Доверие Колона позволяло мне играть при нем роль адъютанта, а иногда даже и советника. Не раз он приглашал меня в свою каюту, чтобы о чем-то посоветоваться или прикинуть, какая идея лучше.

– Вы ведь отличный математик, – сказал адмирал однажды, – так помогите мне правильно оценивать расстояния по мере того, как мы продвигаемся к западу. На сегодняшний день, согласно моим расчетам, до Сипанго остается семьсот пятьдесят миль.

– А откуда вы взяли это число?

– Оно – результат длительных вычислений, но мне надо познакомить вас с деталями, чтобы вы могли точнее решить задачу.

Колон взял компас и знаком предложил мне подойти к его рабочему столу.

– Вот это расстояние соответствует одному градусу долготы, – начал объяснять он и аккуратно, чтобы не сдвинулась стрелка, положил компас на карту. Красный и синий концы стрелки расположились на одной параллели. – Все географы, мореходы и астрономы пришли каким-то чудесным образом к согласию, поделив экватор на триста шестьдесят градусов. Зато они расходятся во всем остальном. Первое, что надо понять, – какое расстояние соответствует одному градусу на экваторе. Аристотель, Эратосфен и Птолемей проводили разные опыты и пришли к разным выводам. Я придерживаюсь числа Птолемея, наименьшего из трех, и, соответственно, утверждаю: Земля вовсе не настолько велика, как думают простые люди, ибо один градус на экваторе – это пятьдесят шесть и две трети мили. Таково приблизительное, но, думаю, близкое к истинному значение.

– А при дворе думают, что при более коротком пути меньше риска? – предположил я.

– Вы все верно понимаете, – кивнул он и добавил, сверля меня взглядом: – Я продолжу объяснения, но не дай бог сказанное здесь просочится за эти стены…

– Не беспокойтесь, выйдя из вашей каюты, я буду нем как рыба.

– Мне удалось еще больше сократить все расстояния, используя вместо арабской, которую использовал в свое время Птолемей, римскую милю, которая короче. Сделав это, я получил длину градуса на экваторе равной всего четырнадцати лигам. После пересчета этого расстояния на широте Сипанго получилось, что длина градуса – всего двенадцать с половиной лиг.

– Ловко придумано!

– Но все-таки мало знать, какова длина градуса, чтобы оценить расстояние от Испании до Сипанго. Надо еще разобраться, сколько градусов две страны разделяет. И здесь опять приходится делать выбор между расстоянием в двести двадцать пять градусов, известным из вычислений Марина Тирского, и в сто сорок четыре градуса, предлагавшимся Птолемеем. Из этих двух чисел я опять выбрал меньшее.

– Вот теперь мне ясно, почему все ученые, кого ни избирали их величества в советники, один за другим объявляли ваше плавание невозможным…

– Тут все дело в интерпретации, – возразил Колон. – Эти ваши ученые противоречат не мне, Птолемею!

– А если все они правы?

– Значит, мы погибнем от жажды посреди океана, такого огромного, что нам никогда не увидеть берегов…

– Верно. Но разве мысль об этом ни разу не приходила вам в голову?

Колон не ответил, и я осознал: да он ведь прекрасно понимает, что, манипулируя числами ради того, чтобы убедить ученых и других королевских советников, поневоле лжет не только им, но в равной степени и себе самому. И, чтобы остаться в здравом уме, ищет способ очистить с течением времени совесть от груза этой известной ему заранее возможности – возможности загубить экспедицию.

И если Веспуччи отправлял меня на верную смерть из честолюбия, то Колон вел меня к ней просто потому, что был ослеплен.

– Может, продолжим? – спросил я. Надо же было оборвать затянувшееся молчание.

– Давайте, – согласился он. – Но теперь следует разъяснить вам кое-что важное. – Он поколебался, но после паузы заговорил снова: – Что касается подсчета пройденных миль, нам придется вести двойную бухгалтерию…

– Это еще почему? – Его неожиданные слова порядком меня заинтриговали.

– Главное для капитана дальнего плавания – вовсе не умение читать карты и вовсе не способность хорошо управлять судном. Главное, видите ли, – это умение поддерживать на должном уровне дисциплину на корабле. Матросы, которые верят своему капитану, переживут и бури, и голод, ни разу ни о чем не спросив. Зато при малейшем сомнении матросы возомнят себя мореходами получше капитана, и в день, когда это случится, мы с вами окажемся под замком в трюме «Санта-Марии» или, если повезет меньше, на океанском дне.

– Понятно…

– Двойная же бухгалтерия позволит вести, с одной стороны, свой личный счет миль, где будут точно отражены все мои наблюдения, а с другой – счет, так сказать, для публики, где будет представлено куда более медленное продвижение флотилии. Поскольку нам неизвестно, куда мы идем, а потому неизвестно и когда окажемся на месте, эта методика подарит нам дней десять лишку в случае, если станем чересчур долго блуждать по океану.

– Неплохо придумано.

– Разумеется, нет необходимости уточнять, что стоит хотя бы кому-то на «Санта-Марии» пронюхать об этом обмане, нас с вами вздернут на ближайшей мачте задолго до того, как появится шанс умереть от жажды.