ПОБЕГ
Нонна оставляла еду в летней кухне, хотя Маша ее об этом не просила. Но от того, что каждый вечер на кухне ее ждала вкусная пища, Маша чувствовала себя в странном сговоре с этой женщиной. Словно Нонна не просто поощряла ее побег, а давала понять, что готова встать на защиту ее свободы.
В кухне было душно, но после дня, проведенного вне дома, на ветру и в вечерней свежести реки Маша с удовольствием отдавалась уюту человеческого жилья, чувствуя себя странницей, обретшей временный кров и стол. Она сидела на табуретке возле стола и смотрела через небольшое, завешенное редким тюлем окошко на ковш Большой Медведицы, потягивая из кружки топленое молоко. Ей казалось, звезды запутались в неводе, и какой-то удачливый рыбак вытащил бесценный улов.
…И вдруг поняла, что этот удачливый рыбак – она.
План созрел в считанные секунды. Это даже был не план, а фантазия на тему детства. Взрослому человеку порой удается осуществить то, о чем безнадежно мечтает ребенок. Уж так устроен мир. Маша осторожно вздохнула, боясь спугнуть свою безумную надежду, и стала ждать, когда дом погрузится в темноту.
Дима уехал на следующий день после ее освобождения – она видела из зарослей на противоположном берегу реки, как они с Толей шли на пристань. Дима нелепо жестикулировал и несколько раз споткнулся на ровном месте. Потом она видела, как Толя не спеша возвращался домой, бросая пристальные взгляды в ее сторону. Поначалу от них ей сделалось не по себе, словно Толя пытался нанизать ее на тонкий длинный вертел. Но скоро она поняла, что вырвалась за пределы его власти над ней и отныне ей нечего бояться.
В течение нескольких вечеров она наблюдала за Толей, спрятавшись в густой листве яблони напротив его окна. Он ходил по диагонали из угла в угол комнаты, прикладываясь время от времени к бутылке с вином. Очень скоро его развозило, прямо в одежде он падал на кровать и мгновенно засыпал. Минут через пятнадцать в комнату входила Нонна, раздевала его, накрывала простыней и, перекрестив, удалялась к себе, выключив свет.
События развивались в привычной последовательности и в тот вечер, а потому Маша проникла в дом без особого труда, хотя соприкасавшаяся с крышей ветка была довольно тонкой. Маша была легкой, как бесплотный дух, под ее ногами не скрипнула ни одна половица балкона. Ее окно не было заперто. Забыли, решила она, но уже в следующую секунду поняла, что Нонна сделала это умышленно. И мысленно поблагодарила свою сообщницу.
Деньги лежали там, куда их положил Толя, – в ящике тумбочки возле ее кровати. Их было очень много, Маша взяла три пачки. Она подумала с минуту, стоит или нет брать привезенный Димой паспорт, который тоже оказался здесь. Решила взять.
Она шла в кромешной тьме, ориентируясь по плеску речных волн. Тропинка пролегала там же, что и тридцать с лишним лет назад, но то была уже не узкая тропинка, а накатанная дорога. Маша подумала, что эта дорога хранит воспоминание о ее детских босых ногах.
До речного трамвая в областной центр, где тоже проходило ее детство, оставалось двадцать минут, и она успела обменяться несколькими фразами с сонным матросом дебаркадера, принявшего ее за студентку-геолога: поблизости велись раскопки скифского городища. Она не стала его разочаровывать, тем более что сама собиралась заняться в некотором роде раскопками прошлого.
Когда речной трамвай проплывал мимо дома в окружении густых деревьев, Маша мысленно послала ему привет. Она собиралась вернуться. Правда, она уже не была уверена в том, что Ян, выйдя из плена, прежде всего приедет сюда.
