45
— А я вам говорил, Маша, толку от этого Истомина не будет! — Павел Иванович Осетров расхаживал перед секретарским столом с видом победителя. — Валерия Петровна умнейшая женщина, прекрасный руководитель и организатор…
— Всех наших побед… — пробормотала Маша.
— Что? Простите, не понял. Так вот. Но и она иногда ошибается, что поделаешь, все мы люди, все, как говорится, человеки. Поверила этому вертихвосту — и ошиблась. Я ее не осуждаю, ни в коем случае. Бывает Но все-таки нужно больше доверять старым кадрам. Именно это я и хотел сказать.
Мудрая эта речь была произнесена, конечно же, не для Машиных ушей. Многоопытный Павел Иванович надеялся, что Маша расскажет о его соображениях отцу, Юрию Ивановичу, который теперь, после гибели Стригунова, стал наиболее вероятным кандидатом в мэры города.
— Это неправда, неправда! — сердито выкрикнула Маша. — Андрей не мог убить Илью Олеговича, даже если поссорился с ним накануне убийства. Не мог, я точно знаю.
— Все мы думаем, что знаем, а на самом деле… — Осетров развел руками, показывая, что на самом деле «мы ничего не знаем».
— Вы меня извините, Павел Иванович, я должна отлучиться ненадолго, — вдруг сказала Маша. — Папа просил забежать в середине дня, помочь… Вы понимаете, он очень занят сейчас…
— Ну, конечно, конечно, — великодушно разрешил Осетров. Даже если девчонка хотела с парнем повидаться, пожалуйста. Потому что — папа!
Маша схватила сумочку и выбежала на улицу. Сердце бешено колотилось в груди, выстукивая одно слово, имя: Анд-рей, Андрей. О нем только и говорили сегодня в телестудии. И откуда люди все знают? Невмоготу было слушать эти сплетни, кривотолки, предположения! Андрей попал в беду, ему нужно помочь. Но вначале разыскать. Не мог же он совсем уехать из города? Наверное, где-то прячется.
Она поймала такси:
— На улицу Пирогова, фотоателье. И пожалуйста, побыстрее.
Вот кто знает, где может быть Андрей, — Костя!
Костя сидел за черным столом, задумчиво перебирая большие и маленькие конверты с фотографиями. Увидев Машу, обрадовался, жестом радушного хозяина пригласил сесть на мягкий кожаный диванчик.
— Привет, Машуня, всегда чувствую прилив творческих сил, когда вижу тебя. Давай попробуем создать шедевр? По-моему, ты идеальная модель.
— Еще чего! Ты ж, наверное, хочешь раздеть меня? И не мечтай, ничего из этого не выйдет.
— Теперь да, — огорченно вздохнул Костя. — Андрей не простит мне раздевания его невесты. И где я раньше был, куда смотрел?
— На своих натурщиц, — съязвила Маша. — И еще мне рассказывал про них, забыл, что ли?
— Я был не прав, — сознался Костя. — А теперь что же… Но я могу сделать твой портрет в тургеневском стиле. И раздеваться не нужно. Наоборот!
— Это как же наоборот?
— Ну так, что-нибудь надеть… У тебя есть длинное платье?
— Когда мне понадобится портрет в тургеневском стиле, я тебе скажу, а сейчас я по другому поводу пришла.
— Андрея разыскиваешь? Слышал, слышал, что с ним приключилось.
— Да, Андрея. Ты знаешь, где он?
— Откуда! — Костя развел руками. — Только что приходил наш главный мент, допытывался, где я спрятал Андрея. А я ничего сам не знаю. Ну, у вас все нормально?
— Нормально? Что может быть нормальным, если Андрей исчез, и никто не знает, где его искать!
— А ты не видела, в какую сторону он побежал?
— Как я могла видеть? — удивилась Маша.
— Ну да, — кивнул Костя. — Понимаю. Но вообще-то вчера все было у вас нормально? Моя квартира оказалась счастливой?
— При чем тут твоя квартира? — Маша смотрела на Костю широко раскрытыми глазами, совершенно ничего не понимая.
— Ну ладно, Маша, свои люди, чего нам скрывать, — хитро улыбнулся Костя. — Я же не выведываю какие-то особенные секреты, просто по-дружески спрашиваю.
— Да что — нормально, объясни толком!
— Вам с Андреем в моей квартире? Он так и не сказал мне, кого намеревается привести. Но я-то знаю, кого!
— В твоей квартире?! Ты Андрею оставил ключи?
— Конечно, я. Сама подумай, если он там был, кто еще мог дать ему ключи от моей квартиры?
