– Пожалуйста, Рейчел. Нам надо поговорить! – умоляющим тоном проговорил Сэм Харрингтон.

– Но мы и так говорим.

Его взгляд невольно обратился к няне, гуляющей с его дочерью.

– Я имею в виду… Черт… Я должен увидеться с тобой еще раз.

– В самом деле? – Она смотрела на него так, словно он сказал нечто забавное.

– Пожалуйста, скажи. Время. Место. Где угодно, когда угодно. Завтрак. Обед. Ужин. Пожалуйста…

Она прикинула и предложила встретиться за чашкой чая.

– В следующий четверг. У Бреворта. – Она улыбнулась, а потом прибавила беспечным тоном: – Но я, конечно, ничего не обещаю. Может быть, у меня получится, а может, и нет.

Его возбуждение вызывало в ней ответное волнение до самого дня предстоящей встречи. Аарон Леви, который обедал с ними накануне, заметил:

– Посмотри на нее, Вилли. Сегодня твоя жена просто сияет от радости. С чем это связано, Рейчел? Мы, случаем, не ожидаем пополнения?

Рут дотронулась до руки мужа:

– Нельзя же так прямо? Смотри, как она смутилась.

– Это правда, дорогая? – Голубая жилка от волнения забилась на виске у Вилли. Он с большим нетерпением дожидался этого известия, хотя несколько раз повторил Рейчел, что ей сначала, несомненно, надо как следует окрепнуть. До сего времени он продолжал беспокоиться о состоянии ее здоровья.

Как всегда, когда Вилли вызывал у нее особенное раздражение, она начинала твердить себе, что это человек, который спас ей жизнь. Она совершила сделку и обязана выполнять условия договора. А замужество, как она успела понять, чрезвычайно удобная вещь. У нее никогда не было отца, зато она заполучила заботливого и внимательного мужа, который в какой-то мере заменил его. Сегодня благодаря ему она смогла выполнить давно созревшее желание – сняла наконец нужное помещение для мастерской.

– Вы заключили хорошую сделку, мадам, – похвалил ее посредник. Разумеется, муж тотчас подписал договор об аренде.

Рейчел сжала руку Вилли:

– Пока еще нет. Но, думаю, что вскоре это произойдет. Мы попытаемся.

А ночью, когда муж заснул, она представила себе каждую деталь своего завтрашнего наряда. Может быть, надеть тот же самый, первый выходной костюм? Пока она лежала больная, Рут отдала его в чистку, потому что он слегка испачкался, когда она упала на мостовую перед автомобилем. Потом Рейчел сама запаковала его хорошенько и уложила на антресоли. Если она снова вытащит его и наденет, это может просто ошеломить Сэма. Она могла бы даже приколоть брошку и купить букетик гардений… Эта идея на некоторое время воодушевила Рейчел, но потом она отвергла ее. Костюм – часть ее прошлого. А она ничего не хотела возвращать оттуда – даже черепаховый гребень, подарок Бекки.

Нет. Пусть лучше Сэм увидит не то, кем она была, а кем она стала. Пусть он поймет, что потерял. Что он так бессердечно отверг. Она наденет что-нибудь новенькое из того, что сама скроила по собственному вкусу. То, что произвело такое впечатление на компаньонов Вилли. И что, несомненно, поразит и его.

Рейчел вздрогнула от нетерпения. Муж открыл глаза.

– Дорогая! – сонно проговорил он и протянул руку.

Кажется, это был самый подходящий момент, чтобы небрежно бросить:

– Вилли, дорогой, чуть не забыла. Я завтра договорилась об одной деловой встрече за чаем. Так что, может быть, чуть-чуть опоздаю к обеду.

То, что она задумала, конечно, было не очень хорошо, но это ее не заботило. Где-то около половины первого Рейчел заняла место за столиком рядом с пальмой, отсюда ее не было видно, она же могла следить за Сэмом, как он сядет, как будет делать заказ и ждать ее. Она отметила, что он пришел с букетиком гардений, наблюдала, как выпил несколько чашечек чая, как его нетерпение начало расти, как менялось выражение лица и как, наконец, он позвал официанта, чтобы рассчитаться.

– Мистер Харрингтон? – проговорила Рейчел, двигаясь к нему навстречу по проходу и чувствуя восхищенные взгляды, которые бросали в ее сторону сидевшие в кафе мужчины.

Она раскроила это платье по косой линии таким образом, что оно очень красиво облегало ее фигуру.

