Следующие десять дней я бережно хранил книгу, так и не вынув ее из кармана, хотя желание заглянуть на страницы просто-таки жгло пальцы и мне приходилось постоянно умерять свой пыл.

Когда я по дороге за покупками проходил берегом Роны, всегда кланялся торговцу зонтиками, который – под безоблачным небом – все так же упорно предлагал свой товар и выглядел при этом совершенно невозмутимым. Между тем за все это время с неба не пролилось ни единой капли.

А на меня уже несколько дней как напала усталость. Поначалу едва ощущаемая, через неделю она прочно обосновалась в моем теле. Даже сон не приносил облегчения, и утром я просыпался еще чуть более усталым, чем лег накануне.

Несмотря на то что работы хватало, двигаться я стал медленнее и невольно отмерял каждый жест, чтобы сэкономить хоть немножко энергии, которая давала силы жить.

И вот наступил десятый день.

Я внезапно обнаружил в углу мастерской кучку давно починенной обуви, отнес три пары Бертрану и попросил передать их графу де Порселе. Бертран сказал, что господин де Порселе заплатит за работу позже: граф ведь не знал, что обувь уже отремонтирована, потому и не оставил нужной суммы.