4
На этот раз в больницу Лена заявилась прямо с утра, воспользовавшись выцыганенным у Сапрыкина пропуском. Игоря в палате не было.
— Увели на процедуры вашего дорогого, — пояснил Андрей. — Скоро будет.
Он сидел у стола в гордом одиночестве и явно обрадовался ее обществу.
— Чайку хотите?
— Хочу, — сказала Лена.
Андрей мигом вскипятил воду в кружке, заварил чай и пододвинул ближе к Лене тарелку с печеньем. Лена, в свою очередь, достала из сумки коробку шоколадных конфет и банку абрикосового варенья.
— О, — обрадовался Андрей, — обожаю абрикосовое! У меня жена его бесподобно варит!
Он налил чай и себе, отломил от батона, лежавшего на столе, громадный кусок, щедро намазал его вареньем и почти целиком отправил в рот. «Как Тося в фильме «Девчата», — подумала Лена и улыбнулась. Уж очень непохож был плечистый и рослый Андрей на хрупкую героиню Румянцевой.
Минут через пять они уже болтали, словно были знакомы целую вечность.
— Вот я и говорю: открытый бой — не самое страшное. Там от тебя что-то зависит. Отбежал, наклонился, пригнулся за бугорок, спрятался за стену — глядишь, и жив. Хуже всего сидеть в подвале, когда обстреливают город. Чувствуешь себя как щенок беспомощный. Тут уж только молиться — попадет или пронесет…
«Все это страшно интересно, — подумала Лена, — но я здесь по другому поводу».
— Знаете, — начала она издалека, — говорят, всегда видно, служил человек в армии или нет. И если человек неслуживший попадает в компанию армейцев, он выделяется среди них, как белая ворона.
— Ну да, — Андрей непонимающе взглянул на нее. — А к чему это вы?
— Ну, Игорю, наверное, тяжело быть среди вас…
— Почему?
— Он-то в армии никогда не служил. Ранение у него случайное…
Андрей усмехнулся:
— А вот тут вы ошибаетесь. Голову положу — Игорек человек воевавший. Причем круто воевавший.
Вот это новость! У Лены от удивления глаза стали как плошки.
— Этого не может быть! Я точно знаю — в армии он не служил…
— Эх, Леночка! Разве сейчас воюют только призывники? Да и горячих точек — завались: Кавказ, Чечня… Это только у нас. И за бугром… В Сербии вон уже который год наши ребята погибают.
— Вы точно уверены?
— В чем? Что ваш драгоценный знает все, что знаю я, и даже больше? Разумеется. Он калач тертый.
— Он вам что-нибудь рассказывал?
— Нет. Рассказывать он ничего не рассказывает, но меня не проведешь. Уж лучше бы рассказал. Я же вижу — его что-то грызет. По ночам иногда мечется, зубами скрипит. Бужу, спрашиваю — что? Молчит. Так-то вот.
В палату заглянула медсестра:
— Курляндский, на процедуры! — Увидев Лену, строго спросила: — А вы что здесь делаете? Посещения после четырех!
— Я к Болотову. У меня пропуск. — Лена покрутила в пальцах твердую бумажку.
После ухода Андрея Лена долго не могла прийти в себя. Значит, Игорь воевал! Интересно, где, когда? Действительно, горячих точек много. Что он делал? Кем был? Солдатом? Контрактником? Корреспондентом? От вопросов голова шла кругом.
К возвращению Игоря Лена уже успела более-менее совладать с собой. Сестра привезла его на кресле-каталке. Лена бросилась навстречу и хотела помочь переложить его на кровать, но Игорь раздраженно отстранил и ее, и сестру:
— Я сам.
— Болотов, опять упадете, — предостерегающе заметила сестра.
— Нет. Да пустите меня!
Перемещение стоило ему больших усилий: на лбу выступили бисеринки пота. Он лег и, отдыхая, откинулся на подушки. Лена смотрела на него и чуть не плакала.
Игорь дождался, пока сестра выйдет, и хмуро взглянул на Лену:
— Зачем ты пришла?
— Я же сказала, что сегодня приду. А ты…
— Что я? — грубо оборвал он. — Не прыгаю от восторга? Как видишь, рад бы, да не в состоянии.
— Я не знала, что ты не ходишь.
— Хожу. Только это плохо кончается. Из палаты на своих ногах, обратно — в инвалидном кресле. — Он закусил губу.
Лена, кажется, начала что-то понимать:
— Так ты из-за этого?
— Из-за чего?
