– Мне подняться и подождать? – спросил Эндрю Харвуд в микрофон переговорного устройства, висящего в подъезде Дейзи.

– Не стоит – я почти готова.

Ну просто смешно! Дейзи поднялась сегодня рано, и делать ей было практически нечего, но вот уже больше восьми часов, а она до сих пор не готова. Слава Богу, Эндрю не из тех, кто приходит точно к назначенному времени.

Сегодня Дейзи было на что списать свое опоздание. Все дело в том, что ее квартирная хозяйка, как и все англичане, не любит яркого света. И почему в этой стране так любят темно-бордовые абажуры, да еще с кистями. Дейзи стояла прямо под лампой с зеркалом в одной руке, и все равно свет был таким тусклым, что она попала кисточкой с тушью в левый глаз. И дело даже не в том, что ей было больно. Но от испуга Дейзи сморгнула, а на ресницах еще не успела высохнуть тушь. И вот теперь под глазами оказались черные разводы. Она быстро сняла их очищающим кремом. Черт побери! Уж теперь придется краситься осторожнее.

Покончив с этим нелегким делом, Дейзи выглянула в окно. Бежевый «симитар» Эндрю стоял у тротуара напротив подъезда. Она схватила пиджак, захлопнула дверь и сбежала по ступенькам.

Машина была пуста.

Но Дейзи тут же увидела Эндрю. Он, видимо, решил немного размяться и теперь спешил к ней с другой стороны Лоуэр Слоун-стрит. Эндрю открыл перед Дейзи дверцу машины, улыбнулся, поздоровался и вопросительно взглянул на часы.

Ресторан, куда они поехали на этот раз, находился на повороте Пимлико-роуд. Зал был маленьким, но столики стояли достаточно свободно. Ресторан содержали супруги-итальянцы, а их два сына работали официантами. Все четверо тепло приветствовали Эндрю.

– Давай рискнем заказать мартини, – предложил Эндрю. – Конечно, здесь вряд ли сумеют сделать как в «Ланганз».

Эндрю дал итальянцам точные инструкции, и через несколько минут Луиджи, улыбаясь, появился с подносом. В каждом бокале плавали лимонные корки и по три оливки.

– Для ровного счета, – пояснил Луиджи.

Они заказали устрицы. Эндрю снова спросил Дейзи, почему она не хочет попробовать заниматься скульптурой в свободное время.

– Почему бы тебе не снять студию? Здесь можно платить подешевле, если пользоваться ею только в выходные. Нел ходит в «Челси Артс клуб». Он мог бы тебе что-нибудь посоветовать.

Дейзи медленно и с удовольствием потягивала кьянти. Глаза девушки сияли. Так, значит, Эндрю все-таки думает о ней, пытается проявить заботу!

– Все же я думаю подождать с этим до возвращения домой, – сказала Дейзи. – Год пролетит быстро. Я ведь еще не обследовала пригороды Лондона, кроме тех, что ближе всего – Кью, Чизвик-хаус, Хэмптон Корт. На прошлой неделе мы с Франсез проехали на катере от Вестминстера до Гринвича. На обратном пути пошел дождь. Мы плыли по Темзе, а по окнам стекали дождевые капли. Странное ощущение. Мне понравилось. В Филадельфии и Нью-Йорке большую часть года так жарко, что мы буквально молимся, чтобы пошел наконец дождь. Лондонцы считают дожди проклятьем, а для меня они связаны с облегчением, обновлением. К тому же это красиво.

Эндрю улыбнулся.

Только за вторым блюдом Дейзи решилась наконец начать разговор о том, что волновало ее последнее время.

– У нас в «Бастионе» часто говорят об амбициях разных политиков. – Дейзи не могла вспомнить точно слова Бена во время их напряженного ланча в «Лесгарот». Что-то о том, что высокородные тори считают, что с рождения имеют право управлять людьми. – А какая у тебя конечная цель в политике?

Эндрю закурил сигарету и немного растерянно оглядел зал. Затем он снова взглянул на Дейзи.

– Думаю, больше всего мне хотелось бы стать министром иностранных дел. Но я где-то прочел, что Иен Маклевуд призывал не верить ни одному политику, который утверждает, что не хотел бы стать премьер-министром. Не уверен, что он прав, но иногда понимаю, почему он так написал.

– А почему бы тебе не стать премьер-министром?

– Я люблю потакать своим слабостям. В жизни столько всего интересного, кроме политики, а у премьера нет на все это времени. Только представьте, что вы вышли замуж за Даунинг-стрит десять. А именно это может сказать про себя любая жена премьер-министра. Или муж. Думаю, Дэнису Тэтчеру придется когда-нибудь ощутить это на собственной шкуре.

– Но ведь у вас нет жены.

