20
Последнее творение Антониони
На следующий день доктор разрешил на носилках вынести Антона в сад, чтобы тот мог подышать свежим воздухом. Вставать больному пока не разрешалось из-за трещины в ноге, но с режима полного покоя его уже сняли. Наташа (то есть Кристина) все время находилась рядом с ним: поправляла ему подушку, читала вслух книгу, поскольку самому ему чтение было запрещено, разговаривала с ним на разные темы.
Антон лежал на специально спущенной во двор широкой тахте, рядом в плетеном кресле сидела Кристина. Над их головами свешивались тяжелые, полные оранжевых плодов абрикосовые ветки. Иногда Кристина срывала пару абрикосов и скармливала их Антону.
Она уже так привыкла к нему, что ей казалось, они знакомы всю жизнь. Как будто не было ни ее неудачного поступления в театральное училище, ни встречи с Марго, ни съемок эротического кино, ни Вени, ни «Ромео и Джульетты», ни Монтаны, ни «хипов» с их вшами и крутым авангардом… Прошлое словно померкло, утонуло в зеленых чуть раскосых глазах.
Антон не пытался ее развлекать, но ей было нисколько не скучно с ним — даже прикованным к постели. Он был не похож ни на одного из ее знакомых парней. Самым удивительным Кристине казалось то, что он все время думает. Нет, другие люди тоже думали, но их мысли касались каких-то обыденных вещей: что поесть, какую на себя надеть одежду, сколько стоит в магазине какая-нибудь полезная для хозяйства штука…
Мысли Тото были совсем о другом. Его волновал, например, вопрос: почему люди придумали писать стихи? Является ли поэзия такой же необходимой человеку вещью, как воздух или еда? Или — в какой момент в зародыше человека поселяется душа? Он готов был рассуждать об этом часами, причем слушать его было одно удовольствие.
Чтобы не выглядеть в глазах Антона полной тупицей, Кристина была вынуждена мягко переводить разговор на другую тему — под предлогом того, что врач не разрешил ему переутомляться. Не то чтобы ей было совсем нечего сказать про поэзию или про душу, просто она боялась, что ляпнет какую-нибудь глупость, недопустимую для студентки филфака.
Для чтения Антон выбрал толстенный детектив Фаулза. Когда Кристина читала, он держал ее руку возле своего лица. Кристину так увлекло таинственное действие романа, что она не заметила, как пролетело время до обеда.
Кормить Антона пришла сама Эмилия Аркадьевна. Видимо, этот процесс она считала очень важным и не хотела доверять никому другому.
После обеда Антон попросил Кристину принести ему карандаш и этюдник.
— Ты найдешь? — спросил он. — Они лежат в письменном столе, в нише… Или в шкафу, на полке… В общем, поищешь сама… Там есть большой этюдник и поменьше. Принеси маленький. А карандаш возьми мягкий, с ластиком…
— Я быстро, — уверила его Кристина и побежала к дому.
В комнате Антона она принялась рыться в столе и в шкафу. Она даже не знала толком, как должны выглядеть эти «этюдники». Судя по тому, что они выступали в комплекте с карандашом, это было что-то вроде альбома для рисования. Ничего похожего она не нашла ни на шкафу, ни в столе. Пришлось перерыть всю комнату. В конце концов она обнаружила на подоконнике две папки с рисунками. «Ну, если это не этюдники, тогда я не Кристина Быстрова», — подумала она.
Пока Кристина копалась в столах, в одном из ящиков, на самом дне, ей попалась видеокассета с весьма интересной надписью. «Боги на Олимпе. Antonioni-production», — гласили маленькие буквы на коробке.
Кристина оглянулась на дверь и снова выдвинула ящик. Достала кассету и принялась вертеть ее в руках. Может быть, здесь она найдет разгадку?
Утром Антон снова пытался заговорить с ней про «Европу» и «Олимп», и, чтобы выкрутиться, ей пришлось сделать вид, что она внезапно вспомнила о своем обещании доктору смерить пациенту температуру. Это позволило Кристине ретироваться под предлогом того, что она должна идти за градусником.
«Боги на Олимпе»… Надо отнести эту кассету к себе в комнату и вечером обязательно ее просмотреть.
С этой минуты Кристина только и делала, что ждала вечера. Разговаривать с Антоном ей было все труднее и труднее. А один раз она едва не провалила всю операцию.
