38

— Ты думаешь, нас никто не заметил? — спросила Лера, с опаской входя в квартиру Кости Богаченко.

Андрей закрыл дверь, запер ее на два замка.

— Не думаю, а знаю, — улыбнулся он.

— И никто не задумался, что делает здесь неизвестная брюнетка в темных очках?

— И почему она — брюнетка, — продолжил Андрей.

— Потому что парик надела. — Лера сдернула парик, привычно тряхнула головой, расправляя свои густые рыжие волосы. — Но все же мне страшно, Андрюша.

Она расстегнула пальто. Андрей замер, не в силах отвести взгляд от ее длинных ног. Перед ним была девушка, которая шестнадцать лет назад провожала его в армию. Она ничуть не изменилась — именно такою он видел ее в своих снах. Была одна Лера — любимая, родная, но все же не совсем знакомая в строгом сером костюме; и он, хоть не подавал виду, в глубине души опасался сделать что-то не то, разбудить в ее душе спящую начальницу. Но сейчас, когда она оделась так, что и следа начальницы не осталось в ее душе, он почувствовал радостную легкость, прилив счастливого восторга.

Она это сделала для него!

— Лера!.. — восхищенно вытаращился Андрей. — Лера… это ты ради меня стала такой? Ты всегда была красивой, самой красивой. Но сейчас!..

— Тебе нравится? — настороженно спросила она. — Я не кажусь чересчур вульгарной, легкомысленной?

— Ты кажешься невероятно красивой, Лера. — Андрей смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Как будто впервые видел.

Потом, опустился на циновку у ее ног, обнял их, прижавшись щекой к черной замше сапог. Она опустила руку на его голову, ласково взъерошила волосы.

— О чем ты думаешь, Андрюша?

— Помнишь, вчера ты сказала, что тебе страшно? Теперь мне страшно. Если я когда-нибудь снова потеряю тебя, я просто не смогу жить.

— А я уже не боюсь. Вчера ночью звонил муж, я предупредила его, что после выборов мы разведемся. Представляешь, он сказал, что давно пора было это сделать.

— Он совершенно не знает тебя, моя любимая, и не хотел узнать. И не мог.

Андрей вскочил, обнял Леру, впился в ее губы. Долгий этот поцелуй соединил не только губы, но и сердца, и души, в которых зияла черная пустота шестнадцати бессмысленных лет. Но она была уже не такой черной, не такой страшной, радужные блики робко блуждали в ней, превращая пустоту никчемного существования в годы ожидания нечаянной счастливой встречи. Они ждали друг друга, только не знали этого! А теперь знают…

Андрей подхватил ее на руки, закружил в тесной прихожей, как вчера под дождем.

— Хочу, хочу, хочу, Лера! Тебя. А ты?

— Я хочу только одного: быть с тобой и знать, что тебе хорошо, любимый…

Он снова подхватил ее на руки, отнес в комнату, бережно уложил на диван. Ее зеленые глаза с невыразимой нежностью смотрели на него.

— Я твоя, Андрюша, — прошептала она. — Я всегда была только твоей… только твоей…

Андрей снял с нее сапоги и лег рядом, уткнувшись губами в рыжие волосы, и долгое время не двигался, вдыхая нежный аромат легких духов. А Лера ласково гладила его по голове.

— Ты рядом, — наконец выговорил он. — Ты со мной… Сколько же я мечтал об этом, нет, не мечтал, а видел, просыпаясь со слезами на глазах. Просыпался, а тебя нет рядом. И тогда я думал, уже никогда не будет. А во сне ты приходила и приходила ко мне, так не хотелось просыпаться…

Ее пальцы судорожно вцепились в его плечи. Он поднял голову, посмотрел в ее глаза — они были влажными. И тогда он склонился над нею, и снова их губы соединились в жадном, нескончаемом поцелуе.

А потом, ослепленные страстью, они судорожно срывали друг с друга одежды, освобождая рвущиеся навстречу друг другу тела. Она стонала, царапала его спину ногтями, бессвязно бормотала, плакала навзрыд, а потом смеялась и снова стонала, откинув голову, а он целовал ее ноги, живот, груди, все ее прекрасное, распростертое на диване тело, и хриплый стон, похожий на рычание голодного тигра, терзающего лань, время от времени срывался с его губ. Но прикосновения были нежными, ласковыми, по-другому он просто не мог прикасаться к любимой. И позже, в долгой, сумасшедшей пляске обоюдного вожделения, соединив тела, соединив губы, они восходили все выше и выше по ступеням наслаждения, каждая из которых была выше самой высокой ступени, на которую они ступали порознь. А когда почти одновременно шагнули на высшую ступень, сладкая молния пронзила трепещущие тела, унося их в звездную высь, а потом разноцветные лучи нежности спеленали влюбленных и бережно понесли снова к Земле.

На Земле их охватила самая желанная в мире истома. Но Лера приподняла голову, опершись локтями о диван, с трогательной заботой стала вытирать с его лба капли пота. Она была прекрасна, и зеленые глаза, подернутые легкой дымкой усталости, и припухлые губы с капельками пота над верхней, и чуть вздернутый нос с едва заметными веснушками казались сладостным видением из его снов.

— И все же я не могу понять… — прошептала она.

— Что, моя хорошая? — также шепотом спросил он.

— Почему так бывает? Без тебя я знала, что мне это не доставляет удовольствия и вообще совсем не нужно… с тобой я стала совсем другой женщиной…

— Ты всегда была такой, Лера… моей любимой, моей единственной женщиной, поэтому без меня все было не так.

— И ты мой любимый и единственный. Я даже боялась, что не смогу тебе ответить, стала холодной и черствой, да просто знала, что я такая, и вот… теперь сама себя не узнаю.

— Тебя это беспокоит?

— Да нет же! Меня волнует другое: теперь я все время только и буду ждать, когда мы снова встретимся, а это неправильно.

— Правильно, Лера, правильно. Нам нужно полгода ни на секунду не разлучаться — шестнадцать лет ждали, когда будем вместе… Шестнадцать лет…

— Но ведь нужно… Ох, не буду. Ни о каких делах не буду говорить сейчас. Андрюша, — она хитро улыбнулась, — а у твоего приятеля хоть какое-то одеяло есть?

— Нет, — дурашливо замотал головой Андрей. — У нас в городе замечательный мэр, топят так, что жарко в комнате, вот он и выбросил все одеяла. Ты замерзла, Лера?

— Нет, но я тут лежу совсем голая и думаю, может, мне все же прикрыться? А то ты смотришь и смотришь, вдруг тебе все это быстро надоест?

— Лера, я должен смотреть на тебя долго-долго, чтобы только привыкнуть к мысли: это правда, она моя, она со мной. А то, как отвернусь, так и начинаю сомневаться, а вдруг это всего лишь сон?

— Это не сон, это твоя Лера… И знаешь, о чем я сейчас думаю?

— Знаю.

— Скажи.

— Ты хочешь выпить шампанского, — улыбнулся Андрей.

— Это невероятно! — воскликнула она. И засмеялась. — Мы и думаем одинаково. Если ты будешь настоящим джентльменом и откупоришь бутылку, я постараюсь быть настоящей дамой и принесу тебе шампанское на блюдечке в каких-нибудь бокалах. Если они есть у твоего Богаченко.

— А если нет, я выпью из твоих ладоней.

— Так уж и быть, напою тебя, — засмеялась она.