли к определенному соглашению. И это тоже можно отметить. Тем более, — он ласково посмотрел на Нику, а потом перевел взгляд на Машу, — у меня к вашей подруге тоже есть предложение.
Маша подняла брови:
— Ого! Это интересно. Хотите предложить ей долю в своем бизнесе?
— Машка, прекрати! — прошипела уже не на шутку разозлившаяся Ника. — Куда тебя несет?
Но Андрес снова как будто не заметил Машиной колкости.
— Нет, зачем же. Я хочу предложить ей автомобильную прогулку по западной Словакии. Карпаты, озера, замки — в компенсацию обещанной, но не удавшейся экскурсии по Вильнюсу.
— По Словакии? — Никина злость тут же прошла. — Как здорово!
— А почему именно Словакия? — поинтересовалась Маша.
— А почему нет? — повернулась Ника к подруге. — Между прочим, я давно мечтала там побывать.
Маша подумала, что в первый раз слышит об этом Никином желании, ну да ладно.
— У меня там кое-какие дела, — Андресу была приятна Никина реакция, — мы могли бы поехать вдвоем и провести там недельку. Любовь моя, ты ведь сможешь договориться на работе? Тем более после успеха твоей ученицы.
Никино лицо слегка омрачилось:
— Вообще-то это будет сложновато… Я только недавно вернулась из Прибалтики. Ну ничего, как-нибудь улажу!
Маша скептически усмехнулась, но ничего не сказала.
Час спустя, попрощавшись со счастливыми влюбленными, Маша решила пройтись пешком до Пушкинской площади и подумать. Сегодня произошло кое-что, что ей совсем не понравилось. Вот только надо ли рассказывать об этом Нике?
Во время перерыва в конкурсных выступлениях Ника умчалась подбадривать своих девочек, а Маша с Андресом спустились вниз и вышли на улицу покурить. Маша курила редко, но сигареты при себе имела — на всякий случай. В этот раз она решила использовать курение как предлог избавиться от общества Андреса. Он ей не нравился, а почему — она определить не могла. Вроде бы и красивый, и воспитанный, и галантный, и масса разных достоинств, а вот не нравился, и все тут! Если бывает любовь с первого взгляда, то бывает и ненависть. Ненавистью, конечно, это назвать было нельзя, слишком сильно, но сильную антипатию к Никиному прибалту Маша почувствовала с первого взгляда. И ради Ники следовало бы антипатию поскорее преодолеть или хоть спрятать подальше. Чтобы не наговорить лишнего, Маша решила выйти покурить. Но Андресу, как назло, воспитание не позволило отпустить девушку одну на улицу, и он спустился вниз вместе с Машей.
Потом Маша в вестибюле подошла к зеркалу причесаться. Тут-то все и произошло.
Толстая ярко-рыжая тетка протирала шваброй пол, громко ворча и ругаясь. Увидев, что Маша подошла к зеркалу и достала расческу, тетка подбоченилась и заорала:
— Это что еще такое? Взяли моду чесаться здесь с утра до вечера! Волосья во все стороны летят, а мне убирай! Ну-ка, пошла отсюда!
— Это вы мне? — обернулась Маша.
— Тебе, тебе! — Тетка со шваброй двинулась в ее сторону. — Кому говорю, иди отседова, шалава!
Маша пожала плечами, кинула расческу обратно в сумку и уже собралась пойти наверх — она не любила и не умела пререкаться с грубиянами — но Андрес удержал ее за локоть.
— Немедленно извинитесь, — спокойно сказал он уборщице.
— Еще чего! — фыркнула тетка. — Ходют тут всякие, много вас, а я одна!
— Немедленно извинитесь перед девушкой, — повторил Андрес.
— Счас! Жди! — Тетка снова принялась с остервенением тереть пол шваброй.
— Да ладно, — сказала Маша. — Обычное дело. Пойдемте наверх, перерыв скоро кончится.
Но Андрес достал бумажник, вынул из него десятидолларовую купюру и подошел к уборщице.
— Видишь эту бумажку? — негромко сказал он, сунув десять долларов ей под нос.
