Глава 5

Пока врач снимал перчатки, Диана одевалась за ширмой. Раз в год она ходила к гинекологу на профилактический осмотр.

— По-моему, у вас все отлично. — Он лучезарно улыбнулся. Врач был совсем молодой. Шурин порекомендовал его Диане два года назад, так как считал неудобным самому осматривать свояченицу, а Артур Джонс, по мнению Джека, был прекрасным специалистом.

— Но, может, у вас есть жалобы? Вас что-то беспокоит? Непонятные боли? Несвоевременные кровотечения? — Он всегда так спрашивал в конце осмотра, и Диана отрицательно покачала головой. Вид у нее был удрученный. Неделю назад у нее закончилась менструация, и это означало, что на этот раз она опять не была беременна.

— Меня беспокоит только то, что мы с мужем уже одиннадцать месяцев стараемся зачать ребенка, и все впустую.

Может быть, вы слитком стараетесь? — Он в точности повторил слова ее сестер. Да и вообще все, кто знал об этом, постоянно повторяли глупости типа: «Постарайся не думать об этом», «Вы слишком усердствуете», «Сумей забыться и расслабиться», «Не беспокойся», — но они не понимали всей полноты той печали, того отчаяния, которое она испытывала каждый раз, обнаруживая, что опять ничего не достигла. Ей было двадцать восемь, она была замужем почти год, мужа она обожала, своей работой наслаждалась, и единственное, что она теперь хотела, — это ребенок.

— Но год — это еще не срок, — сдержанно возразил врач.

— Мне это кажется сроком. И немалым. — Она виновато улыбнулась.

— А как насчет вашего мужа? Его это тоже беспокоит? — Может, в прошлом ее мужа было что-то, о чем мужчины почти никогда не рассказывают женам, а последствия, например, венерического заболевания могут иметь значение.

— Ну, он советует не волноваться, говорит, что рано или поздно это произойдет.

— Может, он и прав. — Джонс улыбнулся. — А где он работает? — Он хотел выяснить, не имеет ли ее муж дело с какими-нибудь химикатами или токсинами, влияющими на потенцию.

— Он юридический советник крупной радиокомпании. — Она заметила, что название радиокомпании произвело на молодого человека впечатление.

— А вы работаете в журнале, так? — Она кивнула. — А между тем и ваша работа, и работа вашего мужа — очень беспокойные. И еще я могу добавить, что одиннадцать месяцев — совсем небольшой срок. Большинство пар оказываются в состоянии зачать ребенка только через год после свадьбы, а некоторым и года мало. Может, попробуете устроить себе небольшие каникулы в один из благоприятных для вас дней?

— Да, мы подумали об этом, — улыбнулась Диана, — буквально на днях мы собираемся на неделю в Европу. Может быть, у нас что-нибудь получится во время путешествия? — сказала она с надеждой. Тревога, промелькнувшая в ее глазах, заставила доктора внимательней отнестись к ее словам.

— Вот что я вам скажу. Если вы не забеременеете во время путешествия, я предлагаю вам, провести небольшое обследование. Я могу сам сделать несколько анализов и, если вы захотите, направить вас к любому специалисту. Есть врач, к которому я всегда советую обращаться. Он берет разумную плату и делает все очень точно и тщательно. Его зовут Александр Джонстон, ваш шурин наверняка его знает. Он немного старше нас и отличный специалист. К тому же не в его правилах навязывать клиентам лишние обследования.

— Мне, наверное, так и придется поступить. — В голосе Дианы послышалась надежда, в случае необходимости она теперь знает, к кому обратиться.

Ободренная внимательным отношением врача, Диана вернулась на работу. В тот же вечер она сказала об этом Энди. Диана упомянула имя врача и сказала, что спросит еще мнение Джека, но Энди только заворчал в ответ. Он закрутился на работе, у него был тяжелый день, и его раздражало то, что она заставляет его заниматься любовью в определенные дни и часы, а потом закатывает истерики, когда убеждается, что не беременна. Они оба молодые и здоровые, оба — из многодетных нормальных семей, и у них нет никаких причин для тревоги. У них будет куча детей! А если все время переживать, жаловаться всем и каждому и плакать по этому поводу, то от этого легче не станет!

— Ради всего святого, Ди, дай мне отдохнуть! И ни к чему нам эти чертовы специалисты, нам нужно хорошенько отдохнуть и расслабиться. Я тебя умоляю, прекрати панику!

— О!.. Прости меня… — Слезы потекли из глаз Дианы, и она быстро отвернулась от мужа. Ну почему он не хочет понять ее беспокойство? А вдруг она права, и у них действительно что-то не в порядке? — Я только подумала… я подумала, что, может быть, врач сумеет помочь… — Она разрыдалась и выбежала из комнаты. Энди отправился вслед за нею.

— Ну-ну, успокойся, малышка… Прости меня. Я просто очень устал и раздражен… Эти чертовы неприятности тянутся уже несколько недель… Ну будет, будет у нас ребенок, не волнуйся. — Но эта ее настойчивость иногда ужасно его раздражала. Она так решительно настроена, что можно подумать, ребенок — это единственная цель в ее жизни или она просто мечтает посоревноваться со своими сестрами.

Врач сказал, что, может быть, если мы оба возьмем отпуск… — Диана смотрела на него умоляющими глазами, она вовсе не хотела раздражать его. Он притянул ее к себе:

— Доктор прав. Нам необходимо отдохнуть. Обоим. А теперь, любимая, пообещай мне, что ты перестанешь об этом думать хоть на время, хорошо? Между прочим, держу пари, что врач тебе сказал, что в том, что ты еще не забеременела, нет ничего страшного и противоестественного.

Она робко улыбнулась и кивнула:

— Да, он так сказал.

— Ну вот видишь, все у нас в порядке, — сказал он, целуя ее. Ночью, лежа в постели, Диана немного успокоилась.

Она подумала, что, может быть, все вокруг правы, а она ведет себя просто глупо, так переживая.

Она потянулась к Энди, чтобы поцеловать его перед сном, но муж уже давно спал, сладко посапывая. Диана долго вглядывалась в его лицо, а потом откинулась на свою подушку. Все-таки странно, что отсутствие ребенка делает ее иногда такой одинокой. Ей казалось, что никто на свете не может понять, как остра ее боль и как велика для нее необходимость иметь малыша. Никто. Даже Энди.

Поездка в Европу получилась великолепной. Они побывали в Париже и на юге Франции, а потом слетали в Лондон навестить брата Энди. И если Диана забеременела, то это могло произойти только в «Отель де Пари» в Монте-Карло. Погода была отличная, отель — изумительным, и Энди заявил, что лучшего места для зачатия ребенка и вообразить невозможно.

Встреча с Ником в Лондоне тоже была удивительно приятной, и остальная часть поездки была легкой, радостной и именно такой, в какой они нуждались уже почти год. Диана с Энди даже представить себе не могли, в каком напряжении жили, пока не уехали из Лос-Анджелеса и не почувствовали, как это здорово — наслаждаться обществом друг друга в новой обстановке, ощущая себя свободными и расслабленными. Они ходили по ресторанам и. музеям, посещали церкви, валялись на пляже и даже провели уик-энд в Шотландии, в красивом местечке за рыбной ловлей с Ником и его девушкой.

Вернувшись в июне в Лос-Анджелес, они оба почувствовали себя совершенно другими людьми.