Антон попросил ее включить компьютер и отослать E-mail своему приятелю. Во-первых, Кристина имела весьма отдаленное понятие о том, что такое E-mail, а во-вторых, ей практически не приходилось еще общаться с компьютером. Разумеется, она не должна была подавать виду, что это так. Поэтому она послушно подошла к компьютеру и попыталась с первого взгляда определить, где он включается. Быстро, чтобы он ничего не заметил, Кристина попробовала нажать одну кнопку, другую… И только четвертая кнопка вызвала серую машину к жизни. Так, полдела было сделано. Теперь компьютер приветливо гудел, и картинка на экране звала к новым действиям.
— Загрузился? — спросил Антон.
— Угу, — буркнула Кристина, тупо уставившись в маленький цветной экран.
— Ты что, плохо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Антон.
Кристина молчала, кусая губы. Она совершенно не представляла, что ей делать дальше. Может, попробовать нажать большую кнопку со стрелочкой? Она уже протянула руку, но Антон остановил ее удивленным возгласом:
— Наташка, ты что, перегрелась? Возьми «мышь»!
— Мышь? — тихо переспросила Кристина, понимая, что теперь окончательно приперта к стене. Вот когда действительно потребовались ее актерские способности!
Не дожидаясь, пока Антон задаст ей новый сбивающий с толку вопрос, она встала из-за компьютерного столика и медленно отошла к окну. На Антона она не смотрела, но чувствовала на себе его недоуменный взгляд.
— Я не хотела тебе говорить, — печально сказала она, — но теперь, наверное, придется.
— Что? Что такое? — стараясь не показывать своего волнения, спросил Антон.
— Знаешь, я заметила, что после аварии не помню многих вещей… Какие-то имена, телефоны, которые раньше знала наизусть… Даже людей и знакомых… Целые куски жизни как будто вымели из головы метлой. — Кристина облизала губы. — Первые дни я мучала себя, пытаясь все вспомнить… Даже ревела от злости… Потом пожаловалась врачу…
— И что он сказал?
— Сказал, чтобы я не дергалась. Это временная амнезия из-за шока и из-за сильного сотрясения. Постепенно память должна восстановиться. Но для этого должно пройти время…
— Ты забыла, как посылать E-mail? — спросил Антон, облегченно вздохнув.
— Я вообще ничего не помню… Это какой-то дурдом.
— Так, — сказал Антон, — сейчас ты будешь делать все, что я тебе скажу, и сразу вспомнишь.
Под его руководством Кристина вызвала на экране монитора картинку со списком компьютерных адресов. Там же были настоящие адреса и телефоны.
— Видишь мой адрес? — спросил Антон. — Он идет первым по списку.
«Antonioni. Consultant. rus. — Болотников Антон», — прочитала Кристина.
— Вижу, — сказала она.
— Адрес Илюхи прямо под ним…
Когда наконец компьютерное послание было отправлено, Кристина обнаружила, что она вся взмокла от напряжения. Кажется, на этот раз ее пронесло. Более того, теперь она сможет использовать это и в дальнейшем. Чуть что — все валить на амнезию…
Наконец уже поздним вечером Кристина наглухо задернула шторы в своей комнате и заперла на ключ дверь. Она только что вышла из ванной и расхаживала в длинной ночной рубашке с кружевными вставками. Теперь ей не разрешалось носить ничего своего — только то, что ей выдали в качестве «личного гардероба Наташи». Кристина подошла к зеркалу. Она все еще не могла привыкнуть к своему новому облику. Руки то и дело пытались нащупать несуществующие волосы… Лицо с выбеленными бровями и ресницами казалось блеклым и каким-то слишком серьезным. Кристина помяла губы и улыбнулась самой себе. Потом взъерошила выстриженный «французский» затылок. «Что-то в этом все-таки есть… — подумала она. — А чего-то нет».
Заветная кассета была надежно припрятана на дне ее чемодана. Кристина достала ее и решительно вставила в белый видеомагнитофон. После этого она влезла с ногами на кресло и с замиранием сердца нажала кнопку на маленьком пульте.
Первые же кадры видеозаписи заставили Кристину замереть, открыв рот, перед экраном. На них она увидела Наташу — совершенно голую, сидящую верхом на продолговатом валуне. Фоном служили густые заросли каких-то деревьев и серые скалы.
Девушка сначала улыбалась в кадр, а потом сказала:
— Может, мне лучше лечь?
— Попробуй. — Это был голос невидимого Антона, который держал камеру.
Наташа легла на спину и слегка согнула в коленях ноги. Кристина обратила внимание на ее груди: они были такие же остренькие и конусовидные, как и у самой Кристины, только чуть поменьше и с более светлыми сосками.
— Перевернись на бок, а то у тебя слишком уж вальяжный вид — как на пляже… — сказал Антон.
Девушка послушно перевернулась и теперь лежала на одном бедре, демонстрируя нежный изгиб другого. Кристине бросилось в глаза, что волосы на лобке у нее гладко выбриты, отчего вид получался беззащитный и трогательный.