Он не успел выговорить ни слова, как она приложила палец к его губам:

– Шшшш. Я знаю, что опоздала. Надеюсь, ты извинишь меня? А теперь расскажи мне все о себе… – и она села в кресло рядом с ним.

– Я думал, что ты не придешь…

– Но я здесь.

– Я ждал так долго…

Бедняга. Как это трудно – ждать неизвестно чего. И спрашивать себя, что можно сделать в такой ситуации? Думать, а не произошла ли какая ошибка. Может быть, ты перепутал место. Или записка пришла не по адресу.

Бедняга, как ему обидно и трудно ждать в этом великолепном кафе, где играет музыка, где подают чай и кексы. Да имеет ли он хоть смутное представление о том, что такое ждать день и ночь, ждать неделями, месяцами хотя бы словечко от человека, который сказал, что женится, как только окончится война.

– Как мало в тебе доверия ко мне. Я же сказала, что приду. А я всегда держу обещания.

Он почувствовал иронию в ее тоне. В этот момент к ним подошел официант.

– Чай китайский или индийский?

Да, это тебе не самовар, который ставила Бекки к ужину.

– Китайский.

– С сахаром? – спросил Сэм, когда им принесли чай.

Серебряную вазочку с сахаром наполовину заполнили блестящие, как иней, кубики. На второй половине искрился сахар-песок.

– Нет, спасибо. – Она считала, что так будет выглядеть более аристократично.

– Кексы? Земляничный пирог? Пирожные?

– Просто чай. – Она слишком взволнована и ей не до еды. Она пришла сюда не для того, чтобы есть, а чтобы отомстить.

– Это тебе, Рейчел, – Сэм протянул ей букетик гардений.

– Я буду носить их в моем кошельке, – ответила она беспечно.

Он растерянно посмотрел на нее. Его голос дрогнул:

– Но тебе ведь они так нравились…

– В самом деле?

Глаза Сэма обиженно распахнулись:

– Ну, конечно. Неужели ты забыла…

Она оборвала его:

– Хватит о гардениях. Расскажи о себе. О Франции. О войне. Ты ведь попал в число героев. Куда тебя ранили?

– В руку, – ответил он.

– В которую? – Она требовала продолжения рассказа. – Ведь тебя наградили за это?

Сейчас Рейчел уже жалела, что пришла. Ей самой было противно от того, каким тоном она разговаривала с ним. Она вдруг решительно встала:

– Извини меня. Мне надо идти. Пожалуйста, помоги мне надеть пальто. – И только в эту минуту она поняла, что он не сможет помочь, потому что у него была только одна рука. Другой рукав болтался пустой.

Рейчел без сил опустилась на свое кресло. Это ужасно, но она так и не смогла задать самого главного вопроса. Ну и что с того, что он потерял руку? Другие пострадали гораздо сильнее. Она видела на улицах мужчин, которые остались без ног. Потеряли зрение. Ее гнев искал выхода. Он покинул ее в беде. Не сделал ни единой попытки отыскать ее, ни до того, ни после того, как его ранили. Он так и не узнал, что у него был сын. Она все еще не решила, сообщить ли ему об этом.

– Мы не можем здесь нормально поговорить, Рейчел. На нас смотрят.

Интересно, где же он предлагает продолжить разговор? В его особняке на Вашингтон-сквер? Или собирается снять для этого комнату в гостинице?

– Слишком поздно, Сэм. Муж уже ждет меня. – Она снова поднялась.

Он горько улыбнулся:

– Нет. Этого не может быть. Мы должны договорить.

Одной рукой он все-таки помог ей надеть пальто и, воспользовавшись удобным случаем, проговорил на ухо:

– Зачем нам терять драгоценное время, которое мы могли бы провести вместе?

Отец Сэмюэля, как очень многие мужчины, снимал отдельную комнату в городе. Там он встречался со своими закадычными друзьями, они пили виски, не боясь пролить его на ковер, и курили сигары, не беспокоясь о том, что засыплют пол пеплом. Туда же он приводил и любвеобильных женщин, чтобы отдохнуть от семейной жизни. Незадолго до своей смерти он передал ключ от квартиры сыну с напутствием ничего не говорить об этом помещении дома, чтобы ни одна душа не узнала о его тайных свиданиях и чтобы его репутация хорошего семьянина не пострадала.

Рейчел оправдывалась перед собой тем, что пошла с ним только для того, чтобы довести дело до конца. Она не могла уйти просто так, не отомстив по-настоящему. Не воздав ему за все, что вытерпела она в одиночестве.

