Часть третья

Стараясь производить поменьше шума, Славик копался в ящике стола. Бумаги, бумажки, какие-то сто лет ненужные документы, старые ручки… Сколько раз давал себе слово навести здесь порядок! Под руку попался второй экземпляр договора с издательством — месяц назад он весь дом перевернул в его поисках, и вот сейчас — нате, пожалуйста!

В раздражении он резко выдвинул ящик, тот выскочил из пазов и с грохотом упал.

— Что? Что такое? — Лена испуганно вскочила с дивана.

— Ничего, ничего, родная. Ты не видела мой диктофон?

— В коридоре, в нижнем ящике тумбочки. Ты собирался заменить батарейки. Сколько времени?

— Без пятнадцати девять.

Лена потянулась и снова легла. Славик виновато взглянул на жену:

— Извини, я не хотел тебя будить. У меня в десять встреча с одним типом…

— Да ничего, мне все равно скоро вставать.

— Ты же вчера легла под утро!

— Ну и что, все равно закончить не успела.

Славик укоризненно покачал головой:

— Я же хотел тебе помочь.

— Сама справлюсь. Не можешь же ты все время писать за меня.

— Но…

— У тебя встреча в десять? По-моему, тебе пора. А я могу еще поваляться до девяти.

Славик хотел что-то сказать, но взглянул на Лену и промолчал. Всегда она так — сама! И откуда в ней это? Раньше… Не позволив себе додумать мысль до конца, чтобы не расстраиваться, он подошел к дивану, присел на краешек и поцеловал жену в щеку. Лена лениво обняла его за шею и вернула поцелуй:

— Ну все, иди.

— Я сегодня постараюсь не поздно…

— Да?

— Может быть, сходим куда-нибудь вечером?

— Может быть.

— У тебя какие планы?

— Закончу статью, отвезу в газету — и свободна.

— Прекрасно! — обрадовался Славик. — Тогда давай встретимся где-нибудь в городе часика в четыре.

— Не знаю… — протянула Лена с сомнением, — не знаю… Я могу до четырех не успеть. Приезжай лучше домой, и там решим.

— Заметано!

Дверь за Славиком наконец закрылась. Спать расхотелось. Лена встала, накинула халат и отправилась на кухню варить кофе.

На кухне, как всегда, царила идеальная чистота. Все-таки Славик замечательный муж, подумала Лена. Не только не требует, чтобы она вставала готовить ему завтрак, сам все готовит, и завтраки, а если надо, и обеды. А потом еще и уберет за собой так, как у нее никогда не получается.

На столе под салфеткой лежали приготовленные для нее заботливым мужем тосты. Вода в чайнике была еще горячей. Наскоро позавтракав, она уселась за компьютер. Это была ее первая большая статья. И темка такая, что не приведи Господи, — увеличение числа наркоманов среди солдат срочной службы. В общем-то, не женская тема и не для начинающей. Правда, начинающей ее нельзя было назвать: она уже больше года писала разные коротенькие заметочки то в одну газету, то в другую. Но большая статья — это все-таки большая статья. Может, зря отказалась от Славкиной помощи?

Лена перечитала написанное вчера. Вполне прилично. Справится и без помощников! Она углубилась в работу.

Они со Славиком были женаты почти четыре года, и этот брак нельзя было назвать несчастным. После той печальной истории Лена долго не могла прийти в себя. Разумеется, карьера супермодели ей теперь не грозила, да Лене и думать было противно об этом. Игорь исчез непонятно куда. Домой ему звонить было бесполезно: Магницкий ушел от Оксаны Антоновны, та считала виноватой Лену, поэтому всякие переговоры заранее были обречены на провал. Мало того, с тех самых пор Магницкий стал настойчиво ухаживать за Ольгой Васильевной, просто проходу ей не давал. И с Леной он пытался встречаться, все хотел ей что-то объяснить. Он так и не поверил, что Лена не его дочь, несмотря на клятвенные заверения Ольги Васильевны. Ладно, сам не поверил, но и убедил в этом Игоря.

