Глава 1
1
— Девушка, милая, очнитесь, ну очнитесь же! — как сквозь туман слышала Нина чей-то настойчивый, срывающийся голос. Происшедшее медленно восстанавливалось в ее памяти.
Она бесцельно брела по вечерней улице, бесцельно, потому что ей опостылело сидеть дома, глядя на стены в свисающих кое-где клочьями обоях. Ей необходимо было пойти хоть куда-нибудь. Почти каждый вечер Нина находила предлог выйти из дома, чтобы, слившись с уличной толпой, забыться от тоски, черной тучей нависшей над ней. Вот и сейчас, не обращая внимания на дождь, она шла, вернее, машинально переставляла ноги по мокрому асфальту, словно зеркало отражавшему многоцветье реклам, огни мелькавших вдоль бульвара машин, силуэты фонарей в ореоле мелких сверкающих капель. Погруженная в раздумья, в свои внутренние жалобы, она ничего не замечала вокруг.
«Ну почему, почему все так хреново? О Боже, как мне преодолеть этот ужасный расклад? Ну пусть случится хоть что-нибудь, лишь бы мне выбраться из болота, в котором я безвылазно торчу вот уже полгода!» — причитала она про себя.
И тут как будто кто-то, вняв мольбам Нины, резко выхватил ее жизнь из череды таких же жизней, медленно и безысходно катящихся по проложенным кем-то рельсам, и безжалостно встряхнул. Словно в калейдоскопе все закрутилось вокруг Нины в бешеном ослепительном ритме.
Резкий, визжащий скрежет тормозящих колес буквально вырвал ее из состояния оцепенения. Оказывается, Нина зачем-то потащилась на другую сторону бульвара. Естественно, ей не пришло в голову посмотреть по сторонам. Между тем было шесть часов вечера, самый час пик.
Белый сверкающий автомобиль мчал Андрея к той роковой точке, к которой так медленно приближалась Нина. Столкновение, казалось, было неизбежно. В последний момент машина затормозила, оглушительно визжа тормозами, и пошла юзом, слепя Нину желтым светом фар. Нина инстинктивно отшатнулась, заскользив грубыми черными ботинками по мокрому асфальту, дорога ушла у нее из-под ног, она упала навзничь. Боль тупой волной вошла в голову, накатилась черной пеленой на глаза, и, потеряв сознание, Нина провалилась в ватную, тревожно пульсирующую мглу.
Сначала Нина услышала срывающийся мужской голос, умолявший ее открыть глаза, потом сквозь туман, застилающий глаза, постепенно проступили очертания лица, неестественно бледного в искусственном свете фонарей. Черная прядь, упавшая на лоб, только подчеркивала эту белизну. Странно, но, едва очнувшись, она с фотографической четкостью начала воспринимать все происходящее.
Лицо Андрея навсегда осталось в ее памяти именно таким, каким она увидела его в тот роковой вечер. Над ней склонился молодой мужчина с узким худым лицом, резкие черты которого были искажены тревогой. Но эта тревога совсем не была похожа на естественный страх водителя, угодившего в дорожное происшествие, чреватое серьезными неприятностями. Он напряженно всматривался в ее забрызганное грязью лицо, в волнении покусывая красиво очерченные губы.
Нина почувствовала, как сильные руки приподняли ее с земли, крепко держа за плечи. Еще она почувствовала, что эти руки дрожат. Внезапно дрожь мужчины передалась и ей. У Нины мелко застучали зубы.
«О Господи, я ведь чуть не погибла!» — молнией пронеслось у нее в голове.
Она пристально вглядывалась в его черные глаза, словно пытаясь в них что-то прочесть. Нина поймала себя на том, что испытывает странное, противоречивое чувство, похожее на радостную злость.
«Как же так, — думала она, — ведь этот тип едва не сбил меня. Я же должна его ненавидеть. Или он меня. Ведь он мог бы из-за меня угодить в тюрьму. А мы таращимся друг на друга, как двое влюбленных после многолетней разлуки».
Нина смутно сознавала, что этот удар головой, эти резкие пронзительные звуки, ослепляющий свет фар каким-то странным образом рассеяли туман, окружавший ее долгие месяцы.
— Убийца, — прошептала она, наслаждаясь театральностью происходящего. — Надо было бросить меня подыхать посреди дороги! Как собаку! — добавила она, подумав.
2
Андрею удалось наконец поставить Нину на ноги. Правда, держалась на них она нетвердо. Перед глазами все плыло, в голове гудело, а глаза отказывались воспринимать мир целиком, цепляясь за мелкие детали, нелепо торчащие на фоне общей картины мира, будто гвоздь, забитый не там, где надо.
«А колени-то ты все-таки вымазал!» — отметила про себя Нина с обычно не свойственным ей злорадством.
Вообще, этот парень был что надо. Высокий, молодой, красивый, к тому же брюнет. Нина вообще была к брюнетам неравнодушна. А одет просто как какой-нибудь иностранный бизнесмен. Светлый безукоризненный костюм, кожаная куртка, до блеска начищенные ботинки. Оставив Нину на несколько секунд без опоры, он быстро вынул из футляра и водрузил на нос очки в шикарной оправе.
Они постояли так еще несколько мгновений, разглядывая друг друга словно на смотринах.
— Садитесь, вам не надо стоять, — проговорил наконец он.
Даже голос у него был приятным.
«Это не человек, это какая-то вершина совершенства!» — решила про себя Нина, а вслух произнесла:
— Куда? Куда садиться?
— Как куда? — не понял прекрасный незнакомец. — В машину, конечно!