Энди — загорелый, посвежевший и полный сил — отправился на работу, а Диана осталась дома, позвонив в свой журнал и взяв отгул: ей надо было распаковать вещи, опомниться от поездки и сходить в парикмахерскую. Все равно это была пятница, и Диана решила, что раз журнал обходился без нее так долго, то с ним ничего не случится до понедельника. Она не рвалась немедленно вернуться к своим публикациям и даже попыталась отговорить Энди идти в этот день на работу. Но он знал, что накопилось много дел, ему следует появиться на радио, и неохотно пошел туда. Оба они с нетерпением ждали уик-энда.

В субботу с утра Энди поехал на теннисный корт и сыграл партию с Биллом Беннингтоном, с которым они вместе учились на юридическом факультете. Именно Энди в свое время устроил приятеля на радио. Энди любил поболтать со своим старым приятелем, и речь у них зашла о путешествии в Европу.

— Как Ник? — спросил Билл, когда они, закончив игру, устроились у стойки бара.

— Отлично. Встречается с хорошей девушкой. Мы провели с ними уик-энд в Шотландии. Рыбачили. — У Билла тоже был младший брат, ровесник братьев-близнецов Энди. Вообще у них было много общего. — Ты знаешь, она нам очень понравилась — англичанка, очень хорошенькая и веселая, и Диана была уверена, что ее деверь имеет по отношению к ней серьезные намерения, но он почему-то не хотел признаться в этом своему старшему брату.

— Я тоже встречаюсь с хорошей девушкой, — признался Билли, слегка смутившись.

— Что ты хочешь этим сказать, Беннингтон? — с удивлением взглянул на него Энди. — Это серьезно или всего лишь очередной флирт? — Билл постоянно встречался с хорошенькими девушками. Он был симпатичным парнем и не пропускал ни одной фотомодели или начинающей кинозвезды. Естественно, его романы были весьма непродолжительными.

— Я еще ничего не решил. Но она чертовски привлекательная. Я хотел бы, чтобы вы познакомились.

— А где она работает? Или ты сочтешь этот вопрос нескромным? — Энди усмехнулся, заметив, как зарделось лицо друга.

— Ты не поверишь! Она консультант в конкурирующей с нами радиокомпании. Только что закончила юридический факультет.

— Ну и ну! — Энди не смог удержаться, чтобы не поддразнить друга, но он был действительно рад за него. Билл Беннингтон был его близким приятелем и симпатичным пар нем. — Но вообще-то это звучит обнадеживающе.

— Если б знать заранее! — Беннингтон загадочно улыбнулся, и они зашагали к автомобильной стоянке. Друзья встречались почти каждую субботу, если у них не было других планов, и еще старались провести вместе один-два вечера на неделе, если не очень уставали на работе. Перед своей поездкой Энди, по мнению Билла, пребывал в постоянном напряжении. И сейчас, наблюдая за приятелем, Билл с удовольствием отметил, что тот выглядит отдохнувшим и бодрым. — Между прочим, как поживает мой любимый редактор журнала? Все так же влачит свое бремя?

— Влачила, до нашей поездки. Между прочим, она вчера брала отгул, а это хороший знак. Это значит, что она хорошо отдохнула и, главное, изменила свой взгляд на некоторые вещи. До поездки нервы у нее были совершенно расшатаны, я боюсь, что она слишком много сил отдает работе.

— То же самое могу сказать о тебе. Порой ты внушал мне тревогу. Не знаю, то ли что-то не клеилось у тебя на работе, то ли беспокоило что-то другое, но, когда ты уезжал, выглядел неважно.

— Даже не знаю… — Энди не был уверен, что ему стоит рассказывать другу о волнующих Диану проблемах. — Наверно, я действительно просто устал. Да и жена была ужасно взвинченна, и ее состояние отчасти передалось и мне…

— Я надеюсь, ничего серьезного?

Да нет… не думаю, чтобы это было серьезно… Просто… Диана хочет поскорее родить малыша… ну мы и стараемся изо всех сил… и я считаю, что мы даже слишком усердствуем, поэтому ничего не выходит… А жена по этому поводу страшно расстраивается.

— Ну, ребята, вы же женаты не больше года! Когда вы поженились? — Билл был искренне удивлен, что они уже думают о ребенке.

— Сегодня ровно год, — Энди счастливо улыбнулся, — не верится, правда?

— Господи, вот это да! Но все равно, вам еще совсем рано заводить ребенка. Ты же тогда перестанешь играть со мной в теннис, а будешь мчаться домой с работы, чтобы помогать жене менять пеленки!

— Ну, этого еще не случилось… Может, я смогу уговорить ее подождать еще год…

— Почему ты до сих пор этого не сделал? Может, через пару лет мы бы могли на пару стать отцами.

— Да, это мысль. — Энди с улыбкой посмотрел на друга, они как раз подошли и остановились возле серебристого «Порше» Билла. — А вообще это все трудно себе вообразить. Я помню, как отец таскал близнецов — по одному на каждом плече. Мне кажется, я к этому еще не готов. А вот Диана — вполне. Ей не терпится стать матерью.

— Все равно не стоит с этим спешить, дружище, — посоветовал Билл. — Дети — это уже на всю жизнь.

— Я передам Диане твои слова.

Он помахал вслед машине друга, думая о том, как долго продлится его роман с новой девушкой, и тоже сел в машину.

Когда он приехал домой, Диана возилась в саду в самом наилучшем настроении. Она с улыбкой взглянула на приближающегося мужа. Энди был таким красивым и стройным в своем теннисном костюме. Он остановился, чтобы поцеловать ее.

— С годовщиной вас, миссис Дуглас! — Из кармана шорт он вытащил маленькую, обтянутую бархатом коробочку и протянул жене.

Ты меня балуешь, — сказала она, опускаясь на колени и с нетерпением раскрывая подарок. Внутри оказалось изящное золотое колечко с сапфиром. Оно было очень милым, и Энди знал, что оно ей понравится и она будет носить его не снимая. Диана действительно посмотрела на него восхищенными глазами и поцеловала. — О! Какая прелесть!

— Я рад, что тебе понравилось. — Он был доволен. — Вообще-то в первую годовщину положено дарить что-нибудь более ценное — из пластмассы, или бумаги, или глины… Но я решил, что ты не будешь возражать, если я забегу на несколько лет вперед…

— На первый раз прощается. Но на будущий год я желаю получить в подарок настоящую драгоценность, например из алюминия или меди. — Она улыбалась, загар очень шел ей.

— Малышка, клянусь, ты этого заслуживаешь! — Энди поднял ее с колен.

Они вошли в дом, и Диана достала свой подарок. Она купила ему великолепный кожаный несессер. Он давно мечтал о таком и, когда снял упаковку, пришел в настоящий восторг. Они были очень внимательны друг к другу во время поездки, да и вообще весь этот год. Энди обожал покупать для нее какие-нибудь безделушки, просто так, безо всякой причины, или приходить домой с букетом цветов. Она тоже делала ему небольшие подарки и приятные сюрпризы. Оба хорошо зарабатывали, и баловать друг друга им доставляло большое удовольствие.

Кроме того, Энди заказал на вечер столик в «Л'Оранжери». Ресторан был очень дорогой, но он хотел, чтобы ужин напомнил им поездку в Европу, где они постоянно ужинали в самых фешенебельных ресторанах и посещали изысканные, дорогие места.

Диана надела новое шелковое платье — белое, с очень глубоким вырезом. Она купила его в Лондоне специально для этого дня.

— Я почему-то подумала, что для такого дня белое платье подойдет как нельзя лучше. — Диана поддразнивала его, и он решил подыграть:

— Я надеюсь, это не заставляет тебя думать, что ты еще девственница?

