Глава 3
На следующее утро Мариэлла вышла к завтраку в столовую. В последнее время это случалось довольно редко. Как правило, Мариэлла предпочитала завтракать у себя в комнате, но на этот раз она очень рано проснулась. Малкольм был уже в столовой, он пил кофе и читал утреннюю газету. Муссолини потребовал от Франции передачи Италии суверенитета над Корсикой и Тунисом.
— Доброе утро, дорогая, — сказал он, как всегда, любезно. Он всегда старался быть добрым, любил ей угождать. Каждый раз казалось, что он приятно удивлен, как будто в дом пришел гость, которому всегда рады, но не ожидали именно сегодня. — Как тебе спалось?
— Неважно, — откровенно ответила она. Она редко так отвечала. Обычно бывало проще дать такой ответ, на который он рассчитывал. Хорошо… спасибо… великолепно… Но сегодня она провела ночь в кошмарных снах.
— Наверное, опять голова разболелась? Он отложил газету, чтобы посмотреть на нее. Выглядит хорошо. Даже лучше, чем вчера.
— Нет, просто долго не могла заснуть. Наверное, не надо пить столько кофе после ужина.
— Ужин надо запивать вином. Например, шампанским, — улыбнулся Малкольм. — Тогда будешь хорошо спать.
Она улыбнулась в ответ.
— Вечером будешь дома?
— Думаю, да. Посидим с тобой вдвоем у камина. Слава богу, ведь начинается сплошное безумие, как всегда бывает накануне Рождества. На прошлой неделе пять званых ужинов подряд. Хоть бы эта неделя оказалась поспокойнее.
— А ты что сегодня будешь делать?
— Я думала с утра сходить с Тедди в парк. Он понимал, у нее такая небогатая жизнь. Она редко куда-нибудь ходит, никогда не обедает с приятельницами. И хотя он знакомил ее со всеми своими друзьями, она до сих пор живет замкнуто. Слишком спокойная, размеренная жизнь для молодой женщины. Иногда он пытался повлиять на нее в этом отношении, она отговаривалась тем, что не хватает времени, а на самом деле ей не хватало храбрости. Что ж, ей лучше знать, почему она прячется от мира, будто какая-нибудь преступница.
— Я хотела сводить его на «Белоснежку». Как ты думаешь, ему не рано еще? — спросила Мариэлла. Малкольм зашелестел газетой.
— Нет, почему же? По-моему, ему должно понравиться. Кстати, мне надо бы взглянуть, как там у них дела с железной дорогой. Они там внизу колдуют, как эльфы.
До Рождества оставалось двенадцать дней.
— А будет готово вовремя?
Мариэлла отлично знала, что будет, потому что Малкольм сам присматривал за работами, а он не терпит, когда работа не готова в срок.
— Очень надеюсь. Да, вот еще что. На следующей неделе я еду в Вашингтон. Хочешь, поедем вместе?
— Это опять к тем друзьям? У Малкольма были очень важные друзья в Пентагоне, и он часто ездил к ним в Вашингтон.
— Да, — кивнул он. — Есть важное дело. А потом надо еще поговорить с немецким послом насчет нашего берлинского проекта.
— Так, значит, ты будешь очень занят.
— Да, но ты мне не помешаешь, скорее наоборот.
Но она-то знала, что у него не будет времени для нее. Хоть он искренне зовет ее, она будет ему обузой. А ей еще много нужно успеть до Рождества.
— Знаешь, я бы лучше осталась. Всякие приготовления к Рождеству… Ты не обидишься, если я не поеду?
— Нет, нет, что ты, дорогая. Как хочешь. Я скоро вернусь.
— Может, после Нового года?.. — сказала она, наполовину извиняясь, наполовину стараясь его смягчить, если он вдруг сердится. Она всегда боялась сделать что-нибудь не так, не угодить, расстроить его, не пойти с ним куда-нибудь, не сделать чего-нибудь, что обязательно нужно сделать. Где ей следует быть? В Вашингтоне с Малкольмом или дома с Тедди? За последние девять лет она привыкла, что это трудный вопрос, потому что, если сделаешь неверный выбор, это может стоить тебе всего, что у тебя есть в жизни. Этот урок она усвоила хорошо, потому что дорого за него заплатила. — Ничего?
— Прекрасно.
Малкольм умел успокоить ее.
Вскоре он поцеловал ее на прощание, а она пошла наверх переодеваться. Потом, как и обещала, она отправилась на прогулку с Тедди. Мисс Гриффин сделала попытку пойти с ними, но на сей раз Мариэлла проявила твердость и заявила, что Тедди хотел сегодня утром побыть только с ней. Выговорив это, она ощутила настоящую радость, а мисс Гриффин была настолько недовольна, что, спускаясь по лестнице, Тедди и Мариэлла услышали, как дверь детской выразительно хлопнула. Тедди засмеялся, Мариэлла, надевая на него пальто, тоже улыбнулась. В это время к Малкольму пришла Бригитта и остановилась на минутку поболтать с ними.
