Книга: Захватывающая страсть
Назад: 37
Дальше: 39

38

Бен Фронвелл улетел на три дня в Нью-Йорк, а Анджела осталась в лондонской квартире. В отсутствие мужа она ночевала в отдельной спальне. Анджела никогда не могла понять, почему американцы предпочитают называть их комнатами для гостей. «Отдельная спальня» предполагает гораздо более разнообразное использование этого помещения.
У супругов Фронвелл двухспальная кровать, но когда муж храпел, Анджела обычно уходила в отдельную комнату. Иногда она ложилась спать одна просто потому, что хотела побыть наедине с собой.
Сейчас Анджела лежала на кровати в стиле Людовика Четырнадцатого, которая стояла когда-то в ее квартире на Пимлико-роуд. Это по-прежнему была ее любимая кровать – Анджела никогда не уставала любоваться теперь уже изрядно поблекшими цветами, нарисованными в ногах и в изголовье. За окнами виднелись верхушки тополей. Анджела любила ложиться в постель днем. Ей, как и прежде, нравилось не столько заниматься любовью, сколько смотреть при этом на все происходящее как бы со стороны, любоваться собой. Когда Анджела решала поразвлечься в отсутствие Бена, она обычно делала это в отдельной комнате. Ей все же не чуждо было чувство приличия.
Анджела опустила глаза и стала смотреть на пальцы Джайлза, играющие с ее соском. Анджеле нравились нежные и в то же время страстные прикосновения Джайлза. Он убрал руку с груди и, повернувшись к Анджеле спиной, попытался раздвинуть ее ноги, но Анджела резко повернула его обратно. Она взяла руку Джайлза и снова положила ее себе на грудь, так что сосок оказался как бы зажат между средним и указательным пальцем и Анджела могла дотронутся до него наманикюренным ногтем.
– Не знаю, долго ли смогу продержаться в таком положении, – сказал Джайлз.
– Вы, стало быть, считаете, что уже пора войти в меня, сэр? – улыбнувшись, спросила Анджела.

 

Потом они оба лежали на спине и разглядывали цветы на спинке кровати.
– Ты уверена, что прошло целых два года с тех пор, как я видел последний раз эти цветы? – спросил Джайлз.
Анджела произнесла что-то невнятное.
– Они нисколько не изменились. Как, впрочем, и ты. – Повернув голову, Джайлз внимательно посмотрел на Анджелу. Она лежала, положив руку на грудь.
Протянув руку к тумбочке, Джайлз взял пачку сигарет и зажигалку «Данхилл», которую много лет назад подарил ему Нел Харвуд. Он снова лег на спину, достал из пачки две сигареты и протянул одну Анджеле. Оба закурили и стали наблюдать за расплывающимися над их головами колечками дыма.
– У меня есть интересная новость для твоего драгоценного мужа, – сказал Джайлз. – Не знаю, как он к ней отнесется. На прошлой неделе, когда Франсез пошла куда-то со своей подружкой, мы с Нелом Харвудом обедали вместе в «Гринз». Мы как следует напились, и Нел уговорил меня сходить с ним в одно местечко под названием «Джерманз». Ничего общего с «Небесами», куда Нел затащил меня как-то давным-давно. Туда я ни за что бы больше не сунулся. Противное место. «Джерманз» гораздо меньше и пристойнее. Многие мужчины сразу приходят парочками, другие потихоньку договариваются друг с другом и удаляются в отдельные кабинки. Так вот, мы с Нелом сидели в баре. Вдруг из одной кабинки вышли двое – приличного вида мужчина в серых фланелевых брюках и блейзере рука об руку с узкобедрым юнцом, одетым во все белое, не считая золотых побрякушек.
Как ты сама понимаешь, свет в подобных заведениях неяркий. Но я сразу узнал мужчину в блейзере. Он был с Рейчел Фишер в прошлом году на приеме у премьера. Да и в газетах часто печатают их фотографии. Это был Джордж Бишоп.
– Дай мне, пожалуйста, еще сигарету, – попросила Анджела.
– В тот вечер в зале был управляющий «Джерманз», – продолжал Джайлз, давая Анджеле прикурить. – Я попросил Нела выяснить, знает ли он человека в блейзере. Управляющий не мог вспомнить его имя, но сказал, что тот приходит в бар часто, ведет себя пристойно и всегда расплачивается наличными.
– Ты никогда не боялся подцепить СПИД? – спросила вдруг Анджела.
– Думаю, каждый боится. Я утешаю себя тем, что редко попадаю в ситуации повышенного риска. А ты часто думаешь об этом?