– А кто сказал, что я не собираюсь жениться, если встречу подходящую женщину?

– Да? А Бен Фронвелл говорит, что вы предпочитаете кратковременные связи. – Наконец-то Дейзи завела этот разговор туда, куда хотела. Она даже почувствовала облегчение, выдохнув из себя этот вопрос. Но ненадолго.

– Действительно? – довольно холодно переспросил Эндрю.

Дейзи не была уверена, что Бен произнес именно эти слова. Но смысл она передала точно.

– Должен сказать, – начал Эндрю, – что, судя по всему, сотрудники «Бастиона» тратят не слишком много времени на свою дурацкую писанину. Почему тебе пришло в голову устроиться именно туда?

Дейзи вспыхнула от гнева. Она решила поддразнить немного Эндрю, а вместо этого он теперь дразнит ее.

– Я много слышала о «Бастионе», – сказала девушка. – К тому же это чуть ли не единственное место, куда берут не членов профсоюза. И в «Бастионе» хорошо платят. Достаточно хорошо, чтобы прожить на эти деньги год в Лондоне. Меня раздражают газеты, которые слишком высокого о себе мнения и считают, что для сотрудников и так большая честь печататься на их страницах, и поэтому можно им недоплачивать. Возможно, политические взгляды, которые пропагандирует «Бастион», чуть более правые, чем твои, но я тут ни при чем. Мне совершенно наплевать, кто есть кто в ваших политических играх.

Эндрю рассмеялся.

– Это очень разумно. Политика не должна интересовать никого, кроме политиков.

Это целиком и полностью обезоружило Дейзи. Раздражение тут же испарилось.

– Тогда почему телевидение и газеты полны политических сообщений? – спросила девушка.

– Потому что они относятся к политикам как к шутам. И к тому же хотят продемонстрировать собственную важность. А для этого тоже надо держаться поближе к политике. Но на самом деле никто, кроме нескольких сумасшедших партийных активистов, не интересуется подробностями политических игр. Если, конечно, это не касается их лично. Я имею в виду такие вещи, как образование, социальные гарантии, подоходный налог.

– Тогда почему же ты занимаешься политикой?

Эндрю снова рассмеялся.

– Что ж, отвечу. Хотя все эти политические процедуры – сплошное занудство, все же в результате получаешь возможность действительно влиять на жизнь людей в этой стране.

Эндрю посмотрел на часы. Политика явно не входила в его планы на этот вечер. Он кивнул Луиджи, чтобы тот принес счет.

Когда Эндрю открыл перед Дейзи дверцу машины и пошел к месту водителя, у девушки буквально перехватило дыхание.

Эндрю включил зажигание, затем заглушил мотор и повернулся к ней.

– Еще не очень поздно. Моя квартира за углом. Не хочешь выпить бренди, прежде чем я отвезу тебя домой? Если ты правильно описала свое жилище, то моя квартира гораздо больше. Мы сядем в разных концах гостиной, и нас будет разделять целых пятнадцать футов.

Представив себе эту картину, Дейзи рассмеялась.

– Хорошо.

Эндрю снова включил зажигание.

Квартира Эндрю находилась в Итон-плейс, на третьем этаже. Лифта не было. Дейзи шла впереди Эндрю по мраморной лестнице с коваными железными перилами. Дейзи одолевал вопрос, о чем думает сейчас Эндрю. Если он шел ниже ступеньки на три-четыре, то глаза его были как раз на уровне ее бедер. Дейзи немного подташнивало. Но она была уверена, что дело не в обеде. Просто ее тошнило от напряжения – между ней и Эндрю явно что-то происходит. Их тянет друг к другу физически, сексуально. Карл как-то сказал ей, что между мужчиной и женщиной существуют силы притяжения и отталкивания, как в физике.

Весь вечер, хотя они беседовали о совершенно посторонних вещах, Эндрю думал – Дейзи это чувствовала – о том, чем же все-таки кончится сегодняшний вечер. Может, лучше всего было соврать прямо сейчас, что у нее месячные, тогда мысли обоих сразу переключатся на что-нибудь другое. Но Дейзи не стала этого делать.

Эндрю отпер обшитую деревянными панелями дверь и, пройдя через прихожую, зажег свет в гостиной.

В комнате было три больших окна, выходящих на Итон-плейс. Дейзи подняла глаза к люстре. Потолок был довольно высоким – футов, наверное, двенадцать. Над камином висело элегантное зеркало в золоченой раме. Конец восемнадцатого века? На полу лежал изрядно потертый, но великолепный кораллово-розовый с бирюзой персидский ковер. В комнате стояли обитый темно-зеленым бархатом диван и два довольно потертых, но, видимо, очень удобных кресла. Еще два кресла в викторианском стиле стояли у камина. На стене висел портрет женщины, в котором Дейзи узнала работу Огастеса Джона. Ей нравился этот художник, особенно романтический дух его ранних работ. Комната была выдержана в едином стиле, и это тоже нравилось Дейзи.