— Ага, сразу не задавили, так потом добьете! — Нину понесло, она не совсем понимала, что за дурацкие слова срываются у нее с языка, главное, что ей было почти хорошо, как после первого бокала вина, когда уже весело, но еще не тошно.
— И куда же мы поедем? Отмечать наше приятное знакомство?
— Отметить успеем. А пока вас надо показать врачу, быстро садитесь в машину.
— Только подгонять меня не надо, захочу — сяду, захочу — встану! — хорохорилась Нина. — С вами вообще опасно ездить, вы еще на кого-нибудь наедете. Хорошо, я молодая, здоровая, а попадись вам под колеса старушка, и все — кранты!
— Какая старушка, какие колеса! — Андрей наконец не выдержал, и его голос, звучавший раньше иронично-спокойно, задрожал. — Как будто кто-то на вас наехал, а не вы сами тут изображали самоубийство на глазах у изумленной публики! Кстати, о публике: посмотрите, сколько зрителей мы успели собрать.
Нина огляделась. Действительно, вокруг них начала собираться толпа зевак. Конечно, любители острых ощущений были слегка разочарованы отсутствием кровавых подробностей, но все же надеялись, что случится что-нибудь еще, например, жертва вцепится в водителя или наоборот.
— Сейчас сюда примчатся менты! Согласитесь, что нам это ни к чему, тем более что виноваты-то вы, и свидетелей полно. Так что поехали отсюда, а куда — потом разберемся! — нервно заключил Андрей, как будто за ним уже гнались.
Нине не оставалось ничего другого, как сесть в машину. Внутри все благоухало дорогим одеколоном, смешанным с запахом сигарет, тоже, видимо, не дешевых.
— Покурить бы, — задумчиво протянула Нина.
— Андрей, — неожиданно представился он.
— Что? — Нина не поняла.
— Меня зовут Андрей, это я с вами знакомлюсь, — терпеливо, как глупому ребенку, объяснил он.
Она назвала себя.
— Вот и познакомились. Все же я отвезу вас к врачу. Думаю, что головой вы приложились не слабо.
— По крайней мере руки-ноги целы, — примирительно добавила Нина, — а что такое голова — кость!
Хотя эта самая кость у нее болела, и довольно сильно. Андрей все же угостил ее сигаретой, не переставая искоса поглядывать на нее. Нина насторожилась.
— У меня что-то с лицом не в порядке, или я вам кого-то напоминаю?
— Неважно.
«Забавно, — думала Нина, — мы едем как ни в чем не бывало». Андрей даже музыку включил.
Мимо проносились дома с горящими окнами, смотревшимися как разноцветные заплатки.
3
Так с музыкой они подкатили к темному зданию какой-то поликлиники. Только одна пристройка, напоминавшая аквариум, горела всеми своими окнами. Это и был травмопункт. Андрей вышел и предупредительно, словно нарочно демонстрировал свои хорошие манеры, помог Нине выйти.
Нина нехотя тащилась за ним, цепляясь за выбоины в асфальте грубыми черными ботинками. Перед входной дверью Андрей, будто опасаясь, что она может в последний момент улизнуть, пропустил ее вперед.
Нина ненавидела больницы и все, что напоминало о них. Внутри травмопункта, заманивающего несчастных укушенных, побитых и ушибленных ярким электрическим светом, было мерзко, гадко и, главное, ужасно пахло лекарствами.
Народу почти не было. На продавленном диване, обтянутом рваной клеенкой, сидел дядька с подбитым правым глазом и распухшим кровоточащим носом, к которому время от времени подносила платочек сердобольная тетка с симметрично подбитым левым глазом. Дядька отмахивался от нее, как отмахиваются от назойливых, но неизбежных насекомых.
— Ну и парочка! Наверное, подрались по пьянке, теперь пришли раны зализывать, — усмехнулся Андрей.
Нину передернуло.
— У меня дядя такой, — прошептала она, — я их ненавижу. Таких мужиков и их жен, которые сначала позволяют себя избить, а потом сами их же и жалеют!
Из кабинета вышел парень, со счастливой улыбкой разглядывающий свою руку.
— Во, — похвастался он, — гипс сняли.
Нина улыбнулась чему-то своему.
Сладкую парочку держали недолго. Нина, чувствуя, как отвратительный холодный комок заворочался где-то внутри живота, вошла в кабинет.
Ее там встретили молодой врач в белом халате и почему-то зеленой шапочке и пожилая медсестра, что-то сосредоточенно выводящая в толстой тетради. Широкое обручальное кольцо прочно вросло в ее толстый палец со следами яркого облезшего лака на ногте.
— На что жалуемся? — весело спросил врач. — Упали в лужу, порвали брючки?
Нина фыркнула. Она действительно была вся покрыта мелкими брызгами грязи, а на спине расплылось огромное коричневое пятно.
— Упала, ударилась головой, — она решила держаться официально, — голова кружится и болит.
— Так, сейчас посмотрим. — Врач внимательными пальцами ощупал ей голову.
На затылке красовалась огромная шишка, протянувшая щупальца боли по всей голове.
— Давайте-ка, присели-встали, присели-встали. Вытянули руки, закрыли глаза, трогаем нос… — Все это говорилось деланно бодрым голосом.
Сестра не переставая строчила что-то в тетради. Непонятно, имело это к Нине отношение или нет. Доктор озабоченно крутил прядь неожиданно рыжих волос, выбившихся из-под шапочки.
— Ну, что ж… Сейчас на рентген, а потом в больницу.
— Как в больницу? — опешила Нина. Ей сразу стало до тошноты нехорошо.
