17

Глубину синего неба беззвучно прорезал серебристый крестик самолета, оставляя за собой белый пенистый след. Запрокинув голову, Светлана молча следила за его полетом.

— Ждешь, когда он напишет «Я тебя люблю», как в песне группы «Браво» про мальчиков-романтиков? — с иронией спросила Лена.

Они сидели на зеленой лужайке под сенью старой липы. Прямо рядом, за тропинкой серебрилась на солнце Москва-река. Рядом лежала их одежда и сумка с овощами и двухлитровыми пластиковыми бутылками с пепси-колой. Верный Билл, как обычно, устроился в кустах неподалеку. Он уже успел искупаться и теперь подремывал, положив на лапы массивную голову.

— Этот не напишет, — вздохнула Светлана. — Он же меня совершенно не знает.

— А твой неподражаемый Ал не умеет летать. И вообще, все твои романтические штучки, моя дорогая, самый настоящий бред. Сама влипла в какую-то историю и меня втравливаешь. Ну где это видано, чтобы женщины пришли раньше мужчин и сидели, ждали их?

Лена искренне сожалела о том, что поддалась на уговоры подруги и согласилась поучаствовать в этом странном пикнике. Это же кошмар — Светка познакомит ее с каким-то мужчиной, и нужно будет битых два-три часа уделять ему внимание, разговаривать, улыбаться! А если он ей противен? Если станет приставать с глупыми намеками и предложениями? Светка-то на своего Ала любоваться будет! И уйти вряд ли получится… Вот дура, что согласилась!

— А где видано, чтобы мужчинам говорили: идите от Филевского парка по тропинке вдоль берега Москвы-реки и смотрите направо, так и найдете нас, а сами приходили позже их? Кого, интересно, они искать будут? И где?

— Твоя дурацкая идея! — сердито махнула рукой Лена. — Договорились бы встретиться у метро или на конечной остановке автобуса, пусть бы они подождали нас. Просто и естественно. Да тебе же все нужно с какими-то выкрутасами. Теперь вот сидим, ждем, когда нас начнут шашлыками кормить и вином поить! Две дуры!

— Ох-ох, расстоналась! Перестань корчить из себя неврастеничку, Ленка. Ты же у нас очень воспитанная и спокойная девушка. Мы сидим на бережку и отдыхаем.

— Не сидим, а ждем! — упрямо сказала Лена. — И, между прочим, если мне этот Макс не понравится, я уйду через полчаса. А ты обязана сделать так, чтобы он не увязался со мной.

— А если понравится? — с усмешкой спросила Светлана.

— Очень сомневаюсь!

— А вот и они. — Светлана вскочила. — Почти не опоздали, если учесть, что мы далековато забрели от Филевского парка.

— Привет! — закричал Алтухов, перепрыгивая через густые заросли бурьяна.

Он так стремительно рванулся к Светлане, что это не могло не привлечь внимания верного Билла. Глухо ворча, он выбрался из-под кустов и уставился на Алтухова.

— Осторожнее, Ал! — крикнул Данилов, машинально перекладывая тяжелую сумку в другую руку. Всю дорогу ее нес Алтухов, но в Филевском парке убедил приятеля, что богатые сумки не носят, это делают их менее состоятельные друзья.

— Билл? Привет, старина! — радостно улыбнулся псу Алтухов. — Как поживаешь? Вижу, искупался уже. Ну иди, отдыхай. Отдыхай себе и ни о чем не думай, теперь на вахту по охране твоей драгоценной хозяйки заступаю я!

Он хотел обнять Светлану, закружить на этой зеленой полянке, но в последний момент передумал, встал перед нею на одно колено и галантно поцеловал ручку. Билл еще раз оскалил свои страшные клыки, но на сей раз это было похоже на ироничную усмешку. И последовал совету Алтухова — лениво полез на облюбованное место в спасительной тени прибрежной зелени.

— Что случилось, почему ты вчера не смогла прийти?

— Мы готовились к пикнику, — улыбнулась Светлана.

Алтухов с восхищением посмотрел на ее стройную фигуру в купальнике. На сей раз купальник не был столь откровенным, как тот, в котором Светлана загорала вместе с Леной несколько дней назад, и, может быть, поэтому она выглядела еще обольстительнее. Алтухов покачал головой:

— Ты фея, ты сказка, ты принцесса! — простонал он.