— Теодор, вы, надо полагать, в замечательное место направляетесь? — сказала она с легким немецким акцентом и обменялась с Мариэллой смеющимся взглядом. Мариэлла не зря всегда чувствовала, что они с Бригиттой могли бы стать близкими подругами, если бы обстоятельства сложились по-иному. А так Малкольму вряд ли понравится, если Мариэлла станет заводить дружбу с его сотрудницами.
— Мы с мамой идем в парк, — гордо сообщил Тедди, глядя на Мариэллу. В его взгляде отражалась вся любовь, на которую он только был способен. Затем он заметил голубое платье Бригитты и внезапно заявил:
— Бригги, у вас красивое платье. Вы очень-очень красивая.
Бригитта засмеялась и покраснела.
— Надеюсь, через двадцать лет вы сможете сказать мне то же самое, молодой человек.
Такое предположение заметно смутило Тедди, и обе женщины опять рассмеялись.
— Не обращайте внимания, ладно? Большое вам спасибо. Вы, должна вам сказать, тоже очень красивы. У вас новое пальто?
Он терпеть не мог это синее матросское пальто и шапку, которые купила мисс Гриффин.
— Нет, — Тедди решительно завертел головой, — оно старое. — Он опять посмотрел на маму, готова ли она. Она уже в шубе. Все, можно идти. Мариэлла улыбнулась ему, а он уже встал на цыпочки, пытаясь поцеловать Бригитту в щеку. Ему понравился легкий запах ее духов.
— До свидания, Теодор, — Бригитта помахала рукой, и Мариэлла вышла из дома, держа за руку Тедди, который обернулся и помахал Бригитте на прощание.
На улице было холодно, как и вчера, и Мариэлла решила, что надо попросить Патрика довезти их до Пятой авеню, откуда рукой подать до пруда. По дороге от Пятой авеню до Центрального парка Мариэлла рассказывала Тедди о городе, в котором жила когда-то, — о Париже. Малкольм любил рассказывать сыну о своих поездках в Берлин, а мисс Гриффин, как было известно Мариэлле, вечно пела ему в уши об Англии.
— Когда-нибудь мы с тобой поедем в Европу. Сядем на большой корабль, например, на «Нормандию»… — говорила она, а он слушал, широко раскрыв глаза.
— А папа тоже поедет? — Мысль о морском путешествии завладела его воображением.
— Конечно. Мы все поедем.
Мариэлла любила путешествовать, но обязательно с сыном, ей было не по себе, если она оставляла его дома, отчасти поэтому она так редко сопровождала Малкольма в его деловых поездках. К счастью, он обычно не настаивал.
Они шли вперед, мать крепко держала сына за руку. Холодный ветер дул им в лицо. На лице Тедди отражалось напряженное раздумье. Нос у него покраснел, глаза Мариэллы слезились, но шубы, шапки, шарфы и варежки надежно защищали их от мороза.
— А вдруг папа будет занят? — с сомнением произнес Тедди. Мариэлле захотелось успокоить его:
— Нет, я уверена, что мы поедем вместе. Ей хотелось, чтобы ее слова прозвучали убедительно, но Тедди был прав, Малкольм занят постоянно, особенно в последнее время.
— А если он не сможет поплыть с нами на корабле, мы с ним обязательно встретимся в Берлине! — убежденно сказал Тедди. Он был умен и все понимал правильно. Он даже сообразил, что у папы очень даже могут быть дела в Германии. Наверное, поэтому Малкольму так необходима Бригитта, поэтому она и работает у него уже шесть лет. Со времени своей женитьбы Малкольм, казалось, утроил размах сотрудничества с немцами.
— А может, мы и в Лондон съездим, — добавил Тедди, вспомнив про мисс Гриффин. — Увидим Биг-Бен, Тауэр… и Букингемский дворец… Короля!
По всей видимости, рассказы мисс Гриффин произвели на него глубокое впечатление. Мариэлла улыбалась.
Наконец они подошли к пруду, но лодок в этот день не было, потому что пруд был затянут тонкой коркой льда. Мариэлла почувствовала, как ее, непонятно почему, начинает бить дрожь. Она притянула сына к себе, словно желая защитить его от всяческого зла, и захотела сразу увести его от пруда.
— Сегодня тут никого нет. Пойдем посмотрим карусель.
Ее щеки побелели от холодного ветра.
— А я хотел лодки посмотреть, — разочарованно протянул Тедди.
— Видишь, сегодня лодок нет. — Мариэлла испугалась, но Тедди был пока слишком мал, чтобы заметить это. — Пойдем… пойдем отсюда.
