35

Контора известной в Прикубанске фирмы «Понт Эвксинский» располагалась в неказистом двухэтажном домишке с обшарпанными стенами неподалеку от рынка. И кабинет генерального директора Егора Петровича Санько, более известного под кличкой Платон, был под стать зданию: унылая комната с зелеными стенами и грязным окном. Стол, три стула, телефон, вешалка для верхней одежды у двери — вот, пожалуй, и все, что поместилось в ней.

Платон не любил показной роскоши, считая, что богатые люди должны выглядеть скромными и непритязательными в глазах окружающих. И «окружающие» едва не падали в обморок, впервые попадая в его кабинет из приемной, где молоденькая, черноглазая секретарша сидела за черным фирменным столом в кожаном вращающемся кресле и в окружении новомодной мебели. Каждый не сомневался, что после такой приемной кабинет начальника будет — ого-го каким!

Он и был «ого-го».

Платон обожал наблюдать, как у вошедшего округляются глаза и отвисает челюсть.

Была и другая причина его скромности: настоящий вор не должен работать. Платон и не работал, он контролировал своих людей. Всегда так было, только раньше авторитеты контролировали торговлю наркотой и девочками, крадеными вещами, стволами, а теперь пришло время контролировать торговлю хлебом, маслом, сахаром. Прибыль во много раз больше, да и чувствуешь себя настоящим хозяином города: надо ж не только прибыль подсчитывать, но и следить, чтобы цены были нормальные, чтоб люди могли покупать. «Понту Эвксинскому» невыгодно превращать город во вшивый понт. Вот по этой причине Платон и сидел в скромном, если не сказать затрапезном, кабинете.

Дома — другое дело, там можно себе позволить приятные душе излишества, а здесь… Контора она и есть контора.

Сразу после разговора с Агеевой Платон позвонил директору овощного магазина «Тайфун», приказал снова взять на работу уволенную весной продавщицу. А теперь с нетерпением ожидал Фантомаса, вот-вот должен появиться. И с новостями.

Фантомас не вошел, а влетел в кабинет с тоскливыми зелеными стенами, плюхнулся на свободный стул, переводя дух.

— Собаки на хвост сели? — полюбопытствовал Платон.

— Дай чего-нибудь хлебнуть, дорогой. Правильно мы вчера думали, что сучонок Лебеда надумал шухер поднять в городе.

Платон нажал пальцем на кнопку и, как только в двери возникла секретарша, вопросительно посмотрел на Фантомаса.

— Водки, — выдохнул тот. — И огурчик соленый.

— Не томи, — подхлестнул Платон, когда Фантомас выпил, захрумтел огурцом. — Чего за дела такие? Взяли Сивуху?

— Он, падла, ключи от хазы хотел выбросить. Я повез его к себе в подвальчик, а человека послал глянуть, какие там секреты, что Сивуха так не хочет никого пускать.

— Ну и какие?

— Смотри сам, — Фантомас бросил на стол пачку фотографий.

Платон взял одну, другую, сумрачно сдвинул брови, разглядывая их. Потом поднял глаза на Фантомаса.

— Борис Агеев, а бабенка — Анжелка из казино Лебеды. Ловко сработано… Не Борис это сделал, подставили фофана.

— Не знаю, — покачал головой Фантомас и вытащил из кармана две магнитофонные кассеты. — Послушай, потом будем думать.

Платон еще раз нажал кнопку на столе.

— Ему повторить, мне двойную, бутерброды и огурцы. И принеси, лапуля, магнитофон, — приказал девушке.

Попивая водку и закусывая огромным бутербродом с окороком, Платон быстро прослушал обе кассеты, перематывая пленку и останавливаясь лишь на самых интересных местах, выключил магнитофон и посмотрел на Фантомаса:

— Фуфло, — сказал авторитетно.

— А хипиш поднять?

— И перед выборами? Запросто. Он ей, конечно, загонял дурака под кожу, но замочить — нет.

— А ты пораскинь мозгами, Платон. Застукали его, дали срок на дело, а когда обломалось, вытащили к ней. На второй кассете понятно, что он возмущается. Мог и замочить в запарке.