— Милочка, у вас сотрясение мозга. Будем надеяться, что нет перелома черепа. Кстати, — голос врача сделался вкрадчивым, — кто это вас так приложил? Что-то непохоже, чтобы вы сами упали. Странное дело, молодая девушка, трезвая, ведь так? Вдруг ни с того ни с сего летит со всего размаху головой об асфальт. Может, вас машина сбила? Сейчас заявим куда следует. Вы к нам одна пришли? — Доктор неожиданно резво вскочил из-за стола и, приоткрыв скрипучую дверь, высунулся из кабинета.
Андрей уже был наготове. Не дожидаясь приглашения, он уверенным пружинистым шагом прошел в кабинет.
— Где вы ее подобрали? — подозрительно спросил врач.
Медсестра, вдруг заинтересовавшись, оторвалась от своей писанины и, нацепив на нос очки, как локатор, поворачивала голову то к Андрею, то к врачу.
— Что значит подобрал? — В Андрее все дышало выдержкой и достоинством. — На Тверском бульваре водитель иномарки, — монотонно, как обозреватель криминальной хроники, начал он, — ехал на красный свет с превышением скорости. Девушка в это время переходила дорогу. Она отскочила в сторону, споткнулась и упала. Иномарка даже не остановилась. Я в это время проезжал мимо и счел своим долгом помочь потерпевшей.
— Пример, достойный подражания, — язвительно заметил доктор, — а может, это вы?
— Что я?
— Водитель иномарки.
— Помилуйте, у меня «жигули». Не верите, выйдите посмотрите. Да и вообще, я разве похож на нарушителя?
Андрей в упор сквозь очки посмотрел на врача.
— Нарушители бывают разные, — вздохнул тот, — уж мы тут насмотрелись.
Нину отвели в рентгеновский кабинет, усадили на стул и с нескольких сторон сделали снимки головы. Она вяло потребовала, чтобы на нее надели свинцовый фартук от радиации, на что дюжий рентгенолог с внешностью мясника философски заметил:
— Все там будем.
Нина при мысли о больнице почувствовала такой упадок сил, что возражать не стала.
В вестибюле она опустилась рядом с Андреем на уже знакомый диван. Они ждали, когда будут готовы снимки. Нина мрачно помолчала минут пять.
— Ни в какую больницу я не поеду! — Ее голос сорвался.
— Подожди, давай по порядку, — они незаметно перешли на «ты», — что тебе сказал врач?
— Что, что! Что у меня сотрясение и что они сейчас вызовут «скорую» и отправят меня в больницу, даже если нет перелома черепа. А я никуда не поеду. В конце концов, у меня всего лишь сотрясение мозга, а не СПИД или чума! Это мое частное дело, никого не касается, где и как я буду лечиться!
— Ну и где же ты собираешься лечиться?
— Не знаю. Дома отлежусь, только не в больнице! Если меня туда опять упекут, я живой оттуда не выйду, я там с ума сойду! — Ее голос дрожал все сильнее.
Нина до боли в скулах стиснула зубы, но это не помогло: предательские слезы все равно покатились по грязным щекам, прокладывая в них светлые горячие дорожки. Нина закрыла лицо руками. Ей мучительно захотелось уткнуться Андрею в грудь и выплакать ему свою беду. Он казался таким сильным, абсолютно уверенным в себе, человеком, который все проблемы решает одним легким движением красивых рук. Но что-то удержало ее, и она упала лицом прямо на мерзкую рваную обивку больничного дивана. Ее плечи мелко тряслись, холодная клеенка противно царапала лицо.
Такого поворота событий Андрей не ожидал. Он растерялся. Ситуация выходила из-под контроля. Начиная с нелепого случая на дороге, резко прервавшего размеренный ход его недавно налаженной жизни, все события этого вечера все больше выводили Андрея из состояния душевного равновесия, с таким трудом им восстановленного. Теперь он даже не мог себе представить, чем все это закончится. Он знал только одно, — что рядом с ним сотрясается от рыданий беззащитное существо, молодая красивая девушка, с которой его столкнула судьба. Он чувствовал, что должен сделать все, чтобы ее горькие слезы сменились улыбкой.
Он склонился к ней и, полуобняв за плечи, попытался оторвать от грязного дивана.
— Нина, Ниночка, перестань, ну не реви же! Мы что-нибудь придумаем!
— Тебе-то какое до меня дело?
— Ну раз я до сих пор тут, значит, есть дело.
Андрей извлек из кармана брюк белоснежный платок и ласково вытер ей слезы.
Нина слегка успокоилась. Из рентгеновского кабинета вынесли снимки. Перелома не было. Андрей решительным шагом направился к врачу. Пробыл он там недолго. И вот появилось из-за двери его улыбающееся лицо, и он жестом позвал Нину.
— Эпилепсии не боитесь? — вдруг спросил врач.
— Нет… — Нина недоумевала.
— Тогда пишите расписку, что о последствиях предупреждены и от госпитализации отказываетесь. Ваш кавалер обязался обеспечить вам должный уход.
Счастливая Нина послушно подписала все что надо. Врач, не глядя на нее, как будто она, отказавшись от больницы, перестала для него существовать, всучил Андрею рецепт. Андрей молча пожал ему руку и быстро вывел Нину из кабинета.
4
Уже в машине Андрей спросил:
— Откуда у тебя такой панический страх перед больницами? Ты что, там недавно лежала?
— Ну, хорошо, я тебе расскажу, хотя вспоминать об этом мне противно, тем более сейчас!
Это случилось в мае. Наконец-то, после месяца нудных дождей, наступила настоящая весна. Солнце било в не мытые с прошлого года окна, пылинки танцевали в лучах сумасшедшие танцы. Хотелось на природу.