— А по льду ходить можно? — спросил он. Его завораживала тонкая корочка льда на поверхности воды, но Мариэлла только сильнее потянула его прочь.
— Никогда, ни в коем случае ты не должен ходить по льду, Тедди, слышишь? — испуганно воскликнула она.
Он кивнул, удивленно глядя на встревоженную мать. И именно в этот момент Мариэлла посмотрела на противоположный берег пруда и тут же увидела его. Невозможно. Наверное, это воображение шутки шутит. Может быть, она все-таки сходит с ума. Может, увидеть лед на поверхности пруда — это слишком тяжелое испытание для ее рассудка. Она закрыла глаза, стараясь избавиться от видения, и снова открыла их.
— Тедди, пойдем домой. — Теперь в ее голосе звучал настоящий страх, а глаза перебегали с Тедди на человека, стоящего по другую сторону пруда. Она все еще не верила, что на самом деле видит его.
— Уже? — Мариэлла испугалась, что Тедди сейчас разревется. — Мы же только пришли! Не хочу домой! Пойдем на карусель!
— Прости… Мы поедем куда-нибудь… в зоопарк… Чаю попьем… Может, на каток…
Да куда угодно, лишь бы прочь отсюда. Она дрожала всем телом. Она старалась увести мальчика и видела, как тот мужчина побежал к ним вокруг пруда. Вот он уже совсем близко. Его черные волосы растрепались, глаза горят бешеным огнем, и Мариэлла с ужасом поняла, что ошибиться было невозможно. Тедди, увидев выражение ее лица, тоже перепугался. Мать всегда внушала ему некий смутный страх перед незнакомыми людьми, а этот человек был самым жутким из всех, кого ему доводилось видеть. Высокий, лохматый, он напал на них без предупреждения, схватил Мариэллу за плечи, посмотрел ей в глаза, а потом уставился на Тедди. Что ж, по крайней мере она не сошла с ума. Он не галлюцинация. Это действительно Чарльз. Она вдруг вспомнила, что дом Делони совсем рядом с прудом. Он тоже провел бессонную ночь, причем изрядно выпил и теперь вышел проветриться перед встречей с юристами.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он и перевел взгляд на мальчика. — Кто с тобой?
Лицо Тедди напоминало лицо Андре, и в то же время он был совершенно другой, в нем было что-то от ангела, такого сразу хотелось целовать, а если взглянуть на его лицо, нельзя сдержать улыбку.
— Это Тедди, — тихо произнесла она. Ее голос все еще дрожал.
— Какой Тедди? — допытывался он, и голос его звучал обвиняюще. Мариэлле показалось, что он не совсем еще протрезвел.
— Это Тедди Паттерсон. — Она наконец выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Нет, он ничего ей не сделает, не заставит ее опять почувствовать себя виноватой, не разрушит ее жизнь… Или разрушит? — Мой сын.
Тедди вцепился ей в руку. Он не понимал, кто этот человек. И на лице у него какие-то рубцы.
— Вчера ты мне этого не сказала. Ты рассказала только про Малкольма.
Он буравил ее глазами, на него было жутко смотреть, но она выдержала его взгляд. Она смелая, хотя Малкольм этого и не знает. Чарльз же всегда знал.
— Я подумала, что там об этом не стоило говорить.
— Почему? — Он опять обвинял ее. Он сердился. — Почему ты мне не сказала?
Она знала, каков он в гневе. Девять лет назад вот такой же его гнев едва не погубил ее.
— Я решила, что тебе будет больно узнать об этом.
— А сейчас?
Глаза его горели яростью. Их лица почти касались друг друга. Перепуганный Тедди готов был вот-вот закричать. Если бы он только мог защитить маму!
— А теперь уже мне не больно? — продолжал он, повышая голос. В самом деле, он был сильно пьян. Но она спокойна, она полностью владеет собой. С ней Тедди, и она не позволит Чарльзу причинить им с Тедди вред. Не имеет значения, что случилось тогда. Теперь она не боится его. Она ему не позволит.
— Я думаю, не стоит сейчас это обсуждать. Выговорив эти слова, она прижала Тедди к себе и погладила его по лицу, чтобы он не боялся. Но Чарльза рассердил и этот жест. Он все еще смотрел так, как будто ему хотелось немедленно броситься в атаку. Она смотрела на него, и у нее дрожали колени. Чарльз явно терял самообладание.
— Почему у тебя ребенок? — почти заорал он, а она постаралась не вздрогнуть, чтобы Тедди не испугался снова. — А что есть у меня?
— Не знаю… Испанская война… Твои убеждения… Друзья… Ты писатель… Даже если у тебя нет ничего другого… Ты сделал свой выбор…
Ей очень не хотелось говорить при Тедди, но в то же время страшно было повернуться и уйти, оставив Чарльза в такой ярости. Она сжала руку сына, желая вселить в него мужество.