— Ал, давай же познакомим наших друзей, а то я неловко себя чувствую, да и они тоже.

— Сначала цветы! — провозгласил Алтухов.

Он выхватил у Данилова сумку, достал огромную красную розу, с поклоном протянул Светлане. Потом достал еще одну и, не раздумывая, протянул Лене.

— Рад с вами познакомиться, Леночка, это от Макса.

— Передайте Максу мое огромное спасибо, — усмехнулась Лена.

— Пожалуйста, — сказал Данилов, протягивая Лене руку. — Приятно познакомиться, меня зовут Максим Данилов.

— Лена. Скажите, ваш приятель Ал всегда дарит цветы дамам от вашего имени? А вы за это сумки таскаете?

— Что поделаешь, — пожал плечами Данилов. — Он богатый писатель, а я бедный. Приходится иногда и сумки таскать, чтобы добиться благосклонности корифея.

Это прозвучало так убедительно, что все засмеялись. Лена прищурилась, разглядывая нового знакомого. Он был полной противоположностью Алу: невысокий, худой, аккуратно подстрижен, вежлив. Если судить по одежде, она бы сказала, что богатым писателем является скорее Данилов, но кто их поймет, этих писателей! Они же любят шокировать общественность своим поведением и одеждой. И, наконец, он был вполне симпатичным и приятным молодым человеком. Не так уж и плохо, что она согласилась на эту встречу.

— Ох, не притворяйся, Макс! Мы ведь на «ты» все, да? — не переставая смеяться, возразила Светлана. — Я видела, твоя книга повсюду сейчас продается и люди покупают. Разве такой автор может быть бедным?

— Видишь ли, Света, — улыбнулся Данилов. — Пишу я медленно, платят мне мало, потому что писатель Данилов не так известен читателям, как некая… скажем, Анжелика Бюст, — и посмотрел при этом на Алтухова.

— Я не Бюст, — возразил тот. — Я — Барбара Брест. Но все это — коммерческая тайна.

— Бюст, Брест, Брюст — какая разница, — пожал плечами Данилов. — Главное, что именно поэтому я вынужден таскать сумку за моим более удачливым и состоятельным коллегой.

Алтухов с некоторым напряжением выслушал Данилова и с облегчением улыбнулся.

— Я много наслышан о вас, Светлана…

— Мы же на «ты», — напомнила она.

— О тебе, Света. И теперь только понимаю, почему мой друг Ал в последние дни стал похож на тигра в клетке. Он даже о своих вредных привычках стал забывать, это просто фантастика.

— Нет, он о них вспоминает… иногда, — сказала Светлана. — Когда разговаривает с жадным шофером-частником.

— А у вас, говорят, ангельский характер? — спросила Лена; ее слегка задевало, что внимание обоих мужчин было направлено на подругу.

— Светлана только что поправила меня, следовательно, и я имею право напомнить тебе, Лена, что мы на «ты». Ну-у… это смотря с кем сравнивать. Если с Алом — пожалуй, так оно и есть. Если со строгой учительницей — пожалуй, нет.

Лена задумалась, пытаясь понять: намек на ее профессию, это что? Замаскированная насмешка?

— Какой хитрый! — воскликнула Светлана. — Ну что же мы все разговариваем да разговариваем? Ал, как обстоят дела с шашлыками и вином?

— Отлично! Я думаю, нам нужно разделиться на некоторое время. Мы с тобой пойдем собирать дрова для костра, а Макс и Лена займутся шашлыками.

— И всем остальным, — сказала Светлана. — Мы еще овощей купили, луку, зелени, пепси.

— Что значит «всем остальным»? — усмехнулась Лена, поглядывая на Данилова. Он был совершенно спокоен.

— Тем, что у нас есть, — пояснила Светлана.

Данилов улыбнулся и добавил:

— В сумках и пакетах.

— Ну да, — подтвердила Светлана и вдруг рассмеялась, глядя на подругу. — А ты думала — где?

Лена выразительно покрутила пальцем у виска.

— Какие вы разные, — заметила она, когда Алтухов и Света удалились в поисках сучьев для костра.

