16

Кто-то пытался взобраться на борт. Говард Джелинек услышал, как что-то скребется сбоку, а затем раздался всплеск. Добро пожаловать, кто бы это ни был, подумал Говард, который в этот момент мыл грязные тарелки на камбузе. Скоро затейливая церемония завтрака будет закончена. Тарелки, чашечки для яиц и другая посуда займут свои места – вымытые и сияющие чистотой. На полу не останется ни единого пятнышка, а металлические и деревянные части он отполирует позже. По случаю такого великого события судно должно блестеть.

Он не слышал ни петушиных криков, ни лая собак – деревня была очень тихой. В течение всего времени, пока Говард завтракал и наводил чистоту, эта тишина не прерывалась ничем.

Но вдруг ее разорвало урчание дизельных двигателей. Говард выглянул в иллюминатор, ожидая увидеть, как возвращаются четыре лодки. Он взбежал на палубу и тут увидел людей – они стояли на деревянном пирсе. Очевидно, тут собралась вся деревня. Люди чего-то ждали, и, как только он появился на палубе, они закричали, приветствуя его, замахали руками и захлопали. Говард заметил цветы, брошенные кем-то в воду.

К этому берегу и раньше подходили суда, но они никогда не останавливались здесь. А эта лощеная яхта с такой высокой мачтой, какой им ни разу не приходилось видеть, не только зашла в их бухту, но даже бросила здесь якорь. И этой же ночью по домам пробежал слух: под покровом темноты – пешком! – пришел какой-то американец, а вместе с ним – женщина. Хозяин гостиницы, единственный, кто не спал в тот час, пустил их к себе.

Это был тихий прибрежный поселок. Дома тут были в основном построены на сваях. Поселку везло: войны с французами и все остальные схватки, оставшиеся лишь в памяти стариков, никак не отразились на жизни здешних жителей. Поселок был слишком незначителен, чтобы кому-то понадобиться. Большинство чужаков даже не знало о его существовании с тех пор, как указатель, поставленный когда-то французами, был украден, – а случилось это уже много лет назад. Поселок даже не был обозначен ни на одной карте, вот их и оставили в покое.

Хозяин гостиницы был здесь главным. Это, собственно, даже нельзя было назвать гостиницей, поскольку помещение состояло всего из двух смежных комнат и четырех кроватей, которые случайно достались отставному моряку. Иногда, когда посетители задерживались дольше, чем на день, он предлагал им помимо кроватей еще и еду. Теперь он был уже стариком. Он обладал добрым сердцем, витиеватой манерой изъясняться и единственным в округе, хотя и давно переполненным, отхожим местом. Старик вдоволь попутешествовал: в дни своей юности, еще до войны, он начинал палубным матросом на грузовом судне и успел повидать Иокогаму, Гонконг и Манилу.

В это утро у него выдалось немного свободного времени, и он решил спуститься к берегу, чтобы первым взглянуть на пришедшее ночью судно. Он надеялся увидеть и его владельца, и, кто знает, может быть, тот решит остановится в его гостинице? Этот человек наверняка провел много дней в океане и сможет оценить прелесть горячей освежающей ванны.

Вот почему, сжигаемый любопытством, старик с ногами взобрался на древний стул, стоявший на пирсе впереди всех остальных зрителей, чтобы первым увидеть, как Говард появится на палубе. Далеко впереди, над горизонтом, появилась тонкая золотая полоска, которая расширялась по мере того, как над морем вставало солнце. Они ждали, а пришельца все не было. Несколько мальчишек подплыли к судну, но ни у одного не хватило смелости взобраться на него. Под ободряющие возгласы остальных старик уселся в собственную лодочку и сам подплыл к длинной яхте. Опершись о ее белый борт, он встал во весь рост и взялся за поручни, поэтому, когда Говард вышел из рубки, первое, что он увидел, было сморщенное улыбающееся лицо старика.

– Можно войти? – спросил тот, шамкая беззубым ртом. – Я привяжу мою лодку к тебе, о'кей?

