Книга: Терпкое вино любви
Назад: 2
Дальше: 4

3

Оказаться впервые на парижской улице для девочки, которая выросла в русской провинции, это сродни шоку. Даже Москва с ее круговертью кажется провинциалу чем-то средним между праздником и рынком. Что же тогда говорить о Париже…
Впрочем, Натали держалась стойко и непоколебимо. Роскошное здание театра с арками и фигурами на крыше не показалось ей чем-то особенным и достойным восхищения.
— Наш Большой театр даже красивее, — высказалась она. При этом Ольга почувствовала укол обиды, словно речь шла о ней лично. Никогда в жизни она не была такой сентиментальной. «Нет, с этим надо кончать! — сердито подумала она. — Наверное, я выгляжу, как восторженная дура. Ах, Париж! Ах, Париж!»
Но все восторги были впереди. Когда девушки открыли зеркальную дверь и оказались в магазине «Лафайет», то испытали чувство, которое, наверное, испытала Золушка, очутившись в королевском дворце. Вокруг все сверкало и играло разноцветными огнями. Стеклянный, как в ГУМе, и украшенный витражами потолок куполом уходил вверх и создавал впечатление удивительной воздушности всего помещения. Здесь, в одном месте, было сосредоточено сразу столько красоты, что невозможно было даже охватить взглядом это безграничное море великолепия. Умопомрачительных платьев, и роскошных брючных костюмов, и купальников, и шляп, и белья. В джинсовых рядах висели джинсы с искусно подделанными потертостями и дырками, стоили они в пять раз дороже обычных. К посетителям со всех сторон спешили симпатичные услужливые продавщицы, похожие на прекрасных фей. Ольга и Натали растерянно бродили по этому царству роскоши. Их светлые парадные костюмы смотрелись здесь самой скромной, невыразительной одеждой на каждый день. Натали сразу забыла о том, что еще недавно ругала Ольгу за восторги. То и дело слышались ее экзальтированные вопли:
— Посмотри, какая вон там кофточка! О-о-о! А вот этот шарфик! А вон там духи!
Витрина с парфюмерией, казалось, сейчас рухнет от обилия товаров. Трудно было сосчитать количество флаконов с духами и нельзя было не восхититься разнообразием их форм. Волею фантазии дизайнеров духи наливались в бочонки, в мельницы, в башни, в корзинки, пивные банки и даже в миниатюрную ручную гранату. Последние, конечно, назывались «Взрыв». Ольге ужасно захотелось узнать, как они пахнут. Она набралась смелости и обратилась к миловидной продавщице с пепельными волосами:
— Будьте добры, вы не покажете мне вот эти духи?
— Вот эти, пробные? О, конечно, — живо отозвалась та, — вы можете ими подушиться.
Девушка достала с полки небольшой аэрозольный флакончик и слегка прыснула Ольге на запястье. Запах оказался терпкий и чересчур резкий, как и подобает настоящему взрыву.
— Они потом немного выветрятся, — уверила ее девушка, — и останется только легкий стойкий запах.
Натали стала многозначительно дергать Ольгу за рукав.
— Спасибо, — поспешно сказала та. — Я, пожалуй, куплю их в следующий раз.
Продавщица улыбнулась и пожелала Ольге удачи.
— Пойдем, я уже больше не могу! — взмолилась Натали. — Руки так и тянутся ко всему, а денег-то нет…
Ольга представила себе, как Натали пытается стащить какую-нибудь шмотку в галерее «Лафайет», что она не раз с успехом проделывала в магазине самообслуживания рядом с их учебным корпусом. В ее бездонных карманах исчезали плоские банки шпротного паштета, бульонные кубики, квадратные пачки с лимонными вафлями… Ольга покосилась на свою попутчицу — волосы Натали были растрепаны, лицо раскраснелось, тушь с ресниц расплылась под глазами, глаза лихорадочно блестели. Кажется, она была погружена в свои мысли, а возможно, — мечты.
Когда они вышли из здания магазина, Ольге показалось, что жизнь на улицах забурлила еще сильнее. Париж погружался в вечернюю предпраздничную суету, и, хотя еще было по-летнему светло, кое-где уже зажглись разноцветные вывески и рекламы. Девушки медленно шагали по мощеной мостовой и, как заводные куклы, вертели головами из стороны в сторону. Удивительным здесь было все: витрины магазинов, в которых товарам было тесно и они вываливались из витрин в виде огромных рекламных муляжей, бесконечные вереницы кафе с немыслимыми названиями, вроде «Курящего кабана», уличные музыканты… Ольгу поразили затейливые решетки на окнах — настоящие чугунные кружева, причем на всех этажах. Непривычной была и глянцевая, почти домашняя чистота тротуаров.