— Одинаковых людей не бывает. — Данилов принялся доставать из сумки бутылки с вином, кастрюльку с маринованным мясом, хлеб, кетчуп. — Ты, похоже, обиделась, когда я упомянул про учительницу. Извини, я просто хотел сказать…

— Ну вот еще! — перебила его Лена, тоже вытаскивая продукты из пластикового пакета. — Я и в самом деле учительница. Бедная. Получаю триста тысяч в месяц, но в сентябре обещали прибавить. Живу с мамой, шумных компаний не люблю, и вообще — «синий чулок». Но богатого мужа не ищу.

— Женщине трудно одной, — посочувствовал Данилов. — Но я тебя понимаю больше, чем кто-либо другой. У меня была богатая жена, к счастью, мы расстались. Выходит, мы бедные, а те, кто занят поисками дров, — богатые? Интересный расклад.

Как просто и спокойно он говорил об этом. И вряд ли — серьезно. Интересно, кто он на самом деле? Похоже, не такой уж бедный и скромный, как пытается казаться. Лена посмотрела на него и улыбнулась.

— Не только бедные и богатые.

— Что же еще?

— Они светлые, а мы темные.

— Да? Действительно. А я как-то не обратил на это внимания. Ну что ж, Алу нравятся блондинки, а мне — брюнетки.

— Это что, намек?

— Нет, просто констатация факта. Кстати, ты очень красивая… учительница.

«Началось», — подумала Лена, но почему-то это даже понравилось ей. Однако Данилов больше ничего не сказал, молча нанизывая куски мяса на шампуры. Лена резала овощи и ждала, что же он еще скажет? Или, может быть, предпримет? Наконец, не выдержав затянувшейся паузы, она спросила:

— А почему вы разошлись с женой?

— Она была выше условностей. Делала то, что хотела. Но когда укатила в Женеву с директором банка, в котором работает, я собрал самое необходимое и ушел. Теперь снимаю угол, но ничуть не жалею о том, что сделал.

— А она? Я слышала, хочет вернуться к тебе?

— Теперь, когда у меня вышла книга, да. Но это исключено. Не потому, что я такой гордый, просто… — Он посмотрел ей в глаза, невесело усмехнулся. — Просто я не люблю ее.

И этот взгляд, и спокойный голос, в искренности которого трудно было усомниться, понравились Лене.

— Наверное, трудно было?

— Нет.

— Странно… Ты что, женился из-за денег? А потом, когда встал на ноги, преспокойно ушел?

— Нет. Я любил ее. Трудно было жить вместе последние месяцы. Больно, обидно. Но когда ушел, я по пятнадцать часов в сутки писал роман и так увлекся работой, что ни о чем больше не думал. Все эмоции остались на бумаге, в том самом романе, который сейчас продается.

Данилов был не совсем искренен, «Рассвет над розовой вуалью» он написал спустя несколько месяцев после того, как ушел от Марины, а боль свою заглушал работой над другим романом, но говорить о том, что «Рассвет…» его третья книга за последний год, было нельзя. Он ведь представился бедным писателем, который медленно работает и мало получает.

— Я обязательно куплю и прочту твою книгу, — сказала Лена и, не удержавшись, спросила: — А сколько она стоит?

— Я подарю тебе. — Данилов невозмутимо укладывал шампуры с мясом на полиэтиленовый пакет. — С автографом. Прекрасной учительнице от бедного писателя Данилова.

Лена старательно отрезала зеленые «вершки» редиски, складывая на тарелку сочные красные «корешки». Последние слова Данилова не понравились ей, показались насмешкой. Она резко встала, повернулась к нему, собираясь сказать, что не нуждается в подарках и, если нужно будет, сама купит книгу. В то же самое мгновенье поднялся с корточек и Данилов. Что он хотел сказать, она так и не поняла, потому что совсем неожиданно их губы оказались в сантиметре друг от друга, и (а вот это почему-то не показалось Лене неожиданностью) Данилов нежно поцеловал ее.

Тем не менее Лена возмутилась.

— Это еще что значит? — сердито спросила она. — Думаешь, если писатель, так тебе все можно?