— Вряд ли… — рассмеялась она в ответ.

Супруги выехали пораньше, так как Диана пообещала младшей сестре, что они перед обедом заедут в «Адамсон-Дэваннес гэлери», где должно было состояться открытие очередной выставки ее мужа. Они были красивыми и загоревшими. Когда садились в машину, Энди наклонился и поцеловал жену.

— Ты так хороша! — восторженно воскликнул он, и Диана усмехнулась.

— Ты тоже. — Она вся прямо светилась счастьем после этой поездки в Европу. «Может, она действительно забеременела?» — удивился про себя Энди.

Она надела кольцо — его подарок, и по дороге к галерее он в шутку сказал, что они должны совершить еще одну поездку, чтобы он тоже смог обновить свой подарок. Это был день отдыха, они занимались любовью все послеполуденное время, после чего начали одеваться на вечер. Этот день обещал быть счастливым. Энди рассказал ей о новом увлечении своего друга Билла.

— Консультант, говоришь? — Диана слегка удивилась, но потом, вспомнив все увлечения их друга, улыбнулась: — Я думаю, что это его очередной мимолетный роман.

— Да, а вот я так не считаю, — Энди покачал головой, вспоминая слова Билли, — мне кажется, он не на шутку ею увлекся.

— Ага, он всегда не на шутку увлекается одной, пока не появится следующая. Да он меняет свои увлечения так же быстро, как мой трехлетний племянник.

— Но-но, Диана, ты уж слишком!.. Билли хороший парень! — Но Энди понимал, что в словах жены есть доля правды. А она, зная, что убедила его, рассмеялась.

— Да кто говорит, что он плохой? Просто его ничто и никто не интересует больше пяти минут.

— Может, на этот раз все будет иначе. — Энди припарковал машину на стоянке, прямо напротив галереи. Он помог Диане выбраться из машины, и они пошли по дорожке ко входу. В дверях они увидели Сеймуса: он вел жаркий спор с каким-то человеком восточного происхождения, одетым во все черное.

Боже мой!.. Вы только посмотрите на них! Ну прямо живая кинозвезда, только что вернувшаяся из Европы! — Он явно имел в виду свояченицу. Собеседник Сеймуса оказался знаменитым японским художником, которому они были тут же представлены. — Мы обсуждали потенциальное влияние искусства на умирающую, пребывающую в упадке культуру и пришли к не очень утешительным выводам. — Вид у него был задумчивый, но в уголках лукавых глаз затаилась ирония. Он был великолепный игрок и манипулировал людьми, словами, картинами, идеями — всем, что приходило ему . в голову или попадало в руки. — Ты уже видела Сэмми? — Одной рукой он подталкивал Энди в сторону бара, а другой указывал Диане на группу женщин, среди которых та заметила сестру. Они стояли перед огромным, на всю стену, полотном, причем Сэмми, находившаяся в центре, была так увлечена беседой с подругами, что, казалось, не обращала никакого внимания на своих малышей. Они между тем путались под ногами, шумели и смеялись.

— Привет, — сказала Диана, медленно приближаясь к ней.

— Привет, отлично выглядишь! — В голосе сестры слышалось восхищение, она всегда считала Диану самой симпатичной из них троих, самой способной и… удачливой. Сколько Сэмми знала сестру, она всегда была такой. Хотя Диана ни за что бы с ней не согласилась, услышав об этом. Она бы не задумываясь обменяла все на двоих ребятишек Сэмми. — Ты просто красавица. Как съездили?

— Отлично! Мы великолепно провели время.

Саманта познакомила Диану с друзьями, и компания начала потихоньку распадаться — все пошли в разные стороны искать своих спутников. И тут Саманта заговорщически посмотрела на сестру и спросила, понизив голос:

— Ну, что… поездка помогла?.. Ты забеременела? — Голос ее звучал заботливо и обеспокоенно, но Диана ненавидела ее в этот момент.

— Это все, о чем ты можешь спросить? У тебя нет другой темы для обсуждения? Когда я вижу Гейл, она каждый раз спрашивает у меня то же самое. Господи, неужели вы обе не можете думать ни о чем другом? — Самое страшное было то, что она сама вот уже год не могла думать ни о чем другом. Такое впечатление, что, покаты не забеременеешь и не родишь, тебя прямо за члена семьи не считают. Но она-то, черт возьми, делала и делает все, что в ее силах! И не ее вина, что у нее пока ничего не получилось.

— Извини, ради бога!.. Я же просто интересуюсь… Мы с тобой не виделись довольно долго, вот я и подумала…

— Да, я понимаю… — сказала Диана удрученно. Конечно, они все переживают за нее, но все равно ее каждый раз это просто бесит. Их вопросы — как постоянное обвинение. «Может, вы плохо стараетесь? Может, у вас что-то не в порядке? Может, вам обратиться к специалисту?» Диану тоже беспокоило все это, но ответов у нее не было ни для себя, ни для сестер, ни для родителей.

— Я так понимаю, это означает «нет». — Саманта старалась сказать это как можно мягче, но Диана смерила ее пронзительным взглядом.

— Это означает: оставь меня в покое, Саманта! Хорошо, я скажу: я еще не знаю. Тебя это удовлетворит? Хочешь, чтобы я позвонила тебе, как только у меня начнется менструация? Или лучше послать факс? Или, может, повесить большое объявление, а мама соберет всех своих друзей и устроит консилиум на тему: «Что же нам делать с бедной Дианой?» — Она чуть не плача выкрикивала слова, и Сэмми стало жаль сестру.

— Не переживай так, Ди. Мы просто хотим знать, что с тобой происходит, вот и все. Мы же любим тебя.

— Спасибо. Со мной ничего не происходит. Этого вам достаточно? — Ее утешала мысль о том, что она сама еще точно ничего не знает.

Когда Сеймус и Энди присоединились к ним, Диана еще не успела успокоиться после стычки с сестрой. У Сеймуса на плечах сидел сынишка.

— Твои новые картины впечатляют, — бодро говорил Энди, но он уже заметил напряженное лицо жены, и они очень скоро покинули выставку.

По дороге в ресторан Энди не проронил ни слова, Диана внешне казалась спокойной, но он понял, что вопросы сестры, как всегда, глубоко встревожили жену.

— Что-нибудь случилось? — Энди наконец не выдержал. Настроение у жены было мрачное, почти как до поездки в Европу. — Чем тебя расстроила сестра?

— Как обычно, — фыркнула Диана, — захотела узнать, беременна я или нет.

Посоветуй ей лучше заниматься своими делами. — Он постарался сказать это как можно мягче и нагнулся, чтобы поцеловать ее. Диана выдавила из себя улыбку. Какой Энди замечательный! Чуткий, заботливый, добрый.

— Ты же знаешь, я просто ненавижу, когда они начинают спрашивать! Как будто их это волнует больше всего.

— Они же любят тебя и хотят как лучше. Кстати, у нас, может быть, все в порядке. По-моему, в Монте-Карло мы не упустили эту возможность, ты не находишь?

Она засмеялась, вспомнив их бурные ласки в шикарном номере отеля, и поцеловала его в шею.

— Ты неподражаем. С годовщиной тебя, мистер Дуглас. — Ей не верилось, что прошел уже год со дня свадьбы. Диана была просто счастлива сознавать себя миссис Дуглас, и прошедший год был для них обоих наполнен до краев. Единственное, что его омрачало, это беспокойство по поводу ненаступающей беременности. Но их жизнь все равно была полной — работа, друзья, их семьи. Мысль о ребенке как бы тонула во всем этом. Но все-таки она была важной для них, и особенно для Дианы.