Узнав о происшедшем в семье Трофимовых, тут же появился верный Славик. Он был так терпелив, так заботлив, так все понимал… Меньше чем через полгода Лена вышла за него замуж, а потом тоже поступила на журфак, надо же чем-то заниматься. В результате все сложилось неплохо — Славик об этом и мечтать не смел. У него успешно складывается карьера — еще не закончил университет, а уже пишет вовсю, и его охотно публикуют, женат на самой красивой девушке Москвы и Московской области… А сейчас еще и живут одни: теща, которой он до сих пор побаивается, уехала на полгода в командировку в Италию. И Лена к ней совсем не рвется, хотя могла бы съездить: Ольга Васильевна предлагала. Наоборот, даже слышать об этой поездке не хочет. Славик догадывался почему, но молчал. Англичане в таких случаях говорят: «Не будите спящую собаку». В родной стране тоже есть похожая поговорка: не буди лихо, пока оно тихо. Славик и не будил.

А Лена… Нет, конечно, она ничего не забыла, хотя и очень старалась забыть. Первый год брака был для нее самым тяжелым. По ночам, когда Славик, счастливый, засыпал, держа ее в объятиях, она не могла сдержать слез. Слезы катились по щекам, а она даже вытереть их не могла, боясь разбудить мужа, — катились до тех пор, пока ее подушка не становилась мокрой. Но к утру подушка успевала высохнуть, и Славик ни о чем не догадывался. Или делал вид, что не догадывается. В постели с ним Лена по-прежнему ничего не чувствовала, несмотря на все его старания. Но противен он ей тоже не был. Терпела, терпела — и, в общем-то, привыкла. Говорят, стерпится — слюбится. Лена часто повторяла про себя эту поговорку. Может быть, и слюбится когда-нибудь…

Игоря она старалась не вспоминать. Сначала приходилось запрещать себе о нем думать, но — опять-таки время, время… Она действительно стала забывать его прикосновения, звук его голоса, запах его кожи. Сначала он снился ей каждую ночь, она почти физически чувствовала его присутствие рядом с собой, боялась назвать мужа его именем. Но потом и сны эти стали приходить все реже, реже… И Лена уже сама начала верить в свое выздоровление. Говорят, любовь не длится вечно…

В редакцию Лена успела к половине третьего, как раз перед планеркой. Статью надо было отдать Жене Одинцову, обозревателю отдела социальных проблем и Лениному работодателю. Женька еще недавно сам учился на журфаке и дружил со Славиком. Когда Лена изъявила желание писать всерьез, он предложил свое «высокое» покровительство. Лена подумала и не отказалась. Одинцова в прошлом году взяли в только что образовавшийся «Московский экспресс». Газета быстро стала популярной в народе, его имя мелькало из номера в номер, и он уже считался признанным мастером пера.

В отделе Женьки не оказалось, на месте сидела только Инна Лесковская — она обычно делала репортажи о всяких происшествиях. Инне было двадцать три — почти Ленина ровесница, на год старше.

— Привет, — весело поздоровалась Лена. — А где начальство?

— Привет. — Инне было явно не до веселья. — Отбыл в неизвестном направлении, но велел ждать.

— Что-нибудь случилось? — осторожно поинтересовалась Лена.

— Ничего. Совсем ничего. Если не считать полной невезухи и разрухи в личной жизни.

— А, — Лена с облегчением вздохнула. — Я уж испугалась…

Полная разруха в личной жизни у Инны наступала с периодичностью примерно раз в неделю. Она была замужем за Тенгизом Теймурадзе — мало того что грузином, так еще и актером. К бурному восточному темпераменту прибавлялся не менее бурный профессиональный — семейные сцены следовали одна за другой.

— Что на этот раз? — Лена кинула сумку на стол, уселась в кресло Женьки и приготовилась слушать.