Дверь заскрипела на петлях, пропуская их. Пыль покрывала чехлы, лежавшие на кресле, на диване, на столе. Затхлый запах ударил в нос. Сэм Харрингтон распахнул окна, чтобы проветрить комнату.

– Сэм! – О Господи, что она делает здесь? О чем она собирается говорить с ним?

– Да, Рейчел? – Его возбуждение передалось и ей, она чувствовала, что огонь желания вспыхнул в ней с прежней силой.

– Ты всегда приводишь сюда своих женщин?

– Помоги мне, – Сэм осторожно собрал чехол на софе, чтобы не рассыпалась пыль. – Иначе нам просто негде будет сесть.

– Да, так много пыли.

– Это и есть ответ на твой вопрос. Отец умер два года назад. С тех пор я ни разу не был здесь.

– А твои любовницы?

– Напрасно я привел тебя сюда. Никогда бы не подумал, что за два года может накопиться столько пыли. Два мышонка пробежали по комнате, испуганные внезапным вторжением. Слегка вскрикнув, Рейчел прыгнула на софу. Сэм прыгнул за ней следом.

– Ты же мужчина! А кто же будет защищать меня?

Она шутливо толкнула его, он ответил тем же.

– Я защекочу тебя до смерти, – сказала Рейчел и повалила его, отыскивая чувствительные точки на теле.

Они катались на софе в облаках пыли, как два расшалившихся щенка. Оба знали, что случилось непоправимое. Что ничего нельзя вернуть. И оба знали, что скоро здесь все будет чисто убрано и вымыто, что не останется и следа от пыли и мышей. И что эта комната станет местом их тайных свиданий. И еще Рейчел поняла, что ее больше совершенно не интересует, почему Сэм не писал ей. Опасность по-разному действует на людей. И после того, как его ранили, Летиция выхаживала его днем и ночью. Она помогла ему встать на ноги, вернуться к жизни. И Вилли сделал для нее то, что мог сделать.

Гнев Рейчел исчез, растаял, как лед под лучами солнца. Но все-таки по дороге домой она дала себе обещание. Она никогда не скажет Сэму об их сыне. Их связь будет продолжаться до того момента, пока она снова не забеременеет. Пока Сэм не подарит ей другого ребенка взамен утерянного. А потом она исчезнет из его жизни, не сказав ему о том, что она беременна. И больше они уже никогда не встретятся.

Сиротское прошлое вырабатывает в человеке хитрость и изворотливость. Эти качества сейчас ей весьма пригодились. Никто ничего не мог заподозрить, когда она уходила на свидание к Сэму. Она совершенно теряла голову, когда оказывалась в его объятиях, но при этом всегда помнила про обещания, которые дала себе. Она не позволит ему разрушить ее семью. И после свидания с ним она ложилась в постель с мужем. Зато она открыла то, что давно знали куртизанки. Удовлетворение, которое получаешь от одного мужчины, способно сделать более терпимыми минуты близости с другим.

И в то же время она испытывала нечто вроде презрительной снисходительности и к тому, и к другому мужчине. В зависимости от того, какую роль она сыграла – любовницы или любящей жены.

Через шесть месяцев доктор Леви удостоверил, что она беременна. И без единого слова прощания или объяснения она исчезла из жизни Сэма. В таком большом городе, как Нью-Йорк, очень трудно разыскать человека, если ты не знаешь ни его адреса, ни его новой фамилии. А Рейчел была в этом смысле чрезвычайно осторожна.

– Нет, нет, это ради тебя же самого, – уверяла она. И не соглашалась давать ни номер телефона, ни домашний адрес.

Девчонка из сиротского приюта превратилась чудесным образом в опытную любовницу. В отличие от жены Сэма она чувствовала, как сделать его счастливым.

Рейчел очень хотелось посмотреть на него в тот день, когда она в первый раз не пришла на свидание. Она не знала, как велико было его огорчение. Через несколько часов после ужина она снова попыталась представить, как он вошел с букетом, а потом, к удивлению жены, принес его домой. Что ж, он сделал то, чего хотела Рейчел, и заплатил свой долг. И ей некогда будет скучать по тем минутам, что они проводили вместе. Она будет слишком занята ребенком.

Ее и ничьим больше ребенком. А что касается сходства с Вилли… Пока ребенок вырастет – это не будет иметь значения. Ну и потом, кто, кроме нее, знает о существовании Сэма Харрингтона, кто может догадаться, что малыш похож не на какого-нибудь там прадедушку?