— Ты, конечно, считаешь меня слегка ненормальной… из-за того, что я так хочу малыша? — тихо спросила она Энди, когда они подъехали к «Л'Оранжери».

— Нет, что ты. Я просто не хочу, чтобы это стало для тебя навязчивой идеей. От этого легче не станет.

— Тебе легко говорить… Мне иногда кажется, что вся моя жизнь — сплошные месячные…

— Не допускай этого. Старайся думать об этом как можно меньше. — Он улыбнулся, передавая привратнику ключи от машины. — Я тебе все время об этом говорю. — Он поцеловал жену и не отпускал ее некоторое время. — Не забывай, пожалуйста, что пока существуют два человека… Это ты… И я… А все остальное будет, когда придет время.

— Мне бы твою уверенность, — обиженно взглянула она на него. Он был таким выдержанным и спокойным.

— Спорим, если ты перестанешь об этом все время думать, то забеременеешь так же легко, как… твои сестры. — Он ободряюще улыбнулся, Диана улыбнулась в ответ и взяла его под руку.

— Клянусь тебе, я постараюсь.

Когда они вошли в ресторан, несколько голов повернулись в их сторону, провожая восхищенными взглядами красивую молодую пару. Официант посадил их за столик в дальнем конце зала и, пока они просматривали меню и непринужденно болтали, принес вино. Диана уже успокоилась после неприятного разговора с сестрой, и оба они были в прекрасном настроении.

На первое они заказали икру, залитую взбитыми яйцами с луком, потом им принесли салат из омаров и шампанское. Покончив с десертом, Диана, оставив мужа в одиночестве, направилась в дамскую комнату, чтобы поправить косметику. Она действительно отлично выглядела в английском платье, которое подчеркивало ее загар. Накрасив губы, перед тем как вернуться к столу, она зашла в туалетную кабинку, и тут она заметила кровавое пятно на трусиках, свидетельствующее, что их любовная ночь в Монте-Карло не принесла долгожданного результата. У нее перехватило дыхание, и кафельные стены поплыли перед глазами. Она попыталась успокоиться и взять себя в руки, но, подходя к раковине, уже чувствовала печаль и опустошение.

Диана решила ничего не говорить Энди, но, когда она возвращалась к нему, он заметил перемену, произошедшую в ней, и понял все по ее удрученному виду. Он уже выучил ее менструальные циклы и еще несколько недель назад знал, что именно этот уик-энд должен показать результат их поездки в Европу. И теперь ему было достаточно только взглянуть на нее, чтобы понять, что успеха они не достигли.

— Что, неприятный сюрприз? — осторожно спросил Энди, пока она садилась. Он уже хорошо ее изучил и был тронут тем, что она не хотела показать вида, но была слишком подавлена и не смогла скрыть своих чувств. Его это тоже начало угнетать, и мало-помалу он начинал чувствовать себя виноватым.

— Да, неприятный сюрприз, — проговорила Диана, отворачиваясь. Теперь она обнаружила, что вся затея с поездкой оказалась напрасной. На какое-то мгновение ей показалось, что вся ее жизнь — тоже.

— Дорогая, но это еще ничего не значит. Мы же можем попробовать еще раз.

«Да, конечно, и еще… и еще… и еще… и все впустую! Зачем? Зачем стараться, если все без толку?»

— Я хочу обратиться к специалисту, — сказала она мрачно, когда официант принес кофе.

Вечер был испорчен, во всяком случае, для Дианы. Ребенок был для нее самой главной целью в жизни. Ничто не может заменить его: ни работа, ни друзья, ни даже муж… Как бы она себя ни уговаривала, что ребенок — это еще не все, но она все больше убеждалась, что это именно так.

— Давай поговорим об этом позже, — спокойно сказал Энди, — к чему нам спешить? Нельзя поддаваться отчаянию. Прошел всего год. Некоторые считают, что обращаться к специалистам следует не раньше чем через два года. — Он пытался успокоить ее, но она была страшно взвинчена и чуть не плакала.

— Я не хочу так долго ждать. — Диана судорожно сглотнула. Она чувствовала неприятную боль и, зная, от чего она, ненавидела ее еще больше.

— Хорошо. Тогда через пару месяцев. Нам совсем не обязательно с этим спешить. Ты же должна навести справки об этом враче, прежде чем показываться ему.

— Я уже все узнала. Джек сказал, что он один из лучших специалистов в стране.

— Отлично. Значит, ты опять обсуждала с Джеком наши проблемы? И что ты ему сообщила? Что я никчемный муж? Или что у меня скорее всего осложнения после свинки, перенесенной в детстве? Или что я импотент? — Он разозлился, узнав, что она действовала за его спиной, наверняка преподнося все так, будто он виноват во всем. Хороший подарок она припасла для их праздничного вечера.

— Я всего лишь сказала, что беспокоюсь, и мой гинеколог назвал мне это имя. Он не задавал никаких вопросов. Не переживай. — Теперь Диана старалась сгладить положение, но муж разозлился не на шутку. И, может быть впервые, он почувствовал, что их семейная жизнь далеко не безоблачна.

Почему я должен успокоиться, черт возьми? Каждый месяц ты ведешь себя так, будто собираешься умирать, смотришь на меня такими глазами, будто это я во всем виноват, что не трахаю тебя как следует! Я тебе честно скажу: я не знаю, почему у нас ничего не выходит. Может быть, из-за меня, может — нет, может, это только из-за того, что ты сама свихнулась из-за этого и меня постоянно заставляешь об этом думать. И если ты считаешь, что специалист может помочь, пожалуйста, черт возьми, делай что хочешь, обращайся к кому хочешь, и, если ты думаешь, что от меня что-то зависит, я тоже пойду с тобой!

— Что ты имеешь в виду — «если от меня что-то зависит»? — Она была потрясена, и они оба понимали, что вечер испорчен окончательно. — Не хочешь же ты сказать, что это только мои проблемы? Ведь мы оба должны об этом думать!

— Да, конечно, спасибо, что напомнила. Но знаешь, мне кажется, что я здесь ни при чем. Просто ты специально каждый раз впадаешь в истерику и уже только одним этим все портишь! И знаешь что? Если твои сестрицы забеременели прямо у алтаря, это еще не значит, что мы, черт возьми, должны были сделать то же самое! Ну что плохого в том, что мы не стали с этим спешить и прожили год спокойно, как нормальные люди?

Из ресторана Диана вышла вся в слезах, и по дороге домой они не сказали друг другу ни слова. Дома она заперлась в ванной и долго сидела там, оплакивая малыша, которого опять не предвиделось, и праздник, который был совершенно испорчен. А что, если муж прав? Не делает ли она из этого уж слишком большую проблему? Может, она просто хочет показать, что она не хуже, чем Гейл и Сэмми? Но зачем? Может, ей этого никогда и не доказать, как бы она ни старалась?

Энди ждал ее в постели, когда она наконец вышла из ванной, одетая в новую розовую ночную рубашку, которую он купил ей в Париже.