— Сегодня вечером прилетает мама Тенгиза, — начала Инна умирающим голосом.

— Ну и что? Ты же с ней в прекрасных отношениях.

— Именно! И я не могу ее не встретить — будет страшный скандал!

— Ну так и встреть!

— И встретить тоже не могу — этот изверг отправляет меня в больницу делать репортаж о какой-то операции!

Под извергом Инна подразумевала, разумеется, не обожаемого мужа, а начальство в лице Одинцова.

— А в другой день нельзя?

— Что в другой день?

— Ну… Сходить на эту операцию.

— Нет. Сегодня в Склифе будет с визитом хилер с Филиппин. Уникальный случай: ему разрешили прооперировать в центральной столичной больнице, но только один раз. И только сегодня. Женька уже договорился о пропуске.

— Но это же страшно интересно!

— Интересно, — протянула Инна без всякого энтузиазма. — Если я в пять часов не буду стоять в Шереметьеве с цветами в руках, моей семейной жизни придет конец. Тенгиз со мной точно разведется…

— Ты так говоришь каждую неделю, и ничего. Все еще замужем.

— Ну, может быть, не разведется, но скандал будет грандиозный.

— Слушай, неужели ты не можешь хоть раз пойти наперекор своему грозному мужу? Пусть сам ее встретит!

— Не получается. У него сегодня запись на радио, а потом спектакль. Не может же он бросить работу.

— А ты можешь? Где ты еще увидишь, как хилеры оперируют? А тут такая возможность!

— Ты правда так считаешь? — Инна с надеждой посмотрела на Лену.

— Что?

— Ну, тебе это действительно интересно?

— Еще как!

— Тогда, может, сходишь за меня?

Лена сначала не поняла:

— Как?

— А так! Пропуск, кажется, бесфамильный — там вообще какая-то темная история с этим пропуском, но, в общем, думаю, тебя пропустят. А Женьке не все ли равно — ты или я, лишь бы завтра материал был на столе.

— Прямо завтра?

Лене очень хотелось пойти, но вот напишет ли она до завтра… Ей бы хотелось сделать не просто заметочку, а статью. Если получится.

— Можно послезавтра, — успокоила ее Инна. — Ну так пойдешь вместо меня?

Лена не успела ответить, как в комнату влетел Одинцов.

— Привет, красавицы!

Он подскочил к столу, порылся в кипе бумаг, выхватил какой-то листочек и пробежал его глазами. Потом схватился за телефонную трубку и, уже набирая номер, поинтересовался:

— Мне никто не звонил?

Лену с первой встречи поразила Женькина способность делать несколько дел одновременно. Однако поговорить по телефону Инна ему не дала. Она решительно подошла к столу, взяла из рук Одинцова трубку и положила на рычаг. Женька изумленно уставился на нее:

— Ты чего?

— Я тебе говорила, что не могу сегодня идти на хилера?

— Ах, вот в чем дело! — Женька снова потянулся к телефону, но Инна руку с аппарата не убирала. — Будешь спорить — уволю без выходного пособия!

— Не уволишь.

Женька тяжело вздохнул:

— Я же тебе объяснил: у меня важная встреча, у Гончаренко горит материал, срочно в номер, а Леська в отпуске. Кому идти, папе римскому?

— А Ленка?

— Что — Ленка? — Женя перевел очумелый взгляд с одной девушки на другую. — Кстати, Ленка, ты принесла статью? Я ее уже запланировал, так что…

— Принесла она статью, — Инна не дала Одинцову уклониться от темы. — Ленка сходит на хилера за меня, идет?

Одинцов соображал.

— А ты согласна?

Лена кивнула. Какой же дурак от такого откажется!

— Но здесь нужно не просто событийную заметочку, а развернуть что-нибудь пошире. И со своими впечатлениями, только без женской истерики. Сможешь? У Инки как раз это получается, хотя в жизни она форменная истеричка.

