В тот вечер Том сбежал от нее на прогулке.

Вероника долго звала его, ходила по соседним дворам — пока совсем не стемнело. «Наверное, барышню нашел», — решила она наконец и вернулась домой без него.

Приняла душ, легла в кровать в обнимку с учебником зоологии и принялась ждать Максима. Из головы не шла их предыдущая бессонная ночь. Нет, закончиться это может только одним — физической близостью… Больше так продолжаться не может. Эти изнуряющие, доводящие до умопомрачения поцелуи, совершенно бессовестные ласки. Кажется, по-научному все это называется петтингом. Но, как ни называй, а фактически они уже стали любовниками — недостает только самого главного. И почему она никак не решается переступить эту черту… Как говорят — и хочется, и колется. Наверное, это ужасно глупо. Ведь они любят друг друга. Значит, они неминуемо должны стать одним целым. Рано или поздно это обязательно случится. Тем более если они будут вместе учиться в Москве…

С этими приятными мыслями Вероника сама не заметила, как провалилась в сон.

Некоторое время она спала спокойно, но потом ей начал сниться какой-то лес — темный, еловый, с крючковатыми переломанными деревьями… Вернее, сначала ей приснилось, что она шагает по скошенному лугу… Потом небо над головой внезапно опустилось и потемнело, где-то вдалеке громыхнул гром — и вот тогда она, спотыкаясь, побежала к лесу, чтобы укрыться в нем от дождя… Кругом уже вовсю сверкали молнии, по кустам свистел порывистый ветер… Лес, в который она попала, оказался неприятным, зловещим и болотистым… Кое-где в низинах стояла мутная зловонная вода, и в ней беззвучно копошились серые личинки… Даже во сне Вероника почувствовала отвращение и досаду… Куда она забрела!.. Вдруг прямо рядом с ней в гигантскую ель с шипением ударила молния… Резко пахнуло озоном и гарью… Вероника в ужасе отшатнулась и, не разбирая дороги, побежала, петляя между деревьями и проваливаясь по колено в чавкающую грязную воду… Следующий удар грома был таким сильным, что она проснулась и открыла глаза…

Первое, что она разглядела в темноте, — это лежащий на полу новый японский телевизор, который ей совсем недавно подарили ко дню рождения. Экран вдребезги разбился, и осколки его разлетелись по полу. Значит, раскаты грома ей не приснились! Это рухнул с подставки телевизор. Хорошенькое дело. А где же Максим? Неужели ему не удалось сбежать от родителей?

Сон тут же сняло как рукой.

Вероника вдруг осознала, что в воздухе висит какой-то странный гул — низкий, но такой мощный, что от него, как ей показалось, сотрясаются стены. В окнах, постанывая, дребезжали стекла… Она вскочила с кровати и влезла ногами в шлепанцы. Пол под ногами мелко вибрировал, и от этого стучали зубы, а перед глазами все расплывалось.

Теперь Вероника уже знала, что происходит. Землетрясение! Вот почему сбежал Том! А она не могла понять, отчего он так странно поскуливал перед прогулкой. Говорят, собаки и кошки первыми чуют приближение подземных толчков…

Она помнила с детства это ощущение зыбкости — когда стоишь и не можешь удержаться на ногах. Мелкие, в два-три балла, землетрясения случались здесь довольно часто. Вероника давно усвоила, что в таких случаях надо быстрее выбегать на улицу. Обычно они вместе с остальными жильцами дома забирались на ближайшую сопку — чтобы не завалило обломками, если рухнет дом. Там они пережидали несколько подземных толчков, а уж потом возвращались и расходились по домам. Родители Вероники даже держали специальную сумку с ценностями и документами — на случай, если придется срочно покидать квартиру. Но, может, ей просто померещилось спросонья?

Осторожно ступая, чтобы не напороться на стекла, Вероника подбежала к окну. Погруженный в темноту город на глазах оживал: одно за другим, словно по команде, зажигались окна противоположных домов, за шторами мелькали фигуры жильцов, из подъездов выскакивали раздетые, что-то кричащие друг другу люди… Вероника щелкнула выключателем и оглядела комнату. Хрустальная люстра со скрипом раскачивалась, словно маятник, и грозилась упасть. С книжной полки на письменный стол попадали книги и какие-то мелочи. Карандаши и ручки со звоном подпрыгивали в стакане…

Где-то вдалеке завыла сирена.