– Только когда в газетах начинают появляться статьи о новых жертвах среди нас, добропорядочных гетеросексуалов. Поэтому я и выдала тебе сегодня презерватив. Но потом, когда появляются публикации, утверждающие, что все это не так страшно, я быстро об этом забываю. Так что же подумает Бен?
– О похождениях Джорджа Бишопа с молоденькими мальчиками?
– Да.
– Он обязательно что-нибудь устроит.
– Но что именно?
Анджела снова принялась изучать выцветшие цветы в ногах кровати.
– Трудно сказать. Бен окажется в очень щекотливом положении. Он ведь не может посоветовать Рейчел развестись – развод означает скандал. Скорее всего он посоветует ей больше не спать со своим мужем, но вполне возможно, что Рейчел и так давно уже этого не делает. Я даже не знаю, что ему больше не понравится – новость о том, что Джордж Бишоп оказался голубым, или тот факт, что газеты могут начать трепать имя его драгоценной Рейчел.
– Мне уже приходила в голову эта мысль, – сказал Джайлз. – Пожалуй, я обдумаю ее тщательно.
Он посмотрел на часы.
– Мне пора.
Когда Джайлз вышел через несколько минут из ванной, Анджела по-прежнему лежала в постели, наблюдая за расплывающимися в воздухе колечками дыма.
Ей очень нравился Джайлз, но полежать вот так одной в собственной спальне было ничуть не хуже.

 

Карл Майер снял галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки от «Братьев Брукс». С дивана ему видны были верхушки деревьев за окном. Карл перевел взгляд на фигуру в другом конце студии. Застиранные джинсы и рубашка, босые ноги, волосы забраны наверх двумя желтыми заколками-бабочками. Несмотря на то, что Дейзи подкрасила глаза, выглядела она абсолютно натурально.
– Не возражаешь, если я подниму ноги? – спросил Карл. – А то одна уже совсем затекла.
Дейзи рассмеялась.
– С ногами можешь делать что хочешь. Меня интересует только твоя голова. Пожалуйста, не верти ею туда-сюда.
Минут через десять Карл Майер снова нарушил тишину.
– Интересно, у всех твоих моделей наступала эрекция, пока они наблюдали за твоей работой? – спросил он.
Дейзи как раз потянулась за новой порцией гипса, лежавшего на специальном рабочем столе. Коротким тупым ножом она подцепила небольшой кусочек и препроводила его на правую щеку головы, стоящей на постаменте. Дейзи работала, сосредоточенно закусив нижнюю губу.
– Я задал тебе вопрос, Дейзи, – напомнил Карл.
– М-м-м.
– Я спросил, у всех ли мужчин, которых лепит наш уважаемый скульптор, наступает эрекция?
Дейзи с недовольным видом положила нож и пристально поглядела на Карла.
– Послушай, Карл. Насчет бюста – это ведь была не моя идея. Первому эта блестящая мысль пришла в голову Эндрю. Затем ее поддержала Джослин. И вот ты здесь. Надеюсь, Пентагон останется доволен моей работой. Но в то время, что мы проводим вместе, не мог бы ты перестать информировать меня о состоянии своих гениталий. Они нисколько меня не волнуют.
Дейзи снова подцепила ножом комочек глины и шлепнула его на другую щеку статуи.
Карл Майер положил одну ногу на спинку дивана, на котором лежал, и повернул голову так, чтобы можно было наблюдать за работой Дейзи. Доктор Майер, очевидно, предпочитал те же развлечения, что и пятнадцать лет назад, – любил наблюдать за реакцией людей на его не совсем обычное поведение.
– Хорошо, хорошо, – сказал он Дейзи. – Тогда будем говорить на философские темы. Ведь ты же сама сказала, Дейзи, что мы должны время от времени разговаривать, чтобы мое лицо не было слишком напряженным.
Дейзи вытерла руки мокрой тряпкой и предложила:
– Давай устроим пятиминутный перерыв. Хочешь кофе? Там немного осталось. – На столе возле стены стояла электрическая кофеварка.
– Нет, спасибо, я лучше похожу немного по комнате.
Карл встал и потянулся, согнув руки в локтях. В свои сорок девять лет он был худощав и подтянут.
Затем он направился в другой конец мастерской, где по-прежнему стояла на постаменте гипсовая статуя, изображающая голубей. Дейзи наблюдала за ним, устроившись поудобнее в кресле, покрытом старым индийским пледом, который лежал когда-то на ее кровати в квартире на Слоун-стрит. Карл положил руку на спинку одной из птиц. Гипс уже успел высохнуть. Карл повернулся и направился в сторону кресла Дейзи. Он остановился на несколько секунд, разглядывая деревянные постаменты с неоконченными бюстами, которые едва угадывались под надетыми на них пластиковыми мешками.
