21
ДЕГУРИСТАН
Вопреки ожиданиям Зага, полет на Дегуристан занял всего два гиперперехода. Четверо сурового вида конвоиров вытолкали осужденного из космического корабля. Взору открылся унылый пейзаж. Окровавленным ломтем из-за холмистого горизонта выпирало солнце. Огороженный рваной стальной сеткой космопорт состоял из потрескавшейся посадочной площадки и покосившегося серого здания с обшарпанными стенами.
«Алмазы добывают, а на ремонт денег нет», — подумал Заг.
Слева возвышалась гора, напоминающая груди лежащей женщины. Заг поморщился. Десятки входов в туннели щедро испещряли гранит. В ближайшие годы они станут для него домом. Это если соблюдать закон. Но Заг уже вынашивал планы побега. Еще до конца месяца нужно рвануть отсюда и слетать на Каллорданг.
— Пошел! — Мордатый конвоир прикладом ружья двинул осужденного в спину.
Бывший оннок обернулся и ошпарил взглядом.
— Пошел! — Бугай угрожающе выставил ружье.
Заг скрестил пальцы. Если бы не ошейник, то в два счета расправился б с этой четверкой.
— А ну, живо! — проорал второй конвоир, шириной плеч не уступающий первому.
Осужденный покачал головой и неторопливо направился к заржавелым воротам. Следом шагали конвоиры. Опускать ружья не собирались. И правильно.
Сразу за воротами стоял грузовик с шестью большущими колесами. Синяя краска местами облупилась. В небо торчала пара закопченных выхлопных труб.
Дверь кабины открылась, высунулась морщинистая рожа без правого глаза, с кольцом в носу.
— А вы вовремя, — отметил водитель довольно.
— Мы всегда вовремя, — похвалился один из конвоиров.
— Что за рыба? — Одноглазый показал на осужденного.
— Сектант.
— Сектант?
— Оннок.
По морщинистой морде пробежал испуг.
— Бывший, — сквозь зубы процедил Заг.
Водитель замахал руками, будто его атаковал рой пчел.
— Залезайте и поехали. — Одноглазый захлопнул дверь.
Чтобы осужденный не задерживал, двое конвоиров подхватили его под мышки и втащили в кузов.
«Сильные, — подумал бывший оннок. — Но меня боятся».
Когда все пятеро забрались, грузовик фыркнул, пустил в небо две черные струи и сорвался с места.
Из-под колес вырывалась пыль. Ее тут же грабастал ветер и рассыпал по каменистой земле вдоль дороги. Встающее солнце обагряло брюха облаков, утюжащих розовеющие небеса. Фыркающий грузовик мчал к подножию горы, где виднелось большое здание из бурого камня.
— Как ты думаешь, сколько он выдержит? — спросил один конвоир у другого.
Тот поморщился и буркнул:
— Месяц.
— Это вряд ли, — не согласился третий. — Тут с ним цацкаться не будут. Недели две.
Заг нахмурился.
На ухабе грузовик подкинуло. У бывшего оннока клацнули зубы.
Четвертый конвоир потер ладони и предложил:
— Пари. Ставлю на то, что этот парень проживет не больше трех дней.
— Чего? — вытаращились коллеги.
— Три сотни фарлонгов. Могу и золотом.
Троица конвоиров призадумалась не на шутку.
Загу было невесело.
— Почему ты так уверен, Анд? — спросил один из конвоиров.
— Вы забываете, за что его сюда сослали. Он, можно сказать, лишил жизни одного из Прарожденных.
— И что с того? Тут Прарожденных не жалуют.
— Зато деньги любят. — Анд растянул губы в улыбке. — Уверен, «малиновые» уже заказали парня.
Осужденный сглотнул. Анд продолжал:
— То, что этому парню оставили жизнь, — серьезный удар по репутации «малиновых». И они этого не простят. Никогда…
Бывший оннок задумался.
«А конвоир башковитый…»
Дальше дорога была совсем разбитая. Грузовик подкидывало, водило из стороны в сторону.
— Они что, не могут сделать, чтоб мы садились у тюрьмы? — возмутился один из конвоиров.
— Нужно соблюдать правила, — напомнил Анд.
