22

Я осталась счастлива. Тридцать три года. Именно столько времени прошло с тех пор. Уму непостижимо.

Сбылись мои самые смелые надежды. И на работе, и дома! Мне семьдесят шесть лет, и я известна во всей Франции. Никогда еще на мою долю не выпадал такой успех, как сейчас.

На меня буквально молятся. Постоянные визитеры, все спрашивают моего совета, я с трудом спасаюсь от бесконечных заказов. У меня берут интервью, меня обхаживают, фотографируют, я почти каждый день мелькаю по телевизору, обо мне сообщают радио и газеты. Мои эскизы во всех музеях. Я выиграла столько призов, что их уже невозможно сосчитать. Я выступаю с докладами, веду семинары, разъезжаю, руковожу фирмой, я активна, как никогда.

У меня все безумно, неприлично хорошо.

Передо мною распахнуты все двери в Париже. Да, французы открыли мне свои сердца. И я тоже полюбила их!

Они трогательны в своей верности. Если уж кого полюбят, то навсегда! Не на сезон. Ты можешь стать безобразной, горбатой, страдающей базедовой болезнью, но для них ты останешься той прежней красавицей, пока не закроешь навеки глаза.

В других странах это не так!

Там быстро завоевывают популярность. И еще быстрее срываются вниз. Там могут превознести, а потом презрительно вытереть об тебя ноги, и часто все в один и тот же год. Во Франции иногда десятилетиями ждешь успеха. Но если уж тебя полюбят, признание будет постоянным!

Я, в свою очередь, тоже стараюсь. Я проектирую не для того, чтобы кого-то шокировать или любыми средствами быть оригинальной. Я создаю красоту! На меньшее я не согласна! Если эскиз не достиг совершенства, я его просто выкидываю. Но каждой удавшейся мне безупречной работой, будь то стул, стол, бокал, ткань, ковер или квартира, я сделала мир немного красивее. И горжусь этим.

Сбылось и еще кое-что.

Желание всегда быть самой собой! Я почти не изменилась. Я все та же, что прежде. Изящна, элегантна и свежа, я удерживаю свой вес. У меня появилась седина в волосах, но у блондинок это не так бросается в глаза. Я по-прежнему ем только здоровую пищу, и это оправдывает себя. И не курю.

И вот вам результат я никогда не болею! Никакого гриппа, радикулита, рака. Сердце не болит, даже вздувшиеся вены миновали меня. Мои нога все еще красивые, кожа светлая и нежная, я полна здоровья, бодрости и энергии!

И я чувствую себя молодой. И по праву! Сейчас на многие вещи смотрят иначе, чем раньше: ведь ученые доказали, что наши клетки запрограммированы на сто лет. И наши сердца могли бы биться триста лет! Сегодня многие доживают до ста двадцати. Что по сравнению с этим какие-то 76! Да, мы наконец стали жить дольше! Столетним давно уже потеряли счет. В пятьдесят ты почти ребенок.

Люди стали более дисциплинированными. Меньше едят животной пищи. Все реже губят себя наркотиками, стали религиознее. Человеческое тело — большая ценность (Божий дар, а не дело рук сатаны!) Любовь священна. Разве она не помогает сохранять молодость и здоровье?

У нас с Полем и по сей день случается «солнце в животе». Когда я возвращаюсь из долгой поездки, это всегда праздник! Поль почти не изменился. Он все тот же красивый, нежный, стройный мужчина. Он тоже добился успеха. Его цветы, деревья, кусты, орхидеи и кактусы принесли ему известность. Он выращивает лучшие овощи и фрукты, каких больше нигде не встретишь.

Поль не хотел иметь детей. У Мириам их тем временем уже трое. Так что о потомстве позаботились. Если сказать честно, я не страдала от их отсутствия. Поля вполне хватало мне, с самого начала. Он мой любовник, мой друг, мой муж, мой ребенок. Он и брат мне, и доверенный, словом, мое сокровище!

