Книга: Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
Назад: 7
Дальше: 9

8

Савин достал из бара початую бутылку виски, плеснул светло-коричневой жидкости в хрустальный фужер. Надо бы сходить на кухню за льдом, но там, наверное, Светлана… Савин досадливо поморщился, добавил в фужер еще виски и залпом выпил.
Вечер не принес облегчения, ибо ни один из вопросов, внезапно возникших перед ним сегодня, не был решен, и новых идей на сей счет не появилось. Поездка в Центробанк не улучшила его настроения, да и потом, когда вернулся, радоваться тоже было нечему. Знакомые банкиры из тех, что еще не укатили отдыхать, вежливо отказывали в кредите, напуганные разразившимся межбанковским кризисом. Или заламывали такие проценты, объясняя их повышенным риском, что приходилось отказываться.
Нужен был умный, тонкий, хитрый ход, но придумать его, просчитать не удавалось. Правда, когда стало ясно, что замыслил Лизуткин, деньги отошли на задний план. Теперь голова его была занята поиском срочных решений проблемы, которая, по идее, должна была решиться сама собой, тихо, мирно, естественно. И называлась она — личная жизнь. Две женщины напрочь выбили директора «ЛЕВС-БАНКА» из рабочей колеи.
Первая — Марина. Более яркого примера непостижимой женской логики и придумать трудно. В Женеве она была счастлива с ним, если и вспоминала мужа, то лишь с явным пренебрежением, и под конец командировки согласилась уйти от своего писателя к нему. Такая женщина рядом — и красавица, и в постели неистовая, прямо-таки сумасшедшая! И папа большой авторитет в мире бизнеса, все, к чему стремился Лев Савин, сосредоточилось в ней. Как говорится, а счастье было так близко! Вернулись в Москву, и выяснилось, что муж сам ушел от нее. Казалось бы, ну и прекрасно! Я тебя люблю, ты меня тоже (прямо не говорила, но разве трудно было об этом догадаться!), муж сам устранился — что еще тебе нужно? Так нет же! Именно потому, что муж сам сбежал от нее, вот уже год упрямо твердит, что еще не решила, станет ли его женой или нет. Утверждает, мол, оскорблена и теперь совсем по-другому смотрит на замужество.
Парадокс!
Ну и как после этого понимать их, женщин?!
Вторая — нынешняя жена, Светлана. После Женевы она совсем перестала интересовать его как женщина. И, наверное, почувствовала это. Но вместо того чтобы больше заботиться о муже, который дает ей возможность жить без проблем, выделяя каждый месяц триста долларов на личные расходы и семьсот на питание (это помимо крупных покупок!); вместо того чтобы вкусно кормить, быть нежной и ласковой ночью да вообще пылинки сдувать, — она то с глупыми идеями в самый неподходящий момент лезет, то обижается и не разговаривает. И это во время межбанковского кризиса, когда у всех банкиров голова идет кругом от множества нерешенных вопросов! А ей наплевать на все, какие-то свои глупые проблемки важнее! Ну, ничего! Вот останется одна, тогда поймет, что потеряла. Взвоет, да будет поздно. Второго такого мужа, как Лев Савин, она вряд ли найдет. И пусть не надеется, что те, кто говорил ей комплименты в ресторанах и ночных клубах, будут столь же щедрыми и терпеливыми, как он!
И конечно же, просить ее о помощи в переговорах с Хавьером он не станет. Это исключено.
А Марина… Черт побери! Зачитывается романом своего мужа. Просто кошмар какой-то. Может, она собирается вернуть его? Пойдет, расплачется, уговорит? Не так-то просто было представить себе Марину плачущей, но чем черт не шутит! Мужик-то сейчас на коне, романчик написал, книжка везде продается, народ покупает, читает… Дожили, мать их так! Не Аксенова и Евтушенко читают, а какого-то задрипанного Максима Данилова! И когда?! Как нарочно, именно сейчас, не год назад, когда Марина была готова стать Савиной, не потом, когда это наконец-то случится — сейчас!
И вот результат: она раздумывает о постельных сценах в романе своего бывшего мужа, а ему, Льву Савину, говорит: «Подожди неделю, я еще не готова принять окончательное решение!»