— Да кому они нужны?
— Или хоть бы дорогу выровняли, — присоединился еще один конвоир.
— Без толку деньги тратить, — заметил Анд. — Тут часто землю трясет. — Он поглядел на осужденного и покачал головой: — Жалко мне тебя.
Заг поморщился и отвернулся.
— Долго не протянешь, — предсказал Анд.
Бывший оннок заявил:
— Быстро удеру.
Конвоиры переглянулись и дружно загоготали.
— От Отца Лио еще никто не удирал, — сказал Анд.
— И кто такой этот Лио? — пренебрежительно спросил осужденный.
— Не знаешь? Так это же начальник здешней тюрьмы.
— Ага, — кивнул другой конвоир. — Отец Лио — серьезный дядька. Он здесь — все. Царь и бог.
Заг вновь поморщился.
— Я в бога тоже не верю, — признался Анд. — Но Отец Лио… С ним лучше не шути.
Бывший оннок решил промолчать. Ну что толку болтать с ними? Ведь ничего важного не скажут.
Перед трещиной, рассекающей дорогу, водитель притормозил. Но грузовик все равно вильнул задом, как придорожная шлюха.
— Потише ты там! — заорал конвоир.
— Не доски везешь! — взъярился другой.
Осужденный подумал: «Если не одолеют Жажду, то одноглазый живым до тюрьмы не доедет».
— Так что — пари? — Анд посмотрел на товарищей. Они отводили взоры. — Что, не хотите? Всего-то три дня?
— Ставьте на меня. — В голосе Зага прозвенела сталь. Конвоиры вздрогнули. — Ставьте.
Фыркали трубы грузовика. Под колесами шуршали камни. В кузове не было слышно ни слова. Бывший оннок сплюнул и уставился вперед. Выложенная из бурого камня тюрьма приближалась.
Шесть лет алмазных шахт.
«Ну уж нет, — сказал себе осужденный. — Не для того я родился, чтобы пахать на вас».
Вспоминались судьи. Их больше всего интересовали гигабол, набитое брюхо и девица под боком. Заг до боли переплел пальцы. Как ни старалась Жажда, ей не удавалось помутить сознание молодого крайта.
Растрескавшаяся дорога привела к высоким металлическим воротам. На окнах унылой трехэтажной тюрьмы были крепкие решетки. Заг покусал губу и хмыкнул. Будет нелегко убежать. Но ведь и он не так прост.
Водитель посигналил и вдобавок обругал некого Старика-Старьевщика.
Скрипучие ворота открылись. Грузовик въехал во двор. У закрывшихся ворот бывший оннок увидел двоих тюремщиков в темно-синем. На плечах ружья. Да хоть весь арсенал Звездного Флота. Его, Зага, тут не удержать.
Грузовик проколесил по дуге и остановился возле двери. Конвоиры живо подхватили осужденного под руки и стащили на землю.
Стоило Анду постучать в дверь, как она распахнулась. Никого. Бывший оннок хмыкнул.
— Вперед. — Один из конвоиров стукнул Зага прикладом в позвоночник.
Двое впереди, двое сзади. Заг шел по узкому коридору и чувствовал, как глаза конвоиров буравят его спину.
Где-то наверху затрещало и зазвучал женский голос:
— Вы находитесь в тюрьме шестнадцать — восемьдесят пять, известной как Алмазный Дегуристан. Тюрьма действует на основании законов Хлок-Ту-Риина в последней, шестой, редакции. Исправительное учреждение рассчитано на двести восемьдесят осужденных. В настоящий момент здесь пребывает сто двадцать восемь. Любые противозаконные действия арестантов будут караться согласно со статьями. Использование любых веществ, приравненных к наркотикам, влечет за собой изолятор.
Пока Заг не знал, что такое «вещества, приравненные к наркотикам». Наверное, скоро узнает.
Коридор расширился. Справа, у стены, за столом сидел старый крайт. Прямо, у двери, караулил рослый тюремщик с ружьем.
Пожилой крайт поглядел на прибывшего осужденного и поприветствовал:
— Ну здравствуй, сто двадцать девятый.
«Интересно, это и есть Отец Лио?» — спросил себя бывший оннок.
