Мистраль был счастлив. Он выиграл еще одну гонку, рядом с ним была красивая и желанная женщина, и теперь он загорал в саду отеля «Пале», самого дорогого и элегантного в Биаррице. В будущем сезоне он будет участвовать в соревнованиях «Формулы-1» в составе «О'Доннелл», весьма солидной английской команды. Предварительные переговоры завершились рукопожатием между ним и менеджером команды Джонни Грэем. Теперь Грэй ждал его в Англии для подписания контракта.

«О'Доннелл» была неплохой машиной, но, чтобы стать конкурентоспособной, ей нужен был классный пилот вроде него и новая рама. Мистраль знал, что идея с алюминиевым кузовом безнадежно провалилась, но Грэй обещал ему совершенно новый «болид», способный произвести революцию в автомобилестроении. Инженер-конструктор команды был родом из Штатов и принимал участие в создании «Геркулеса» , а теперь должен был использовать драгоценный опыт при разработке нового кузова.

— Я не прошу верить на слово, сам все увидишь, — заверил его Грэй.

Поговорили они и о деньгах и сошлись на цифре довольно скромной в сравнении с заработками пилотов, уже завоевавших себе прочное положение, но показавшейся Мистралю просто астрономической. Обо всем об этом он теперь вспоминал, улыбаясь собственным мыслям, и Дженни, растянувшаяся на лежаке рядом с ним, заметила улыбку у него на губах.

— Попробую угадать, о чем ты думаешь, — весело предложила она.

— Даром потратишь время. Ничего интересного я тебе сообщить не смогу.

Со стороны бассейна, утонувшего в зелени сада, доносились радостные вопли детей, игравших в воде.

Подошел официант, чтобы узнать, желают ли они обедать в саду.

— Нет, спасибо, — ответила Дженни. — Мы через час уезжаем. — Она не сочла нужным посвятить его в свои планы.

Выждав, пока официант отойдет подальше, Мистраль обиженно спросил:

— Как же так?

— Три дня в Биаррице. Забыл? Каникулы окончены, — ошеломила его Дженни.

— Как быстро они промелькнули, — с грустью вздохнул Мистраль.

— Время бежит быстро, когда тебе хорошо, — заметила она.

— Ты оказалась отличной учительницей английского, — прошептал он на ухо Дженни, гладя ее по спине.

— Тебе не кажется, что это довольно банальный комплимент? — Она притворилась разочарованной.

— Искусство лести мне никогда не давалось, — признался Мистраль.

— Уж если на то пошло, в иронии ты тоже не силен, — засмеялась Дженни.

— Я тебя разочаровал. Мне очень жаль. А ты была необыкновенной во всех отношениях, — вздохнул он.

— Вот так-то лучше! Комплимент всегда приятен женщине, — лукаво улыбнулась Дженни.

— Это что, английская поговорка?

— Международная и во-о-от с такой бородой! — расхохоталась она.

Мистраль подумал, что вскоре предстоит расплачиваться за гостиницу и это обойдется ему в кругленькую сумму. Да, отдых в Биаррице оказался дорогим удовольствием, но дело того стоило. Ему придется потратить все свои сбережения и аннулировать кредитную карточку. Дженни об этом никогда не узнает.

— Знаешь, что я тебе скажу, Дженни Кинкейд? Завидую тому, кто тебя любит. Что касается меня, надеюсь вскоре снова тебя повидать. — Он подумал в эту минуту о предстоящей поездке в Англию для подписания контракта с «О'Доннелл».

— Ты хочешь сказать, что будет следующий раз?

— Надеюсь, что очень скоро, — пообещал он.

Они распрощались в По в тот час, когда последние лучи заката догорали на горизонте.

Он готовился к отъезду в Модену, она — в Лондон.

— Я напишу о тебе хорошую статью, — сказала Дженни на прощание.

— Сохрани для меня экземплярчик. Вот выучу как следует английский и смогу оценить ее по достоинству, — ответил он.

Они обнялись, и через секунду Мистраль уже не думал о ней.