— Ты не можешь ходить и поэтому не хочешь, чтобы я была с тобой?
Он посмотрел на нее и вдруг громко расхохотался:
— Какая же ты все-таки еще маленькая, Ленка! Ты что, вообразила, что я теперь инвалид и из романтических побуждений приношу себя в жертву?
— Ну… — Лена была совсем сбита с толку. — А что же тогда?
— Да я нормально хожу, и с ногами у меня все в порядке! Просто потерял много крови, и от этого бывают головокружения, ну вот как сейчас. Через недельку-другую все пройдет. Но, конечно, хлопаясь в обморок ни с того ни с сего, чувствуешь себя крайне глупо.
— Да, действительно, — Лена грустно улыбнулась и, протянув руку, погладила его по щеке, — ты ужасно бледный.
Ее прикосновение подействовало магически: Игорь словно потянулся к ее руке, будто желая продлить это мгновение. Лена замерла. Но мгновение прошло. Он отстранился и тихо сказал:
— Не надо.
— Не надо чего?
— Ничего не надо. — Он устало посмотрел на нее. — Я же тебе вчера все объяснил.
— Я тебе не верю.
— Придется поверить.
— Тогда повтори мне это сейчас.
— Я больше не люблю тебя.
Лена пристально посмотрела на него:
— Посмотри мне в глаза и повтори еще раз.
Игорь с усилием поднял на нее взгляд. Боже, сколько в нем было усталости и боли.
— Ты пришла сюда, чтобы издеваться надо мной?
— Я пришла сюда, потому что жить без тебя не могу. И знаю, что ты без меня не можешь тоже. Ну как мне тебя в этом убедить?
— А ты стала упрямая. — На лице Игоря промелькнуло что-то вроде уважения. — Я же говорю — изменилась.
— Не увиливай.
— Не понимаю, зачем ты ворошишь прошлое. Четыре года — большой срок. У тебя своя жизнь, у меня — своя.
— А ты не хочешь рассказать мне об этой своей жизни?
Игорь усмехнулся:
— Зачем?
— Мне интересно. Я знаю, что ты сменил профессию.
— Да?
— Это было несложно вычислить. Твои фотографии уже давно не появляются в модных журналах.
— Я просто больше не снимаю манекенщиц. Переквалифицировался. А профессию я не менял — не умею больше ничего делать.
— А что ты теперь снимаешь?
— Так… Разные сценки из жизни. — Игорь говорил неохотно, но все-таки он ответил на ее вопрос. Уже прогресс по сравнению со вчерашним!
— Какие сценки?
— Вот пристала! Разные. Расскажи лучше о себе. Как ты попала в журналистику? — Игорю явно хотелось сменить тему, и Лена не стала настаивать. Он ее не только не прогоняет, еще и интересуется ее жизнью — нет, точно прогресс!
— Случайно. Надо же было чем-то заниматься. Модели из меня не получилось, да я и не стремилась к этому. Вы с мамой правильно говорили — характер не тот. А журналистика — профессия не хуже любой другой. Славик подрабатывал в отделе информации «Ночного клуба» и пристроил туда меня. Сначала просто ходила на всякие презентации-вернисажи и писала информашки, а потом втянулась. Поступила на журфак. А сейчас работаю в «Московском экспрессе» корреспондентом. Правда, пока внештатно.
— Да, карьера почти блестящая, — усмехнулся Игорь. — Кто бы мог подумать!
— Ну вот, я тебе про себя все и рассказала. — Лена упорно гнула свою линию. — Теперь твоя очередь.
Игорь вздохнул и только хотел было что-то сказать, как дверь распахнулась, и в палату вошел один из парней. Лена напрочь забыла, как его зовут: то ли Гоша, то ли Виталик… Он удивленно взглянул на Лену, поздоровался и прошел к своей кровати. При постороннем из Игоря уж точно правды не вытянешь — на столько-то Лена его знала. Она поднялась:
— Я завтра приду опять, и мы договорим.
Она снова протянула руку и погладила его по щеке. Он не отстранился.
— Так я приду?
Игорь кивнул и улыбнулся одними глазами:
— Хорошо.
Лена шла по больничному коридору, и внутри у нее все пело от счастья: он сказал «хорошо»! Он любит ее, любит!
Сапрыкина ей удалось застать в ординаторской.
— А, Леночка, — приветствовал он ее как старую знакомую. — Как жизнь, как здоровье? Впрочем, вижу, вижу! Цветете!
— Олег Анатольевич, я к вам по делу, — начала Лена почти официально.