Теперь уже и Костя ничего не понимал. Или она притворяется так хорошо, или действительно ничего не знает… С кем же он тогда был? Кто оставил в квартире легкий аромат французских духов? Кстати, сегодня Маша пользовалась не теми духами, что вчера… Другая женщина?! Да нет, быть такого не может! Если б Андрей встречался с кем-то еще, он бы знал об этом.
Ну ладно, не хочет говорить, не надо. Какой-то странный разговор получается, и неприличный. Он-то думал, она погрозит пальчиком и скажет: не твое дело!
— Не грусти ты, Машуня, — ободряюще улыбнулся Костя. — Все это чепуха. Я пошутил.
— Правда, пошутил?
— Ну конечно. Считай, что этого разговора не было.
Маша так не могла считать. Выходит, Костя оставил ключи от квартиры Андрею, а сам ушел? Зачем? Неужели Андрей привел туда какую-то другую женщину? Но спрашивать об этом было так стыдно, что Маша отогнала от себя мрачные мысли. Сейчас не об этом нужно думать, а о том, как найти Андрея и помочь ему.
— Как ты думаешь, Костя, где он может быть? Я бы… хоть поесть ему передала, — тихо сказала она.
— Да есть у меня одна версия…
— Так чего молчишь?!
— Ты, наверное, знаешь, что он собирался брать интервью у Барона. У хозяина городской свалки. Знаешь?
— Да, он говорил об этом.
— Только у Барона Андрей мог спрятаться. Больше негде… Если он жив и не уехал из города.
Маша испуганно взглянула на Костю, слова «если он жив» больно резанули по сердцу. Он жив, конечно, жив! А с другой стороны, когда в городе такое творится, все может быть.
— Я поеду на эту свалку, — дрожащими губами вымолвила девушка. — Я найду его. Где она находится? Ни разу там не была…
— Я бы отвез тебя, но боюсь, менты за мною слежку установили. Возьми такси, довезут. А там, посередине свалки стоит разрушенный кирпичный завод. Где-то в нем и обитает Барон. У тебя деньги есть?
Маша достала кошелек, пересчитала все, что в нем было.
— Сорок три тысячи…
— Мало, — покачал головой Костя, достал из кармана кошелек, отсчитал сто тысяч, протянул девушке: — Возьми.
— Зачем? Я могу у родителей…
— Никаких родителей, — категорически сказал Костя. — Я тоже хочу помочь ему. Купишь батон хорошей колбасы, хлеба, консервов каких-нибудь… бутылку водки. Ну, в общем, продуктов. Если он там, это будет кстати. Привет передай. И вот что еще. Постарайся побегать по магазинам, посмотри, не «ведут» ли тебя.
— Ты думаешь, они могут следить за мной?
— Не исключаю такой вероятности. Постарайся не привести их к Андрею. Если он скрывается от ментов, значит, так надо. Запомнила?
Боль в сердце притупилась, когда Маша, чувствуя себя заправской разведчицей, ходила по центру города. То забежит в магазинчик и посмотрит в окно, кто следом за ней зашел, то резко свернет за угол, постоит и выйдет обратно, то остановится у витрины, поглядывая по сторонам, не остановился ли кто-то, идущий следом?
Как следят за людьми, она видела во многих фильмах, поэтому и знала, как избавиться от «хвоста». В конце концов она купила продукты почти на сто тысяч и пошла домой. Если кто-то й следит за нею, пусть думает, что продукты она покупала по поручению родителей. Но в квартиру заходить не стала, минут десять постояла в подъезде и вышла через черный ход.
Но потом, в машине, которая мчала ее к городской свалке, вновь заныло сердце: неужели он и вправду был в Костиной квартире с другой женщиной? Тогда и его вчерашняя холодность становилась понятной: не о злопамятном Осетрове думал Андрей, а о том, как поскорее отделаться от нее да встретиться… Кто ж она такая? Даже Костя, похоже, не знает, думает, что Андрей был с ней, Машей…
Свалка она и есть свалка: горы строительного мусора, битой штукатурки, железного лома, деревянных и картонных ящиков, тухлых продуктов. Грязь, вонь… А в центре этого безобразия торчат полуразрушенные кирпичные стены.
Если какой-то Барон и живет здесь, он вовсе не барон, а просто грязный бомж, решила Маша, осторожно пробираясь к темным стенам: где высотой в три этажа, где меньше, а где разбитым до самой земли. Солнце, скрытое тучами, еще не закатилось за горизонт, но все же страшно было идти по пустырю, загаженному людьми. Здесь и убить, и изнасиловать, и все что угодно могут сделать с беззащитной девушкой, кричи — не кричи, никого поблизости нет. Из нормальных людей. А вот злодеи всякие просто обязаны жить в этом ужасном месте.
Правильно она мыслила: плохой человек должен жить в плохом месте. Но странно это звучит нынче в стране, где все неправильно…
А внутри кирпичного корпуса, среди закопченных, поросших травой и мхом стен, было еще страшнее. Маша поставила тяжелую сумку на землю, огляделась и негромко позвала:
— Андрей!.. Ты здесь? Пожалуйста, отзовись.