И тут Ирка, школьная подруга Нины, помешанная на лошадях и на бесконечных романах, пригласила ее на ипподром покататься верхом. Все там выглядело вполне мило и безобидно. Лошади смирно ходили по кругу, на их спинах спокойно покачивались наездники. Нине это показалось скучным. От пожилой лошадки она отказалась. Молодой парень, инструктор, в бейсболке, одетой козырьком назад, поддразнивая ее, предложил молодого вороного жеребца, пленившего Нину своим радикальным черным цветом. Нине тогда все было нипочем, и она, ни минуты не колеблясь, согласилась.
— Смотри, он с норовом! — предупредил парень, посмеиваясь.
Солнце отсвечивало от дужек его темных очков. С его помощью Нина забралась в седло и неумело попыталась пустить жеребца рысью. Только она начала наслаждаться быстрой ездой, как вдруг вороной встал на дыбы и Нина упала, подвернув левую ногу.
«Неужели это моя нога может так ужасно хрустеть?» — было ее первой мыслью.
Потом уже появилась дикая боль, которую, как и хруст собственных костей, она не забудет никогда.
Ее отвезли в больницу, где она провела кошмарный месяц. Удушливая жара, многоместная палата, грязь, зуд кожи под гипсом — все это едва не свело ее с ума. Вышла оттуда она настоящей неврастеничкой. Следующий месяц, проведенный дома на костылях, добил ее окончательно.
— Но в конце концов все болезни, кроме смертельных, имеют свойство проходить, и я поправилась, — продолжала она свой рассказ. — Но самое ужасное во всей этой дурацкой истории то, что я лишилась работы. Я же актриса. Так сказать, мечта детства. После окончания института я землю носом рыла, чтобы устроиться в приличный театр. Знаешь, сейчас же всюду безработица, без блата никуда. Короче, меня взяли в театр-студию «Колесо», ну это такой новомодный театрик, довольно перспективный. Сначала меня долго мурыжили на эпизодах, потом начали вроде выдвигать на серьезные роли. Ты не думай, я как актриса вполне… Обо мне даже стали говорить как о «молодой и талантливой», ну и все такое.
Андрей кивнул.
— Если бы ты только знал, чего мне это выдвижение стоило! Представь, торчать по полуночи на их идиотских вечеринках, где из-за табачного дыма света белого не видно, смеяться дежурным остротам. Короче, вся эта так называемая богема такое болото — врагу не пожелаешь. Хорошо еще, что режиссер оказался гомиком, а то пришлось бы и его приставания терпеть, он у нас ни одного мальчика не пропустил. Ну вот, стала я, наконец, заметной такой молодой актрисой, и тут — бац! — этот перелом, и как раз перед гастролями! Гастролями не куда-нибудь, во Францию! — Нина замолчала.
— Ну а дальше? — спросил Андрей.
— Дальше ничего. Полное забвение, ведь шоу-бизнес такая вещь, если ты о себе не напомнишь, так никто о тебе и не вспомнит. Ну, конечно, пару раз звонил режиссер, утешал эдаким бодреньким голосом, обещал взять обратно, как только поправлюсь. Но я не строила иллюзий на этот счет. Если бы я была звездой и от меня зависел успех труппы, наверное, тогда главный разорился бы на лучших врачей и массажистов, лично притащил какой-нибудь фирменный тренажер, и я за месяц восстановила бы форму. А так… Всего лишь какая-то начинающая актриска. Театр уехал, я осталась. Когда труппа вернулась, мое место уже кому-то отдали. А работы в другом театре я так и не нашла. Понимаешь, вместе с ногой во мне тогда сломалось что-то еще, какой-то стержень, нет сил начинать все сначала. Так и сижу без дела, перебиваюсь случайными заработками. Начитываю за гроши романы на кассеты в библиотеке для слепых. А тут еще это сотрясение, — закончила она свой грустный рассказ.
У Андрея не было привычки говорить дежурные слова утешения. Неожиданно странная мысль поразила его.
— Знаешь, я думаю, теперь все будет хорошо. Как говорится, клин клином вышибают. После первой травмы у тебя началась полоса неудач, а после второй она закончится, я чувствую! — заявил он убежденно.
— Хотелось бы верить. — Нина действительно почти поверила ему.
Что-то прояснилось в ее голове после падения. Ее сейчас беспокоило другое. Она уже успела привыкнуть к Андрею, и расставаться с ним ей совсем не хотелось.
«Ведь не может же он со мной вечно возиться. Когда-нибудь придется и распрощаться», — понимала она.
У Нины был богатый, даже чересчур богатый, опыт общения с мужчинами, но таких, как Андрей, она еще не встречала. Он представлялся ей каким-то необыкновенным киногероем, сошедшим с экрана в ее грустную жизнь. И отпускать его обратно, к таким же, как он, изысканным женщинам, ей не хотелось.
«Хотя какие у меня шансы? Никаких! Просто он порядочный человек, а я представляю собой жалкое зрелище, вот он со мной и возится. Представляю, какая к нему стоит длинная очередь из фотомоделей», — размышляла Нина.
Но она явно недооценивала себя. Нина сама была не хуже любой фотомодели, только ростом не дотягивала. А так, у нее была отличная фигура, красивые зеленые глаза и густая копна светло-каштановых волос, с расчесыванием которых всегда были проблемы. В свои лучшие времена Нина лучилась энергией и смеялась так, что в ответ невозможно было не рассмеяться. Даже теперь, в пору уныния, она, с блуждающей на губах грустной улыбкой, казалась трогательно хрупкой и беззащитной. Если бы Нина не была так сосредоточена только на своих бедах, но и обращала внимание на других людей, то непременно бы заметила, сколько мужских взглядов она к себе притягивает.