— Как они только умудряются поддерживать такую немыслимую чистоту? — высказала она вслух свое удивление.
И тут же получила живой ответ на свой вопрос. Высокий худой негр в костюме цвета морской волны старательно оттирал щеткой пятно на тротуаре от разлитого кем-то кетчупа. Рядом с ним стояла аккуратная синяя метла. Девушки остановились и, как завороженные, наблюдали за ним. Элегантный негр подошел к кромке тротуара, наклонился к бордюру и открыл торчащий с торца маленький краник. Оттуда в специальный водосток хлынула серебристая вода. Ольга сразу вспомнила русских дворников и уборщиц в грязных халатах, с метелками из березовых веток. Они вряд ли могли составить конкуренцию этому вышколенному черному красавцу. Но зато в России среди дворников можно было встретить кого угодно, хоть доктора наук. «Поколение дворников и сторожей… — вспомнила она песню Гребенщикова. — Интересно, смогли бы парижане понять нашу романтику?»
— Послушай, ты не хочешь зайти в супермаркет? — вывела ее из задумчивости Натали.
Ольга представила себе, что ей придется снова проходить это испытание на прочность, когда хочется, да зуб неймет.
— Да нет, я, пожалуй, не пойду, — ответила она. — Пытки деликатесами я уже не вынесу. Ты иди одна, а я тебя тут подожду.
— Ну ладно, — сказала Натали, и на лице ее появилась знакомая хитрая улыбочка.
Ольга, кажется, поняла, что именно ей не нравится в миловидном, в общем-то, лице Натали. У нее был слишком маленький скошенный подбородок, и от этого в ее облике появлялось что-то мелочное и… куриное.
Натали поправила на плече увесистую сумку-саквояж и толкнула стеклянную дверь.
От нечего делать Ольга решила покурить и пройтись немного вперед по бульвару. Через пару дверей от супермаркета она увидела мигающую вывеску: «Секс-шоп. Все для вашего удовольствия». В витрине стояла резиновая кукла, изображающая весьма условно одетую белобрысую девицу, которая держала в руках рог изобилия. Из рога сыпались закрепленные на тоненьких проволочках глупости: муляжи ушей, кистей рук, пластиковые фаллосы с крылышками, резиновые кучки дерьма и даже плавки со слоновыми ушами и хоботом. Заходить в секс-шоп Ольга не решилась, ей вполне хватило того, что было выставлено в витрине. Она уже повернулась, чтобы идти обратно, — по ее подсчетам Натали уже должна была скоро выйти из супермаркета, — как вдруг прямо перед ней затормозила синяя машина. Стекло возле водителя опустилось, и из окошка выглянул молодой черноволосый мужчина. Чем-то он неуловимо напомнил Ольге студентов с Кавказа, которых так много училось на юридическом факультете их университета. Такой же нос с горбинкой, такой же громкий, похожий на карканье вороны голос. Он заговорил с Ольгой по-французски, но она вдруг сразу поняла, что перед ней итальянец.
— Мадемуазель! У меня для вас есть сюрприз! — говорил он и при этом бурно жестикулировал. — Вот у меня тут есть пиджак. Это прекрасный, высшего качества замшевый пиджак, вы мне не верите? Купите у меня пиджак, синьорита, недорого отдам…
Ольгу вдруг разобрал смех. Почему-то ей представилось, что он говорит с грузинским акцентом.
— Вах-вах! — сказала она ему совершенно серьезно и пошла вдоль бордюра. Машина двинулась за ней.
— Мадемуазель! Синьорита! — продолжал он свою атаку. — Я вам совсем дешево отдам. Ну поймите, у меня на бензин не хватает…
Но Ольга уже его не слушала. Она посмотрела на часы. Натали торчала в этом чертовом магазине уже двадцать минут. «Сколько можно, — сердито подумала Ольга. — Заблудилась она там, что ли?» Она подождала еще минут пять и решила отправиться на поиски.
