А случилось то, что неминуемо должно было случиться — Лиза влюбилась. Но сама она догадалась об этом только поздно вечером. Остаток этого дня она не находила себе места, мерила шагами комнату, выходила на кухню, бесцельно бродила по коридорам. Пробовала лечь, но какая-то безжалостная сила выталкивала ее из кровати и заставляла опять до одури метаться из угла в угол.

«Да что же со мной такое? — в отчаянии думала Лиза. — Еще хорошо, что Катьки нет дома, она бы задергала меня расспросами, а я сейчас никого видеть не хочу. Никого? Нет, это неправда. Я бы очень хотела, чтобы прямо сейчас здесь оказался один человек — Хосе. Но он же на самом деле рядом, стоит только выйти на лестницу и спуститься этажом ниже. Нет, ни за что! Надо взять себя в руки, надо успокоиться! Но как?! — Лиза продолжала слышать нежную и страстную музыку так отчетливо, словно она звучала совсем рядом. Несколько раз Лиза резко оглядывалась, будто Хосе с гитарой был за спиной.

«Так нельзя, — уговаривала себя девушка, — я скоро совсем с ума сойду. О Господи! Я влюбилась! — вдруг поняла она и в изнеможении рухнула на кровать. — Влюбилась в Хосе, и это случилось со мной первый раз в жизни. Что же теперь делать? — растерянно думала Лиза. — Ничего, жить, — отвечала она себе. — Я так долго ждала и мечтала об этом. И вот случилось. Оказывается, это похоже на болезнь…»

Лизу лихорадило, у нее даже поднялась температура. Она заставила себя выпить очень горячего чая и улечься в постель. Натянув одеяло чуть ли не до самых глаз, она напряженно всматривалась в темноту комнаты и видела там… конечно, Хосе, его удлиненное смуглое лицо. На этом лице, словно подсвеченные изнутри, сияли слегка раскосые черные глаза, а чувственные, беспокойные губы были так близко, что, казалось, стоит только протянуть руку, и она коснется их.

Видение было так реально, что Лиза невольно застонала. Она забилась еще глубже под одеяло, словно оно могло стать для нее убежищем от нахлынувших чувств.

«Но что же делать? Пойти к нему? Нет, это невозможно, неприлично. Что он подумает обо мне, а главное, что я ему скажу? Да мне и не придется ничего говорить, все и так написано у меня на лице. А зачем? Я же его совсем не интересую, я ему нужна только как товарищ для прогулок, чтобы забыть несчастную любовь. Но ведь и я ему говорила, что мне просто скучно, а мужчины меня не интересуют. Но это была правда. И вдруг все так изменилось!

Неужели я совсем ему не нравлюсь? Не может быть! Он так на меня смотрел, когда пел, и до этого тоже. Или это мне только показалось, и его взгляд выражал всего лишь дружеские чувства? Ну почему я так плохо разбираюсь в людях? Катя на моем месте все бы давно поняла. А я тут лежу и гадаю, как на ромашке: «Любит — не любит». Ладно, ничего не поделаешь. Надо подождать: появится же он когда-нибудь, тогда все и разрешится.

В состоянии мучительного ожидания Лиза провела два дня. Хосе не появлялся. Он даже не попадался ей, как обычно, на лестнице.

«Может быть, он уехал куда-нибудь? — гадала Лиза. — И даже не предупредил?! А может, он все понял по моему лицу и испугался. Ведь моя влюбленность не входила в его планы и он решил не создавать себе лишних проблем?»

Хосе действительно испугался. Лизой он увлекся сразу, как только увидел ее. Но, будучи человеком умным и достаточно тонким, он знал за собой это свойство — быстро увлекаться вообще и молодыми девушками в частности. Будь Лиза поопытнее и постарше, ситуация была бы предельно ясной. Но она была юна, совсем неопытна и очень печальна. И хотя внешне он воспринял рассказ Кати о злоключениях Лизы равнодушно, на самом деле история этой девушки взволновала его и заставила задуматься. Надо сказать, что к рассказам о «вещих снах и предсказаниям деревенской колдуньи» он относился с иронией. Но Хосе был по-настоящему взбешен поведением Лизиного мужа. Его также разозлила и одновременно растрогала Лизина беспомощность в жизненной ситуации, в которой девушки его страны неизменно оказались бы на высоте. Ему было жалко Лизу, он захотел ей помочь, открыть ей тот мир, в который она никак не могла попасть. Лиза произвела на него впечатление человека, который безуспешно рвется в запертую дверь, хотя секрет замка не так уж сложен.

«Очень заманчиво стать проводником юной и несчастной красавицы в страну любви, — размышлял он. — Да, это все замечательно, но она живой человек, которого очень легко ранить, и если я возьму на себя такую ответственную роль, то мне и отвечать придется. Иначе это будет подлостью, — понимал Хосе, а он ни при каких обстоятельствах не желал поступать подло. — Ладно, — решил он после долгих раздумий, — пока ничего опасного не происходит. Я всего лишь слегка развлеку ее, немного поухаживаю за ней. В любом случае внимание ей будет приятно. Конечно, она мне очень нравится, вероятно, я даже влюблен в нее. Но, к счастью или к сожалению, я научился держать себя в руках. И буду просто веселым товарищем для нее, присмотрюсь к ней. Если ей действительно никто не нужен, что же делать… Придется все оставить, как есть. А если я ей понравлюсь, тогда и посмотрим, что делать дальше».

Так Хосе решил, и, надо отдать ему должное, вел он себя весьма корректно. Будучи очень осторожным, не проявляя своих истинных чувств, он сделал все, чтобы Лиза влюбилась в него. Хосе догадывался о том, что происходит с ней, но окончательно убедился в своей победе только в тот день, когда спел ей на Гоголевском бульваре несколько своих любимых любовных песен. Именно тогда Хосе заметил, как что-то со страшной силой полыхнуло в Лизиных глазах. Она стала похожа на человека, замерзшего до смерти и издали увидевшего спасительный яркий свет костра.

«Кажется, я добился своего», — понял тогда Хосе, но совсем не обрадовался.

Он не испытывал торжества победы. Наоборот, был растерян и подавлен.

«Она в меня влюбилась, — думал он, — сомневаться не приходится. Причем я буду у нее первым, муж не в счет. Но пока я изображал старшего товарища, сам голову потерял. Только о ней и думаю. Сейчас бы броситься к ней в комнату — я же знаю, что она там одна, — прижать бы ее к себе так, чтобы больно стало и ей, и мне. Нет! — спохватился Хосе. — Она и так уже слишком много боли испытала, это ее только испугает. С ней надо быть очень осторожным. С ума сойти, я начинаю чувствовать себя врачом перед операцией. Я все так четко спланировал, что она скоро сама упадет в мои объятия. Даже стыдно, как будто я не живой, сходящий с ума от желания мужчина, а какой-то стратег. Да, теперь я уверен, она станет моей. А дальше что? Не знаю, — честно ответил себе Хосе, — но в любом случае я разбужу в ней женщину, не причинив ей боли, иначе мне не знать покоя!»