— Анжелка-то лярвой оказалась, — покачал головой Платон. За это и маслин наелась. Кровищи-то сколько. — Он снова взял в руки фотографии, долго разглядывал одну за другой, прищуривая глаза, потом швырнул на стол. — Нет, не Агеев замочил ее. Сукой буду, не он. Все это — подстава. Крупная, но подстава.

— Но пока все глухо, — сказал Фантомас. — Анжелку не нашли, менты не ищут Агеева. Что-то тут не так. Сивуха ж не ради балдежа мастырил эти штуки, какие-то мыслишки у них есть. Может, хотят из Агеева мокрушника сделать?

— Уже бы сделали, — мрачно буркнул Платон. — А — тишина. Чего-то ждут, суки. Но ты правильно сказал, есть у них мыслишки, и я думаю — чтоб Агееву выключить напрочь. — Он посмотрел Фантомасу в глаза. — Чего делать будем?

— Надо Сивуху поспрашивать. Чего думать, поехали в подвальчик, там и потолкуем.

— Поехали, — решительно поднялся из-за стола Платон.

Серебристая «вольво» остановилась у железных ворот Прикубанского спиртозавода на восточной окраине города. Резкий сигнал потревожил ворон, устроившихся на старом каштане, и могучего охранника в пятнистой форме.

Это прежде, когда завод принадлежал государству, дежурили на проходной старушки, и спирт бесчисленными ручьями тек во все стороны через проломы в заборе, да и через проходную тоже — кому охота проверять каждого выходящего, где у него спрятана грелка со спиртом. Теперь же, когда контрольный пакет акций прибрал к рукам Фантомас, порядки здесь круто изменились: забор стал выше, оброс колючей проволокой, старушек на вахте сменили парни, один вид которых внушал стойкое отвращение к воровству. Да и зарплата здесь была побольше, чем на других предприятиях города; и все это вместе взятое напрочь отбило у рабочих порочные социалистические привычки.

Спиртозавод нынче превратился в ликеро-водочный, и главный продукт, «Прикубанская особая водка», пользовался большим спросом у горожан. Хорошая водка. И недорогая.

Охранник, узнав начальство, вежливо кивнул, махнул рукой напарнику в стеклянной будке. Железные ворота отъехали в сторону, и «вольво» помчалась к дальнему складу.

Платон и Фантомас в сопровождении водителя спустились по скользким ступеням, прошли мимо огромных стальных емкостей и остановились у грубой железной двери.

Навстречу вышел крепкий парень с жирным лицом и громадными ручищами — кулаки, что твои молоты, посторонился, пропуская начальников, шагнул за ними следом, прикрыв за собой дверь. Охранник остался снаружи.

— Что нового, Женя? — спросил Фантомас охранника. — Молчит, сука?

— Раздухарился, с понтом центровой, — мрачно усмехнулся Женя. — Так вы ж не разрешили его трогать, я и молчал покуда.

Между железными стеллажами со слесарными инструментами, видимо, это была комната ремонтников, на стуле сидел светловолосый парень в кожаной куртке — тот самый, который щелкал затвором фотоаппарата в квартире Анжелы. Руки его были связаны за спиной, плечи притянуты веревкой к спинке стула, ноги примотаны к ножкам. Если он и мог двигаться, то лишь, упав на четвереньки, перебирая руками и волоча ноги и стул на спине — будто черепаха панцирь. Но такой способ передвижения, вероятно, был не по душе пленнику, поэтому он сидел смирно и даже поглядывал на Платона и Фантомаса с оттенком презрения.

— Ну что вылупился, сучий потрох? — прорычал Платон. — Не понял, да?

— Вы нарушили уговор. — Сивуха отвел глаза в сторону. — Мы не суемся в ваши дела, вы не должны мешать нам. Не хотите войны, отпускайте меня, и дело кончено.

— Обязательно отпустим, — недобро усмехнулся Фантомас. — Как только расскажешь, чего хотите от Агеева. Ну?

— Тороплюсь, аж вспотел, — пробормотал Сивуха. Но губы его подрагивали. Хоть и храбрился, а все ж понимал, с кем разговаривает.

Платон сунул ему под нос фотографии.

— Лебеда хочет мокрушника сделать из Агеева? Зачем?

— Надыбали… — поджал губы Сивуха. — Да это просто так, фотомонтаж, хобби это у меня.

— Опасное хобби, — покачал головой Фантомас.

— Какое есть.