Энцо Феррари вновь вышел с ним на связь в июле, и на этот раз Мистраль отправился в Маранелло. Было жарко, как в преисподней. Волны горячего воздуха плясали над корпусами сборочных цехов. Как только он вошел в ворота храма мирового автомобилизма, к нему подошел высокий худощавый молодой человек с живыми и проницательными глазами.

— Я Ренцо Карони, управляющий «конюшни» Феррари. Мы вас ждем, — начал он приветливым и уверенным тоном.

Они обменялись энергичным рукопожатием.

— Просто не верится, что я здесь по приглашению великого человека, — признался Мистраль.

— Значит, у вас есть для этого данные. Командор не теряет времени с людьми, к которым не питает уважения, — сказал Карони, широким жестом приглашая Мистраля укрыться от африканской жары в здании конторы.

Мистраль сочувственно улыбнулся сопровождающему, но задержался во дворе, не желая переступать порог здания. Ему нравилось осматриваться вокруг, любоваться заводскими корпусами, в которых создавались шедевры мировой автомобилистики. Тут он увидел, как в дверях одного из цехов появились двое мужчин и женщина. Одного из вышедших во двор он сразу узнал: это был Энцо Феррари. Несмотря на почтенный возраст, он шел энергичным шагом. Второй был светловолосым великаном, своим обликом он напомнил Мистралю древнего викинга. Между ними шла молодая дама. Высокая, тоненькая, она грациозно и легко переступала по раскаленному асфальту заводского двора, как манекенщица по подиуму на показе высокой моды.

Ее стройный стан был туго стянут шелковым платьем, желтым в черный горошек. На ногах — черно-желтые босоножки на головокружительном каблуке, на руках — длинные желтые перчатки выше локтя. Волосы были спрятаны под широкополой шляпой из черной соломки, большие солнечные очки скрывали глаза и часть лица.

Мистраль был очарован красотой женщины. Может, это особа королевской крови, подумал он.

Эта женщина казалась существом не от мира сего, и в то же время, когда она в сопровождении двух мужчин прошла в нескольких метрах от него, Мистралю почудилось в ней что-то странно знакомое.

— Ослепительна, — прошептал он ей вслед, провожая глазами всех троих. Они явно направлялись к воротам.

— Здесь, в Маранелло, бывает много красивых женщин, — заметил Карони.

— Вы ее знаете? — встрепенулся Мистраль.

— Я знаю его. Он предприниматель из Цюриха, его зовут Петер Штраус, — объяснил сопровождающий и добавил: — Давайте все-таки войдем внутрь, здесь расплавиться можно. Командор будет через минуту.

Мистраль неохотно дал увести себя в контору, хотя дуновение прохладного кондиционированного воздуха немедленно принесло ему чувство облегчения.

Они вошли в небольшой конференц-зал, уставленный кожаными креслами и диванами. Все стены были увешаны фотопортретами прославленных гонщиков.

— Хотите чего-нибудь прохладительного? — спросил Карони.

— Нет, спасибо. Ничего не нужно, — ответил Мистраль, рассматривая фотографии в рамках.

— Командор придает большое значение знакомству с вами, синьор Вернати. Скажу вам больше: не ссылайтесь на меня, но вы один из очень и очень немногих людей, с кем он пожелал встретиться лично.

Великий Энцо Феррари вскоре присоединился к ним и сразу же покорил Мистраля своим сердечным радушием.

— Я очень рад наконец-то встретиться с вами, — сказал он, крепко пожимая руку гонщику. — Мои люди положили на вас глаз уже очень давно. Я слышал о вас прекрасные отзывы. Это правда, что вы и в двигателях разбираетесь?

— Я давно уже с ними работаю. Меня можно считать приличным механиком, особенно если требуется скрутить проволочкой пару старых железок, — пошутил Мистраль.

Феррари сел в кресло, жестом приглашая Мистраля занять место напротив себя. Молодой человек ощутил на себе его изучающий взгляд, проницательный и острый, но не почувствовал смущения.