Вилли Лоуренс пришел в такой восторг от того, что скоро родится ребенок, так суетился, что женщины запретили ему появляться. Он даже согласился освободить супружеское ложе по такому случаю и перебрался в маленькую гостевую комнатку, где когда-то в горячке металась Рейчел. Вскоре эту комнату займет няня будущего ребенка.

И ребенок родился без каких-либо затруднений, посреди ночи, под шутливые рассказы Рейчел. Доктор Леви согласился с ней, что нет никакого смысла идти в госпиталь. Мать и сын действовали слаженно. Когда час спустя отцу позволили войти в комнату, Рейчел сидела на постели. Ее волосы подхватывала шелковая лента, которая делала ее совсем юной. Она прижимала сына к груди.

– Я назвала его Сэмюэлем! – сообщила она Вилли.

– Но ты говорила, что мы дождемся, когда ребенок родится.

– И я дождалась. Это мальчик. И его зовут Сэмюэль.

Вилли Лоуренс знал, что означают эти интонации в ее голосе. И тотчас прекратил разговор, оправдывая непререкаемый тон Рейчел тем, что все-таки именно она родила ребенка – ей и решать, какое имя ему дать. Доктор Леви объяснил ему, что женщины иной раз после рождения детей ведут себя довольно странно. На каждую роды действуют по-своему. Иногда боли бывают такими сильными, что они даже начинают ненавидеть своих мужей. Это вполне естественно и со временем проходит.

– Как хочешь, дорогая. Сэмюэль – так Сэмюэль. Маленький Сэмми. Можно я подержу его на руках?

Она оказалась не в состоянии сдержать недовольство:

– Ты же видишь, что он сосет грудь? Что с тобой?

Он подошел к ней, осторожно ступая по полу, словно птица по песку, и остановился рядом:

– Рейчел…

Ребенок еще причмокивал, но глаза его были закрыты.

– Что?

– Я… просто я хотел поблагодарить тебя. Ты сделала меня счастливейшим человеком в мире.

Она вздохнула.

– Прости меня, Вилли. Подойди и поцелуй меня. Я тебе дам подержать его завтра утром.

Рут подошла к ним с большой корзиной, которую они украсили лентами.

– Рут побудет со мной, чтобы я не заснула и чтобы с малышом ничего не случилось. А теперь иди спать.

Он почувствовал облегчение и вышел. Рут Леви на другой день объяснила, что у Рейчел сработал материнский инстинкт.

– Это случается со многими женщинами. Даже в зоопарке можно видеть, как тигрица защищает львят от отца, если он пытается подойти к ним поближе. Дай ей несколько дней, и она отойдет.

Прошло несколько дней, затем несколько недель, но поведение Рейчел не менялось к лучшему. Она встречала мужа ледяным молчанием, когда он входил в ванную комнату, когда заходил переодеться утром. Кончилось все тем, что однажды он обнаружил свои вещи в маленькой спальной, а большая ванная оказалась занятой – там стояла маленькая ванночка ребенка. Что это означает? Как он будет принимать ванну?

– Ты можешь пользоваться душем в ванной комнате для прислуги, – ответила Рейчел, хотя прекрасно знала, что он не любит душа и предпочитает принимать ванну.

– Но почему?

– Потому что Бекки переберется сюда жить. Только ей одной я могу доверить Сэма.

– Только ей?

Получалось, что Рейчел не доверяет даже отцу.

– Ну, еще Рут. Но я не могу просить ее постоянно прибегать ко мне.

На этом она закончила разговор. Он не мог идти спрашивать совета у доктора Леви. Это значило бы выставить себя полным идиотом. Помня о том, что говорила Рут о странностях женского поведения, он попытался приноровиться к Рейчел в надежде, что со временем все наладится. Он забрал одежду и стал принимать душ в ванной комнате для прислуги. Он утешал себя тем, что он хорошо знает Бекки и та поймет причину такого безумного беспокойства из-за ребенка. И еще ему очень хотелось верить, что скоро все войдет в норму.

Но этого не случилось. Другим отцам позволяли нянчить детей, менять пеленки, купать их, играть с ними и гулять с колясочками. Но Рейчел делала все, чтобы он и близко не мог подойти к ребенку. То у него недостаточно чистые руки. То они у него слишком холодные – не принесет ли он с собой простуду. То голос у Вилли слишком громкий – это может испугать ребенка. И вообще он очень неуклюжий и может уронить малыша.