– Ты сам выбирал эти вещи? – поинтересовалась Дейзи.

– В основном да. Многое я привез из Лонг-Грин – это наш дом в Шропшире. Там все буквально забито разной мебелью. В другом конце прихожей – ванная. Если хочешь, можешь пойти подкраситься. Хотя, по-моему, и так хорошо.

Проходя по коридору, Дейзи заглянула в небольшую холостяцкую кухню, в кабинет Эндрю и только потом зашла в ванную.

Закрыв за собой дверь, Дейзи огляделась. Чернильно-синий кафель и темно-красные полотенца. Она нисколько не сомневалась, что их выбрала какая-нибудь женщина, сочтя вполне подходящими для квартиры холостяка. И снова Дейзи сделалось не по себе при этой мысли. Как там сказал про него Бен? «Он большой бабник, наш Эндрю. Вся беда в том, что быстро устает от одной женщины и прыгает в постель к другой».

Дейзи включила кран с холодной водой. Она прекрасно понимала, что глупо стесняться естественных вещей, но никак не могла отогнать от себя мысль, что они с Эндрю одни в квартире, и лучше ему не слышать, что здесь происходит. Затем Дейзи выложила содержимое сумочки на небольшую полочку рядом с раковиной и стала подкрашиваться. Приятно было делать это не торопясь. У Дейзи все дрожало внутри. Ничего-ничего, она просто выпьет немного бренди, а потом Эндрю отвезет ее домой.

Когда Дейзи вернулась в гостиную, Эндрю поднялся с одного из кресел, стоящих у камина.

– Бренди? Виски?

Дейзи остановилась около столика с напитками и стала внимательно изучать бутылки.

– Можно виски с содовой? Мне очень нравятся эти ваши сифоны. В Америке таких нет.

– Они очень удобные. Столько хватит?

– Да.

Вместо того чтобы отдать бокал Дейзи, Эндрю отнес его в другой конец комнаты и поставил на столик возле дивана.

– Я ставлю его сюда, – сказал он. – Ведь я же обещал, что нас будут разделять пятнадцать футов. Так ты чувствуешь себя в безопасности?

Дейзи рассмеялась. Усаживаясь на диван, девушка чувствовала радостное возбуждение. Эндрю вернулся в кресло.

– Вообще-то, – сказал Эндрю, – не думаю, что так будет очень удобно разговаривать. Можно я все-таки сяду поближе?

Это была нехитрая уловка – Дейзи нисколько не сомневалась, почему Эндрю решил задать этот вопрос. Если Дейзи скажет, что она против, то тем самым как бы подтвердит, что подозревает любого мужчину в желании к ней приставать. А это было бы чересчур самонадеянно. Если же Дейзи разрешала сесть рядом, минут через пять мужчины действительно начинали к ней приставать. Но самое главное, она ведь хотела, чтобы Эндрю Харвуд сел рядом. Поэтому девушка решила промолчать.

Эндрю поставил свой бокал на столик рядом с бокалом Дейзи и уселся на противоположный конец дивана. Он закурил сигарету и откинулся на спинку, пуская густые клубы дыма в противоположный конец гостиной. Оба были явно не готовы предложить тему для разговора. Эндрю повернулся и в упор посмотрел на Дейзи.

Девушка нервно хихикнула. Часы на камине пробили один раз. Половина двенадцатого, подумала Дейзи. Они, конечно же, не исчерпали за вечер все интересные темы, просто сейчас оба были во власти своих ощущений. Дрожь внутри Дейзи становилась невыносимо сладостной.

Эндрю потянулся к пепельнице и затушил недокуренную сигарету. Потом он обошел вокруг столика и встал напротив Дейзи. Взяв из рук Дейзи бокал, он поставил его на столик. Затем склонился над Дейзи, опершись на диван коленом. Он нежно поцеловал девушку в щеку. Со стороны это походило на все ту же насмешливую вежливость, которую он уже продемонстрировал Дейзи при прошлом прощании. Но Дейзи чувствовала, что это не так. Эндрю взял в ладони лицо девушки и несколько раз все так же нежно поцеловал ее в губы. Потом он отступил на несколько шагов и посмотрел ей в глаза.

Оба молчали. Эндрю поднял Дейзи на ноги. Так они и стояли, глядя в глаза друг другу и читая в них смущение, нежность и всепоглощающее горячее желание. Эндрю поставил колено на диван между ног Дейзи и обнял девушку за плечи. И только теперь по-настоящему страстно поцеловал ее в губы. На этот раз Дейзи не отстранилась.