— Нет, — он улыбнулся, покачал головой. — Извини, но… я просто не мог удержаться. Это получилось… — Он развел руками, смущенно улыбнулся. — Как-то само собой. А тебе… это было противно? Ты совсем не хотела этого?

— Не хотела, — отрезала Лена и тут же поняла, что сказала неправду. Не ждала, что он поцелует ее через пятнадцать минут после знакомства, — да. А вот сказать, что это было противно, — язык не поворачивался. — Пожалуйста, больше не надо, — неуверенно добавила она.

— Хорошо, — согласился Данилов.

Его темные глаза смотрели на нее, с нежностью, и взгляд этот был сродни поцелую. Лена опустила ресницы.

— Есть много причин, их знает каждый воспитанный человек, — сказала она. — Стоит ли перечислять?

— Официальных, — уточнил Данилов. — И на каждую причину есть контрпричина, опровергающая ее. Этот невинный поцелуй сделал меня счастливым, так хорошо я давно себя не чувствовал. Правда-правда. Разве это плохо — сделать человека счастливым?

— Это хорошо, но не любым способом. А мои чувства, мое отношение ко всему этому как-то учитываются или нет?

— Разумеется. Если тебе не нравится, я не почувствую себя счастливым… Но вот же — чувствую.

— С тобой трудно спорить, — улыбнулась Лена.

— А зачем?

Его губы снова потянулись к ней, но на сей раз она со смехом отстранилась.

— Надо еще посмотреть на твое поведение, стоит ли делать тебя счастливым или лучше оставить все как есть.

— Давай попробуем что-то изменить? Господи, мне так хорошо с тобой. Хоть бы Ал и Света еще час-другой собирали дрова!

— А вот дрова, кому дрова? Меняю на шашлыки, готовые к употреблению! — раздался с тропинки зычный голос Алтухова.

Лена еще пуще залилась смехом.

— Чтобы приготовить шашлыки, нужны дрова! — воскликнула она. — Иначе как же они станут… готовыми к употреблению?!

— Запросто! — уверенно сказал Алтухов. — На огне страсти можно приготовить любое блюдо! У вас как, уже есть этот огонь или еще нет? Что-то, я вижу, намечается, но пока что не огонь. Так что придется отдать вам дрова за просто так. Правильно я говорю, Света?

— Учитывая то, что у тебя скверный характер, я довольна твоим поступком, дорогой, — улыбнулась Светлана.

По ее сверкающим глазам и чуть припухшим губам Данилов понял, что большую часть времени они с Алом целовались. Но дров принесли достаточно — неподалеку стояло наполовину засохшее дерево, и Алу ничего не стоило наломать толстых сучьев.

— У меня еще и вредных привычек много, — сказал Алтухов, сбрасывая сучья рядом с шампурами. — Я вижу, Лена уже приготовила неплохую закуску, так, может, мы немного выпьем?

— Я — за! — будто примерная школьница, подняла руку Светлана и посмотрела на подругу.

— Если только понемножку, — неуверенно пожала плечами Лена.

Данилов достал из сумки две бутылки, одну с «Хванчкарой», другую с «Кремлевской де люкс», и пластиковые одноразовые стаканчики.

— «Если женщина просит…» — вспомнил он слова популярной некогда песни, выразительно поглядывая на Лену.

— Ну и хитрец же ты, Макс, — покачала головой Лена и легонько шлепнула его по плечу.

Алтухов одобрительно улыбнулся.

Прозрачные, голубоватые язычки пламени лениво колыхались над ярко-красными углями. Розовые куски мяса аппетитно поджаривались на стальных шампурах. Время от времени Данилов обрызгивал мясо белым вином «Вазисубани», купленным специально для этого. После рюмки водки, которая на самом деле оказалась полным пластиковым стаканчиком, Алтухов изъявил желание искупаться, и Светлана охотно составила ему компанию. Приглядывать за шашлыками оставили Данилова, как специалиста по этому блюду — краснодарец, южанин, следовательно, знает, как приготовить мясо. Данилов не возражал, купаться ему не хотелось, а вот побыть наедине с Леной — да. Если, конечно, она не уйдет купаться вместе со светловолосой парочкой. И она осталась.

Это было похоже на обещание.

— Давай помогу тебе, только скажи, что делать, — попросила Лена.