Только когда Рейчел не было дома, а Бекки уходила в церковь, Вилли Лоуренсу разрешалось побыть с сынишкой. Бекки тоже не совсем понимала приемную дочь и не могла найти никакого объяснения ее поведению. После рождения Сэма, которого Вилли так ждал, он осунулся, посерел, под глазами появились темные круги. Большую часть времени он молча сидел в маленькой комнатке. Только благодаря усилиям Бекки у него теперь снова появились чистые, хорошо отутюженные рубашки и вычищенные башмаки. Но он уже не замечал этого.

Расходы на содержание ребенка оказались куда более значительными, чем он ожидал. Рейчел покупала все самое лучшее для Сэма. А он безропотно оплачивал счета.

– Зато я теперь не занимаюсь никаким бизнесом, нам теперь не приходится оплачивать помещение для мастерской, значит, мы на этом экономим деньги, – заявила она Вилли. – Я ведь не могу находиться сразу в двух местах.

Она говорила так, словно муж упрекал ее. Но все дело было в том, что она боялась выйти, чтобы не побежать тотчас к Сэму Харрингтону.

– Ты правильно сделала.

Но она не обратила внимания на его слова, как не обращала внимания ни на какие его попытки сблизиться.

– И вот еще о чем я хотела поговорить с тобой…

Как всегда в нем сразу же вспыхнула надежда:

– Да?

– Рут сказала мне, что ты обедаешь с ними три, а то и четыре раза в неделю.

– Рут чудесно готовит.

– Но в каком виде при этом выставляешь меня? Получается, что я тебя не кормлю, и ты, как попрошайка, ходишь по чужим домам.

– Но ты и в самом деле не готовишь ничего.

– Как ты смеешь так говорить? В доме полно еды.

– Только детской. Тертая морковь. Пюре из бананов. Соки. Но о ростбифе или картофеле и мечтать нечего.

– Если тебе хочется, конечно, можешь есть где угодно. Но не позорь меня перед нашими общими знакомыми.

Вилли чувствовал себя, как муха, запутавшаяся в липкой паутине. И все время ему казалось, что произошла какая-то досадная ошибка, которую еще можно исправить. Он продолжал обедать у доктора Леви, но просил не говорить об этом Рейчел. А чтобы его обеды не становились накладными для них, он покупал дорогую икру, хорошее виски от буттлегеров, хороший шоколад. И все чаще получалось так, что он оставался у них и ночевать, чтобы иметь возможность принять ванну и побыть в семейном кругу. А когда он шел домой, то старался где-нибудь задержаться допоздна и приходил уже в сильном подпитии. Бекки готовила ему завтрак и крепкий кофе, чтобы он пришел в себя.

И вот подошел день рождения Сэма. Рейчел решила отметить этот день и заранее сообщила об этом Вилли:

– Надеюсь, что ты не забудешь!

Милая улыбка, легкий поцелуй в щеку, и он уже готов был встать на задние лапки и вилять хвостом от восторга. Наверно, наступил тот самый долгожданный день, когда все возвращается на круги своя.

Рейчел украсила комнату лентами, повесила воздушные шарики. Не считая семьи Леви и Бекки, к ним пришли крошечные гости со своими родителями и нянями – почти никого из них Вилли не знал. Маленький Сэм в белом матросском костюмчике сидел на высоком стульчике, с ним рядом сидел плюшевый медвежонок.

Вилли тщательно приоделся и пришел пораньше с подарком сыну – маленьким трехколесным велосипедом. Рейчел вышла из своей спальни навстречу гостям.

– Это мой муж, – представила она его гостям и одарила его сияющей улыбкой.

Да, Рут была права, и он правильно сделал, что проявил терпение. Рейчел снова стала прежней. Такая же красивая, как и прежде, может быть, даже еще красивее.

Когда настало время задуть две свечки на торте, она встала с одной стороны ребенка, а он с другой.

– Раз – два – три! – скомандовала Рейчел, и они втроем задули пламя маленьких свечек.

– Ты задумал желание, Сэм? – допытывалась она у малыша, который пытался сбросить свечку на пол.

– Я задумал, Рейчел, – тихо сказал Вилли.

Но она не обратила на его слова внимания.

– Ах ты, шалунишка маленький, – шутливо укорила она Сэма, которому все-таки удалось сбросить свечку. – А теперь наступило время резать праздничный торт.

И вдруг Сэм посмотрел на Вилли:

– Па-па, па-па, – громко выговорил он, постукивая ложкой в такт.

Вилли умилился. Ребенок знал, кто его отец. И счастливая улыбка озарила его лицо.

– Теперь я знаю, чем ты занимаешься, подлец эдакий! – накинулась на Вилли Рейчел, когда гости разошлись и ребенка уложили спать.