— Значит, не хочешь разговаривать? — Платон вопросительно посмотрел на Фантомаса. Тот утвердительно кивнул Жене.

Верзила взял с полки бутылку с прозрачной жидкостью.

— Пытать будете? — В глазах Сивухи мелькнули искорки страха.

— Угостим, — усмехнулся Фантомас. — Только закуски нет, извини, дорогой. Бутылку чистого спирта выпьешь и скажешь все, что знаешь. Не скажешь, еще одну выпьешь, А утром найдут труп, скажут: вай, сгорел парень! Такой молодой, зачем пил много и совсем не закусывал, а?

Женя подошел к Сивухе, поднял бутылку, подтверждая слова Фантомаса. Сивуха закусил губу. Две бутылки чистого спирта без закуски?! Все внутренности сгорят… Если бы стали бить, еще можно потерпеть, а так…

— Скажу, — прошептал Сивуха, опуская глаза. — Только с уговором — Лебеда не должен знать, что это я…

Фантомас махнул Жене рукой, и тот отодвинулся в сторону.

— Про Лебеду забудь, — сказал Платон. — Он скоро свидится с Анжелкой. Кто ее замочил?

— Он и сейчас с ней видится. Утром звонил от нее, сказал, классно переночевал…

— Что такое? — насторожился Фантомас. — Трупы любит наш молодой гангстер?

— Живая она… — через силу выдавил из себя Сивуха.

— Говори, сука! — заорал Платон, сил не было терпеть эту тягомотину, сплошные загадки.

Сивуха, не поднимая глаз, тусклым голосом стал рассказывать все, что знал о своем боссе. Начиная с желания открыть в Москве казино до сцены в квартире Анжелы и планов убийства Стригунова.

— Какой злодей! — покачал головой Фантомас. — А нам говорит: все обижают, я хороший, ничего не делаю без вас!

— На фотке у нее мозги вылетели, — прищурился Платон. — Ты все правильно понял?

— Это тесто… Анжела сама придумала, где-то читала, что в театре так делают…

— Ай ты, артисточка наша! — взмахнул рукою Фантомас. — Талант пропадает! Ну что, Платон, все понятно. Пошли ко мне в кабинет, подумаем, как Лебеду остановить. Ох, какой нехороший человек!

Они направились к двери.

— А с этим что делать? — пробасил Женя, глядя на притихшего Сивуху.

— Влей бутылку, одну, — брезгливо скривился Платон. — Вечером выбросишь куда-нибудь подальше. Выдержит, пусть живет.

— Суки! — завопил Сивуха, дернувшись вперед. Упал бы вместе со стулом, если б Женя толчком в грудь не остановил его.

— И пасть заткни, очень горластый, — приказал Фантомас.

Смеркалось. Желтые лучи мощных прожекторов шарили по черному асфальту территории спиртозавода. Именно здесь устроил свой офис предусмотрительный Фантомас. Охрана надежная, гранату в окно с улицы никто не бросит. Людей для переговоров проводят молчаливые парни в пятнистой форме. Бывает, человек с гонором, думает о себе много, а пройдет по территории к офису и поскромнее станет. И опять же, в этой стране все может измениться. Если придут брать, пока разберутся с охранниками, Ашот Коммунарович далеко уже будет, не догонят.

Хороший был офис, правильный.

Да и внешним обустройством действительно походил на офис, в отличие от платоновской конторы: черная стильная мебель, зеркальные потолки, даже в туалете, кожаные диваны — любил Фантомас комфорт и не скрывал этого.

Молоденькая секретарша вкатила сервировочный столик с бутылками и закуской.

— Тебе, Гена, какой плеснуть: «Абсолютика» или «Смирновочки»? — ласково спросил Фантомас.

— Обижаешь, Ашот Коммунарович, — пробасил Гена Бугаев. — Давай-ка своей, «Прикубаночки». А то все гадостью норовишь гостей напоить, а настоящую водку припрятываешь.

Фантомас довольно улыбнулся. Кому ж не приятно, когда его продукцию ценят повыше признанных мировых марок? Но Бугаев был совершенно прав. Может быть, «Прикубанская особая», заполнившая полки магазинов, и уступала «Абсолюту», но в кабинете генерального директора она была и вправду особой.