5
Между тем они подъехали к ее дому. Андрей и не думал с ней прощаться, а Нина решила не вмешиваться в естественный ход событий. На облезлом изрисованном лифте они поднялись на третий этаж.
— Может, зайдешь? — задала Нина нелепый вопрос.
— Если ты не против, — дежурным ответом отделался Андрей и пропустил Нину вперед.
В прихожей Андрей помог Нине снять куртку. Она повела его в комнату. Он удивленно разглядывал жилище, в которое попал так неожиданно.
Эта квартира поразила его своим нежилым видом, будто сюда лишь иногда приходили ночевать. В комнате не было люстры, под потолком на шнуре сиротливо болталась лампочка. Паркет скрипел и стонал под ногами, а кое-где вообще отсутствовал. В ванной тек кран. Много повидавшую на своем веку мебель, казалось, свезли сюда, как в дом престарелых, доживать свой век.
— Ты здесь одна живешь?
— Одна, ты удивлен? Эта квартира мне от бабушки досталась, ремонт сделать — руки не доходят. Да и денег нет.
— Тебе, между прочим, прописан полный покой. Кто же за тобой будет ухаживать? — забеспокоился Андрей.
«Как кто? Ты!» — едва не ответила Нина, но сдержала свой порыв.
Вместо этого она постаралась сказать как можно спокойнее:
— Не волнуйся, я буду лежать. Потом у меня есть Ирка, подружка, она будет приходить, продукты принесет, какую-нибудь историйку смешную расскажет…
— Прости за нескромный вопрос, а родные у тебя есть?
— Есть, конечно, не сирота же я. И мама, и папа, и даже сестра с кучей детишек. Просто они сами по себе, а я сама по себе. Если бы я, конечно, умирала, то позвала бы их. А так, я предпочитаю не посвящать их в свои проблемы, да они и сами-то мной не очень интересуются.
Андрею это было абсолютно непонятно. Он вырос без отца, жил вдвоем с мамой, и они всегда трогательно заботились друг о друге. Четыре года назад мама умерла от болезни сердца. Андрей до сих пор чувствовал щемящую боль в груди, вспоминая о ней.
Теперь ему было ясно одно, что Нину, одинокую и беспомощную, он оставить не может. Честно говоря, ему просто не хотелось вот так взять да уехать, но в этом он пока не хотел себе признаться.
— Ну вот что, ты ложись, а я подумаю, что мы будем делать дальше. Вернее, с тобой все ясно — лежи, отдыхай, а мне, наверное, придется ненадолго уехать.
— Подожди, — стараясь скрыть свою радость, проговорила Нина, — давай хоть чаю выпьем.
— Да у тебя же небось и холодильник пустой. Иди ложись, а я привезу еды.
— Ага, сейчас, только мне надо бы привести себя в порядок, посмотри, на кого я похожа.
Она критически оглядела себя в покрытом серебряным налетом пыли зеркале. Небрежно одетая в поношенные черные джинсы и еще более поношенную мужскую куртку, в заляпанных грязью ботинках на толстой подошве, рядом с Андреем Нина выглядела настоящей замарашкой.
«Наверно, у него красавица жена или любовница, и они покупают ему вещи в дорогих валютных магазинах», — решила Нина.
— Ну и видок! Срочно в душ!
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Андрей, озабоченно оглядывая Нину с головы до ног.
— Ничего, а что?
— Голова болит?
— Немного.
— И, наверное, кружится?
— Ну, кружится. Мы что, в больницу играем? — Нина не понимала, куда клонит Андрей.
— Знаешь что? Ты не удивляйся, но я пойду с тобой.
— Куда?
— В душ.
— Ты с ума сошел?! — резко воскликнула Нина и сама испугалась резкости своих слов.
Андрей только улыбнулся:
— Я просто помогу тебе. Мне страшно отпускать тебя туда одну, ты можешь потерять сознание и упасть. Представь, что ты в больнице, а я санитар, моющий тебя в больничном душе.
— В наших больницах моют только парализованных старух.
— Тогда давай поиграем в американскую больницу, где ты американская больная, а я бедный эмигрант, подрабатывающий санитаром.
— Русский эмигрант?
— Для разнообразия — мексиканский. — Шуткой Андрей попытался разрядить напряжение, возникшее между ними. Ему это удалось.
— Ну ладно, давай поступим так: ты зайдешь со мной в ванную, будешь сидеть на табурете, а я встану под душ и задерну занавеску. Если мне станет плохо, я позову тебя. — Нину даже начала развлекать столь необычная ситуация.
В ванной Нина разделась и встала под душ. Андрей скромно сидел в углу, ничем не выдавая своего присутствия. Тем не менее Нина чувствовала, что рядом, отделенный от нее лишь тонким полупрозрачным пластиком, находится мужчина.
Бодрящие струи воды смывали с нее напряжение и усталость этого безумного вечера. Она сильно похудела за последние месяцы. Тонкие ключицы выделялись на ее белоснежной коже. Нина намылила губку, белая пушистая пена закрыла плечи, маленькие упругие груди. Смывая с себя мыло, Нина закрыла глаза и представила на миг, что Андрей заходит к ней за занавеску и целует ее в шею, вот его губы скользят ниже, по гладкой коже к моментально затвердевшим соскам.
Она опомнилась и, помотав головой, стряхнула с себя непрошеное видение.
— Андрей, выйди, пожалуйста, — попросила она, — со мной все в порядке, я хочу одеться.