— Прости меня, — сказал он, когда она приблизилась к кровати, — я ужасно расстроился, но все равно, я не должен был тебе всего этого говорить. — Он обнял жену и притянул ее к себе. Глядя ей в лицо, Энди догадался, что она плакала. — Не обращай внимания, малыш. Ничего страшного, если у нас вообще не будет детей. Ты мой самый любимый ребенок. И самый главный. — Она хотела сказать ему то же самое, но что-то мешало ей. Она очень любила его, но сейчас поняла, что, пока у них не появится малыш, она не будет считать свой брак счастливым. — Ди, я люблю тебя. — Он устроил ее рядом с собой и нежно обнял.

— Я тоже люблю тебя… У меня такое чувство, что я сегодня тебя сильно разочаровала.

— Что за глупости! — Он улыбнулся, глядя на нее. — Никаких разочарований. И знаешь, чем все закончится? Ты родишь двойню, и твои сестры просто умрут от зависти.

— Я люблю тебя. — Диана уже почти успокоилась и даже улыбалась, сожалея об испорченном вечере.

— С праздником тебя, любимая.

— С праздником, — прошептала она в ответ. Энди выключил свет и долго еще не спал, держа ее в объятиях и думая об их будущем и еще о том, что станет с его женой, если действительно выяснится, что у них никогда не будет детей.

Брэдфорд и Пилар отмечали годовщину свадьбы дома. Они собирались поехать на уик-энд в Эль-Энканто, но перед самым отъездом им позвонил Томми и сказал, что у Нэнси начались схватки. Они связались с ней, и Пилар пообещала, что они будут сидеть дома и ждать новостей. Но после того, как она повесила трубку, Брэд огорченно заметил:

— Зачем ты ей это пообещала? Нам придется ждать несколько часов! Да и вообще ребенок может не родиться до завтрашнего утра!

— Успокойся, дорогой. Мы можем поехать завтра вечером. Это же наш первый внук, мы должны быть под рукой, если вдруг что-то понадобится.

— Мне кажется, что, когда женщина рожает первого ребенка, меньше всего она нуждается в помощи своего отца.

— Я все-таки думаю, что мы должны быть на месте. Вдруг что-то будет не так?

— Хорошо, хорошо… мы останемся дома. — Он принялся с обреченным видом развязывать галстук. Ему все же было очень приятно, что она так заботится о его детях, и они оценили это и отвечают ей привязанностью.

Пилар отправилась на кухню готовить ужин. Через не которое время они сидели на залитой лунным светом террасе и ели спагетти, запивая их вином.

— А может, это даже лучше, чем Эль-Энканто. — Он блаженно улыбался. — Во всяком случае, романтичнее, это точно. Слушай, а я когда-нибудь раньше говорил, как сильно я люблю тебя? — Лунный свет скрадывал черты его лица, и он казался молодым и красивым. Жена тоже казалась красавицей, когда лунные блики играли на ее шелковом платье, таком же голубом, как цвет ее глаз.

— Вот уже часа два, как ты не говорил этого. Я уже начала беспокоиться.

После того как Пилар унесла тарелки, они стояли на террасе, и Брэд рассказывал, как он нервничал, когда родилась Нэнси. Ему тогда было тридцать пять, для первого ребенка он был далеко не молод, но чувствовал себя как мальчишка, шагая по приемной больницы и ожидая, кто у него родится. Но зато когда родился Тэдди, он чувствовал себя более спокойно, да еще был так горд тем, что родился мальчик, что угощал сигарами всех встречных. Он признался жене, что недавно купил коробку сигар и тоже собирается всех угощать, когда Нэнси родит.

Пилар тоже думала о Нэнси и, зная, как они с Томми волнуются, мысленно молилась, чтобы все прошло хорошо. Когда в десять тридцать зазвонил телефон, они, все еще сидя на террасе, удивленно переглянулись. Пилар поспешила снять трубку и услышала взволнованный голос Томми, а потом — радостный и возбужденный — Нэнси. У них родился мальчик, здоровый и крепкий, весом почти девять фунтов.

— И всего за три с половиной часа! — Голос Томми звучал так гордо, как будто Нэнси совершила невиданный подвиг.

— И на кого он похож? Надеюсь, на меня? — пошутила Пилар, и они все рассмеялись.

— Вы не поверите, — голос у Нэнси звенел от восторга, — но он — вылитый папочка!

— Ну, слава богу! — Брэд только что взял вторую трубку в спальне. — Но, черт возьми, тогда он должен быть красавцем!

— Он и есть красавец, — с гордостью сказал Томми. Брэд спросил, как прошли роды, и молодые заверили, что отлично. Нэнси не пришлось делать никакой анестезии, она родила очень легко, а Томми ни на минуту не отходил от нее. Когда они повесили трубки, Брэд вышел из спальни на террасу, где его уже ждала жена. Он гордо улыбался. Только что у него появился внук.

— Да, времена изменились, — пробормотал он, когда они усаживались в кресла, — если бы мне предложили присутствовать при рождении моих детей, я, наверное, упал бы в обморок.

— Я бы тоже, — Пилар улыбнулась. — Это зрелище прельщает далеко не всех. Но они оба ужасно счастливы, правда ведь? Прямо как дети, такие возбужденные, гордые и счастливые. — Она вдруг почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она-то такого чувства никогда не испытывала и, может, никогда не испытает. Но, взглянув на мужа, она заставила себя улыбнуться. — Забавно. Но ты совсем не похож на деда.

— Ну и отлично. Хочешь сигару?

— Нет, я воздержусь, спасибо. — Она сидела, уставившись в темноту на океан, и очень хорошо знала, чего бы ей сейчас хотелось.

— О чем это ты там задумалась? — Брэд взглянул жене в глаза, и то, что он там увидел, задело его за живое. Там было такое отчаяние и одиночество, каких он раньше никогда не замечал, потому что они были скрыты так глубоко, что даже с ним она никогда не осмеливалась показать их.

— Да так, ни о чем, — солгала она.

— Неправда. Ты думаешь о чем-то очень серьезном и важном. Я тебя никогда такой не видел, Пилар… Скажи мне, о чем ты думаешь… — Она выглядела вот так же в тот вечер, когда решила выйти за него замуж, а до этого он всего один или два раза замечал у нее на лице нечто похожее. Он придвинулся к ней ближе и взял ее руки в свои. — Пилар… скажи мне… — Он пытался взглянуть ей в лицо, но тут она сама повернулась к нему, и он заметил блеснувшие на глазах слезы. Две серебряные дорожки пролегли по ее щекам, а в глазах застыл страх. Брэду захотелось взять ее на руки и качать, как ребенка, чтобы защитить от этой отчаянной грусти, так внезапно захлестнувшей ее.

— Я просто думала… О господи, это так глупо… Они же молодые, и они оба так хотели этого… А я все думаю, какая я все-таки была глупая… — Ее голос был еле слышен в темноте. — А еще я… я бы так хотела от тебя ребенка… — Она замолчала, а он долго ничего ей не отвечал, только продолжал держать ее руки.

— Ты действительно этого хочешь? — наконец тихо спросил он. Если бы она захотела этого раньше, когда это было возможно для них обоих! Но сейчас… Почему мысль о ребенке только теперь волнует ее?

— Да, я действительно этого хочу, — твердо сказала Пилар, и он вспомнил, как она согласилась выйти за него замуж после тринадцати лет уговоров, когда он уже даже не надеялся на это. А теперь, после того, как она всю жизнь прожила с уверенностью в том, что ей не нужны дети, теперь на залитой лунным светом террасе их дома… она заявляет, что хочет родить от него ребенка.

Он обнял ее и притянул к себе. Ему было больно от сознания того, что где-то в глубине ее души притаилось это ужасное одиночество.