Без детей совместная жизнь легче. Мы живем только друг для друга. Мы растворяемся друг в друге. Фаусто был всего лишь промежуточной стадией. Просто два года из моей жизни, и все. Но три счастливых десятилетия я уже провела с Полем.

Ах, моя жизнь — сплошное чудо!

Оглядываюсь назад: с тех пор, как я познакомилась с Полем, она была только прекрасной! Мы с Глорией получили дом в Пасси. Там до сих пор расположен главный офис фирмы. А все ателье и бюро — в Нормандии. Десять лет мы вели совместное дело. Потом Глория уехала с Джорджем в Америку. Ей девяносто один год. Она все еще любознательна и не утратила чувства юмора. Сейчас она гостит в Бали, у наших поставщиков. Ее письма полны идей, эскизов, узоров тканей, чертежей и я знаю, что так будет продолжаться еще долго. Глория умеет радоваться жизни. Уверена, что она доживет до ста двадцати лет.

Итак, последние двадцать три года я руковожу фирмой одна. Так, как считала нужным. Любимая работа продлевает молодость. А сомнительные сделки сокращают жизнь! Сколько раз мне предлагали рискованные дела, я всегда отказывалась! Всегда выбирала тот вариант, при котором могла спать спокойно. Расширяла фирму только на честной основе. Копила. Когда были деньги, я покупала. Ни на день раньше! Заработанное принадлежало мне, а не банку. Поэтому мне не приходилось опасаться плохих времен, поэтому работа не разрушала меня.

Кроме того, у меня перед глазами всегда был устрашающий пример: Фаусто и Одиль! «Аполл-недвижимость»! За их взлетом мы с Глорией наблюдали с большим интересом: элегантный офис на Елисейских полях, секретарши, телефонистки и прочий персонал. Они перепродавали только дорогие загородные резиденции, а если в Париже, то гигантские квартиры. Меньше трехсот квадратных метров Одиль никогда не интересовали.

Но потом начался спад. Цены были слишком высоки, никто не покупал, и парочка осталась на бобах со своими роскошными квартирами и домами.

Высокие кредиты их добили.

— Хорошо, что ты развелась, — сказала мне тогда Глория, — у меня смутное предчувствие, что он скоро обанкротится!

— Как пить дать, — поддакнула я. — Фаусто и деньги? Что может быть смешнее! Я зарабатывала, а он тратил. А теперь не зарабатывает никто! Но зато оба строят из себя мультимиллионеров!

Мы оказались правы: через два года после моего развода Фаусто обанкротился.

Бедный дядя Кронос. Он до сих пор переворачивается в гробу. Но это было еще не все.

Вскоре после банкротства, потрясшего всю отрасль, случился второй скандал: был арестован брат Одиль. Неухоженный блондин с бородой. Это обошло все газеты. У него был нелегальный тотализатор в доме, купленном Фаусто, в том самом зале с вонючим камином.

Ресторан был только прикрытием. Говорят, что он зарабатывал миллионы. И просаживал, потому что был еще и игроком. Отсюда и те огромные долги в мою бытность вместе с Фаусто.

Во всяком случае (я это узнала от Глории) Мелина была его возлюбленной. А черноволосая замухрышка, подававшая тогда Фаусто лягушек, была его женой! Еще была замешана какая-то подружка! Надо же! И как он только со всеми справлялся! Годами. Впрочем, он тут родился и знает, как это делается.

Сказать по правде, «Кофе-Аполло» чахнет. При папаше Гермесе, дожившем до ста лет и сохранявшем активность до самого конца, все шло хорошо. Но потом дело взял в свои руки Гелиос. Сразу набрал кредитов. Расширился, понастроил новых офисов — и что произошло? Во всем мире упало потребление кофе — и он остался ни с чем!