— Хорошо здесь, правда?

— Хорошо, — Лена задрала голову, разглядывая верхушки деревьев на фоне синего неба. — А делать-то что? Можешь дать мне какое-то поручение?

— Могу. Но вначале небольшое предисловие. Во-первых, готовить мясо — дело мужчины, и не следует поручать его женщине. Во-вторых, мне хочется постараться для тебя, надеюсь, ты оценишь мои кулинарные способности. А вот теперь и поручение: сиди, наслаждайся погодой, природой, чистым воздухом и жди, когда будут готовы шашлыки.

— Но я не привыкла сидеть и ждать, — настаивала Лена.

— Ты не просто сидишь и ждешь, ты еще и доставляешь мне несказанное удовольствие своим присутствием. Хочется работать за троих и сделать много-много хорошего.

— Несказанное… — задумчиво повторила Лена. — Надо же, слова-то какие. Я уже отвыкла от таких. А вот скажи мне, Макс, если бы Светлана была свободна, кого бы ты выбрал из нас двоих?

— Тебя, — не раздумывая ответил Данилов.

— Почему?

— Не знаю, — честно признался Максим.

— Но ты же писатель, должен понимать природу человеческих чувств. Попробуй, объясни себе и мне, только честно, почему ты обратил внимание на меня? Только потому, что это было запланировано заранее?

— Нет. Это — честно. Я не хотел идти на этот… пикник. И пошел лишь потому, что Ал говорил.

— Надо же, и я не хотела идти, и меня упросила Светка. Ну вот мы встретились, и что ты увидел?

— Красивую смуглолицую женщину с каштановыми волосами. Мне не нравятся блондинки.

— А если бы мы обе были смуглолицыми? — продолжала допытываться Лена.

— Светлана тоже красивая женщина. Я рад за Ала, но видишь ли… мне никогда не сможет понравиться женщина, которая ищет приключений, отыскивая в газетах объявления о знакомствах. Тем более идти на встречу по такому странному объявлению. Не знаю, что ею движет: деньги или страсть к приключениям, но принять этого не могу. Вот с тобой мы встретились случайно, и это замечательно.

Лена задумалась. Это категоричное заявление расстроило ее. В общем, она и сама так думала, но ведь в данном случае Светка пошла на встречу с Алом ради нее, выходит, это она, Лена, готова была познакомиться по объявлению, сулящему богатого приятеля! Если он узнает…

— А мне не нравятся писатели, которые пишут всякую белиберду под псевдонимами ради денег, — с усмешкой сказала она, чтобы, упрекнув его друга, оправдать подругу. — Я бы никогда не стала встречаться с таким. Если уж он свой талант продает, значит, и все что угодно может продать. Мне нравится, что ты, Макс, пишешь о том, что сам пережил, и не стараешься угодить читателям.

Теперь уже Данилов задумался. Серьезное заявление! Слышал бы ее Ал, надулся бы от гордости, несмотря на то, что камень был брошен как бы в его огород. Она же, сама того не подозревая, высказала его мнение о творчестве. Хорошо, хоть Лена всей правды не знает, нужно будет предупредить Ала, чтобы ни в коем случае не рассказывал Светлане о том, кто есть кто.

Между тем Алтухов, шумно отфыркиваясь, карабкался наверх по прибрежному обрыву. И, высунув голову, нос к носу столкнулся с Биллом, наблюдающим за своей хозяйкой с тропинки.

— Не бойся, он своих не трогает! — со смехом сказала Светлана, приглаживая мокрые волосы и ожидая, когда Алтухов подаст ей руку и втянет наверх.

— Это я своих не трогаю, — заявил Алтухов, выбравшись на тропинку. Он встал на четвереньки, сломал ветку, приставил ее к собственному копчику и, покачивая ею, посмотрел на Билла так, будто хотел сказать: «А ты кто такой?»

Теперь Алтухов и Билл были примерно одинакового роста. Светлана захохотала, а пес, похоже, решил, что общаться с подобными существами — ниже его собачьего достоинства, и, презрительно зевнув, затрусил на свое место в кустах.

Данилов и Лена улыбались, наблюдая за Алтуховым.

У всех было прекрасное настроение.