Андрей послушно вышел. Нина, завернувшись в огромный махровый халат, прошла за ним в комнату. Она устало опустилась на старую скрипучую кровать.
— Ну все, ложись, а я поеду, привезу тебе лекарств и какой-нибудь еды. Пожелания будут?
— Ну, пару авокадо и креветки к ним для салата, — выпалила Нина первое пришедшее в голову название блюда, о котором доводилось читать в романах, но не довелось попробовать, — а на десерт я бы съела, пожалуй, манго.
— Все ясно! Пока.
Андрей уехал, а Нина осталась лежать в полутемной комнате, уставившись в потолок, на котором загадочно шевелились тени деревьев. Она пыталась осознать, что же с ней все-таки произошло в этот бесконечно длинный вечер. У нее ломило во всем теле, ныло и гудело в голове, но она прекрасно понимала, что готова была заплатить и не такую цену за знакомство со столь удивительным человеком, каким казался ей Андрей.
«Неужели, — думала Нина, — он искренен в своей заботе обо мне, или у него, может быть, есть какая-то корысть?»
Тут ей стало страшно. «Он же знает, что я одна в пустой квартире, без родственников, друзья, как он понял, тоже телефон не обрывают. А что, если он из мафии, вернется с дружками, и они убьют меня, чтобы завладеть квартирой, или будут долго пытать, требуя нужные подписи!» Нина не раз с содроганием читала о подобных ужасах на страницах газет.
К сожалению, Нина знала о своем не раз подводившем ее свойстве — ошибаться в людях. Скольких дурацких проблем она могла бы избежать, если бы не поддавалась обманчивому обаянию некоторых людей, а точнее, некоторых мужчин, о романах с которыми потом ей приходилось горько жалеть.
«Да нет, он не похож на бандита! Такой приличный с виду, да и справиться ему со мной в одиночку ничего не стоило бы, не надо было и за подмогой уезжать!» — гнала Нина прочь от себя подозрения.
Вдруг она заметила портфель Андрея, забытый им в комнате на стуле. Нина осторожно, стараясь не шуметь и превозмогая головную боль, подошла и со всех сторон осмотрела находку — кейс из натуральной светло-коричневой кожи с цифровым замком. К счастью, замок был не заперт.
«Открыть или не открыть?» — мучительно размышляла Нина.
Она всегда страстно защищала свою частную жизнь и поэтому старалась не вторгаться в чужую. Подслушивать чужие разговоры, читать чужие письма было не в ее правилах.
«Но сейчас же особый случай. Ведь речь идет о моей безопасности, — подумала Нина и решила: — Открыть!»
Слегка дрожащими от волнения руками Нина подняла крышку. Внутри кейса она готова была обнаружить все что угодно: пистолет, пару наручников, пачки долларов, но только не то, что нашла. С удивлением она разглядывала несколько видеокассет с американскими фильмами, учебник английского языка, прозрачную папку с бумагами. Нина догадалась заглянуть в маленькое отделение крышки и нашла там паспорт Андрея.
«Искать, так искать до конца», — решила она и принялась листать паспорт.
«Так, Коробов Андрей Николаевич, москвич, возраст тридцать четыре года…» — Нина изучала паспорт как заправский детектив.
Что-то толкнуло ее к столу, она взяла листок бумаги, ручку и стала быстро переписывать все сведения об Андрее. Дойдя до страницы семейного положения, Нина почувствовала неприятную слабость — там стоял штамп.
«Ага, значит, он женат, причем женат уже три года, на некоей Загрецкой Татьяне Сергеевне. — Это Нина зачем-то записала тоже. — Детей нет. Странно, если у него есть жена, как же он собирается сидеть тут со мной? Может, он просто привезет продукты и уедет к своей Татьяне Сергеевне?»
Шум колес под окном прервал ее размышления. Нина быстро закрыла кейс, постаравшись уложить все как было. Она лихорадочно спрятала бумажку со своими записями в ящик стола и быстро скользнула под одеяло. Ее могло выдать лишь участившееся дыхание, но все же она актриса, причем неплохая.
Андрей ничего не заметил. Он даже не заглянул в комнату, а сразу прошел на кухню, где долго шуршал пакетами, стучал какими-то банками. Нина молча ждала.
«Интересно, что это он привез, может, и вправду деликатесы какие-нибудь?» — Нина почувствовала адский голод, как всегда, аппетит у нее разыгрался к ночи.
В двери неожиданно возникла взлохмаченная голова Андрея, Нина даже вздрогнула.
— Привет! Я думал, ты спишь.
— Я жду обещанные авокадо с креветками.
— Сейчас будут, — усмехнулся он, и голова исчезла так же стремительно, как и появилась.
Нина просто обалдела, когда он гордо внес в комнату поднос и торжественно поставил его на кровать перед ней. Там было множество вкусностей, о которых Нина при своем безденежье могла только мечтать. На почетном месте красовалось некое блюдо, содержимое которого для Нины было загадкой.
— Это что? — ткнула она пальцем.
— То самое авокадо с креветками.
Нина подозрительно поковыряла вилкой в тарелке и попробовала кусочек. Честно говоря, она ожидала большего.
— Ты это сам приготовил? — Удивлена? Удивлена и разочарована, ты думала, что авокадо — это нечто божественное, а оказалось — обычный овощ. Вот так всегда — мечтаешь о чем-то, а попробуешь — увы. Съешь манго, может, оно оправдает твои ожидания.
Нина была поражена настолько, что даже аппетит у нее пропал. Какой-то мужик, которого она еще несколько часов назад вообще не знала, носится с ней, как с принцессой, подает в постель деликатесы, а главное, кажется, ему все это нравится!