Что она имеет в виду? Неужели Рут опять проболталась? Или Рейчел что-то узнала насчет Нетти? Но ведь он пригласил ее на ланч только один раз, в тот день, когда ее решили принять на работу – исключительно из любезности. Не более того. Может быть, кто-то из новых друзей Рейчел видел ее с ним? Что еще могло привести ее в такое негодование?

– Что такое? Да скажи мне, ради Бога!

– Сэм сказал «па-па»!

– Но что же тут плохого? – Вилли с недоумением воззрился на Рейчел.

– Ты за моей спиной учишь его говорить па-па, а не ма-ма. Ты хочешь отнять его у меня. Убирайся отсюда. Я не позволю, чтобы у меня снова отняли сына.

Супруги Леви были чрезвычайно удивлены, когда он позвонил в колокольчик. Они последними уходили к себе, и им показалось, что отношения в семье Лоуренсов изменились к лучшему.

Рут и на этот раз попыталась найти объяснение, которое оправдывало бы поведение Рейчел. Так получилось, что она встретилась с Вилли в тот день, когда похоронила своего первого ребенка. И теперь она безумно боится потерять второго.

– Но ведь это и мой сын тоже, – с горечью воскликнул Вилли. – До каких пор я могу терпеть все это?

Тем не менее он продолжал терпеть. Он платил Бекки, оплачивал все счета, все покупки Рейчел. Он регулярно делал подарки Сэму, но не имел представления, когда Рейчел наконец снизойдет до него.

Месяцы шли. Днем он старался работать. А вечером напивался. Сколько раз он стоял в парке, поджидая, когда появится Бекки с ребенком.

– Будь внимательнее, – предупреждала она его. – А то она увидит нас из окна. Отойди к деревьям.

– Но что такого я сделал? Почему она третирует меня?

Бекки не могла ничего сказать в ответ.

– Она снова начала шить. Миссис Леви, ее подруги приходят после обеда для примерок. Так что радуйся, она снова взялась за иголку с нитками. Может быть, это хороший знак.

Но желание Рейчел добиться независимости и самостоятельности вызвало у Вилли еще большую тревогу. Его мужская гордость была уязвлена. Что бы там Рейчел о нем ни думала, но именно он все это время был кормильцем. И он обеспечивал семью, заботился о жене и ребенке. И если она больше не будет нуждаться в его деньгах, значит, он окончательно будет вычеркнут из ее жизни.

Его опасения не были напрасными. Вскоре он получил письмо от адвоката, который вызвал его для того, чтобы обсудить вопрос о разводе. Но прежде чем пойти к адвокату, он все-таки решил увидеться с нею и поговорить, почему она так настроилась против него, что послужило причиной ее неприязни. Для большей уверенности он выпил, как это часто делал в последнее время, и направился домой.

Было гораздо позднее, чем ему казалось, когда он вошел в свой собственный дом. Привратник взглянул на него и, узнав, не стал звонить, чтобы предупредить домашних. Он достал ключ. Рейчел настолько была уверена в себе и в том, что он не нарушит запрета, что даже не позаботилась о том, чтобы сменить дверные замки. Дом был погружен во мрак. Он не стал включать свет. «Бекки», – позвал он, остановившись у комнаты для прислуги. Молчание было ему ответом. Бекки не оказалось дома.

Он на цыпочках прошел в комнату Сэма. В полутьме Вилли смотрел на спящего в голубой пижамке сына. Его мягкие, слегка влажные кудряшки обрамляли личико.

Вздохнув, Вилли Лоуренс вышел в гостиную. Его глаза уже привыкли к темноте, и он различил швейную машинку, отрезы, лежавшие на столе, манекен с наброшенным на него платьем.

Бекки дома нет. А Рейчел, судя по всему, спит у себя в спальной комнате. Он может застать ее врасплох и добиться того, чтобы она объяснилась. Никаких опасений, что он может застать в ее постели любовника, у него не было. И Бекки, и супруги Леви в один голос уверяли его, что никакого мужчины в ее жизни нет. Он снял обувь и бесшумно прошел в спальню.

Рейчел лежала на своей половине кровати. Преданная жена, ожидающая, когда вернется муж. Ее шелковая рубашка слегка задралась, открыв длинную, красивую ногу. Слезы навернулись Вилли на глаза. Рейчел глубоко вздохнула и чуть-чуть повернулась, рубашка сползла с плеча, открыв его взору плечо и грудь.