— Так… А теперь вытяни руки — как будто обхватываешь кого-то за шею…
Наташа вытянула вперед руки.
— Прогни немного спинку — так эротичнее… — прозвучал за кадром голос Антона.
«Чем они занимаются? — подумала Кристина. — Может, они тоже хотят снять эротический фильм? Или просто нащелкать «обнаженные» фотографии?»
Кристина вдруг подумала о том, что где-то хранится несколько кассет с материалом их недоснятого эротического фильма. В главной роли она, Кристина Быстрова. Конечно, это нигде не указано, но если запись увидит кто-нибудь из ее знакомых, он сразу же узнает на ней Кристину… Она вдруг представила, как видеопленка попадает к завучу их школы Нине Ивановне. Та, ничего не подозревая, вставляет ее в видеомагнитофон и вдруг видит недавнюю выпускницу их школы, которая в абсолютно голом виде разгуливает по берегу моря и, весьма недвусмысленно наклоняясь прямо перед объективом, собирает ракушки…
Кристину охватил нервный смех.
Между тем на видео начался новый сюжет. Теперь камеру, по-видимому, держала Наташа. Неровный проезд по пейзажу: деревья, отвесная скала с рябой тенью от листвы, а затем… широкий вход в пещеру!
Так вот оно что. У них тоже есть своя «вилла»… Наверное, ее-то они и называют «Олимп»…
— Тото-о! — нежно позвала за кадром Наташа. — Давай выползай на свет… Я уже закончила разминку…
Сбивка кадра. Затем снова вход в пещеру — и из него появляется Антон, одетый в короткие зеленые шорты и желтую спортивную майку. Вместо ежика у него длинные, до плеч волосы, которые сосульками падают на впалые щеки. Кристина с восхищением отметила про себя, какая у него гармоничная фигура. Сильные, длинные, покрытые светлыми волосками ноги. Крепкие загорелые плечи. Он был похож на молодого бога, который даже не задумывается, насколько он красив…
Антон в кадре щурится от яркого света, а затем, увидев направленный на него объектив, медленно двигается в его сторону с выражением хищника, который заметил дичь. Камера отступает, потом какое-то мелькание, смех — и снова сбивка кадра.
Следующая сцена: расстеленное на камнях полосатое одеяло, вроде двухместного спальника. Никого. Камера вздрагивает, чуть-чуть сдвигается. Вид сбоку и немного сверху.
— Наташка, иди в кадр, я посмотрю… — Это приглушенный голос Антона.
На одеяле появляется обнаженная Наташа. Ложится на спину и вытягивает руки вдоль тела. На ее загорелую кожу падает кружевная тень от листвы.
«Удивительно, как схожи все эротические сюжеты, — подумала Кристина, вспомнив о сцене под кустом магнолии, которую снимал для своего фильма режиссер Игорь, — тот же вид сверху на расстеленное под сенью чего-нибудь одеяло. Как будто нельзя придумать ничего поновее…»
— Лучше ляг головой на угол, — произнес голос Антона за кадром.
— Господи, как же это все долго!.. — жалобно сказала Наташа, переворачиваясь в кадре. — Мне сейчас расхочется…
— И замечательно. Получится все с самого начала: как захотели, как начали, что делали и что из этого получилось…
Кристина схватилась за голову, подумав о том, свидетелем чего ей сейчас предстоит стать. Значит, эти двое все-таки были близки… Они явно собирались заниматься любовью перед камерой. Единственное, что было неясно Кристине, так это для чего им все это понадобилось. Но, возможно, она была еще слишком неопытна в таких вопросах, чтобы это понять.
В кадр заглянуло обнаженное плечо Антона — и Кристина поспешно нажала на «стоп»…
Почему-то ей было страшно смотреть дальше. Разумеется, раньше ей приходилось смотреть фильмы, где постельные сцены были сняты вживую. Но там было совсем другое дело. Какие-то незнакомые, абстрактные люди, с которыми ее ничего не связывало… То, чем они занимались, не имело к ней никакого отношения.
Кристина вдруг поняла, что уже ревнует Антона к Наташе. Это было нелепо, ведь несчастная девушка погибла страшной смертью, но это все равно было. Она ревновала даже к памяти Наташи, тем более что для Антона она была вовсе не памятью, а самой что ни на есть живой плотью.
И все-таки нужно досмотреть кассету. Она должна знать, как любила Антона настоящая Наташа. Ведь все, что ей удалось узнать о ней до этого, было лишь верхушкой скрытого под водой айсберга…
Кристина знала, что в жизни бывают ситуации, когда нужно уметь переступить через собственные чувства.