Затем он подошел к Дейзи, обошел кресло сзади и быстро просунул руку ей под рубашку. Она все-таки носила лифчик. Карл просунул под него два пальца. Все это произошло буквально за несколько секунд.
Дейзи отклонилась в сторону, освобождаясь от руки Карла, и быстро встала.
– Ты, кажется, ничего не понял, – укоризненно произнесла она.
Дейзи подошла к камину, заваленному кистями и баночками с краской, тяжело дыша, прислонилась к нему спиной и сказала, обращаясь к Карлу:
– Я ни с кем не собираюсь заводить роман.
– Это все слова, Дейзи, – возразил Карл.
– Нет, это не слова – я действительно не хочу.
Карл растерянно стоял около кресла, с которого только что убежала Дейзи. Он машинально приподнял уголок индийского пледа и стал с безучастным видом изучать узор.
– Разнообразие заставляет лучше оценить любимого, – произнес Карл с иронически-серьезным видом, словно начиная читать лекцию.
Однако он тут же оставил этот тон.
– Ты ведь знаешь, Дейзи, точно так же, как и я, что за много лет супруги привыкают друг к другу в постели. Даже если у обоих богатое воображение, все это становится постепенно немножко скучно. Любой по-настоящему чувственный человек должен иметь разнообразные сексуальные отношения. Не только для собственного блага, но и чтобы разнообразить приевшиеся обоим удовольствия в постели с любимым.
– Прекрати все время повторять «с любимым, с любимым», – потребовала Дейзи. – Меня раздражает это слово. Сразу приходит на ум эта жуткая повесть Ивлина Во про человека, бальзамировавшего трупы.
Карл рассмеялся. – Я ведь не предлагаю тебе ничего такого, что может повредить вашим отношениям с Эндрю, – продолжал он.
– Нет, предлагаешь, – возразила Дейзи. – Для Эндрю важно знать, что я способна хотеть только его и больше никого. И для меня это тоже очень важно.
– А ему вовсе не обязательно знать о наших отношениях. Кстати, почему ты так уверена, что он не заводит время от времени романы, которые просто от тебя скрывает?
– Думаю, если бы с Эндрю произошло что-либо подобное, он бы рассказал мне. Если не сразу, то когда-нибудь потом. Скорее всего, – добавила на всякий случай Дейзи. Она вспомнила вдруг, что Эндрю время от времени удивлялся тому, что, хотя за годы супружеской жизни вовсе не утратил вкуса к женской красоте, всегда ловил себя на том, что не хочет понравившуюся ему женщину. В конце таких разговоров Эндрю обычно добавлял, желая немного подразнить жену – «Только не думай, что я угомонился навеки. Просто эта чертова работа не оставляет возможности расслабиться».
Дейзи предпочитала верить мужу. Возможно, он говорил ей неправду. Дейзи никогда не спрашивала прямо. А Эндрю никогда не утверждал вслух, что ни разу не изменил жене. Даже если у него действительно были за эти годы какие-то интрижки, Дейзи была вовсе не уверена, что хотела бы об этом знать.
– Многие супруги, обожающие друг друга, позволяют себе маленькие удовольствия на стороне, – продолжал уговаривать ее Карл. – И делают они это прежде всего для того, чтобы не дать заснуть своей чувственности, не дать себе забыть об одном из острейших удовольствий на этом свете. Конечно, никто не собирается трубить об этом на весь белый свет. Если ты согласишься, Дейзи, я обещаю, что никто не узнает о том, что между нами произошло.
– Но как ты не понимаешь, Карл, ведь я-то буду знать, что это произошло. Мне нравится, что только Эндрю может заставить меня испытывать то ни с чем не сравнимое наслаждение, о котором ты только что говорил. Это делает всю остальную жизнь богаче ощущениями и в то же время гораздо легче и веселей. И именно тот факт, что все это возможно только с Эндрю, придает еще больший вес нашим отношениям.
– Как это трогательно. Но, по-моему, ты просто глупышка, Дейзи. Ты говоришь сейчас как второкурсница из Рэдклиффа, которая ничего не знает ни о жизни, ни о супружестве.
Дейзи даже топнула ногой от возмущения. Карл становился совершенно невыносимым. Те времена, когда он мог читать ей такие вот лекции, черт возьми, давно прошли!
Карл громко рассмеялся при виде возмущения Дейзи. Он обошел кресло и сел, широко раскинув ноги. Подняв край пледа, Карл потерся о него щекой.
Теперь она жалела, что позволила разозлить себя до такой степени. Дейзи было неприятно, что она дала Карлу Майеру повод думать, будто он может вывести ее из себя. Он был настолько самоуверен, что наверняка объяснит вспышку Дейзи повышенным интересом к своей персоне.