«Рейчел!» Он уже не мог сдержаться. Слезы так и хлынули у него из глаз. «Я люблю тебя. Я делал все, что мог, желая тебе только счастья». Он опустился на кровать рядом с ней. Ее волосы касались его щеки. Запах ее кожи возбуждал его. Из ее рта пахло той же самой пастой, которой они пользовались вместе.

Он побудет с ней рядом совсем немного и уйдет. Он совсем сошел с ума, решившись прийти сюда. Глупо надеяться, что она будет обсуждать с ним эти вопросы. Но помимо его воли внутренний голос говорил, что это его дом. И эта кровать – их супружеская кровать, которую жена обязана делить с ним.

«Рейчел». Он осторожно коснулся рукой ее груди. Ее грудь заполнила ладонь. И сосок напрягся. Он помнил, как она касалась его. Как ему нравилось гладить ее соски. Сначала очень нежно, а потом все сильнее и сильнее. Его пальцы двигались от ее груди к подмышке и снова легко взбегали вверх.

Дыхание Рейчел стало тяжелее, прерывистее, голова откинулась назад, а изо рта вырвался легкий стон, когда его пальцы коснулись ее лона. Подчиняясь ритму, который задавал он, Рейчел то подавалась навстречу ему, то снова опускалась, все время что-то повторяя. Наконец он понял, что это было за слово:

– Сэммм! Сэммм! – повторяла она со все нарастающей силой. – Сэммммммсэмммсэммм – СЭМ! – пока не раздался короткий вскрик, и глаза ее не открылись.

– Рейчел…

Ее глаза смотрели на него почти с ужасом.

– О Боже! – простонала она, узнав его.

– Рейчел, – повторил он. – Я люблю тебя. И я так хотел сделать тебя счастливой. И я сделал тебя счастливой, разве не так?

– Ты ворвался ко мне без разрешения.

– Я твой муж. Твой любящий муж. Хороший муж. И я только что доказал это.

Запах виски достиг ее ноздрей. После стольких месяцев воздержания желание захлестывало его.

– Ты моя жена и ты должна исполнять свои супружеские обязанности!

– Я закричу, – предупредила она его.

– Нет, не закричишь. Ты не захочешь пугать Сэма.

«Сэм» – это имя выкрикнула она, когда оргазм настиг ее во сне. Вилли слышал о том, что есть такие ублюдки, которые совращают маленьких девочек. Но не может быть, чтобы мать совращала сына. Ни о чем таком ему не приходилось слышать.

– Я знаю, в чем причина твоей холодности. Ты извращенка! Ты прелюбодействуешь с сыном. И тебя надо посадить за развращение малолетних.

Шелковая рубашка разорвалась, когда он потянул ее на себя. Ее руки уперлись ему в грудь. Коленями она пыталась оттолкнуть его. Но он был слишком большим и сильным для нее, и слишком разгневанным.

– Ты с ума сошел. Что ты несешь? – прошипела она.

Но все-таки сопротивление ее было сломлено. Вилли правильно угадал. Маленький Сэм уже мог самостоятельно выбраться из постели, и она боялась поднимать шум и крик, чтобы не разбудить его.

И когда Вилли Лоуренс насильно овладел ею, она смирилась. Что более всего оскорбляло ее – так это выражение глубокого отчаяния в его глазах, а также запах спиртного изо рта. Но ей придется смириться, потому что она передумала разводиться с ним.

Рут Леви не так давно рассказала ей об одной привилегированной школе, куда родители записывали детей задолго до того, как им надо было идти в первый класс. Сэму исполнилось только три, но уже следовало позаботиться о его будущем, о том, чтобы у него были подходящие товарищи. И когда она пришла на собеседование с директором школы, ей рассказали, каких правил придерживаются в школе. «Мы берем детей только из тех семей, где есть отец и мать. Дети разведенных родителей не попадают к нам. Надеюсь, миссис Лоуренс, вы понимаете, почему. Мы хотим, чтобы семьи были стабильными, а наши дети нормальными».

Рейчел, ни секунды не колеблясь, переменила свои планы относительно развода и стала обдумывать, что надо сделать для возвращения мужа в дом.

И вот он, утолив желание, устало откинулся на постели:

– Мне очень жаль, что так получилось.

– Раз уж так вышло, то не будем к этому возвращаться.

– Я имел в виду то, что я наговорил тебе про Сэма.

– Не будем об этом.

– Ты простила меня?

– Да, – ответила она, прекрасно понимая, что никогда не забудет ему сказанного сегодня.

Три месяца спустя доктор Леви подтвердил, что она снова забеременела.

