Глава 36

Месяцем позже в дождливую субботу Берни по поручению няни поехал за покупками в Сент-Элену. Не успел он войти в скобяную лавку, как тут же натолкнулся на Меган, одетую в длинный желтый непромокаемый плащ и красные резиновые сапоги. Она повязала ярко-красный шарф поверх черных волос. Руки у нее, как и у Берни, были заняты множеством пакетов. Вначале Меган удивилась этой неожиданной встрече, а потом приветливо улыбнулась. За время, которое они не виделись, она не раз вспоминала о Берни, а теперь явно обрадовалась ему.

— Привет, как поживаете? — Глаза ее горели синим огнем, словно сапфиры, и Берни отметил, что смотреть на нее весьма приятно.

— Неплохо… как обычно… куча дел… А вы?

— Я слишком много работаю, — сказала она с довольным видом. — А как ваши детишки? — Она задавала этот вопрос всем, кто встречался ей по пути, но было заметно, что она спрашивает не просто так.

— С ними все в порядке. — Он улыбнулся, с превеликим удовольствием почувствовав себя юнцом.

В тот день Берни надел джинсы, видавший виды английский плащ, а на голову нахлобучил старую шляпу из твида. Стоя рядом с Меган под дождем, он вдруг прищурился.

— Можно пригласить вас на чашку кофе или вы куда-нибудь спешите? — Он помнил про пейджер, который она носила с собой, и про шишку на голове, которую она помчалась осматривать в День труда посреди вечеринки.

— Нет, мой рабочий день как раз закончился, и я с удовольствием выпью кофе.

Она взмахнула рукой, указывая на дверь кофейни, расположенной чуть дальше на той же улице, и Берни торопливо пошел следом за ней, недоумевая, зачем он пригласил ее. Каждая встреча с Меган доставляла ему удовольствие, и он негодовал на самого себя, потому что его тянуло к ней, но ему казалось, что это нехорошо. Ему не следует заводить с ней дружбу. Ощущая неловкость, они сели за свободный стол. Меган заказала горячий шоколад, а Берни — капуччино. Откинувшись на спинку стула, он посмотрел на Меган, Поразительно, до чего она красива, хотя одета совсем неказисто. Меган была одной из тех женщин, которые на первый взгляд кажутся неинтересными, но потом постепенно начинаешь понимать, что это заблуждение: у них тонкие черты лица, необыкновенные глаза, удивительная кожа, и все это, вместе взятое, создает неповторимый облик, который, впрочем, лишен всякой броскости и завораживает глаз лишь по прошествии времени.

— Почему вы так на меня смотрите? — Ощутив на себе его пристальный взгляд, Меган решила, что у нее что-то не в порядке, но Берни улыбнулся и склонил голову набок.

— Удивляюсь тому, как прекрасно вы выглядите в этом плаще и резиновых сапогах. И вам очень идет красный шарф.

Меган зарделась румянцем, выслушав комплимент, а потом насмешливо ответила:

— Похоже, у вас испортилось зрение или вы перебрали спиртного. С самого детского сада я всегда была выше всех остальных сверстниц. Мой брат уверял, что мои ноги похожи на фонарные столбы, а зубы на клавиши фортепиано.

«А волосы на шелковые нити, а глаза на светлые сапфиры, а…» — Усилием воли Берни заставил себя отвлечься от этого потока сравнений и попытался сказать вслух что-нибудь менее поэтичное:

— Мне кажется, братья всегда так говорят. Конечно, мне трудно судить, ведь я был единственным ребенком в семье, но, по-моему, они всегда ужасно дразнят сестер, считая это своим главным призванием в жизни.

Эти слова живо напомнили ей времена детства, и она расхохоталась.

— Моему брату это отлично удавалось. Но я души в нем не чаю. У него шестеро детей. — Она задумчиво улыбнулась.

А Берни рассмеялся. Еще одна католичка. Руфь пришла бы в восторг. Мысль об этом показалась ему забавной. Да, Меган, безусловно, не похожа на дочь миссис Розенталь, манекенщицу, работавшую у Орбаха. Зато она — врач. Это понравилось бы и его отцу, и матери. Если бы дело дошло до знакомства. И тут он напомнил себе о том, что они всего лишь завернули в дождливый день в кафе попить горячего шоколада и кофе.

— Ваш брат — католик? — Если они к тому же еще и ирландцы, тогда понятно, откуда у нее такие черные волосы. Но в ответ Меган покачала головой и засмеялась:

— Нет-нет, он принадлежит к англиканской церкви. Просто они любят детей. Его жена говорит, что хотела бы родить целую дюжину. — Судя по ее тону, Меган им завидует. И Берни тоже ощутил легкую зависть.