Савин с досадой поморщился, вспомнив, что Марине особенно нравится описание постельных сцен, в которых она сама некогда участвовала. Если б он мог, сочинил бы для нее такое!.. Как любит ее, как думает о ней днем и ночью, ну и, конечно, как им хорошо было вдвоем. Интересно посмотреть, с каким бы видом читал это писатель Данилов. А Марина, наверное, была бы довольна. Да только не может он писать. Деловую бумагу сочинить и то референтам поручает, какой уж там роман!
На журнальном столике у телефона лежала газета с потрепанными краями. Черт побери! Мало того, что эта дура и ужин ему не приготовила, так еще и какие-то газеты бросает в кабинете. Не могла в своей комнате оставить этот хлам?! Савин пересел из рабочего кресла в мягкое, взял газету. «Из рук в руки», и открыта на объявлениях о знакомствах. Понятно, чем она занималась тут весь день, чем развлекалась!
Он рассеянно полистал газету, машинально задержал взгляд на разделе «Услуги» — может, кто предложит услугу в виде льготного кредита? Черта с два, дураков нет. И вдруг наклонился, принялся внимательно перечитывать то, что секунду назад пробежал глазами: «Писатель, автор многих книг, напишет роман о жизни и любви крупного предпринимателя. Быстро. Конфиденциальность гарантируется. Дорого». И телефон.
Савин дважды перечитал написанное, пока наконец не понял, что, собственно, его заинтересовало. Писатель-то может сочинить роман о его любви к Марине! Для этого нужно лишь позвонить ему, договориться и, наверное, дать магнитофонную кассету с рассказом о событиях, которые должны быть в романе!
И даже если Марина откажет ему через неделю, он окончательно покорит ее сердце романом об их любви!
А это, пожалуй, выход.
Память тотчас же подсказала похожую ситуацию: песня «Марина», которую сочинил Шуфутинский для жены Дмитрия Якубовского! Это был самый роскошный и оригинальный подарок женщине в прошлом году. А тут — целый роман! Посвященный тоже Марине! То-то мужики в «Манхэттен-экспрессе» ахнут, когда узнают. Машины, квартиры, брильянты — это уже неинтересно. Роман! Кто еще на такое способен? Только Лев Савин!
Отличная идея.
Он вырвал страницу с объявлением, спрятал во внутренний карман пиджака. Газету отнес на кухню, в мусорное ведро.
И сразу почувствовал, как улучшается настроение. Даже Светлана, молча существовавшая в этой квартире где-то за стенами его кабинета, уже не раздражала. Сунув руки в карманы тренировочных брюк, Савин с усмешкой заглянул в ее комнату. Жена лежала на диване, упершись взглядом в экран «Панасоника», однако нетрудно было заметить, что мысли ее далеки от программы «Сегодня» по каналу НТВ.
— Так и будешь молчать? — спросил Савин, покачиваясь с пяток на носки. — Или, может быть, приготовишь ужин?
— Я не хочу есть, а ты можешь сварить себе сардельки.
— По-моему, ты слишком много времени проводишь дома, у телевизора, отсюда все твои проблемы.
— Я не сижу дома. Я гуляю с Биллом, загораю с Ленкой на речке в Филевском парке и думаю о том, как нам жить дальше. По-моему, теперь самое время поговорить об этом.
— Ну давай, говори, — усмехнулся Савин. — Впрочем, не надо, все, что ты скажешь, я уже знаю. И даже больше — кто на тебя так дурно влияет. Ты, наверное, все рассказала Ленке, и она, конечно же, возмутилась и посоветовала не разговаривать со мной и дальше, не готовить ужин и вообще мелкими пакостями отравлять мне жизнь. Верно?
— Да, рассказала, но она гораздо умнее, чем ты себе представляешь. Очень высокого мнения о тебе и надеется, что скоро все у нас будет нормально. В чем лично я сомневаюсь.