Тетка от неожиданности растерялась:
— Вижу…
— Так вот, — голос Андреса был ровен и спокоен, — если хочешь ее получить, встань на колени и скажи: «Пожалуйста, извините меня за мое хамство».
Тетка оторопело смотрела на него.
— Андрес, прошу вас, не надо, — поморщилась Маша. Эта сцена была ей глубоко неприятна.
— Ну, — поторопил Андрес, не обращая никакого внимания на Машин протест, — Ну? Я жду. Или вам не подходит мое предложение?
Он сделал движение, чтобы убрать купюру обратно в бумажник. Тетка поспешно бухнулась на колени:
— Повтори, чего говорить-то?
Андрес повторил.
— Ивини меня за хамство, — торопливо проговорила тетка.
— Пожалуйста, — многозначительно добавил Андрес.
— Пожалуйста, — послушно повторила она и жадно протянула руку за бумажкой.
Но Андрес не торопился. Он снова достал бумажник, вынул из него еще пять долларов и сказал:
— А теперь ползи на коленях к девушке. Подползешь — получишь все сразу.
— Андрес, не надо! — возмутилась Маша.
Но рыжая тетка, шаркая коленями по полу, проползла те пять-шесть шагов, что отделяли ее от Маши, и протянула руку за деньгами. Андрес вложил в эту отечную руку с облупившимся маникюром пятнадцать долларов и повернулся к своей спутнице:
— Кажется, нам пора в зал.
Но Маша никак не могла прийти в себя:
— Как вы могли?
— Что? — невозмутимо сказал Андрес.
— Как вы могли издеваться над человеком?
Он равнодушно пожал плечами:
— Хамство надо наказывать. И потом — она не человек.
— Как — не человек? А кто же?
Андрес удивленно взглянул на нее и ответил как само собой разумеющееся:
— Обслуга. А обслугу нужно ставить на место.
Маша от таких слов потеряла дар речи. А Андрес взял ее под локоток и повел наверх.
И вот теперь Маша шла и думала: стоит ли Нике знать об этом эпизоде? С одной стороны, стоит: истинная натура этого человека проявилась во всей красе. Он же просто фашист! С таким наслаждением унижать других… Но, с другой стороны, Ника влюблена. А влюбленная Ника не пожелает слушать ничего плохого о своем любимом. Уж Маша-то знала это по опыту! Просто не поверит или решит, что Маша все не так поняла.
Формально Андрес поступил действительно правильно — хамство надо наказывать. Но Машу испугали его глаза. Вернее, то жестокое удовольствие, которым они светились, когда тетка стояла на коленях и униженно протягивала руку за деньгами. Такие глаза Маша уже видела однажды в своей жизни, и это стало одним из самых тяжелых ее воспоминаний.
В отличие от Ники Маша успела побывать замужем. Брак ее нельзя было назвать несчастным: Игорь был милым мальчиком, только что закончившим архитектурный институт и полным всяческих надежд и проектов относительно их будущей жизни. Именно Игорь устроил Машу на курсы визажистов, а потом нашел ей работу на «Мосфильме». Лучше бы он этого не делал!
На «Мосфильме» Машиным начальником был Иван Оленев, признанный царь и бог стилистики. Что он нашел в молоденькой практикантке — непонятно, но через некоторое время Маша заметила, что Оленев оказывает ей предпочтение перед остальными девочками. Но Маша к браку относилась свято — у замужней женщины не должно быть никаких романов.
Однако устоять перед Оленевым было трудно. Он умел найти подход к женщине: задушевные разговоры и маленькие подарки, внимательное отношение к каждой мелочи, паузы в разговоре, исполненные скрытого значения и намека… А Маша была действительно очень молода и совершенно неопытна. Дело кончилось тем, что она влюбилась по уши. Об их романе узнала вся студия, Оленев обещал развестись и жениться на ней. Маша месяца два не ходила — летала как на крыльях.