— Выбор сделала ты семь лет назад, когда ушла от меня, — выпалил Чарльз. — Выбор за меня сделала ты. У нас могли быть еще дети.
— Нам надо идти… — Она уже почти плакала, а Тедди недоуменно смотрел на них обоих. Вдруг она снова заговорила, теперь уже гораздо мягче:
— Ну как бы мы жили с тобой? Ты ненавидел меня, и ты был прав, я себя сама ненавидела… Наверное, я никогда не смогу себе простить… Чарльз, я не могла этого вынести. Я не могла бы смотреть тебе в глаза, зная, что ты думаешь обо мне.
Семь лет назад, еще в Европе, она говорила ему то же самое.
— Я говорил тебе, что хочу, чтобы ты вернулась, — упрямо пробормотал он.
— Тогда было уже поздно. — Она перевела дыхание и смахнула слезы с глаз, на секунду выпустив руку Тедди. — По-моему, ты обвинял бы меня всю жизнь, как я сама себя обвиняю.
Она все еще любила его, но после всего случившегося была не в состоянии с ним оставаться.
Чарльз опять посмотрел вниз, на Тедди, как будто никак не мог поверить в его существование. Очень красивый ребенок, может быть, даже красивей, чем Андре. Потом Чарльз перевел взгляд на Мариэллу. Ему хотелось сделать ей больно.
— Ты этого не заслужила, — громко выговорил он, борясь с постыдным желанием ударить ее. Почему она снова вышла замуж? Почему родила этого ребенка? Боже, да почему она ушла от него? Оба они знали ответы на эти вопросы. — Ты не заслужила его, — кивнул он на Тедди. Мариэлла помнила эту жестокость, сейчас снова зазвучавшую в его голосе. Он умел быть жестоким. Увы, это оборотная сторона его страстной любви. Его жестокость много Лет назад едва не уничтожила ее.
— Наверное, ты прав.
— Тебе не надо было уходить.
— У меня не было выбора. Если бы я осталась с тобой, ты бы убил меня.
Он знал, что это тоже правда. Оба они понимали, что на какое-то время потеряли рассудок. Она — когда пыталась покончить с собой, он — в тот вечер, когда узнал, что случилось непоправимое. Но правда и то, что оба глубоко страдали.
— Может быть, нам всем лучше было умереть тогда.
В его глазах стояли слезы. Тедди прижимался к матери.
— Ты говоришь страшные вещи.
— Для тебя, наверное. У тебя теперь есть жизнь… Муж… Ребенок…И за что тебе все это? Почему, черт тебя побери, когда я каждое утро просыпаюсь, думая о нем… и о тебе… Я все время жалею, что не умер тогда, с ним вместе. А ты о нем вспоминаешь? Ты его хоть помнишь? Или для тебя уже все забыто? — Он говорил, а в ее глазах загоралась обида. Чарльз ничего не знал о боли и страданиях, о том, что она сама перенесла за эти годы.
— Да как ты смеешь? Я помню об этом каждый день. Часа не проходит, чтобы я не вспоминала о нем… Когда я закрываю глаза, передо мной стоит его лицо… И твое… — Вот и прошлой ночью, когда она лежала без сна, вспоминала и боролась с собой, заставляя себя не вспоминать, перед ней стояли их лица. — Но его ничто не вернет, как бы мы ни мучили друг друга, его все равно уже нет… Для него наступил покой… Нам тоже нужен теперь покой.
— Без тебя мне не видать покоя.
Он был зол на нее, но теперь он помолодел, и она смогла улыбнуться ему, покачав головой. Хотя он старше ее, она в чем-то намного взрослее. Он — все еще мальчишка, его жизнь застопорилась, он не вырос, не залечил свои раны, он остался таким же, каким был, такие же творит глупости, как и тогда, разыгрывает бездомного эмигранта, лезет в чужие войны. А может быть, он подсознательно не хотел взрослеть.
— Глупо так говорить, Чарльз. Ты ведь даже не знаешь, какая я теперь. Может быть, ты и тогда меня не знал. Может быть, все наши беды могли бы умереть естественной смертью, — сказала она, поглядела на Тедди, улыбнулась ему, обняла. — Тедди, это мой старый друг. Его зовут Чарльз, иногда он странно себя ведет, но он хороший человек. Познакомься с ним.
Тедди отрицательно замотал головой и зарылся в складки ее шубы. Чарльз и Мариэлла говорили при нем чересчур свободно, но ведь ему всего четыре года, и многого он не запомнит. Их интонации, гнев, страсть обязательно западут ему в душу, но вся история для него пока слишком сложна.
— Прошу прощения, если напугал его. Казалось, он раскаивался, но все еще был похож на безумца. Он не брился со вчерашнего утра, и это придавало ему еще более дикий вид.