– Добро пожаловать, мой друг, – произнес Говард. Он наклонился к своему гостю, думая, что тот протянет ему руку, однако ветхий старик, видимо, не нуждался в помощи. Через секунду он уже вскарабкался на борт.

– Могу я вам что-нибудь предложить? – осведомился Говард.

– Я – мистер Ип, хозяин гостиницы. У вас есть шотландское виски? – Нет, я не держу алкоголя на борту. Если хотите, можете выпить чаю, кофе или фруктового сока.

– Нет джина, может быть?

– Нет, джина нет. И водки тоже.

– Извините, водка не любить.

– Чем же вас угостить? Может быть, бисквитом или чашечкой кофе?

Старик вытащил из кармана мокрый клочок бумаги.

– Я моряк тоже, раньше много лет. Сейчас – хозяин гостиницы. Вы иди, смотри. Горячая вода и большая чистая кровать. Вам нравится горячая ванна, сэр? – Эта мысль показалась Говарду привлекательной. Господь хотел, чтобы он ближе сошелся с народом. – Вы идти в моя лодка. Много места для двоих. Ванна сейчас или завтра, сэр?

Говард потер подбородок – ему не мешало бы побриться. Нет, не раньше, чем он увидит знамение, но от фруктов и поджаренного хлеба он бы не отказался.

– Вы продаете фрукты?

– Я нет. Вы купить фрукты на рынке. Если ванна вам не надо сегодня, приходите завтра. Есть еще один американец и женщина в гостинице. Вы приходите завтра, да?

– Нет-нет, подождите, пожалуйста. Я сейчас же пойду с вами, только соберу кое-какие вещи.

– О'кей. Я вас жду здесь.

Старик был горд самим собой. Какими чувствительными были эти иностранцы, они хотели, чтобы все на свете их любили. Ему захотелось заглянуть в рубку, чтобы было о чем рассказать соседям, но от радости, что его гостиница впервые будет заполнена до отказа, забыл это сделать. Он взглянул на мачту, и его поразило то, какой она была высокой и сколько парусов на ней умещалось. На палубе не было ни единого пятнышка. Странный человек – не уронит ни крошки, даже мухам поесть нечего. Он, должно быть, требовательный и, судя по лодке, наверняка очень богатый.

Люди на пирсе стояли молча. Теперь уже вся деревня собралась, чтобы посмотреть, как иностранец будет высаживаться на берег. Они могли и не ждать: лодка дядюшки Ипа стояла возле яхты, а уж он-то, конечно, расскажет им до мельчайших подробностей обо всем, что увидел и услышал на корабле. И как всегда, рассказ его будет красочным – слушатели не пожалеют.

Конечно, люди вполне могли расходиться по домам, но, тем не менее, они продолжали стоять – из вежливости по отношению к хозяину гостиницы и его новому гостю. Они увидели, как иностранец запер каюту и вышел. На плече он нес большую сумку, набитую одеждой.

– Я готов, мистер Ип, – сказал Говард. – Нет ничего лучше горячей ванны в начале нового дня.

– Я уже сказал, здесь еще один американец и женщина. Они пришли поздно прошлой ночью. Я знаю: они убегают или прячутся. Почему богатый американец идет не на машине ночью, если он не прячется и не убегает? Это вещи для бедных людей? – Хозяин гостиницы потянул сумку Говарда.

– Ну… Некоторые – да. Или, может быть, вам что-то понадобится. Но сначала их следует постирать.

– Могу сделать это просто.

Старик перелез через поручни и спустился в лодку, а Говард ждал, пока он подгонит ее кормой к лесенке. Внутри него росло предчувствие чего-то очень важного. Этот день должен стать знаменательным, он чувствовал это. Сегодня Господь поведает ему, ради чего было совершено все это путешествие.

Говард забрался в утлую лодчонку и сел. Солнце начертило золотые полосы на всей поверхности воды до самого пирса и ярко расцветило улыбающиеся лица ожидавших его сельчан. Он ни на секунду не сомневался в том, что именно здесь суждено произойти великим событиям.