Ольга сидела у иллюминатора и разглядывала облака. Сначала они были белыми, как вата, потом стали розоветь по краям и, наконец, целиком превратились в куски розового суфле. Ольга заметила, что они начинают на глазах редеть и растворяться, и вдруг самолет вырвался из объятий облачных перин и понесся по голубому простору навстречу золотому солнечному свету. В эту минуту Ольга подумала, что ни за что на свете не хотела бы умирать — давно жизнь не казалась ей настолько прекрасной. В этом удивительном небесном сиянии тонуло и меркло все — Савельев, Мишель, Лилия Штраль, бриллиантовые бабочки и даже… смерть бабушки. Ольга будто взлетела над всем этим и стала чистой-чистой — как этот синий небосвод. Приятный голос стюардессы объявил, что самолет идет на посадку. До приземления в аэропорту Шарля де Голля оставалось пятнадцать минут.

Они вылетели из Москвы в восемь утра, а в Париж по расписанию прибывали в пол-одиннадцатого. Всего в группе было двенадцать человек: одиннадцать студентов и одна преподавательница. Жалко, что в прошлом году Ольга училась только на втором курсе, а то могла бы поехать с группой, которую возглавляла Надин. Теперь же была очередь другой преподавательницы и ею оказалась молодая латинистка Елена Николаевна Скляр, куратор параллельной группы. Единственное, что знала о ней Ольга, — это то, что она состоит в комсомольском бюро факультета и изменяет своему мужу с замдекана Бологовым. Это была небольшого роста блондинка, изящная, как маленькая статуэтка, и подстриженная по последней моде. Одевалась она скромно и всегда соответственно случаю. В целом у нее были неплохие отношения со студентами, но если уж случалось, что кого-то она невзлюбит, то выбранную жертву она пыталась уесть во всем, в чем только могла. Студентов ехало четверо из Ольгиной группы и семеро из параллельной — этих она знала только в лицо.

Ольге не слишком повезло с попутчицей, соседнее кресло занимала Лена — Хлеб Профессии, с которой, кроме как об экзаменах и об оценках, говорить было не о чем. Как только они пристегнули ремни, Лена принялась увлеченно листать неизвестно откуда взявшийся у нее путеводитель по Парижу. Временами она подозрительно поглядывала на Ольгу, будто боялась, как бы та не подсмотрела, что там написано. С тех пор как у нее «съели» хлеб профессии, она никому ничего не давала. Да Ольге и не нужен был ее дурацкий путеводитель. Сначала она смотрела в окно на проплывающие внизу зеленые и голубые просторы, а потом, когда самолет набрал высоту, сама не заметила, как заснула. Перелет длился три с половиной часа. Ольга проспала почти всю дорогу, но незадолго до посадки ее разбудила стюардесса, которая разносила прохладительные напитки, кофе и несколько сортов сыра. Ольга взяла себе стаканчик кока-колы и какой-то непонятный сыр с зелеными крапинками, просто из любопытства. Ей казалось, что с помощью этого сыра она сможет заранее приобщиться к духу Франции.

И вот в окошке иллюминатора показался белый ковер из домов, расчерченный посередине серебряной лентой реки. В одном месте русло раздваивалось — словно река бережно брала в ладони маленький островок. У Ольги на глазах чуть не выступили слезы — так часто ей приходилось видеть в учебнике этот вид с неуклюжим монстром Нотр-Дамского собора! И вот теперь перед ней наяву светлокаменные дома с коричневыми крышами и торчащими из них трубами, дворцы, набережные… Скоро она окунется во все это, будет дышать воздухом, которым когда-то дышал Мопассан… Ренуар… ее любимая Эдит Пиаф…

Гул самолета превратился в пронзительный визг, и у Ольги заложило уши. Самолет плавно качнуло, видимо, они поворачивали. Ольга зажала руками уши и почувствовала, как голову сковывает знакомая тупая боль. Она закрыла глаза и открыла их, лишь когда самолет твердо стоял на земле, а пассажиры собирались к выходу.

Быстро подошел небольшой автобус-кар и отвез их группу к зданию аэропорта. Ольга была как в полусне, голова у нее по-прежнему болела. Видно, сказывался подъем в три часа ночи. Все проплывало мимо нее, будто в горячем тумане: таможня, огромные, с высоченными потолками залы аэропорта, эскалаторы, заключенные в прозрачные стеклянные трубы, бесчисленное множество ярких витрин и вывесок кафе… И везде толпы народу, громко говорящие на разных языках, в том числе и по-французски. Ольга вдруг с ужасом почувствовала, что не понимает ни одного французского слова. Словно она три года учила какой-то другой язык — просто похожий по звучанию. Неужели она во Франции? Нет, она не поверит, пока своими глазами не увидит Париж.

Их снова посадили в автобус — на этот раз большой и необычайно удобный. Настолько удобный, что Ольга, не проехав в нем и пяти минут, снова уснула. Нет, ей страшно хотелось смотреть в окно и жадно впитывать каждую черточку мелькающего пейзажа, но веки предательски сомкнулись. Видимо, она была еще очень слаба после травмы. Она проспала всю дорогу и проснулась, только когда автобус затормозил возле каменного четырехэтажного дома, утопающего в сени высоких деревьев. Солнце уже шпарило вовсю, приближаясь к зениту, но здесь, рядом с домом, царила уютная тень. Ольга ужасно обрадовалась, узнав, что именно здесь они будут жить.

— Добро пожаловать в университетский городок и парк Монсури! — громко объявил сопровождающий — седой, кудрявый, чуть полноватый француз с колоритными усами — и галантно склонился в сторону двери. Его речь показалась Ольге более разборчивой, чем болтовня людей, которые сновали в аэропорту. А может, он просто старался говорить почище — специально для иностранцев.

В автобусе царила веселая суета, все протискивали свои чемоданы к выходу, по-французски благодарили шофера. Каждому из прибывших усатый сопровождающий выдавал маленькие складные схемки города с маршрутами автобусов и метро.

Ольга сошла со ступеньки автобуса, поставила на землю чемодан и вдохнула теплый, пахнущий разогретой зеленью воздух. Ну вот, наконец! Сбылась ее давняя мечта. Она ступила на парижскую землю!