— Ладно. Да что с тобой?
Он посмотрел на Мариэллу, потом на мальчика, потом опять на Мариэллу, и лед в его глазах не растаял. Теперь он внушал даже еще больший страх, он казался настоящим алкоголиком. Впервые она поняла, что такое истинный ужас. Она вспомнила худшие времена, когда Чарльз сделался чужим для нее.
— Он должен быть моим. У меня есть все права… он должен…
Чарльз сверлил Тедди тяжелым взглядом, а мальчик прятал лицо в маминой шубе. Мариэлла твердо смотрела на Чарльза.
— Чарльз, но он не твой.
— Да какое ты имеешь право… как ты могла… рожать ребенка без меня? Злоба его все росла.
— Ты согласился на развод. Я была свободна решать, — сопротивлялась Мариэлла.
— Ты сказала, что, если я на развод не соглашусь, тебя это убьет.
— Почти что так и было.
Она была права, оба это знали.
— Тебе было бы лучше умереть, чем заводить ребенка не от меня.
Его глаза как кинжалы пронзили сердце Мариэллы. Она испуганно отшатнулась от него. Сейчас она не понимала, как она могла любить его, теперь она вспомнила, почему бежала от него. Он мог быть безумным.
— Чарльз, прекрати!
Чарльз схватил ее за руку. Тедди коротко вскрикнул и спрятался за спину Мариэллы.
— Чарльз, ребенок тебя боится. Так нельзя. Прекрати!
— А что я делаю? Он мой. Я имею на него право… Он должен был быть моим.
— Перестань! — выкрикнула она ему в лицо, теперь уже ни капли не боясь ни его, ни вообще кого-либо. Он сразу же отпустил ее руку. Мариэлла не хотела, чтобы прошлая жизнь затянула ее в омут. — Он не твой, и я не твоя… Андре тоже не был наш. Никто в этом мире никому не принадлежит. Мы все принадлежим господу богу, и он дает нас взаймы друг другу. А потом срок займа кончается… Это ужасно… Тогда страшно больно… И бывает, что срок выходит слишком скоро… Но он уже не наш… И ты не мой, и я не твоя… И Тедди немой…
— Ты любишь его?
— Да, конечно.
— И он тебя любит?
— Да.
— Почему у тебя все это есть, а у меня нет ничего?
— Может быть, мне повезло. Или Малкольм меня пожалел. Или это всего лишь естественно. А может быть, я заплачу за все это, а ты нет.
— Какую же цену за это можно заплатить? Что ты заплатила, чтобы выйти за него замуж?
Что? Она вышла замуж за человека, которого не любила и который не любил ее, она это знала. Это не так легко, как можно подумать. Но с другой стороны, Чарльзу такая мысль не пришла бы в голову ни на мгновение.
— От чего конкретно ты отказалась, чтобы выйти за него?
Надежда… любовь… нежность… их с Чарльзом взаимная страсть… такая любовь, которую она знала когда-то… Но она не скажет Чарльзу всей правды, чтобы не нарушить своих обязательств по отношению к Малкольму.
— Выходя замуж, каждый раз от чего-то отказываешься. Возможно, я отказалась от своего прошлого.
— Я глубоко тронут твоей жертвой, — насмешливо проворчал он, глядя на нее стеклянными от алкоголя глазами.
— Чарльз, я такого от тебя не ждала. Как всегда, ты невыносим. — Правильно, он только разволновал и ее, и Тедди, и они ни до чего не договорились. Им не о чем договариваться теперь. Все закончилось. — Тебе не стоило мучить ни меня, ни себя. Ты что-то хотел сказать?
Он опять смотрел на Тедди, смотрел так, что ей стало не по себе. Он всегда был такой, когда пил. Такое случалось и в прежние времена, он мог выпить больше, чем нужно, и тогда оставался пьяным и наутро, и у него ум заходил за разум. Однажды он разорил гостиничный номер, бар, ресторан, чуть не убил двух человек… и ее… Это с ним случилось всего один раз, но она знала, на что он способен. Такое вряд ли можно забыть.
— Прости, — сказал он наконец, посмотрел с грустью, но было не похоже, чтобы он говорил искренне. Потом он посмотрел на Тедди, который цеплялся за мать все это время. — И вы простите меня, молодой человек. Я был непозволительно груб с вами и с вашей матерью. Это нехорошо, но мы с ней очень давно знакомы, почти с детства…
В самом деле, тогда они были почти детьми — восемнадцать лет и двадцать три года… Господи, два сущих младенца.