А ей, ей нравился Андрей. Он выглядел просто потрясающе. Его движения были стремительны, как будто внутри его скрывался заряд неистощимой энергии. Эта мощная энергия лучилась в темных миндалевидных глазах, ее вибрация ощущалась в длинных тонких пальцах, все его существо, казалось, было пронизано ею. А главное, все, что он делал, выглядело абсолютно естественным. Казалось, возьми он сейчас в руки разноцветные мячики и начни ими жонглировать, выражение его лица останется таким же невозмутимым и слегка ироничным.
«Лучше воспринимать его таким, какой он есть, и ничему не удивляться», — решила для себя Нина.
— Что ты на меня так смотришь? Лучше ешь!
— Я вообще люблю наблюдать за людьми.
— Твое здоровье! — поднял Андрей стакан с соком.
— Андрей, все-таки странно. Другой бы на твоем месте обматерил меня и оставил валяться на дороге, а в лучшем случае поднял бы и, увидев, что кости целы, уехал. Ты же возишься со мной, как будто так и надо.
— Я считаю, что так и надо.
— Ну, хорошо, а если бы вместо меня, молодой девушки, была бы мерзкая старуха?
— Я был бы еще заботливее.
— Подожди, ты что — гуманист? О таких, как ты, пишут в книжках, ставят в пример детям, да?
Он встал и молча поклонился.
— Нет, ты просто прекрасный принц из золушкиной мечты, для полноты картины тебе не хватает только белого коня. Молодой, красивый, порядочный, богатый. — Андрей кивал. — Вообще, чем ты занимаешься? Ты… — она выдержала паузу, — мафиози. Нет, я знаю, ты — американский шпион.
— Увы, я всего лишь преподаю английский язык на трех коммерческих курсах и занимаюсь синхронным переводом пиратских видеофильмов.
— Как интересно! И какие же фильмы ты переводишь?
— Ничего интересного, в основном боевики и порнографию, то, что лучше всего раскупают. Я даже смысла этих фильмов уже не улавливаю, перевожу на автопилоте.
— За тебя! — Нина подняла стакан сока. — Я тебе очень благодарна и все такое… — Она не находила нужных слов, зато улыбнулась Андрею одной из лучших своих улыбок, перед которой мало кто мог устоять.
Андрей улыбнулся в ответ. Его лицо будто засветилось изнутри, обычную иронию и невозмутимость сменила какая-то беззащитная мягкость.
«А ведь он просто очень хороший человек!» — Для Нины, которой слишком часто приходилось сталкиваться с разными малоприятными личностями, это было настоящим открытием.
Смущенный неожиданным проявлением чувств, Андрей озабоченно нахмурился:
— Так, чуть не забыл! Вот тебе таблетки, будешь пить три раза в день. И никакого алкоголя!
Нина послушно проглотила неприятное на вкус лекарство. Ей нравилось его слушаться.
Становилось уже очень поздно. Андрей остался ночевать. Нина восприняла это как должное. Он устроился на продавленном диване. Нина не решалась его спросить, надолго ли он у нее обосновался. Она любила одиночество и с трудом переносила чье-то постоянное присутствие, но с Андреем ей было неожиданно легко.
Андрей потушил свет и разделся в темноте. Они молча лежали, каждый на своей кровати, слушая шелест дождя за окном, наблюдая за причудливыми движениями теней на потолке. Оба думали о странном и, видимо, не случайном столкновении их жизней там, на Тверском бульваре, в месте, к которому каждый из них шел своей дорогой, чтобы дальше двигаться вместе. Неизвестно, долог ли будет этот путь и куда он их приведет.
— Андрей, — тихо позвала Нина, — ты не спишь? Посиди со мной немного, мне что-то не спится, и голова болит.
Андрей бесшумно поднялся и, завернувшись в простыню, подошел к Нине. Его миндалевидные глаза влажно мерцали в сумраке комнаты. Он присел в изголовье и положил руку ей на лоб. Тепло его ладони успокаивало боль, снимало напряжение. Пальцы Андрея слегка дрожали, и вдруг Нина почувствовала такую близость к человеку, склонившемуся над ней, что ей стало трудно дышать. Она вздрогнула. Он, казалось, понял и улыбнулся. Неожиданное спокойствие пришло к Нине.
«Все хорошо, — подумала она, — все просто замечательно!» — И заснула.
6
Андрей еще долго сидел рядом, не убирая руки, не отводя глаз. Спящая, она выглядела безмятежно-спокойной, резкие линии ее черт разгладились, губы приоткрылись в слабой улыбке, что-то таинственное сквозило в этом молодом лице, окруженном копной спутанных волос. Андрею было грустно, как бывало грустно всегда в минуту зарождающейся близости. Он понял, что в его жизни, так тщательно им оберегаемой последнее время от непредвиденных вмешательств, появилось нечто ему неподвластное.
Утром Андрей принес Нине в постель кофе с тостами. Она никак не могла привыкнуть к подобному вниманию, но старалась делать вид, что ничуть не удивлена.
— Я еду на работу, а ты лежи, спи, читай, главное — не делай резких движений. Я тебе днем позвоню. Я за-еду к себе домой, возьму кое-какие вещи и к вечеру вернусь. Да, кстати, я думаю, что мне стоит тут пожить, так будет спокойнее, — заявил он не глядя на Нину, — надеюсь, ты не возражаешь.
«А жена?» — едва не спросила Нина, но не успела, так как Андрей резко вышел из квартиры. Что она не возражает, было и так ясно. Счастливо улыбнувшись, Нина только пожала плечами.
Она с наслаждением вытянулась на кровати. Вчерашний нудный дождь перешел в замечательный яркий солнечный день, под стать которому было и ее настроение.