Так хотелось бросить здесь сумку с продуктами и бежать без оглядки! А вдруг Андрея здесь нет, а она кричит, привлекает внимание каких-то опустившихся монстров? Того и гляди, выйдут, обступят со всех сторон и начнут гнусно ухмыляться, как твари в клипе Майкла Джексона «Триллер»…
Тишина… Похоже, здесь вообще никого не было. Но Андрей ведь говорил о каком-то Бароне, он-то где?
— Андрей! — громче крикнула она, разозлившись. — Андрей, это я, Маша!
— Чего расшумелась? — неожиданно послышался сзади густой, хриплый бас. — Нету здесь никаких Андреев.
Маша испуганно ойкнула, обернулась: на нее смотрел огромный мужчина, заросший черными, спутавшимися волосами этак, что глаза да нос только и были видны.
— А вы… вы — Барон? — дрожащим голосом спросила она.
— Барон, Баран — какая разница? Ступай отсюда, красотулькам тут опасно прогуливаться.
— Позовите, пожалуйста, Андрея, я принесла ему продукты и… и водку купила… чтоб не замерз. Вы не бойтесь, я очень осторожничала, когда сюда шла, никто меня не выследил, — торопливо говорила Маша.
Если говорить, говорить — не так страшно становится.
— Барон, Маша не выдаст нас, — раздался сзади знакомый голос.
Маша обернулась. От противоположной стены к ней шел Андрей.
— Андрюша! — Забыв о всех своих тревогах, бросилась ему навстречу.
Подбежала, хотела обнять его, поцеловать, но… что-то мешало ей. Не Барон, исподлобья посматривающий на них, нет — сам Андрей. Он даже в щеку не поцеловал ее!
— Как ты нашла меня?
— Костя подсказал. А я тебе продукты принесла… Я никому не скажу, что нашла тебя здесь…
— Спасибо.
— Андрюша…
— Что?
— А это правда, что ты вчера был в Костиной квартире с кем-то?
— Откуда тебе это известно?
— Ну правда? Костя спросил, все ли было вчера нормально… И я поняла, что ты не один там был. Скажи мне честно, пожалуйста, прошу тебя. — Закрыла лицо ладонями, всхлипнула.
Андрей ласково погладил ее по плечу.
— Я же тебе вчера пытался объяснить, что мы очень разные люди, Маша…
— А кто она? — Девушка схватила Андрея за руки, словно в них таился ответ на ее вопрос.
— Это не имеет значения.
— Но она есть?!
— Она всегда была. Есть и будет. Извини, что так получилось, Маша…
— И ты, значит, был с нею у Кости, а потом, когда вы расстались, ты увидел милицию и оказался на месте преступления, правильно я говорю?
— Правильно. И Стригунова я не убивал.
— Я знаю, но почему ты убежал? Почему прячешься?
— Хочу, чтобы они нашли убийцу и оставили меня в покое. Здесь все же удобнее, чем в тюрьме.
— А я тебе поесть принесла… — Маша растерянно улыбнулась, пожала плечами. — Если тебе нужны деньги, у меня есть, я принесу тебе все и еще займу, сколько скажешь… А если что-нибудь еще…
Больше говорить было не о чем. И в который уж раз тревожно заныло сердце — нечем было его успокоить, и страх, который отвлекал от мрачных мыслей, исчез.
— Вон там сумка с продуктами, если что, можешь позвонить мне домой или на службу, ты же знаешь номера телефонов… Костя привет передавал… Ну я пошла?
— Погоди, Маша. Я понимаю, что ты ненавидишь меня, но… не могла бы ты выполнить одну просьбу?
— Я позвоню твоей маме и скажу, что ты жив и здоров. И Косте тоже скажу, — пробормотала Маша.
— Ни в коем случае. Ни матери, ни Косте. Ты меня не видела. Не нашла, и все. Но, пожалуйста, сходи к Валерии Петровне и передай…
— Не станет она сейчас заниматься твоими проблемами, Андрюша. У нее вчера муж застрелился.
— У Леры?! Муж застрелился?! — воскликнул Андрей.
— У Леры? — изумилась Маша. — С каких это пор она стала для тебя Лерой? — И испуганно прикрыла рот ладошкой, глядя широко раскрытыми глазами на Андрея.
— Извини. Это долгая история, и я не могу тебе рассказать ее. Спасибо за продукты, Маша. Всего тебе доброго.
— Прощай… — прошептала Маша.
Андрей смотрел ей вслед. Согнутая спина, шаркающая походка, безвольно опущенные руки — сейчас она была похожа на старушку… Но он думал о другой.