Чарльз взглянул на Тедди серьезнее:
— Я хотел бы когда-нибудь познакомиться с вами поближе. — Похоже, Тедди не испытывал подобного желания, однако он вежливо кивнул. — У меня тоже когда-то был маленький мальчик… Его звали Андре… — Чарльз поднял глаза на Мариэллу, и на глазах его опять выступили слезы. — Простите… Наверное, это потому, что вчера было так трудно… А сегодня я увидел вас… Черт… — Чарльз отвернулся и сделал глубокий вдох, чтобы мысли прояснились. — Почему вообще все так? Почему так все сложно? У тебя тоже так?
Он словно требовал ответа, но сам был уже спокойнее, и она утвердительно кивнула. Вчера в соборе она уже ответила ему на этот вопрос, но он забыл. А расставшись с ней, сразу начал пить.
— Нам надо возвращаться домой, — сказала она. — Уже пора.
Тедди нужно поесть, а потом пойти к кому-то на день рождения в сопровождении мисс Гриффин. Уже довольно поздно. И страшно. Она так ценила время, проводимое с Тедди. Жаль, что так получилось.
— Мне очень жаль, что мы с тобой так встретились.
Накануне было легче, потому что он не знал про ее сына. Теперь же его переполняли злоба и досада. К тому же прошлую ночь он посвятил алкоголю и жалости к себе. Но теперь он весь горел от ревности и гнева.
— Я уеду на следующей неделе. Я так вчера решил. Мы с тобой еще увидимся?
Она покачала головой, сжимая руку Тедди в своей.
— Но почему?
— Ты знаешь почему. Ты все еще сердишься на меня. Если мы с тобой будем опять встречаться, нам обоим будет только хуже. Зачем нам мучить друг друга, если можно обойтись без этого?
— Кто тебе сказал, что можно обойтись? Ты же несчастлива, у тебя это на лице написано. Ты неспокойна, ты нервничаешь, ты вся на взводе, внутри у тебя как будто все перекручено. Если очень захотеть, то все возможно, надо только не останавливаться ни перед чем.
Неужели он умоляет ее вернуться? Нет, скорее требует.
— Милая философия, Чарльз.
— Черт побери, я готов сделать что угодно, с радостью.
— Рада за тебя.
— Я хочу тебя.
— Не надо так говорить. Что с того? Предположим, как ты любишь говорить, я соглашусь. Ты все равно уезжаешь в Испанию воевать. Что меняется для меня?
Она пыталась с ним спорить, но он был явно не в том состоянии.
— Возможно, ты останешься здесь чуть счастливее. А возможно, тебе захочется поехать со мной.
Она едва не рассмеялась. Как у него все просто. После шести лет замужества она должна бросить Малкольма, малыша и ехать с Чарльзом в Европу, как будто ничего не случилось. Нет, он совершенно ненормальный.
— Ты и мальчика сможешь взять.
— Как же ты великодушен! А как Малкольм? С ним что будет?
— Я выигрываю — он проигрывает.
— Ты предлагаешь не то, Чарльз, и ты сам это понимаешь. Ты достаточно хорошо меня знаешь, и мне не надо тебе объяснять, что я на это не пойду.
— Возможно, — произнес он, сжимая ее запястье мертвой хваткой, — я сумею тебя заставить.
— Чарльз, здесь не Испания, и не надо сражаться за мою свободу. Это смешно.
Изо всех сил Мариэлла старалась скрыть, что взгляд Чарльза пугает ее.
— А еще смешнее будет, когда я возьму кое-что, что тебе дорого… что ты любишь… очень любишь… Возможно, это убедит тебя… скажем, присоединиться ко мне.
— Чарльз, что ты говоришь?!
Она боялась додумать мысль до конца.
— Мне кажется, ты меня поняла правильно.
— Ты этого не сделаешь!
Он хотел сказать, что он похитит Тедди, но пусть даже он окончательно рехнулся, он не сможет этого сделать. По его глазам понятно, что сможет. Все его прошлое за то, что не сможет. Или все-таки сможет?
— Все зависит от того, насколько ты ввергнешь меня в отчаяние, я понятно рассуждаю?
Неожиданно он отпустил ее запястье и засмеялся, а она взглянула на него с ужасом. Насколько же легче ей станет, когда он уедет. Теперь она уже жалела, что они встретились с Чарльзом в соборе. Наверняка он тоже до сих пор оплакивает смерть Андре, но горе за это время изменило его, превратило в кого-то другого. А этого другого она не знала. И не хотела знать.
— Даже если ты когда-нибудь сделаешь что-то подобное, знай, что это добром для тебя не кончится. Ты не только не заставишь меня идти за тобой… Я убью тебя. И мой муж тоже.
— Ты меня пугаешь. Снова пьяный смех.
— Мне плохо, Чарльз. Между нами было нечто прекрасное… Двенадцать лет я свято хранила память об этом… о чистом и нежном… А ты обращаешься с прошлым так, что травишь и себя, и других. Андре был не такой, и ты был не такой.
— Может статься, я переменился.