Так всегда было. Раздражает качество отечественных продуктов: колбасы, сыра, масла, конфет, вина? А вы зайдите к директору да попробуйте тот же сорт у него в кабинете. Пальчики оближете!

Платон кивнул, соглашаясь с Геной. Он был хмур и молчалив, да и откуда быть хорошему настроению, если предстояло решить такой серьезный вопрос?

Наполнили рюмки, чокнулись, выпили. Неторопливо, с достоинством потянулись к закускам — небось не гости на кремлевском банкете Московского кинофестиваля, хозяева.

— Что скажешь, Гена? — начал Платон. — Сидим, как говорится, хорошо, а времечко бежит. Посидим еще лучше, но надо бы решить вопрос с Агеевым.

— Вот козел, — хмыкнул Бугаев. — Такая баба, а он к шлюшке от нее бегает! Я что-то такое и чувствовал.

— Мужчина он и есть мужчина, дорогой, — рассудительно сказал Фантомас. — Кто не бегал? Нельзя, чтобы Лебеда подставил его, тогда Валерия Петровна выходит из игры. Я так думаю — навсегда.

— Я его урою, суку! — прорычал Гена. — Что тут говорить, сейчас подниму людей, возьму Лебеду, поставлю охрану к Стригунову. Порядок будет, не сомневайтесь. — Он с такой силой поставил на стол рюмку, что у нее донышко отвалилось.

— Лебеду брать без толку, — покачал головой Фантомас. — Анжелка жива, он от всего отопрется, а если Чупров станет расследовать, кассеты и фотки пойдут гулять по рукам. Нехорошо это.

— Зачем охранять Стригунова? — спросил Платон. — Тебе это очень нужно?

— Как же? — удивился Бугаев. — Его же собираются убить.

— Ну и пусть, — пожал плечами Платон. — Ты забыл, как он выступал на встрече с избирателями? Говорил об официальных бандформированиях Агеевой — про тебя ведь говорил. Станет мэром, всем будет хреново. И тебе, и нам. А если Лебеда выполнит свой план, и Стригунова не будет, и Лебеду прищучим. Вот тогда ты его и порешишь при задержании, полное право на это имеешь. Отстреливался.

Бугаев задумался. «Мушкетер королевы» не обязан был охранять потерявшего силу кардинала. Но и сотрудничать с такими хитрованами, как Платон и Фантомас, — тоже опасное дело. Но ведь он уже сотрудничает с ними, вот что интересно. И сам не заметил, когда это случилось: один раз подсказали, мол, так и так можно Лебеду поставить на место, другой, третий… И всегда информация была точной. И всегда их планы соответствовали его планам, по крайней мере — настроению, как позавчера.

Фантомас будто угадал его мысли.

— Не боись, Гена, разговор не записываем, и знать о нем никто не будет. Если б хотели тебя подставить, давно бы сделали, и Валерия Петровна не помогла б. Нам здесь жить и работать долго, значит, вместе должны работать. Это не блат, а забота о порядке в городе. Нам он выгоден, людям выгоден, тебе выгоден. Что плохого?

— А как быть с Агеевым?

— Есть одна задумка, — кивнул Платон. — Стригунова убьют из «макара» с отпечатками пальцев Бориса. И отпечатки обуви где-то поблизости будут его, Лебеда об этом уже позаботился. Нам что нужно сделать…

— Что?

— Задержать сейчас Бориса. Мой человек звонил Стригунову по поводу общих дел, тот раньше шести с завода не уедет. На заводе его доставать не станут, охрана там еще помнит режимные времена. Нужно сейчас арестовать Бориса, где бы он ни был — дома, на заводе, на даче, — официально, чтобы в момент убийства он был на виду.

— Но никому об этом не говорить, — добавил Фантомас. — Пусть Лебеда думает, что его план удался.

Бугаев взъерошил короткие волосы, внимательно посмотрел на Платона, потом на Фантомаса… И решительно махнул рукой.

— Так и сделаем. Где у нас тут Чупров?

— А он появится, когда со Стригуновым несчастье случится, — сказал Платон. — А с Борисом нужно поговорить… показать фотки, сказать, что ты все знаешь, и объяснить, это нужно для его же пользы. Думаю, он согласится поторчать в КПЗ до полуночи.

— Решено, — Бутаев поднялся.