— Давай побыстрее, — поторопил старика один из конвоиров. — Не хотим мы тут задерживаться.
— А я тут уже тридцать с лишком лет, и нормально мне.
— Давай бумаги оформляй, — потребовал Анд.
— Как скажете.
Пожилой крайт достал из ящика стола пухлую папку, перемотанную веревкой.
«Даже компьютера нет», — отметил Заг.
— Вот. — Анд положил на стол пульт от ошейника и густо исписанный листок.
Старик пробежался по нему глазами и протянул:
— Ясно-преясно…
Из папки он вытянул бланк, поставил размашистую подпись, печать и отдал Анду. Конвоир сложил бланк вдвое и спрятал в нагрудный карман.
Старик вытащил из бокового ящика черную коробку с прорезями. В одну из них вставил пульт от ошейника. Затем еще раз осмотрел арестанта. Тот проявил любопытство:
— Вы и есть Отец Лио?
Двое тюремщиков и четверо конвоиров рассмеялись.
Пожилой писака помотал головой и пообещал:
— Ты еще встретишься с Отцом Лио. Он не откажется поближе познакомиться с тем, кто поднял руку на Прарожденного. У нас тут таких еще не было. И может, и не будет больше…
— Ладно, хватит болтать, — не терпелось Анду. — Подписывай — и мы пойдем.
Старик дважды расписался на листе конвоиров. С помощью линейки аккуратно разделил его надвое. Верхнюю часть вложил в папку, нижнюю отдал Анду.
— Все? — натянуто улыбнулся пожилой крайт. — Теперь свободны, пижоны.
Конвоиры ответили ему гневными взглядами. Рано или поздно писака поплатится за свой язык.
Когда шаги конвоиров стихли в коридоре, старик посмотрел на рослого тюремщика и распорядился:
— Займись новеньким.
Обладатель ружья кивнул.
Пожилой крайт поймал взгляд осужденного и ответил на незаданный вопрос:
— Получишь форму, в душ, а потом завтрак. Надеюсь, еще успеешь.
Рослый тюремщик открыл дверь и пробасил:
— Быстрее.
— И без фокусов, — предупредил старик и ехидно засмеялся.
«Без фокусов не получится», — подумал Заг.
Тюремщик провел осужденного в комнату без окон и показал на один из железных шкафчиков:
— Здесь.
Бывший оннок открыл дверцу и взял комплект белья.
— Твой размер, — сказал тюремщик и добавил потише: — Надеюсь.
Сероватые штаны и рубаха были широкими. Заг подумал: «Кто же до меня носил эти трусы? Хоть додумались чисто выстирать».
— Быстрее, — поторопил тюремщик. — Или ты хочешь завтрак пропустить?
— Куда идти?
— За мной. Свожу тебя в душ.
Они вышли и зашагали коридором. Заг осматривал шероховатые стены и высокий потолок. Пока Алмазный Дегуристан принимал новичка неплохо.
— Это здесь. — Тюремщик распахнул дверь.
Они вошли в душевую с десятком перегородок.
Бывший оннок положил чистое белье на лавочку и спросил:
— Так и будешь на меня пялиться?
— Можно подумать, я голых крайтов никогда не видел.
— Вот и не глазей.
— Да запросто. Только ты не вздумай учудить что-то. Здесь повсюду камеры. — Тюремщик поднял палец и описал им круг.
Нахмурившийся Заг оглядел стены и потолок. Видеокамер не заметил.
— Они есть, — убедительно произнес рослый соплеменник. — А твой ошейник уже подключен к единой системе. Если хочешь дотянуть до конца срока, то веди себя… нормально, — подобрал он нужное слово.
Будь у бывшего оннока желание, обсудил бы, что такое «нормально». Однако мнение простого тюремщика мало интересовало того, кто несколько лет провел в Обители и умел подчинять Жажду лучше, чем любой простой крайт.
Заг быстро ополоснулся и переоделся. На груди справа была золотисто-черная нашивка «129». Только ботинки напоминали ему о Хлок-Ту-Риине. Впрочем, обувка тоже из тюрьмы, столичной.