Его улыбка показалась ей зловещей. Настоящая трагедия состоит именно в том, что он не переменился. Он любит ее, по-прежнему тоскует по ребенку, хочет, чтобы она вернулась, хочет снова поймать то прошлое, которое уже никогда не вернется, но и не забудется.
— До свидания, Чарльз. — Долго Мариэлла смотрела на него с грустью, потом виновато улыбнулась Тедди. — Мы идем домой.
Больше ей нечего сказать Чарльзу. Он стоял и смотрел, как они удалялись. Он даже не стал просить, чтобы она ему позвонила. Он был зол на нее, никогда в жизни он не был так зол на нее.
Когда Мариэлла подходила к машине, ей показалось, что стало еще холоднее. Тедди не сказал ни слова, пока они не сели в машину. А когда водитель захлопнул дверцу, мальчик тихо сказал:
— Он мне не нравится.
Патрик тоже ходил в парк и следил за ними издалека, так как Малкольм дал ему такое распоряжение наблюдать за женой и ребенком, чтобы они всегда были в безопасности. Он видел Чарльза, узнал его. Тайные встречи Мариэллы сильно заинтриговали его. Странно, что она взяла с собой ребенка. Впрочем, возможно, она хотела, чтобы этот мужчина познакомился с Тедди.
— Он неплохой человек, — ответила Мариэлла сыну. — Просто он очень несчастен. Мы с ним раньше очень дружили.
Тедди кивнул, стараясь понять. Потом опять посмотрел на нее и задал вопрос:
— А кто такой Андре?
Она никак не предполагала услышать такой вопрос. У нее даже перехватило дыхание. Она помедлила, прежде чем ответить:
— Андре — это маленький мальчик. Он умер… очень давно. Чарльз тогда очень расстроился и с тех пор не может успокоиться. Поэтому иногда он так глупо себя ведет.
Тедди кивнул — все, мол, ясно. И опять спросил:
— А ты тоже знала Андре?
Согласно кивнув, она усилием воли сдержала слезы "и не спрятала лицо. Она собиралась сказать ему когда-нибудь, но ведь не таким же образом, не прибегая к уверткам. Сейчас Тедди слишком рано знать обо всем этом. Тем не менее она постаралась ответить на его вопрос, стирая слезу со щеки:
— Да, я тоже знала его.
— Он был красивый?
Для Тедди этот вопрос всегда имел первостепенное значение. Мариэлла почувствовала комок в горле, который рвался наружу. Нужно сдержаться.
— Он был очень хороший… И очень рано умер. Слезы все-таки медленно текли по ее щекам. Она не знала, что сказать Тедди. И в самом деле ей нечего было сказать. Вместо объяснений она просто прижала его к себе и снова почувствовала огромную благодарность, что он у нее есть. Слишком она испугалась того, что говорил Чарльз. Так ли она поняла его? Неужели, чтобы заставить ее вернуться, он украдет ее мальчика? Это немыслимо. Она знала, что все это пустые угрозы. Никогда он не причинит вреда Тедди.
— Плохо, что мы встретили его сегодня. Жалко, что у тебя не получилось посмотреть на лодки.
— Да ладно. — Тедди мужественно улыбнулся. — Я все равно люблю быть с тобой.
Он умел всегда найти такие слова, от которых ей делалось легче и хотелось еще больше любить его.
— А хочешь завтра сходить на «Белоснежку»? Завтра воскресенье, а по воскресеньям Малкольм, как правило, сидит дома и занимается своими бумагами, поэтому она бывает свободна. А лучше всего то, что у мисс Гриффин завтра свободный день, и никто не будет им мешать. Тедди может быть целый день с Мариэллой, а если понадобится помощь, она позовет Бетти, а вечером с ним посидит Эдит.
— Ура! Правда? Мы правда пойдем на «Белоснежку»?
— Конечно. Значит, договорились?
Когда они подъехали к дому, Тедди пулей выскочил из машины. Хейверфорд открыл им дверь и позволил себе тень улыбки, потому что ему очень понравился молодой мистер Теодор, который пулей влетел в дом и немедленно помчался наверх.
На лестнице он едва не столкнулся с отцом. Мариэлла сначала испугалась, не расскажет ли он Малкольму про Чарльза, но Тедди слишком спешил, он должен был готовиться идти надень рождения, к тому же был слишком взволнован перспективой пойти завтра на «Белоснежку», поэтому он и не вспомнил про странного человека возле пруда в Центральном парке. Когда Мариэлла сняла шубу, Тедди был уже на третьем этаже.
— Где это вы были? — непринужденно спросил Малкольм. Он собирался ненадолго заехать к себе в офис. Он всегда заезжал туда по субботам, а потом ему предстояло ехать в клуб на ленч, на который он пригласил одного знакомого, приехавшего из Калифорнии.