А потом все кончилось. Пряча глаза, Иван сказал, что ему очень жаль, но он не может оставить жену. «Понимаешь, — говорил он. — Она такая беспомощная, слабая…» — «А я? — не могла понять Маша, — а как же я?» — «А ты — сильная. Ты справишься…»
Маша ушла с работы. От мужа она ушла еще раньше, переселилась к Нике — благо квартира на Беговой была свободна, сама Ника жила тогда у крестного — и никого не хотела видеть. Да что там видеть — жить не хотелось!
Просидев взаперти около месяца, Маша поняла, что еще немного — и она что-нибудь с собой сделает. Тогда она решила еще раз поговорить с Иваном. До сих пор, когда она вспоминает этот разговор, ей делается так тошно, что хочется убежать на край света!
Они встретились в Нескучном саду — Оленев жил неподалеку, на Ленинском, — и долго гуляли по мокрым аллеям.
— Знаешь, — наконец сказала Маша, — ты ошибался. Я совсем не сильная. Я без тебя не могу.
— Нет, — он выразительно посмотрел на нее, — это ты сейчас так думаешь. Машенька, дорогой мой человечек, тебе же еще двадцати нет, а я старый, поживший мужик. Я тебе через год надоем, и ты меня сама бросишь.
— Никогда!
— Ну, не через год, так через пять лет.
— Никогда! — повторила Маша с такой страстью, какой Оленев в ней не ожидал. — Я обещаю тебе. Только поэтому ты от меня отказываешься?
— Машенька, дружочек…
— Поэтому?
Маше казалось, что она все поняла и теперь главное — убедить Ивана в своей любви.
— Хочешь, я встану перед тобой на колени и поклянусь, что всегда буду с тобой?
В его глазах появился странный блеск. Он внимательно посмотрел на нее и повелительно сказал:
— Встань!
И она действительно опустилась на колени и подняла на него глаза, любящие и вопрошающие. То, что она увидела, начисто лишило ее всех иллюзий.
В его взгляде светилось торжество. Он явно наслаждался ситуацией: прелестная юная девушка у его ног в грязи; хочет — поднимет, хочет — оттолкнет… Именно в этот момент Маша поняла, ради чего Иван затеял с ней эту игру в любовь — ради такой вот сцены. Он просто упивался своей властью. Это было так явственно, что Маша не стала дожидаться продолжения, поднялась и пошла прочь. И Оленев, видно, понял, что разоблачил себя: он не стал ее догонять, даже не окликнул…
И вот сейчас Маша увидела такой же блеск и торжество в глазах Никиного Андреса.
Конечно, хорошо, что Андрес в Москве бывает только наездами, а не живет здесь. Первый дурман у Ники в конце концов пройдет, он бы уехал, может быть, все потихоньку и сошло бы на нет… Если бы не эта их предстоящая совместная поездка по Словакии! Кто его знает, что он может еще выкинуть! Впрочем, Нике он вряд ли причинит вред… А может быть, оно и к лучшему, что они недельку побудут вдвоем. В таких поездках люди и открываются. Может быть, Ника сама во всем разберется… Маша сама не заметила, как добрела до метро, так ничего и не решив.
…А Ника, лежа рядом со спящим Андресом, слушая его ровное дыхание и слишком счастливая, чтобы спать, перебирала в памяти события прошедшего вечера. Выступления девочек, счастливые глаза Юли, когда объявили результаты, чудесный ужин в ресторане… Подумать только — эта таинственная паэлья оказалась чем-то вроде нашего плова, только не с мясом, а с морепродуктами… Можно будет попробовать дома соорудить для Андреса нечто похожее.
Нет, сегодня совершенно необыкновенный вечер. Хотя бы потому, что Андрес все время рядом с ней! Все было так замечательно, лучше не бывает. Вот только Машка весь вечер была какая-то странная. И еще… Нике показалось, что среди зрителей она заметила своего знакомого из Лиелупе. Глубоко посаженные пронзительно-синие глаза на загорелом лице, упрямый подбородок… Ника вздохнула и крепче прижалась к спящему Андресу. Нет, ей, вероятно, показалось. Это был не Виктор, а просто похожий на него человек.