— Я ценю скромность в молодежи. Не люблю бахвальства, — продолжал Феррари. — Но я пригласил вас в Маранелло, конечно же, не по этой причине. Нет, никак не по этой, — добавил он, покачивая головой. — Я, как и любой конструктор гоночных машин, люблю находить пилотов, достойных меня и моих «болидов». В этом я похож на Чаплина. Вы меня понимаете? Я создал себя самого и окружающий меня мир по своему образу и подобию. Когда я выпускаю новую спортивную машину, то немедленно начинаю искать пилота, который смог бы играть на ней, как на скрипке. Поэтому должен сразу же предупредить вас: в тот самый момент, когда гонщик вступает в команду Феррари, мы с ним заключаем нечто вроде брачного договора, и этот договор предусматривает совместное владение имуществом из расчета пятьдесят на пятьдесят. Если бы у меня не было превосходных гонщиков, я ничего не сумел бы создать. С другой стороны, хороший пилот может проявить свои лучшие качества, только если работает со мной. Видите ли, синьор Вернати, я утверждаю, что автомобиль — это сумма технологии, вершина инженерной мысли, но если за рулем сидит идиот, все усилия, ушедшие на его создание, можно считать потраченными впустую.

— Вы очень ясно выразились, командор, — улыбнулся Мистраль, припоминая множество анекдотов, окружавших имя великого чудака.

— Давайте вернемся на грешную землю. К нам с вами, синьор Вернати. Мое предложение таково: вы становитесь членом моей команды. Поверьте, вы никогда об этом не пожалеете.

Мистраль вспомнил о рукопожатии, которым обменялся с Джонни Грэем при заключении договора, хотя фактически еще ничего не было подписано: он только собирался съездить в Англию. Участвовать в гонках на «Феррари» — это была золотая мечта любого пилота.

Старик преподносил ему уникальную возможность на серебряном блюде. Ему хотелось биться головой об стену, настолько невыносимо было разрываться между желанием принять заманчивое предложение и намерением сдержать слово, данное англичанам. Он не решался заговорить, и Феррари, нахмурившись, взглянул на него с подозрением.

— В чем дело, Вернати? Можно подумать, я вам сделал непристойное предложение, — пробормотал он сквозь зубы.

— Ваше предложение даже слишком заманчиво, — отозвался Мистраль.

— Невеста не может быть слишком хороша. Говорите прямо, молодой человек, — Феррари начал не на шутку сердиться. — Я предпочитаю самую горькую правду самой сладкой лжи.

— Я связан словом с командой «О'Доннелл», — выпалил Мистраль на одном дыхании.

Старик смерил его долгим испытующим взглядом:

— Только словом или подписью? — спросил он.

— Для меня рукопожатие равносильно подписи, — отрезал молодой человек.

В маленьком зале воцарилось тяжелое молчание. Ренцо Карони переводил взгляд с великого старика на молодого гонщика, все более утверждаясь в мысли, что эти двое созданы, чтобы идти по жизни рука об руку.

— Мне безумно хочется вытолкать вас отсюда к чертовой матери, — взорвался Феррари и тут же поспешил добавить: — Но я этого не сделаю. Такая верность слову заставляет меня думать, что я не ошибся на ваш счет. Вы действительно молодец. Жаль, что нам не суждено работать вместе, но больше всего я жалею вас. «О'Доннелл» никогда не доставит вам такого удовлетворения, какое вы могли бы получить от езды на «Феррари», — изрек он, поднимаясь на ноги. Директор «конюшни» тут же поспешил последовать его примеру.

— Я очень надеюсь, что вы ошибаетесь, командор. Но пока я могу лишь заверить вас, что знакомство с вами доставило мне огромное удовольствие, — сказал Мистраль с твердостью в голосе.

— Я никогда не ошибаюсь. И черта с два я вас выпущу отсюда просто так. Не надейтесь! Сейчас я вам покажу завод. Пусть вас помучит сознание упущенной возможности, — улыбаясь, заключил Феррари.

Пока они выходили из зала, Мистраль с напускной небрежностью заметил:

— Какая удивительная красавица сопровождала сегодня вашего клиента.

— Да уж, лакомый кусочек. И не болтлива: ни слова лишнего! Мы два часа провели вместе, так она и голоса не подала ни разу. Кроме «Здравствуйте», я ничего от нее не услышал, — заметил Феррари.

— Вы знаете, кто она?

— Конечно. Она загадочная женщина. Таинственная незнакомка. Вот уже четыре года она с Петером Штраусом, но никто о ней ничего не знает.