Мария и Петер много путешествовали зимой и большую часть весны. Мария увидела и узнала много нового, но главное, она радовалась жизни рядом с удивительным, необыкновенным человеком. Иногда появлялся Джанни, и Петер начинал нервничать. Мария и Джанни как бы подписали пакт о ненападении. Она вскоре догадалась о гомосексуальных склонностях молодого человека, отец о них даже не подозревал. Процедура развода с Марианной Фукс шла своим чередом. Жена пошла навстречу его желанию. По условиям развода она должна была получить дом в Инсбруке и поистине царское содержание, позволявшее ей поддерживать тот уровень жизни, к которому она привыкла с тех пор, как вышла замуж за Петера.

Итак, вскоре должно было быть вынесено окончательное решение о разводе. Сразу же после этого Петер собирался жениться на Марии. По возвращении из Австрии, куда он ездил, чтобы подписать последние необходимые документы, Петер обнаружил, что на вилле его встречает одна лишь экономка.

— Синьорины нет дома, — сообщила она. — Она поехала в больницу Комо сделать анализы. — И, чтобы успокоить его, добавила: — Ничего серьезного. Это простая проверка.

Петера ее слова ничуть не обнадежили. Артериальное давление у него резко подскочило, он безошибочно узнал симптомы: головную боль и звон в ушах.

— Что же все-таки случилось? — спросил он в тревоге.

— Вот уже два дня бедняжку сильно тошнит. Приходил врач и решил проводить ее в больницу для обследования, — объяснила экономка.

В эту минуту зазвонил телефон. Петер, обычно такой невозмутимый, схватил трубку чуть ли не в панике. Это была Мария.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, стараясь сдержать дрожь в голосе.

— Никогда в жизни не чувствовала себя лучше. Просто я самую малость беременна, — радостно сообщила она.

— Слава тебе господи! — прошептал он. — Какая чудесная новость!

— Ты доволен?

— Я в восторге!

— Я на втором месяце. Сейчас вернусь домой и все тебе расскажу.

— Ни с места! Оставайся, где ты есть, — решил он. — Я сам за тобой заеду. Попроси врача меня подождать. Я хочу с ним переговорить. — Он был растерян, оглушен и счастлив. Ему хотелось обнять пожилую экономку.

Он бегом спускался по лестнице, когда его остановил начальник охраны.

— Мне необходимо с вами поговорить, синьор Штраус, — потребовал он обычно несвойственным ему, не терпящим возражений тоном.

— Да, конечно, — на ходу бросил Петер. — Когда я вернусь, мы все подробно обсудим, — обещал он.

Начальник охраны стоял на своем:

— Это неотложное дело, синьор.

Петер остановился и приковал его к месту немигающим взглядом.

— В данный момент у меня есть лишь одно действительно неотложное дело. Все остальное может подождать. — И он решительным шагом направился к автостоянке.

— Если синьор намерен выехать, я немедленно предупрежу моих людей, — нахмурился начальник охраны, не собиравшийся так легко уступать.

— В этом нет необходимости. Я поеду один, — сказал Петер, заводя мотор «Мерседеса».

Он подумал, что ребята, пожалуй, перестарались со своим вечным лозунгом: «Не доверяй никому и никогда».

Начальник охраны проворно обогнул машину, открыл правую дверцу и сел рядом с Петером, почти силой навязывая ему свое присутствие.

— Извините, синьор, я не позволю вам ехать одному. Только не теперь, после того что случилось, — предупредил он.

Петеру было неприятно это вторжение, но он сдержался.

— Что же произошло? — сухо спросил он.

— Охранники у главных ворот заметили двух подозрительных мотоциклистов, рыскавших по аллее конских каштанов, — объяснил начальник охраны.

— И что же дальше? — продолжал Петер, несколько сбавив тон.

— Я известил полицию, — ответил начальник охраны. Машина стремительно спускалась к главным воротам.

— Это все? — Петер, казалось, склонен был считать происшедшее безделицей.

— Разве этого мало? — возразил верный телохранитель, привыкший за годы службы к тому, что хозяин тревожится и по куда менее веским поводам.

— Может быть, мы придаем слишком большое значение сигналам, не заслуживающим подобного внимания, — заметил Петер. — В любом случае, спасибо, что предупредили меня. Теперь вы можете выйти, — добавил он с улыбкой.

Ворота раскрылись перед машиной.

— Мой долг — сопровождать вас, — настойчиво повторил телохранитель, не двигаясь с места.

— Выходите! — властно приказал Петер.

Слишком долго он жил в плену собственных страхов и под надзором своих охранников. Теперь, в пятьдесят пять лет, он наконец-то чувствовал себя свободным от навязчивых опасений. Его женщина ждала от него ребенка. Он готовился стать отцом, и радостное ожидание этого счастливого события не собирался делить ни с кем. Ему хотелось самому отвезти Марию домой, поговорить с ней о будущем, полном надежд. Для этого им нужно было остаться наедине.

— Выходите! — повторил он начальнику охраны.

Тот, не двигаясь, смотрел на него в смятении.

Наконец телохранитель нехотя повиновался, мысленно проклиная упрямство великого человека, буквально потерявшего голову по причине, о которой он не смел даже догадываться.

Петер сорвался с места так, что завизжали покрышки, пересек линию ворот, выехал на аллею конских каштанов, промчался по ней с бешеной скоростью и затормозил на перекрестке при въезде на шоссе. Он пропустил несколько машин, имевших преимущественное право проезда, не обратив внимания на тяжелый грузовик, стоявший у обочины. «Мерседес» тронулся, и грузовик столкнулся с ним, внезапно дав задний ход. Петер так и не увидел тягача, летевшего на него подобно бомбе. В эту минуту он думал о Марии, о ребенке, которого они вырастят и воспитают вместе. Он был на вершине счастья, когда закончилась его жизнь.