– Значит, ты и в самом деле простила меня? – в который раз спросил ее Вилли. – Ты рада, что у нас будет еще один ребенок?

– Конечно, ведь Сэму надо с кем-то играть, – холодно ответила она.

Беременность, как считала Рейчел, угнетает других женщин. Но к ней это не относится. Что тут сложного – выносить ребенка? Она современная женщина. И слишком занята для того, чтобы испытывать приступы дурноты или слабости. Она гордилась тем, как родила сына. А ведь малыш был довольно большим и весил немало. И ни разу она не почувствовала себя плохо. В день родов она включила музыку и танцевала. Сын выскочил, как пробка из бутылки с шампанским.

Но чертова природа не хотела прислушиваться к ее желаниям. И через шесть месяцев она ощутила приступы рвоты, у нее время от времени начиналось сердцебиение, лицо покрылось пятнами, она поблекла и подурнела. Она почти ничего не ела и все равно прибавляла в весе. Доктор Леви приказал ей как можно чаще ложиться в кровать и отдыхать.

Нет, она совершила большую ошибку, позволив Вилли Лоуренсу занять место в супружеской постели. Она никогда не простит его. И она никогда не простит ему ребенка, который стал причиной таких недомоганий. Беременность принесла ей только боль и усталость.

Должно быть, чувствуя отношение к себе матери, ребенок изо всех сил старался удержаться во чреве, отказываясь в течение двадцати четырех часов появиться на белый свет.

– Девочка! – с облегчением вздохнул наконец доктор Леви.

Рейчел промолчала.

– Очень красивая, Рейчел. Точь-в-точь ты, – сияя, сказал Вилли.

Рейчел устало опустила голову на подушку и ничего не ответила.

– Она страшно измотана. Ей надо дать отдохнуть. Она переменится, когда утром увидит дочь.

Несколько часов спустя Рейчел проснулась в комнате госпиталя, куда доктор Леви привел ее накануне родов, опасаясь за ее самочувствие. Терпеливый муж, с букетом роз, дожидался ее.

Увидев выражение лица Рейчел он отдал букет медсестре.

– Вот она, миссис Лоуренс. Десять пальчиков на руках и ногах. Все при ней.

– Заберите ее…

– Но Рейчел! – дернулся Вилли.

– Ничего, ничего, – успокоила его медсестра. – Она так натерпелась с родами. Это довольно распространенная реакция. Не хотите ли взять на руки ребенка? – Медсестра протянула ему розовый конвертик. – Все будет хорошо. Вот увидите.

Как всегда сбитый с толку поведением жены, Вилли попытался заговорить с ней:

– Ты уже придумала, какое имя мы дадим ей?

– Это твоя дочь – ты и решай. Мне совершенно все равно.

Доктор Леви советовал ему проявить терпение, она скоро снова придет в себя.

– Мою маму звали Ханна. Как тебе это имя?

– Прекрасно. Значит, она будет Ханной.

– Видишь, – с умиленной улыбкой сказал Вилли. – Она улыбается. Ей понравилось. Она довольна.

– Это газы.

– Нет, ей в самом деле понравилось ее имя. Правда, малышка? – Он прижал ее к себе.

– Будь осторожнее, не проглоти ее.

– А теперь подержи ее ты. – И, не дожидаясь ее отказа, он положил розовый конвертик ей на руки. – Скажи ей, здравствуй, Ханна.

Муж и не подозревал, как сильно она ненавидит этого ребенка.

– Привет, Ханна, – сказала она, глядя на это некрасивое красное, сморщенное личико. Глазки смотрели на нее невидящим взором. И все– таки это были в какой-то степени и ее глаза. Это было смутное, но ее отражение. И даже упрямый подбородок повторял столь знакомую ей линию.

– Она сказала, что хочет к папе.

– Правда? – Вилли распирало от радости и гордости, когда Рейчел передала ему ребенка.

А Рейчел опять подумала о Сэме. Впервые она так надолго была разлучена с ним. В госпиталь не позволяли приходить с детьми, которым еще не исполнилось десяти лет.

– Скажи маме «бай-бай». Какая чудесная девочка, правда?

Папина дочка. Видя, как он целует дочь перед тем, как отдать ее сестре, Рейчел почувствовала нечто вроде ревности к этому крохотному существу. Она часто думала, как это, наверно, хорошо – иметь отца, который мог бы посадить на плечо во время парада, который мог бы почитать вслух сказки про Кролика, потереть ушибленную коленку.

Считается, что мужчины больше любят девочек. И, судя по всему, Вилли относится к числу таких отцов.