— За истеричку ответишь, — взвилась было Инна, но быстро смекнула, что ругаться с начальством сейчас не в ее интересах.

— Ну хорошо, — решил Одинцов. — Лесковская, ты свободна. Но если еще раз будешь решать свои домашние проблемы за счет работы…

Он сделал грозное лицо, но его никто не испугался. Разве можно бояться совершенно рыжего человека с физиономией, усыпанной веснушками!

— Ой, Женечка, спасибо! — Инна мгновенно расцвела. — Я тогда пойду? Мне еще себя в порядок привести надо.

Через секунду от Инны в комнате остался только запах цветочных духов. Женя посмотрел на часы:

— Так, на планерку я уже опаздываю. Давай сюда статью.

— Ты сейчас не посмотришь? — робко спросила Лена.

— Некогда. Да я думаю, что все нормально, не трусь. — Женька перешел к делу: — В пять будешь в Склифе. Пропуск заказан на мою фамилию. Пресса про хилера не знает, мне сказали по знакомству. Прикинешься практиканткой. Поднимешься на второй этаж, в ординаторскую. Спросишь Олега Анатольевича. Дальше во всем слушайся его. Вечером позвоню. Поняла?

Последние слова Одинцов договаривал уже на бегу.

— Поняла, — сказала Лена ему вслед, но он вряд ли услышал.

До пяти оставалось еще около двух часов. Лена прикинула: отсюда до Склифосовского ехать не больше получаса, значит, у нее минимум час свободного времени. Она вздохнула и набрала номер своего телефона. Славик, очевидно, караулил у аппарата, потому что снял трубку мгновенно:

— Слушаю!

— Это я.

Лена слегка поморщилась: Славик не любил, когда у нее менялись планы, но что делать…

— Я сегодня никуда пойти не могу, — сразу сказала она и после секундной паузы добавила: — Извини.

— Случилось что-нибудь? — встревожился Славик. — Мне приехать?

Вот вечно он трясется над ней, как наседка над цыпленком! Она даже не успела сказать толком, в чем дело, а он уже навоображал себе незнамо что!

— Да ничего особенного. — Лена не сумела скрыть досаду. — Что ты сразу — приехать, не приехать! Просто Женька дал мне страшно интересное задание. Сейчас пойду смотреть, как филиппинский хилер голыми руками будет делать операцию.

— О! — В голосе Славика прозвучали одновременно понимание и разочарование. — От этого, конечно, не стоит отказываться. А я уже купил нам билеты в Киноцентр. На Дыховичного.

— Ну что ж, в другой раз.

Лене не было жалко этих билетов — честно говоря, она Дыховичного терпеть не могла, но Славик считал, что его фильмы надо смотреть. И она чувствовала, что последует дальше.

— Лен, — осторожно завел Славик. — Раз уж так получилось… Нельзя мне к тебе пристроиться? Я тоже хочу посмотреть на хилера.

Все-таки она неплохо знает своего мужа. С почти стопроцентной точностью может предсказать, что он в следующую минуту скажет или сделает.

— Нельзя, — Лена постаралась взять деловой тон. — Пропуск только один, да и то какой-то непонятный. Мне велено изображать студентку медицинского. Моим актерским способностям наконец-то нашлось применение. Так что пока. Жди меня, вечером все подробно расскажу.

Она поскорее повесила трубку, чтобы Славик не придумал еще чего-нибудь. Нет, она очень хорошо к нему относится, просто иногда устает от его общества. А вот он от нее никогда не устает.

Стараясь не думать о Славике — с некоторых пор у нее стал появляться комплекс вины по отношению к мужу, а сейчас это было совершенно ни к чему, — Лена вышла из здания редакции и не спеша пошла по Никитской в сторону Садового. Где-то здесь, если память ей не изменяет, было маленькое открытое кафе. Там она посидит спокойно, выпьет чашку кофе и, может быть, даже выкурит сигаретку. Иногда она себе это позволяла. Очень редко. Сигарету и воспоминания.