— Мне всегда казалось, что замечательно иметь большую семью, — сказал он, когда им принесли горячие напитки. Поверх шоколада плавала шапка взбитых сливок. Отпив глоток кофе, Берни почувствовал, что к нему добавлено кипяченое молоко и мускатный орех. Он исподтишка глянул на Меган, задавая себе вопросы: что же она за человек, где она успела побывать и есть ли у нее собственные дети? Он вдруг понял, что почти ничего не знает о ней. — Вы ведь не замужем, Меган? — Ему казалось, что нет, но теперь он решил выяснить это наверняка.

— Знаете, когда работаешь по восемнадцать часов в сутки и дежуришь по ночам, времени на семейную жизнь просто не остается. — На самом деле это была лишь отговорка, и Меган очень любила свою работу. Внезапно она решила честно сказать ему обо всем. С ней произошло то же, что когда-то случилось с Лиз: она встретила мужчину, с которым не нужны никакие увертки, которому можно довериться и выложить все начистоту. — Много лет назад мы обручились с одним человеком, тоже врачом по профессии. — Она улыбнулась Бернарду, и он пришел в полнейшее замешательство, увидев ее открытый и доверчивый взгляд. — Когда он закончил аспирантуру, его послали во Вьетнам. А когда я сама поступила в аспирантуру, он погиб.

— Какая ужасная потеря для вас. — Его слова шли прямо от сердца. Он знал лучше, чем кто-либо другой, какую боль ей довелось испытать. Но для нее эта трагедия уже осталась далеко в прошлом. Она до сих пор тосковала по Марку, но уже не так мучительно. С тех пор, как умерла Лиз, прошло немногим больше года, и Берни еще воспринимал свою потерю с болезненной остротой. Но ему показалось, что Меган понимает его лучше других людей, ведь теперь выяснилось, что они собратья по несчастью.

— Да, удар оказался не из легких. Мы обручились за четыре года до этого и хотели подождать с женитьбой, пока я не закончу аспирантуру. Мы познакомились в Гарвардском медицинском колледже, где я проходила подготовительный курс обучения. Во всяком случае, — она отвела глаза, а затем снова посмотрела ему в лицо, — мягко выражаясь, мне показалось, будто весь мир вокруг меня перевернулся. Я хотела уйти из аспирантуры, но родители отговорили меня. Я даже подумывала о том, чтобы бросить всякие занятия медициной или найти работу в исследовательской области. Какое-то время меня швыряло из стороны в сторону. Но учеба в аспирантуре помогла мне прийти в себя, а потом я приехала сюда. — Она мягко улыбнулась Берни, словно желая объяснить ему, что можно пережить любую потерю, даже самую болезненную. — С тех пор, как он умер, прошло десять лет. Даже не верится. Видимо, за все эти годы у меня так и не нашлось времени на других мужчин. — Она покраснела и рассмеялась. — Конечно, порой у меня заводились поклонники. Но настоящей близости не возникло ни разу. Поразительно, правда? — Она вдруг удивилась тому, что все это случилось так давно. Кажется, только вчера они вместе уехали из Бостона. Меган поступила в Стэнфордский колледж, чтобы не расставаться с Марком, а потом провела все эти годы на Западе, потому что ей казалось, что там она как-то ближе к нему. А теперь ей уже не понять, как можно жить в Бостоне. — Иногда я жалею, что не вышла замуж и у меня нет детей. — Она отпила глоток шоколада, а Берни с восхищением посмотрел на нее. — Теперь уже, наверное, поздно, но, к счастью, у меня есть мои маленькие пациенты, которым очень нужна материнская забота и ласка. — Она говорила об этом с улыбкой, но Берни подумал, что такую замену трудно назвать полноценной.

— Это ведь не вполне то же самое, — мягко сказал он, глядя на Меган и удивляясь тому, что внезапно открыл в ней.

— Нет, конечно, но это утешает и поддерживает. А человек, который мог бы стать мне мужем, так и не встретился на моем пути. В большинстве своем мужчины не склонны связывать свою судьбу с женщинами, которые уделяют много внимания и сил своей работе. А растравлять себе душу из-за несбыточных желаний нет никакого смысла. Надо принимать жизнь такой, какая она есть, и радоваться ей.

Берни кивнул. Потеряв Лиз, он попытался привыкнуть к мысли об этом, хотя подобная задача оказалась на поверку крайне трудной. А теперь он встретил человека, с которым можно поделиться и который способен его понять.