— Мне очень жаль, что у тебя нет того, что ты так хочешь… Да еще такого необходимого… — Голос его звучал печально. — Но, мне кажется, Пилар, я уже слишком стар, чтобы сейчас снова заводить детей… Пойми, я могу умереть раньше, чем они подрастут. — Он сказал это серьезно, и жена грустно улыбнулась. Она все понимала и ни в коем случае не хотела настаивать.

— Ты не можешь умереть, пока не подрасту я, а на это потребуется гораздо больше времени. — Она смахнула слезы.

— Скорее всего ты права. — Он тихонько рассмеялся и нежным движением коснулся ее мокрых щек. — Ну и что же нам теперь делать с ребенком? — Он вопросительно посмотрел на нее.

— С каким ребенком? С малышом Нэнси?

— Да нет же, с твоим. С моим… с нашим ребенком, которого, как я понимаю, ты очень хочешь иметь.

— А мы что, собираемся что-то делать? — Пилар уставилась на него в изумлении. Ведь она даже говорить ему не хотела о своих чувствах, чтобы он не думал, что она его вынуждает к этому. Она поведала ему об этом только под влиянием происшедшего.

Скажи, ты действительно этого сильно хочешь? — спросил он серьезно. Она кивнула в ответ, и ее глаза сияли любовью и благодарностью. — Ну что ж, давай попробуем. Ничего не могу тебе пообещать, учитывая мой возраст. Насколько я знаю, я уже мало на что могу быть пригоден, по крайней мере в том, что касается детей. Но попробовать действительно можно… Это, должно быть, будет забавно… — Он неожиданно озорно улыбнулся, и Пилар бросилась к нему на шею. Он совершенно ошеломил ее своим ответом, но, сказать по правде, она сама еще больше ошеломила и себя, и его. Если кто-нибудь когда-нибудь сказал бы ей, что она захочет родить ребенка, она бы умерла со смеху. Но сейчас она понимала, как долго заблуждалась.

— Но ты уверен? — Она нежно посмотрела на мужа. — Ты не обязан соглашаться.

— Да, я уверен… Ты же знаешь, я еще тогда, много лет назад, хотел, чтобы у нас были дети… Но тебе же всегда нравилось заставлять меня ждать, правда ведь?

— Спасибо за твое терпение, — тихо прошептала Пилар, надеясь, что они спохватились не слишком поздно. Возможно это или нет — известно одному Господу… Но они попробуют, а там — будь что будет.

Чарли на годовщину их с Барби свадьбы купил бутылку шампанского и красивое тонкое колечко для Барби. Он не знал наверняка, но ему казалось, что жена забыла, какая сегодня дата. Напоминать же ей он ничего не стал, а решил преподнести сюрприз. Он приготовит праздничный обед, забрызгает ее шампанским и подарит кольцо, которое было сделано в форме сердца с .маленьким рубином посередине. Он купил его в магазине у Зейла и был уверен, что Барби оно понравится. Она любила драгоценности, модную одежду и вообще красивые вещи, и Чарли обожал делать ей небольшие подарки. Он старался покупать ей все, что только мог позволить его доход: ведь она такая красивая и он так ее любит! И он все больше убеждался, что она этого заслуживает.

В этот день, как она ему сказала, у нее с утра был просмотр для рекламы моющих средств, а потом, когда она с этим покончит, она собиралась пойти по магазинам с Джуди и ее соседкой по квартире. Они собирались на бульвар Плава, и к обеду Барби обещала быть дома. Чарли не стал с ней спорить, так как не хотел, чтобы она догадалась о сюрпризе, который он приготовил.

Но, когда в полшестого ее еще не было, он начал беспокоиться. Обычно жена была довольно точна, но, когда она встречалась с Джуди и другими подругами, они, как правило, шли куда-нибудь выпить, и тогда она могла засидеться и забыть о времени. Чарли, однако, рассчитывал, что она будет дома гораздо раньше. Скорей всего она переволновалась из-за этого просмотра, ведь ей так хотелось сниматься, что теперь расслабляется в обществе подруг.

За прошедший год Барби удалось заполучить не больше полдюжины ролей, причем вес они были совсем незначительные, кроме разве что одной, где она должна была и петь, и танцевать в костюме калифорнийской изюминки. Так что пока ее удача еще не дала о себе знать, так же как и слава голливудской звезды пока не спешила ей навстречу. Когда ей удавалось, она подрабатывала как манекенщица, демонстрируя в основном купальные костюмы, и Чарли страшно гордился женой. Он не возражал против демонстрации одежды, но был против, чтобы она работала официанткой или продавщицей, как Джуди. Та уже шесть месяцев торговала в отделе косметики в универмаге «Нейман-Маркус» и уговаривала Барби тоже туда устроиться, но Чарли резко воспротивился. Им хватало его комиссионных, чтобы жить вполне прилично. Иногда, правда, приходилось сидеть без денег, но тогда Чарли готовил макароны с сыром, и они все вечера проводили перед телевизором, а потом он получал очередные комиссионные и являлся домой с огромным букетом цветов. Он всегда старался сделать ей что-нибудь приятное, и иногда его доброта ее даже слегка угнетала, вызывая чувство вины.

Она не раз пыталась объяснить это Джуди. Ей было неудобно сидеть дома, полировать ногти, звонить своим агентам и время от времени ездить в центр, чтобы позавтракать с Джуди. А Чарли в это время пахал как вол, зарабатывая деньги для них обоих. Но подруга только повторяла, что это просто здорово и что Барби чертовски повезло. И Барби в конце концов приходилось признать, что ей это нравится. Кем только ей не приходилось работать: и танцовщицей, и официанткой, а один раз в Лас-Вегасе, когда ее совсем прижало, она подалась в стриптизерши. Теперь, после стольких лет работы, она чувствовала себя прямо-таки настоящей светской дамой. И все благодаря Чарли.

Конечно, она тоже всегда была готова угодить мужу, во всяком случае, изо всех сил старалась это сделать, хотя свыкнуться с мыслью о том, что она замужем, Барби до сих пор не могла. Ей было трудно привыкнуть к тому, что нужно перед кем-то отчитываться в своих поступках и действиях, жить бок о бок с одним человеком и знать, что это на долгие годы, и вместо того, чтобы пойти на вечеринку, каждый день оставаться дома. Иногда она ужасно скучала по старым временам, особенно когда она встречалась с Джуди и другими подругами и те начинали рассказывать о своих похождениях. Но, возвращаясь домой к Чарли и чувствуя его заботу и ласку, Барби признавалась себе снова и снова, что его невозможно не любить. Иногда ей хотелось, чтобы муж немного за нее поволновался, может быть, даже приревновал ее, но все дело в том, что Чарли никогда этого не делал. И он был постоянен, уж в этом-то она точно могла на него положиться. Что бы ни случилось, она знала, что Чарли рядом и всегда готов помочь ей. И это иногда пугало Барби. Ей вдруг начинало казаться, что она никогда не сможет обойтись без него, но тут же спрашивала себя, а почему, собственно говоря, она должна без него обходиться?

К семи часам обед был готов и стоял на столе, Чарли отправился принять душ и приготовиться к приходу Барби. Он надел синий костюм и достал подарок из ящика комода, где он его прятал. Шампанское ждало своего часа в холодильнике. В семь тридцать Чарли был полностью готов и, чтобы заняться чем-нибудь, включил телевизор.