— Вот всегда так! — шутливо огорчился Сапрыкин. — Что на этот раз?
— Вы не помните, из какого отделения милиции приезжали расспрашивать Болотова? Ну, тогда, когда он только поступил…
— Из какого? — Сапрыкин озадаченно поскреб свой толстый затылок. — Из какого? Да, наверное, из местного! Не с Петровки же, 38! Конечно, из местного! Вспомнил! Вызов сделала дежурная медсестра. А зачем…
— Спасибо, — перебила его Лена. — А фамилию следователя случайно не помните?
— Вот фамилию не помню, — огорченно развел руками Сапрыкин. — Да я, признаться, и не поинтересовался, не до того было.
— Ничего, в отделении, наверное, скажут.
— Наверное. А зачем…
— Олег Анатольевич, вы так мне помогли! — Лена чмокнула оторопевшего Сапрыкина в пухлую щеку и умчалась, не дожидаясь дальнейших расспросов.
План ее был прост: представиться корреспонденткой «Московского экспресса» (благо удостоверение у нее есть) и выспросить у следователя все о таинственном покушении на Игоря. Мотивировка Лену не волновала. В конце концов, соврет что-нибудь. Например, скажет, что делает материал о нападениях с применением огнестрельного оружия.
Отделение милиции находилось совсем рядом с больницей. Предъявив свою «прессу» молоденькому дежурному милиционеру, Лена объяснила, зачем пришла. Тот совершенно не удивился: очевидно, милиционеры сейчас встречаются с журналистами едва ли не чаще, чем с преступниками. Газет развелось множество, и в каждой — криминальный отдел.
— Вам нужен старший инспектор Муромцев, — дежурный указал рукой направление, — по коридору прямо и направо, вторая дверь.
За столом сидел усталый человек лет сорока — сорока пяти, грузный и лысоватый. Лена представилась и снова показала удостоверение. Муромцев непонимающе взглянул на нее:
— Ну а от меня вы что хотите услышать?
— Я только что из Склифосовского, — начала Лена, — встречалась с ребятами из Чечни. И у них в палате лежит парень, на которого было совершено нападение при загадочных обстоятельствах. Игорь Болотов. Я подумала, что это может быть интересным…
— Не вижу здесь ничего интересного, — пробурчал Муромцев. — Болотов, говорите… Вызов из Склифосовского… Ну да, я ходил на этот вызов. Только дела заводить не стали.
— Как не стали? — удивилась Лена.
— Пострадавший отказался написать заявление. Да и дело было бы практически нераскрываемым.
— Но ведь в него стреляли!
— Ну и что? Мало, что ли, сейчас стреляют! Оружие достать только ленивый не может.
— Но…
— Нет, девушка, думаю, что из этого случая вы ничего не выжмете. Не стоит и пытаться. В документах это зафиксировано как обычное хулиганское нападение. Рядовой случай.
— Ну а вы как думаете, это действительно было рядовое хулиганское нападение?
— Я сам составлял эту бумагу.
— Ну а если я спрошу вас неофициально? Даю слово на вас ни в коем случае не ссылаться.
Муромцев пожал плечами:
— Скорее всего какая-то разборка. Пострадавший явно знает, кто это сделал и почему, но милицию впутывать в свои дела не хочет. Его право, только это может плохо кончиться. Больше ничего сказать вам не могу.
Для Лены и сказанного было пока достаточно. Выйдя из отделения милиции, она уселась на ближайшую лавочку и достала сигарету. За эти два дня она, похоже, выкурит столько, сколько обычно выкуривает за три месяца. Итак, если обобщить все добытые сведения, получается, что, во-первых, Игорь по-прежнему занимается фотографией, во-вторых, он воевал, и в-третьих, он втянут в какие-то непонятные, но очень опасные разборки. Третье, очевидно, напрямую связано со вторым и с первым. Например, он сделал какие-то фотографии, компрометирующие кого-то… Да, скорее всего именно так. Только вот где он их сделал и кто этот «кто-то»?
И тут Лене в голову пришла гениальная идея. Она порылась в сумке: читательский билет с собой, значит, домой заезжать не надо. Она вскочила со скамейки и пошла по направлению к метро.
В газетном зале бывшей Ленинки она набрала кучу подшивок и стала просматривать все фоторепортажи из горячих точек. Результат оказался нулевым. В отечественной прессе фамилия «Болотов» не мелькала. Гениальная идея обернулась двумя часами работы впустую.
Но сдаваться она не собиралась.