Оказавшись в зале супермаркета, Ольга тут же поняла, что в нем не мудрено заблудиться. Магазин был огромный и запутанный, как лабиринт. А кроме того, здесь было столько всего необычного, что можно было ходить и смотреть по сторонам, как в музее. Первое, что ее поразило, это красочные упаковки товаров. Каждую можно выставить в рамке, как произведение искусства. Ольга представила, какую обертку придумали бы местные дизайнеры для ее любимых конфет «Стратосфера». Наверное, она бы сверкала и переливалась, как звездное небо. А может быть, исполняла бы при развертывании отрывок из «Oxygen» Жана-Мишеля Жарра… У Ольги просто глаза разбегались, когда она шла вдоль рядов. В огромных голубых ваннах плескалась живая рыба — пятнистая форель, белобокие осетры… Рядом в отдельном водоеме соседствовали мощные пучеглазые раки. Все было самое отборное, никаких бросовых сортов. Яйца — крупные, ровные, белые. Ольга удивилась, что они продаются на вес, а не десятками, как принято у русских. Когда она добралась до сырных рядов, то уже окончательно забыла, что пришла сюда на поиски Натали. Такого количества видов и сортов сыра она не могла даже вообразить. Белые, бледно-желтые, почти оранжевые, болотно-зеленые, с мелкими дырочками и с огромными, как пещеры, дырами, вообще без дырочек, зато с крупинками чего-то явно ароматного и соблазнительного… Ольга даже не пыталась запомнить их названия. А пока она шла вдоль полок, не удержалась от того, чтобы ради любопытства сосчитать тугие головки. Дойдя до восьмидесяти пяти, она вдруг опомнилась и словно очнулась ото сна: «Где же Натали?» Ольга огляделась по сторонам. Натали нигде не было видно. А может быть, она вышла из магазина, не увидела Ольгу и теперь ищет ее на улице?
Ольга поспешила к выходу и толкнула стеклянную дверь. Перед магазином тоже никого не было. Ну вот, теперь она осталась одна. Кажется, они с Натали разминулись. А может быть, это даже к лучшему? Ей же так хотелось побродить по Парижу одной…
Ольга не спеша пошла в сторону Больших бульваров, на каждом шагу останавливаясь и рассматривая витрины, как будто гуляла по огромному музею. Здесь было все: сверкающие каскады ювелирных украшений, рядом с которыми ее колье казалось всего лишь маленькой звездочкой на огромном небосклоне, нагромождения из тончайшей фарфоровой посуды, затертые, словно льдами, сталактитами хрусталя, целые комнаты, обставленные мебелью самой изысканной формы и задрапированные дорогими тяжелыми портьерами… Бесчисленные кафе и бистро, открытые и спрятанные в тени ярких навесов, с музыкой и без, манили к себе, но Ольга не решалась в них заходить, хотя с удовольствием выпила бы чашечку кофе. Мимо нее вдруг проехал белый с золотом мини-поезд с открытыми вагончиками. На нем было написано «Монмартр». Значит, она на бульваре Монмартр! Слева от себя она увидела вывески кабаре, ресторана и театра «La Bohema». Впереди белела какая-то церковь. Пройдя несколько фасадов, она вдруг увидела витрину, всю обклеенную денежными купюрами. Каких здесь только не было: и доллары всех видов, и пфенниги, и драхмы, и другие бумажки с непонятными буквами. Ольга подняла глаза и посмотрела на вывеску. Это оказалось кафе. Увидев, что она рассматривает витрину, кудрявый мужчина в костюме с бабочкой, видимо, служащий кафе, отошел от двери и сказал:
— Мадемуазель, вы тоже можете приклеить какую-нибудь купюру на стену нашего кафе. Говорят, это приносит счастье. А некоторые это делают для того, чтобы потом сюда вернуться…
«Интересно, как это он сразу определил, что я не парижанка? — подумала Ольга. — Впрочем, наверное, у них здесь глаз наметанный».
— Спасибо, месье, — отозвалась она. — А я могла бы выпить у вас чашечку кофе?
— О, конечно, у нас чудесный кофе и еще есть пирожные, залитые малиновым желе со свежим персиком.
У Ольги потекли слюнки. Разве могла она устоять перед таким соблазном?
В кафе царила приятная прохлада, — видимо, работали кондиционеры. В небольшом помещении стояли маленькие деревянные столики и вокруг них пестрые плетеные стулья. Две стены были обклеены бумажными деньгами. Ольга села за столик, и к ней сразу же подошел симпатичный гарсон и спросил, что принести. Ольга заказала чашку кофе и пирожное с персиком. Сидеть в этом кафе было одно удовольствие. В стеклянной витрине, словно в экране телевизора, мелькали кадры парижской жизни — нарядные женщины с маленькими изящными сумочками, стайки невообразимо одетых и причесанных подростков, крикливые толпы туристов, торговцы с лотками, наполненными всякой всячиной… Ольга подумала, что могла бы просидеть у этого окна несколько часов, но уже пора было ехать. Она оплатила чек, который гарсон оставил ей под чашкой, и направилась к выходу.
— Вы не хотите оставить на стене какую-нибудь купюру? — спросил ее швейцар, который все так же стоял у дверей.
Ольга порылась в сумочке, нашла там помятую трешку и протянула ее швейцару. Через минуту ее трешка красовалась на самом видном месте.
— Спасибо! — крикнула она на прощанье швейцару, а про себя подумала: «Чтобы обязательно сюда вернуться…»
Назад: 2
Дальше: 4