— Мы ходили на пруд, хотели посмотреть на лодки, но пруд замерз.
— Наверное, очень холодно, — предположил Малкольм, и Мариэлла кивнула.
— Ты уходишь?
— Да, дорогая. — С серьезным видом он поцеловал ее в щеку. — А ты не забудь, что вечером ужин у Уитов.
Предрождественская вечеринка с танцами. Она собиралась надеть умопомрачительное платье, которое Малкольм привез ей из Парижа. Это было изумительное платье из белого атласа со множеством тончайших рюшей на груди и на рукавах. К нему подойдут бриллиантовые серьги и колье. А еще она наденет серебряные туфли, а сверху — длинную, до пят горностаевую шубу, которую муж подарил ей на день рождения.
— А на завтрашний вечер есть какие-нибудь планы? — спросила Мариэлла, потому что вдруг забыла, что он ей говорил. А он вспомнил, что утром положил ей на стол записку.
— Я завтра рано еду в Вашингтон. Хочу добраться туда еще засветло, потому что на вечер назначен ужин у министра торговли, а в понедельник я хочу провести весь день с послом. — Да, серьезная поездка, и обе секретарши наверняка поедут с ним. — Ты не возражаешь?
Обоим было ясно, что возражать она не станет, но он всегда был настолько внимателен, что спрашивал ее согласия, и она послушно принимала правила игры и отпускала его с улыбкой.
— Нет. Мы с твоим сыном решили совершить вылазку на «Белоснежку», а вечер проведем дома. — Мариэлла улыбнулась мужу. Как хорошо, что он так мягок с ней, особенно после сумасшедшего поведения Чарльза.
— Ты определенно не поедешь со мной?
— Нам будет тут хорошо. — Она снова улыбнулась, и Малкольм поцеловал ее в лоб.
Затем он дал Патрику знак, что он готов, и шофер пошел к машине, а Хейверфорд подал хозяину шляпу.
— Мы с тобой еще увидимся, дорогая. Надеюсь, все будет хорошо. Отдохни, а то вечером придется потрудиться. Не хотелось бы, чтобы у тебя опять заболела голова.
Иногда ей казалось, что с ней все обращаются как с тяжелобольной. Конечно, после такой встречи с Чарльзом голова имеет право заболеть. Но день прошел все же не так уж и плохо. Она простилась с Тедди и поздоровалась с ним, когда он вернулся со дня рождения, а вечером поднялась в детскую, чтобы еще раз поцеловать его перед сном. Правда, мисс Гриффин заворчала, ей казалось, что мать с сыном достаточно общались за этот день, но очень уж он любил смотреть, во что мама одевается, когда идет в гости. Он очень забавно охал и ахал, рассматривая ее туалет.
Платье выглядело на ней изумительно. Божественное платье, Малкольм так и сказал, что в этом платье она — богиня. Она обратила на себя внимание всех гостей на вечере у Уитов. Каждый сказал ей комплимент по поводу ее наряда, и мужчины не преминули заметить Малкольму, что ему невероятно повезло, что у него такая молодая жена, да к тому же такая красавица.
По дороге домой Малкольм опять говорил ей, как она хороша, а она все больше молчала. Она улыбалась его словам, но сама думала про Чарльза и его угрозы насчет Тедди. В конце концов она решила, что Чарльз просто потерял голову от горя и одиночества, а на самом деле он никогда не причинит вреда ни одному ребенку в мире, тем более ее ребенку. Он вспылил, потому что она отказала ему в свидании, вот и не знал, что ему делать, стал выдумывать какие-то угрозы. Она была рада, что отказалась с ним встречаться. Эти встречи могли бы только раздуть старое пламя, и они оба сделались бы еще несчастнее. При иных обстоятельствах она обязательно рассказала бы о нависшей опасности Малкольму, но сейчас она чувствовала, что это невозможно. Малкольм не имел понятия, какое место Чарльз занимал в ее жизни, он вообще не знал о существовании Чарльза, не говоря уже про брак и про ребенка, который умер. Малкольм не понял бы, зачем Чарльзу может понадобиться Тедди.
— По-моему, тебя что-то беспокоит. Он заметил. Впрочем, задумчивость шла Мариэлле, и впервые за долгое время Малкольм ощутил, что его влечет к ней. Он даже сам удивился.
— Просто я задумалась.
— О чем?
— Да ничего особенного.
— Ладно, но для меня ты всегда особенная. Она рассеянно улыбнулась, и Малкольм решил не развивать тему; наверное, у него имелись свои соображения.
Одна из горничных должна была специально дождаться их возвращения, чтобы помочь госпоже раздеться. Мариэлла сняла драгоценности и легла. Но и в постели она думала о Чарльзе… о том, что он говорил ей в парке… В эту ночь ей приснился не Андре. Ей приснился Тедди.