К восьми часам великолепное жаркое слегка подсохло по краям, а в девять вечера, когда Барби все еще не было, Чарли начал паниковать. Наверняка с ней что-то случилось! Она попала в аварию. Он прекрасно знал, как плохо Джуди водит машину, и всегда беспокоился, когда Барби отправлялась куда-нибудь с подругой. Он позвонил Джуди, но дома никого не оказалось, и в полдесятого он снова набрал ее номер. Ему ответил автоответчик, и все, что оставалось Чарли, это записать еще одно сообщение. Но наконец, когда он позвонил в десять, Джуди взяла трубку и слегка испугалась, услышав голос Чарли.

— Где Барби? — спросил он, как только услышал ее голос. — Что случилось?

— С ней все в порядке, Чарли. Она недавно отправилась домой. Так что будет с минуты на минуту. А что это ты так разволновался? — Она была слегка раздражена, не понимая, чем вызвано беспокойство Чарли.

— А как она доберется до дома? — Ему было непонятно, почему Джуди не подвезла подругу.

— Она взяла такси. Так что в любом случае до дому она доберется, рано или поздно. Успокойся, Чарли. Уж больно ты строг с ней, тебе не кажется?

— Сегодня у нас годовщина свадьбы, — грустно сказал Чарли.

— О! — Последовала долгая пауза. — Извини. — Как он и предполагал, они изрядно засиделись, выпивая с подружками, и Барби вспомнила о времени только около десяти.

— Спасибо. — Чарли бросил трубку и пошел включать духовку. Ну почему она опять ушла куда-то с Джуди и подругами? И надо же было этому случиться именно сегодня! И что ему стоило напомнить ей об их годовщине? Он же прекрасно знает, что она такая рассеянная. Она ведь ужасно любит погулять с подругами. Тоже, решил ей устроить сюрприз! Шампанское, домашний обед… Ну что стоило напомнить ей? Да, глупо все получилось…

Без пятнадцати одиннадцать, когда Чарли смотрел новости, он наконец-то услышал, как жена открывает дверь своим ключом. Когда она вошла, он бросился ей навстречу. Она выглядела очень сексуально в коротком черном платье и в туфлях на высоких каблуках.

— Где ты была? — Он явно был обеспокоен.

— Я же говорила тебе. Мыс Джуди ходили по магазинам.

— Да, но это было утром. Почему ты не позвонила? Я тебя обыскался.

— Мне не хотелось тревожить тебя, дорогой. — Барби чмокнула его в щеку и тут заметила накрытый стол. Она удивленно уставилась на него, а потом лицо ее сделалось виноватым. — Что это? Что ты задумал?

Сегодня годовщина нашей свадьбы, — сказал он мягко, — я приготовил для нас вкусный обед. Глупо получилось, но я хотел сделать тебе сюрприз.

— О, Чарли… — Барби взглянула на него полными слез глазами. Она чувствовала себя как последняя свинья, особенно когда он разлил в бокалы ее любимое шампанское и принес холодное мясо и засохший йоркширский пудинг.

— Еще можно есть, — сказал он виновато, и она рассмеялась и поцеловала его.

— Ты у меня лучше всех! — Она сказала это совершенно искренне. — Ради бога, прости меня, любимый. Я совсем забыла! Как это глупо с моей стороны!

— Ничего, все в порядке. Просто в следующий раз буду знать. Я тебя предупрежу заранее, и мы пойдем обедать в ресторан. В какой-нибудь шикарный, например, к Чейзену.

— О, это было бы здорово!

Перестоявший в духовке пудинг потерял вкус, но Барби считала, что шампанское вполне может возместить потерю. Она, правда, уже порядком выпила с подругами, но не в ее правилах было отказываться от шампанского. А чуть позже они оказались на кушетке в объятиях друг друга; черное платье и синий костюм небрежно валялись на полу, и Чарли нисколько не жалел об испорченном обеде.

— О! — Он задыхался от счастья, когда они наконец разомкнули объятия, чтобы немного отдышаться. — Я на седьмом небе!

Она смеялась над ним, и они снова занимались любовью, и, когда наконец добрались до спальни, было уже три часа утра.

На следующий день они проспали до полудня, а когда проснулись, то оказалось, что у Барби жутко болит голова. Чарли поднял штору, и она зажмурилась от яркого света. И тут муж вспомнил о подарке, который собирался отдать ей еще вчера, о маленькой коробочке из магазина Зейла. Он принес его и вложил Барби в руку, а она тем временем не переставала жаловаться на головную боль.

— Не понимаю, почему я так люблю шампанское? Наутро мне всегда кажется, что у меня в голове кто-то стучит кувалдами.

Это все из-за пузырьков. Не помню, кто-то мне говорил, что это из-за них. — Он никогда много не пил, во всяком случае, до такой степени, чтобы наутро болела голова, но с Барби это иногда случалось. Когда на столе появлялось шампанское, она не могла сдержаться, чтобы не выпить все до капли.

— Что это? — Она лежала на кровати совершенно голая и медленно снимала обертку с коробочки, не спуская с мужа прищуренных глаз. А он, в свою очередь, не отрываясь, смотрел на ее обнаженное тело. Жена у него просто красавица, и он никогда не упускал случая лишний раз полюбоваться ею или погладить это соблазнительное тело.

— Это подарок тебе в честь годовщины нашей свадьбы, но если ты не поторопишься, то тебе придется отложить его осмотр, потому что я не выдержу. — Он не мог спокойно смотреть на нее, а уж когда она лежит совершенно голая, вот как сейчас… За этот год Чарли так привык к ней, она действовала на него как наркотик. Наконец она открыла коробочку и вскрикнула от восхищения, увидев кольцо. Оно ей очень понравилось, и вообще Барби была очень растрогана. Никто никогда не был так добр и внимателен к ней, даже в ее «лучшие годы», и все из-за ее прошлого, про которое она никогда не решится рассказать Чарли. Но когда он ее так баловал, она всегда почему-то чувствовала себя вино ватой.

— Прости меня за вчерашнее, — сказала она охрипшим голосом и медленно повернулась к нему. Через минуту его не интересовало ничего, кроме ее прекрасных ног, бедер и великолепной груди, которой он не уставал восхищаться.

Они поднялись с постели только в два часа дня, и то лишь для того, чтобы вместе принять душ, а потом снова занялись любовью. Чарли был в отличной форме и прекрасном настроении.

— Несмотря на не очень удачное начало, наша годовщина определенно получилась грандиозной, — улыбался он, когда они наконец начали одеваться к обеду. Они решили, что навестят друзей и, может, вытащат их в кино.

Я тоже так думаю. — Барби улыбнулась, залюбовавшись колечком, и благодарно поцеловала мужа. Тут она пригляделась к нему и заметила, что он в замешательстве. Он всегда выглядел так, когда ему надо было ее о чем-нибудь по просить и он боялся, что это ей может не понравиться. — Эй! Что случилось?.. Не увиливай… я же вижу… Что, очень деликатный вопрос?

Он рассмеялся, пораженный тем, что она его так хорошо знает.

— Ну, что тебя волнует? Похоже, ты хочешь меня о чем-то спросить? — Пока они разговаривали, она натянула узкую, коротенькую юбочку из черной кожи и туфли на высоких каблуках и подошла к шкафу, чтобы взять свитер. Светлые волосы Барби уложила в пучок высоко на затылке и стала похожа на телевизионную дикторшу, ну прямо Оливия Ньютон-Джон, даже еще чувственней. Чарли не мог отвести от жены глаз, пока она одевалась. Чарли был симпатичным парнем, но, когда он был рядом с Барби, она совершенно затмевала его.