— Когда я думаю о Лиз… о моей жене… мне тоже кажется, что такой, как она, мне уже больше не найти. — Он говорил так искренне, что его слова отозвались болью в сердце Меган.

— Другой такой, вероятно, нет на свете. Но вы могли бы повстречаться с женщиной, которая совсем на нее не похожа, если вы к этому готовы.

Берни покачал головой в ответ и почувствовал, что наконец-то обрел друга.

— Нет, не готов. — Меган оказалась первым человеком, которому он смог в этом признаться, и теперь у него стало легче на душе.

— То же самое было и со мной. Но со временем вы станете иначе смотреть на окружающих.

— Тогда почему же вы не вышли замуж во второй раз? — Его вопрос застал Меган врасплох, и она всерьез призадумалась.

— Видимо, у меня не возникло подобного желания. — Она говорила с полной откровенностью. — На мой взгляд, мы с Марком были идеальной парой. И я не встретила человека, который подходил бы мне во всех отношениях. Но, знаете, теперь мне кажется, что я заблуждалась. — До сих пор она не делилась этой мыслью ни с кем, а уж тем более с родными. — Я искала мужчину, который во всем походил бы на Марка. А ведь не исключено, что кто-нибудь совсем другой оказался бы таким же хорошим, а может, и куда лучшим мужем. Я решила, что мужчина моей мечты непременно должен быть педиатром, который хотел бы работать в провинции, как я сама. Но, возможно, я могла бы с успехом выйти замуж за юриста, за плотника или школьного учителя и к этому времени уже успела бы родить шестерых детей. — Она вопросительно взглянула на Берни. Его ответ прозвучал ласково и проникновенно:

— Знаете, Меган, еще не поздно так и сделать. Она улыбнулась и откинулась на спинку стула, чувствуя себя более непринужденно. От напряжения и скованности не осталось и следа, ей нравилось разговаривать с Берни.

— Я уже сильно привыкла к своей нынешней жизни. Я самая настоящая старая дева.

— И отчаянно гордитесь этим. — Берни рассмеялся, он не поверил ее словам. — Знаете, вы мне очень помогли. Родные начали меня подзуживать, мол, пора бы мне начать с кем-нибудь встречаться, а я совершенно не готов к этому. — Таким образом он попытался объяснить Меган, какое смятение творится в его душе, все эти смутные и не вполне понятные желания, от которых он старался отмахнуться, и образы, всплывавшие в памяти при взгляде на нее, и воспоминания, которые повергали его в еще большее замешательство.

— Берни, не позволяйте никому распоряжаться вашей жизнью. Если время для этого придет, вы сами сделаете все, что нужно. Вам необходимо понять, чего вы хотите, и когда это произойдет, вашим детям тоже станет легче. Как давно это случилось? — Она спросила его о том, сколько времени назад умерла Лиз, но на этот раз Берни нашел в себе силы ответить.

— С тех пор прошло чуть больше года.

— Подождите немножко.

Их взгляды встретились, и он спросил;

— А что потом? Что будет, если я так и не встречу второй такой женщины?

— Вы сможете полюбить другую. — Она подалась вперед и легонько прикоснулась к его руке. Берни подумал, что давно уже не встречал человека, столь богато наделенного душевной щедростью. — Вы имеете на это право.

— А вы? Ведь тогда выходит, будто у вас такого права нет?

— Вероятно, я просто им не воспользовалась… скорей всего, мне не хватило храбрости, чтобы заново отыскать свое счастье.

Берни оценил мудрость этих слов. Затем они заговорили о другом: о Бостоне и Нью-Йорке, о доме, который он снял в долине Напа, о напарнике, с которым работала Меган. Берни поведал ей даже о няне Пиппин, а Меган рассказала пару забавных историй о своих приключениях. Они прекрасно провели время, и Берни слегка огорчился, когда Меган сказала, что ей пора идти. Она собиралась поехать в Калистогу на обед к другу, и Берни ощутил внезапный укол любопытства: что это за друг? Мужчина или женщина? Они просто дружат или у них роман? Стоя под дождем, он увидел, как она взмахнула на прощание рукой и повела машину прочь, и ему вспомнилось ее признание:

«Скорей всего, мне не хватило храбрости, чтобы заново отыскать свое счастье…» — и в мозгу его всплыл вопрос: сможет ли он когда-нибудь снова стать самим собой? Он завел двигатель и отправился домой, где его ждали дети и няня.