— С таким отношением к семейным обязанностям правильно делаешь, что сомневаешься. А насчет Ленки… Тут уж я сомневаюсь в том, что она желает мне добра. А пресловутая женская солидарность? А зависть бедной неудачницы к богатой подруге? Ты глупа, лапочка! Она, конечно, надеется, что ты будешь счастлива со мной, это временное недоразумение и так далее, а между тем исподтишка навтыкала столько шпилек, что даже тебе стало ясно: лучше всего и дальше отравлять мое существование, сделать его совсем невыносимым.
— Ты напрасно думаешь плохо о Ленке, она действительно хочет, чтобы у нас все было хорошо.
— И будет подпрыгивать от злорадства, когда все станет совсем плохо. Знаю я этих бедных добрячек-неудачниц!
— Ничего ты не знаешь! — покачала головой Светлана. — Думаешь, если у тебя друзья такие завистливые, то и все остальные люди тоже? Мне жаль тебя, дорогой.
— А мне тебя… дорогая! — язвительно сказал Савин. — Твоя Ленка обыкновенная учительница, по вечерам трусы свои штопает, потому что не умеет жить и денег на новые у нее нет. Баба со странностями, мы об этом уже говорили, помнишь, когда ты пыталась познакомить ее с Костиком?
— Твой Костик — самый обыкновенный хам, если не забыл, именно это я тебе и сказала тогда. И Ленка права, что отшила его. Кстати, и твои слова о Ленке тоже хамские. Но мы не о том говорим.
— Нет, моя дорогая… Дорогуша! Именно о том. Тебе хотелось поговорить о следствии: у нас что-то не ладится, нужно говорить об этом. А главное — причины. Твоего поведения, твоего отношения к мужу. Когда ты задумаешься о причинах, поймешь их и сделаешь соответствующие выводы, можно будет и поговорить. А пока что — не вижу смысла.
— Когда увидишь, поздно будет.
— Даже так? Тогда позволь тебе сказать, что, когда будет поздно, ты первая горько пожалеешь об этом. И, между прочим, я вполне серьезно! Надоели твои выкрутасы. В конце концов, я делаю все, что могу, для тебя и мальчишки, хоть он и не мой сын! И что же вижу в ответ? Ничего хорошего! Особенно после того, как ты вернулась из Испании.
— Потому что увидела, как дон Хавьер относится к моей матери, — со слезами на глазах сказала Светлана. — Совсем не так, как ты обращаешься со мной. Как с прислугой… Даже на работу не разрешаешь устроиться.
— На работу? А потом выслушивать идиотские сообщения о том, как ты устала, какие там сложности, зарплату вовремя не дают, интриги всякие… Зачем это мне нужно? Зачем я тогда женился? Мне нужна женщина, а не трудящаяся феминистка, Ленкина подруга. Это вполне нормальное, естественное желание для мужчины, который зарабатывает достаточно денег, чтобы семья ни в чем не нуждалась.
— Ты уверен, что деньги — это все, что необходимо мне?
— А ты разве сомневаешься, что это так?
— Теперь сомневаюсь.
— Подумай о причинах, и все станет ясно, — назидательно повторил Савин. — Кстати, я собираюсь поехать в какой-нибудь кабачок, поужинать. Если хочешь, возьму тебя с собой. Будут приглашать на танцы — возражать не стану.
— Спасибо, я не хочу танцевать по твоему разрешению.
— А мне не хочется оставаться здесь, — раздраженно отрезал Савин. Задело, что его предложение было отвергнуто. — Надеюсь, ты не будешь скучать!
Он вернулся в свой кабинет, достал из ящика стола диктофон, чистую кассету, сунул их в «дипломат». Решил, что за ужином обдумает, о чем должен быть роман, который он посвятит Марине, а потом часа два посидит в машине, запишет все свои мысли на кассету и завтра же позвонит писателю.
Вспомнил последнее слово в объявлении: дорого. Тоже мнит себя писателем, халтурщик несчастный! Ничего, как услышит, скажем… ну, самое большее — о трех-четырех тысячах долларов, так и забудет о своем гоноре. Это нормальная плата за вещь, сделанную по особому заказу. За отлично сделанную вещь!
А потом нужно будет договориться с каким-то издателем, чтобы выпустили книгу «молнией». С красивым оформлением и Мариной на обложке!
Отличная идея.
Назад: 7
Дальше: 9