— С чего ты взяла, что я хочу у тебя что-то спросить? — Он явно колебался. Иногда ему бывало неловко высказывать ей свои чувства.

— Ну, давай говори. — В ее голосе не было никакой насмешки, она стояла перед ним совершенно серьезная. Он хотел поговорить с ней еще вчера вечером, когда они выпьют шампанское и он подарит ей кольцо, может быть, еще перед тем, как заняться любовью, или после… Но вчера все совершенно перепуталось и вышло из-под контроля. Они занимались любовью всю ночь, совершенно забыв даже про обед…

— Ну, говори, что ты хотел? — В ее голосе послышалось нетерпение, и он вдруг занервничал. Он вовсе не хотел задавать свой вопрос в неподходящий момент, когда она может разозлиться. Барби уже догадалась, что то, о чем он хочет спросить, будет для нее не слишком приятно, но для него это явно очень важно.

— Не знаю, может, я выбрал не самый подходящий момент… — Чарли все никак не мог решиться высказать свою мысль.

— Моя мать всегда говорила: «Сказав „а“, говори „б“… Ну, что у тебя на уме, Чарли?

Он опустился на кровать, пытаясь найти подходящие слова. Это было для него слишком важно, и он должен был уговорить ее. Чарли знал, что у нее об этом имелось свое мнение, но он не должен ей уступать, должен идти до конца, раз уж решил поговорить с ней на больную тему.

— Я не знаю, как тебе это сказать… но ты должна понять, что это для меня очень важно, Барб… ну, в общем… я хочу, чтобы у нас был ребенок.

— Что?! — Она повернулась и уставилась на него. В этот момент Барби в своем черном свитере из ангоры была похожа на разъяренную кошку. Ей явно не понравилось то, что она услышала. — Ты же знаешь, я не хочу этого, Чарли. Во всяком случае, не сейчас. Боже! Я на этой неделе уже почти подписала контракт! А стоит мне забеременеть, вся моя карьера вылетит в трубу! И что я буду делать? Пойду продавать помаду в «Нейман-Маркус», как Джуди?

Он не стал ей напоминать, что вся ее «карьера» состояла из нескольких второстепенных ролей, редких прослушиваний для коммерческой рекламы, в большинстве из которых она не проходила по конкурсу, участия в качестве девицы на подиуме в одной автомобильной выставке и места в заднем ряду хора в «Оклахоме», не говоря уже о годе в Лас-Вегасе, который оставил у нее явно неприятное воспоминание. Единственное место, где она действительно добилась успеха, — подмостки, на которых проходила демонстрация бикини. Вслух же он сказал полным понимания голосом:

— Я знаю. Но ты бы могла отложить на время свою карьеру. И потом, я же не говорю, что ребенка надо рожать прямо сейчас. Я просто хочу, чтоб ты знала — для меня это очень важно. Барби, я хочу иметь семью. Я хочу, чтобы в этой семье были дети. Понимаешь, я хочу дать им то, чего никогда не имел сам: мать, отца, дом, любовь и ласку… Мы должны дать нашим детям совсем другую жизнь, не такую, как была у нас. Я правда очень этого хочу… Сейчас, когда прошел уже год после нашей свадьбы, я думаю, самое время поговорить об этом.

— Если тебе пришла охота поиграть с детьми, вступай в Корпус мира! Я лично к этому еще не готова. Мне уже почти тридцать два, и если я не схвачу свою удачу за хвост сейчас, то я не смогу сделать этого уже никогда.

— Барби, мне тридцать. Тридцать! И я хочу иметь семью! — В его глазах была такая мольба, что Барби вдруг стало не по себе.

— Семью? — Она удивленно приподняла бровь. Она стояла, прислонившись к стене, и выглядела невероятно сексуально в этой короткой черной юбке. — И сколько, по-твоему, в семье должно быть детей? Десять? Я побывала в одной из таких семей! Это было омерзительно! Поверь, я знаю, что говорю. — Да, она знала то, чего он не знал и никогда не узнает, потому что она ему не скажет.

— Поверь, дорогая, у нас все будет по-другому. Может, твоя семья и была плохой, но наша семья такой не будет, поверь мне! — Он говорил ей это чуть не плача. — Мне это жизненно необходимо, понимаешь?.. Я не успокоюсь, пока не добьюсь этого. Почему бы нам не попробовать сделать это прямо сейчас? — Они раньше говорили об этом, но у них не возникало споров до свадьбы. Чарли, конечно, постоянно твердил, что хочет иметь детей, а Барби вовсе не хотелось делать его несчастным, объясняя, что она вообще не собирается рожать, поэтому она всегда уходила от этого разговора, отделываясь своим неизменным «может быть, потом». Но это «потом» наступило гораздо раньше, чем ожидала Барби.

Она с несчастным видом посмотрела в окно, не смея поднять глаза на мужа. Ей не хотелось делиться с ним своим прошлым. Но уроки, которые она вынесла из этого прошлого, делали мысль о том, чтобы иметь большую семью и наполнить свой дом детьми, совершенно для нее невыносимой. Барби никогда не хотела этого и никогда не захочет. И она пыталась объяснить это Чарли с самого начала, но он даже слушать ее не хотел и, естественно, не поверил, когда . она сказала, что не хочет иметь детей.

— Но куда нам торопиться? Ведь прошел всего год. Нам так хорошо вдвоем… Зачем же все портить?

— Этим ты ничего не испортишь, пойми. От этого только всем будет лучше… Барби, ну пожалуйста… подумай хорошенько. — Он пытался убедить ее, и она слышала мольбу в его голосе, но все, чего он смог добиться, — вызвать в ней ненависть. Чарли настаивал, и ей это не нравилось. Тем более в таком вопросе.

А может, у нас в любом случае ничего не получится. — Барби попыталась, как могла, охладить его пыл. — Я иногда думаю, может, нас сама судьба оберегает? Ведь мы же почти совсем не предохраняемся. Я еще никогда в жизни не была так легкомысленна, как с тобой, и, как видишь, ничего не случилось. — Она посмотрела на него многозначительным взглядом и улыбнулась. — Может, нам не дано иметь детей. — Она поцеловала его, пытаясь возбудить, что было совсем не трудно. — Я буду твоим ребенком, Чарли! — сказала она капризным голосом, от которого он всегда просто таял.

— Это не совсем то… — Он улыбнулся, а Барби обрадовалась, что так ловко сумела отвлечь его. — Хорошая мысль… очень хорошо, значит, через какое-то время…

Но, как Барби уже поняла, «какого-то времени» для него не существует. И, целуя ее, Чарли все думал, как бы усыпить ее бдительность и заставить вообще не предохраняться… И хорошо бы это сделать в дни, благоприятные для зачатия. Если он хочет добиться своего, то должен пойти на хитрость. Чарли был уверен — как только Барби увидит своего ребенка, она его тут же полюбит. И, подумав об этом, Чарли решил для начала высчитать ее цикл. Он узнает ее благо приятные дни и в один из них придет домой с бутылкой шампанского, и… они смогут получить своего малыша… Эта идея радовала его все больше и больше, пока они заканчивали одеваться, чтобы идти к друзьям.

А Барби, не догадываясь о том, что он задумал, тоже пребывала в прекрасном настроении. Она решила, что своими разговорами заставила его успокоиться, трезво взглянуть на вещи и забыть на время эти его идеи насчет настоящей «семьи». Она была абсолютно уверена, что, как бы страстно ее муж ни хотел иметь ребенка, это его желание не осуществится, потому что она не собирается рожать детей.