«Как все чудесно складывается! Романтическое знакомство с молодым красавцем. Не буду никому рассказывать о своем сотрясении, а то набегут со своим сочувствием. Пусть Андрей думает, что я одна лежу, такая бедная, несчастная, совсем без него пропаду. Пусть заботится обо мне!»
На самом деле Нина инстинктивно опасалась появления Ирки, своей ближайшей подруги. Та в ранней юности пережила ужасную трагедию на любовной почве. В подробности этой кошмарной истории Нина была посвящена с самого ее начала.
Когда Ирке было семнадцать лет, она познакомилась с мужчиной старше себя, из круга золотой молодежи. Он настолько поразил ее воображение, что она потеряла рассудок. Ирка ходила за ним как пришитая, дышала в трубку и все такое. Этому мужику она, простая девчонка из ветеринарного техникума, даром была не нужна. И если он с ней наконец переспал, то, видно, только из жалости, чтобы она отвязалась. Увы, он — а его, кстати, тоже звали Андрей, не знал, что он у нее первый. А когда узнал, было уже поздно — Ирка решила, что он — ее судьба и без него ей не жить.
Он ее, конечно, бросил, причем быстрее, чем думала Нина, на плече которой Ирка тогда регулярно рыдала. Тогда Ирка грозила всем самоубийством, а один раз даже наглоталась каких-то таблеток из домашней аптечки. Хорошо, у нее нервы не выдержали, и она позвонила Нине. Та тут же примчалась и заставила эту дуру выпить несметное количество воды с содой. Полночи Ирку рвало всей этой дрянью. Утром, когда стало ясно, что Ирка не помрет, Нина надавала ей таки по щекам и сказала все, что о ней думает.
В конце концов Ирка одумалась. Она перестала сохнуть по своему «дорогому и бесценному», но не забыла его. Плавно переходя из одного романа в другой, бросая одного мужика за другим, она как бы мстила своему обидчику: «посмотри, как все из-за меня страдают и мучаются, а мне хоть бы что!»
Видно, мужчины ей были нужны только для возмещения морального ущерба. Полюбить кого-нибудь теперь она не решалась.
Нина опасалась, что Ирка накинется на Андрея, как на новую жертву.
«И кто его знает, если он так легко увлекся мной, — а в этом Нина уже не сомневалась, — может, он так же легко переключится на Ирку. Надо как можно дольше оттягивать их знакомство!» — решила Нина и, успокоившись, сладко задремала.
Дома Андрей застал Вадима, отрешенно бродящего по квартире. Как всегда, Андрей не смог при его виде сдержать улыбки. Небольшого роста, тощий, в расстегнутой на волосатой груди рубахе. Длинные курчавые волосы на затылке собраны в хвост, а на темени просвечивает лысина.
С Вадимом, своим старым другом, Андрей делил жилье уже около года, с тех самых пор, как ему невыносимо сделалось одиночество.
Вадим, математик по образованию, в свое время увлекся мистикой, причем настолько, что забросил хорошо оплачиваемую работу программиста и погрузился в глубины астрологии, каббалы и парапсихологии. Изредка ему удавалось что-то заработать гороскопами на заказ, но в основном Вадим бедствовал. Он приучил себя питаться духовной пищей и запивать ее неимоверным количеством кипятка, ибо чай ему, по его словам, не велел пить Шива.
В последнее время только Вадиму удавалось заставить Андрея сбросить с себя оболочку, в которой тот старательно прятался от внешнего мира. Наверное, поэтому они так хорошо поладили. Андрей кормил Вадима, благо потребности того сводились к минимуму, а Вадим развлекал Андрея разговорами о предсказаниях звезд и восточных мудрецов, не брезгуя, впрочем, анекдотами и обсуждением политических новостей.
— Где ты был? Я уже начал волноваться, думал, что ты попал в автокатастрофу.
— Я в нее и попал, и не только в авто…
— То есть? На тебя наехали?
— Нет, я чуть не наехал на девушку, она упала, пришлось оказать ей помощь.
— И что, ты всю ночь делал ей искусственное дыхание изо рта в рот? — язвительно поинтересовался Вадим.
— Прекрати. — Андрей устало опустился на стул. Он критически оглядел кухню и проворчал: — Стоило мне не прийти ночевать, как тут уже куча немытой посуды.
Андрей унаследовал от матери болезненную страсть к порядку. С тех пор, как мамы не стало, он так же тщательно, как когда-то она, мыл и чистил свою квартиру. Вадим был выше этого, и если они с Андреем ругались, то только из-за немытой посуды или неубранной до вечера постели.
— Лучше приготовь-ка мне кофе. Я, кажется, влип!
— Что, красивая девушка?
— Не знаю, красивая или нет, но во мне что-то сдвинулось с мертвой точки.
— Ну, отлично, давно пора! Кстати, звезды тебе это предсказывали. Помнишь, я говорил на той неделе, что аспекты Марса и Сатурна дадут экстремальную ситуацию, которая может изменить твою жизнь.
— Уже изменила. У Нины сотрясение мозга, так что я переезжаю на некоторое время к ней, буду за ней ухаживать. Смотри, не загадь мне дом. Ты понимаешь, я спокойно ехал, впервые за много дней меня ничто не тревожило, и вдруг она оказалась на моем пути, как какая-то черная дыра, куда я провалился и продолжаю лететь…
— Лети, лети, дорогой, надеюсь, посадка будет мягкой. Кстати, может, мне ее полечить?
— Я еще ни разу не видел, чтобы ты хоть кому-нибудь помог своим маханием рук.