Веронику охватила нервная дрожь — она знала, что в любую секунду толчок может повториться и быть уже сильнее предыдущего. Мозг ее заработал лихорадочно и четко. Главное теперь — быстрота. Сейчас она оденется и спустится во двор. Со второго этажа можно выскочить секунд за пять…

Не успела она все это подумать, как погас свет и с потолка с грохотом обрушилась люстра — к счастью, Вероника стояла в другом конце комнаты. Теперь от страха все мысли перемешались. Первые несколько секунд она не могла сдвинуться с места. Потом, как сумасшедшая, заметалась по комнате, хватая какие-то вещи и бросая их обратно. Распахнула встроенный шкаф. Надела на себя замшевое зимнее пальто… Прямо на босые ноги натянула сапоги… Затем снова замерла и прислушалась. Ей показалось, что гул, исходящий из земли, усилился. В это же мгновение пол под ногами тряхнуло с такой силой, что Вероника покачнулась и встала на четвереньки. Новый толчок! И вдруг она услышала громкий, душераздирающий визг откуда-то с улицы. Одновременно с этим за окном раздался звук, похожий на взрыв. Вероника вскочила на ноги, выглянула в окно и… не увидела там соседнего дома. Он рухнул. Просто сложился — как карточный домик. За несколько секунд из пятиэтажного дома получилась куча разломанного кирпича вперемежку со всем, что там находилось. Как слоеный пирог.

Веронику охватил панический ужас.

— Господи, да что же это… — бормотала она себе под нос, подхватила с постели одеяло и бросилась к двери.

Однако добежать она не успела: послышался страшный грохот и хруст, пол под ногами бешено затрясся и накренился, Вероника, потеряв равновесие, упала навзничь и скатилась обратно в глубь своей комнаты (потом она поняла, что только это ее и спасло — успей она выбраться в коридор — и ее сплющило бы потолком, как и всех остальных)…

С этого момента она почти не осознавала, что происходит. Вокруг нее что-то со звоном падало и рушилось, искрила рвущаяся проводка, вопили в сотни голосов гибнущие под обломками люди. Все это происходило в течение каких-то секунд, пока длилась серия толчков, — а потом все стихло и Вероника очутилась в полной, кромешной темноте, стиснутая со всех сторон кирпичным ломом и бетонными плитами. Пространство было маленькое, как нора — в нем было почти невозможно шевелиться. В нос сразу же набилась кирпичная пыль — первые пять минут Вероника сотрясалась от мучительного чиха. Потом пыль понемногу улеглась, и тогда она смогла спокойно дышать.

Как только Вероника пришла в себя и поняла, что произошло, из груди у нее вырвался хриплый протяжный вопль. Вокруг была вязкая, пугающе черная темнота. Она — внутри завала, внутри слоеного пирога!

— Люди! Помогите! Вытащите меня отсюда! — стала истошно звать она.

Но со всех сторон лишь глухо, словно сквозь вату, слышались сдавленные стоны и крики. Были детские — отчаянные и жалобные. Были женские — истерические и тонкие. И даже срывающиеся мужские. Некоторые — искажены болью.

Вероника попыталась нащупать лаз или хотя бы зыбкое место вокруг себя, чтобы попытаться выбраться наружу. Но ногти лишь беспомощно царапали бетон и спрессованную кирпичную крошку. В бок ей упиралась какая-то острая штука — Вероника вытащила ее и поняла, что это кусок плинтуса. Может, ей удастся прокопать с помощью него какой-нибудь ход? Но сколько она ни пыталась — все напрасно. Она была заживо погребена под тремя верхними этажами и только чудом оказалась в зазоре между полом и бетонной плитой. Некоторое время она еще пыталась выбраться — кричала, стирала в кровь ногти, колотила ногами по холодному бетону, надеясь случайно обнаружить какую-нибудь брешь. Потом на какое-то время затихала, лежала, тяжело дыша и отплевываясь, — и принималась снова. Несколько раз она даже проваливалась в забытье, но потом просыпалась и начинала все сначала. В конце концов она совершенно обезумела и бессильно зарыдала. Нет, самой ей никогда отсюда не выбраться…

«А Максим? — вдруг пронзил ее запоздалый вопрос. — Что стало с Максимом? Жив ли он? Нет, он не мог погибнуть. Он же сам говорил, что их дом двухэтажный и поэтому сейсмоустойчивый…» Вспомнив его спокойное, чуть ироничное лицо, Вероника решила, что, попади он в такую ситуацию, как она, он не стал бы устраивать истерик. Зачем раньше времени паниковать? Может быть, все не так плохо, как кажется. Наверняка ведь ничего не известно. Надо постараться взять себя в руки. В конце концов, она будущий медик — хотя и ветеринар. И должна вести себя соответственно.

Вероника внимательно, как врач, обследовала свое тело — но обнаружила только синяки да несколько глубоких царапин от битого стекла. Наверное, ее защитило пальто, которое она натянула в последнюю секунду. Теперь оно спасало Веронику от холода. Зубы ее стучали, ноги постепенно занемели так, что она перестала их чувствовать. А вскоре она уже окончательно потеряла ощущение времени.

Она сознавала, что находится в состоянии шока. «Сейчас я засну, — успокаивала себя она. — Я должна заснуть. Это естественная защитная реакция организма на нервную перегрузку. Если будет новый сильный толчок и меня придавит, во сне я ничего не почувствую. А если все обойдется, то меня обязательно найдут. Боже мой, бедные родители. Они ведь думают, что я в Москве. И Максим… Что стало с Максимом…»