И почему, черт побери, именно Карла Майера назначили министром обороны? Однако Дейзи не могла не признать, что во всей этой пикантной ситуации все-таки было свое очарование. Но все равно она не хотела ложиться с Карлом Майером в постель. И с чего он вообще взял, что это возможно?
– Послушай, Карл, – снова начала Дейзи. – Отношения с Эндрю – главное, что есть у меня в этой жизни. Конечно, не считая детей.
– Разумеется, – кивнул головой Карл.
– Для Эндрю наши отношения тоже значат гораздо больше, чем тебе, возможно, показалось. Мы иногда обсуждаем с ним чисто гипотетически, что будет, если я ему изменю. И Эндрю считает, что, даже если я ничего ему не скажу, он все равно заметит, потому что я начну относиться к нему по-другому. И это чистая правда.
– Ты напрасно думаешь, Дейзи, что я не заметил, как любит Эндрю Харвуд свою жену. Но ведь то, что я предлагаю, только усилит эту любовь, потому что, позволив себе забыть весь этот пуританский мусор, которым с детства забили твою голову, ты найдешь своего мужа только еще интереснее.
– Но ведь я буду тогда уже совсем другой. Я же говорила тебе. В общем, я не хочу ничего такого.
– И все-таки ты не права. – Карл Майер явно не собирался сдаваться.
Он встал с кресла и подошел к Дейзи. Остановившись в двух шагах, Карл медленно и отчетливо произнес:
– Смотри, вот что я тебе предлагаю…
Он протянул руку в сторону Дейзи, но в этот момент раздался громкий стук в дверь.
Карл повернулся на сто восемьдесят градусов и быстро отошел от Дейзи.
– Войдите, – сказала она.
Дверь медленно открылась, и на пороге появилась Софи. Волосы девочки были заколоты на макушке желтой заколкой в виде бабочки, которую она наверняка позаимствовала на туалетном столике матери.
– Здравствуйте, доктор Майер. Привет, мама. Два охранника, которые стояли в саду, когда я шла из школы, теперь стоят в прихожей. Они позвонили, и я их впустила. Один попросил узнать у вас, доктор Майер, когда вы собираетесь ехать в посольство. А Мэтти уже вернулся? – спросила Софи, обращаясь к матери.
– Насколько я знаю, нет, – ответила Дейзи.
Карл посмотрел на часы.
– Они, как всегда, правы, мне пора уходить, – с сожалением произнес он. – Как дела, Софи?
– Все в порядке.
Девочка внимательно смотрела, как доктор Майер, не глядя, завязывает галстук. Ей нравился этот человек.
– А как вы ухитряетесь делать это без зеркала? – спросила Софи.
– Опыт, – улыбаясь, ответил Карл. – Я только что как раз говорил об этом с твоей мамой.
Пока Карл разговаривал с Софи, Дейзи успела выйти из студии.
Карл и Софи вдвоем поднялись по лестнице, ведущей в прихожую. Дейзи была уже там. Агенты безопасности вышли из дома и молча смотрели, как разворачиваются посреди Чейни-стрит несколько черных «БМВ» и серый «опель-сенатор». Чейни-стрит снова была перекрыта с обеих сторон. Министр обороны США распрощался с Дейзи и Софи, но в этот момент у начала Чейни-стрит появилась невысокая бегущая фигурка. Мэтти успел добежать до дома в тот момент, когда Карл Майер приготовился захлопнуть дверцу машины.
– Здравствуйте, доктор Майер, – задыхаясь, пробормотал мальчик.
– Здравствуй, Мэтти, – Карл пожал мальчику руку с таким видом, словно вовсе никуда не торопился. – Я надеялся, что мы поговорим с тобой сегодня, Мэтти, – сказал он. – Ну ничего, пообщаемся в следующий раз.
Вновь заурчали моторы серого «опеля» и черных «БМВ», и кавалькада двинулась вниз по Чейни-стрит. Когда верхний конец улицы наконец разблокировали, мимо стоящего на крыльце семейства Харвудов пронесся на огромной скорости красный почтовый фургон.
Софи молча наблюдала, как он остановился у почтового ящика. Мотор фургона как будто не урчал, а тикал. «Как крокодил в «Питере Пэне», – подумала Софи. Она никогда не понимала, как это водителям фургонов удается в строго определенное время подъезжать к каждому почтовому ящику. Софи могла поспорить, что когда они войдут в дом, дедушкины часы в прихожей будут показывать ровно пять часов тридцать одну минуту.
Войдя в прихожую, девочка поглядела на часы. Так и есть! Если и есть на этом свете что-нибудь абсолютно надежное, то это – расписание почтовых фургонов.
Назад: 37
Дальше: 39