Фаусто так никогда и не женился на Одиль. Он по-прежнему не рвет с ней связи, хотя в женах у него теперь блондинка по имени Гортензия. Она талантливый дизайнер. Оба занимаются сейчас тем, на чем когда-то остановилась я: небольшими комнатками для прислуги, которые ремонтируют и перепродают.

Гортензия прилежна. Она моя клиентка. Я ей симпатизирую, и мне ее жалко! Ей всего пятьдесят, и она содержит весь клан: Фаусто, Одиль, детей. Как ей это удается — для меня загадка! Но она француженка, и у нее все спорится в руках.

Фаусто иногда заглядывает ко мне. Он все еще красив. Высокий, с непокорной шевелюрой, голубыми глазами. Только костюмов, сшитых на заказ, больше не носит. Одевается теперь как странствующий художник: синие шаровары, высокие черные ботинки на шнурках, светлая рубашка, вязаная пестрая жилетка с серебряными пуговицами, поверх — синий просторный пиджак а-ля трубочист, с торчащей из нагрудного кармана трубкой.

Странно. Я всегда рада его видеть. Все-таки близкий человек. По-настоящему мы так никогда и не расставались. Теперь, по прошествии стольких лет, когда за мной, как скала, стоит Поль, я на многое смотрю снисходительно.

Я вдруг нахожу ее прекрасной, эту типичную французскую привязанность, верность тем, кого любишь. Мне вдруг начинает нравиться, что женщину не бросают, когда появляется другая. Фаусто и меня никогда бы не бросил на произвол судьбы, теперь я это знаю. Я бы всю жизнь имела на него право — в качестве второго номера!

Однако я предпочитаю быть первым номером.

На «роллс-ройсе» Фаусто больше не ездит. Теперь у него маленький белый «рено». Но «Еловый дом» — все еще его собственность. Он приглашает меня туда в гости, но у меня нет времени.

У меня масса других дел! Такое чувство, что я только-только начинаю по-настоящему работать. Мне еще предстоит долгий, плодотворный период. Я разрабатываю крупные проекты: целый отель в центре Парижа. В подвале джаз-клуб, под крышей — ресторан. И все я проектирую сама, от пепельницы до брачного ложа!

Да еще! Лолло пошла няней к Мириам. Старик и Малыш работают в фирме. Мы одна большая семья, у нас все замечательно!

Я все еще ношу золотые солнца. В ответственные дни они придают мне силу! Они экстравагантны, но серое на сером убивает дух. Художники должны сверкать. Яркие люди делают жизнь веселей.

С Люциусом и Томми я все еще дружу. (Оба то и дело женятся: у Люциуса пятая, а у Томми шестая невеста.) С Брисом я не поддерживаю отношений.

Сейчас половина третьего, мне надо торопиться. Я лечу сегодня в Женеву. По моему проекту там оформляется театр. Он должен выглядеть совсем по-другому, чем принято. Ни в коем случае не черный и голый, нет! Сверкающий, радостный, яркий.

Я переодеваюсь в белое вязаное платье, подчеркивающее мою стройную фигуру. Надеваю красный пояс, золотые солнца. Волосы по бокам высоко подкалываю, немного розовой губной помады, гвоздичные духи.

Входит Поль. Кладет мне руку на плечо и притягивает к себе.

— Ты готова, дорогая?

Поль летит вместе со мной. Сейчас начало марта, и у него еще не так много дел. Пару дней мы поведем на Женевском озере. Наконец-то одни, в отеле в старинном замке. Это буде восхитительно!

Мы и сегодня еще нет-нет да и проводим целый день в постели. Когда позволяет время. Тесно прижавшись друг к другу. Я хочу, чтобы так оставалось всегда. Несмотря на продолжительные поездки, большой успех, множество посторонних людей — журналистов, студентов, политиков, поклонников — которые пытаются проникнуть в мою жизнь.

А если я чего-то действительно хочу (все-таки я пережила лавину), я этого всегда добиваюсь!