Тюремщик уловил нежелание осужденного общаться и, к радости того, не беспокоил.
Они вышли из душевой и миновали два коридора. Послышались приглушенные разговоры.
Провожатый распахнул двустворчатые деревянные двери. За ними оказался большущий обеденный зал. Под высоким потолком горели длинные лампы-трубки. На лавках и табуретах за столами сидели арестанты в сером. Новичок и тюремщик пошли направо, к окошку выдачи пищи. Осужденные отрывались от мисок. Заг ловил любопытство во взглядах одних и вызов в других.
При виде дородного повара в окошке бывший оннок вспомнил о толстяке Форси. Не только комплекция, но и белый колпак отличали кашевара от остальных арестантов. На груди золотился номер «666».
— Вот, привел тебе новенького, — отрекомендовал Зага тюремщик.
Толстяк поглазел на Зага и сунул ему поднос с двумя алюминиевыми мисками, кружкой и ложкой. Бывший оннок, хмурясь, осмотрел белесую кашу, буровато-зеленый салат и серое пойло.
— Здесь всегда так кормят, — улыбнулся тюремщик.
— И никто еще толстяку шею не свернул? — полюбопытствовал Заг.
Повар набычился и буркнул:
— Попробуй сначала.
Бывший оннок развернулся и пробежал взором по залу. Слева, за небольшим столом, троица с аппетитом поглощала кашу. Четвертый табурет был не занят.
На него и сел Заг. Один из троих соседей зыркнул исподлобья. Двое других не обратили на Зага внимания.
Перво-наперво бывший оннок отпил из кружки. Серое пойло на вкус было как крепкий чай. Затем настал черед каши. Уже после первой ложки Заг кардинально поменял мнение насчет здешнего повара. Непривлекательная с виду каша оказалась вкусной, приправленной какими-то специями. Салат был тоже неплох, правда, желательно глаза прикрывать, чтобы не видеть буроватых «червяков» и зеленые «сопли».
Ополовинив завтрак, бывший оннок слева направо осмотрел соседей по столу. Поразительно, номера шли по восходящей: «034», «078», «121».
Заг потрогал свой «129» и спросил щуплого 121-го:
— Ты давно здесь?
121-й глянул на двух других и ответил негромко:
— Второй месяц пошел.
— И за что тут?
Щуплый арестант потянул с ответом и признался:
— Девчонку изнасиловал… людскую.
Бывший оннок чуть не подавился кашей. Отодвинул миску. Аппетит как отрезало. Ну и компания подобралась. А другие двое небось тоже не за геройские подвиги сюда попали. Расспросить ему помешали.
— Ну ты! — пробасили сзади.
Заг медленно обернулся.
Вид у высокого худого осужденного был вызывающий. Презрительный взгляд и кривой оскал. Интересно, не будь рядом четверых здоровяков, этот тощий тоже вел бы себя так?
— Ты, ты, — покивал тощий и ткнул пальцем в новенького.
— Это Гвоздь, — прошептал 121-й. — Здешний барон.
— Тебя здороваться не учили, пацан? — спросил Гвоздь.
Заг вернулся к завтраку.
— Ну ты! — возмутился барон.
Он и четверо бугаев подошли к столику.
Бывший оннок прожевал салат и осмотрел уголовников. Окружили нехило. В плечах широкие, как шкафы. А вот рожи интеллектом обделены.
— Сюда смотри, пацан. — Гвоздь показал на свою нашивку «001».
— И что с того? — прищурился Заг.
— А то, что после Отца Лио я здесь главный.
— А мне-то что?
Барон опешил. Он не ожидал такого от новичка.
— Я же знаю, кто ты такой, — заявил Гвоздь. — Ты, гаденыш, из Обители.
Бывший оннок как ни в чем не бывало ел кашу.
На скулах барона заходили желваки. Он процедил:
— Вы — выродки, возомнившие себя всезнающими. А на самом-то деле даже бабу удовлетворить не можете. — Гвоздь снова показал на свой номер. — Так что, пацан, будешь тут на своем месте. Это там, в столице, с вами, белоплащниками, возятся. А тут у меня разговор короткий.
— Пошел вон.
— Что?! — Барон вытаращился на Зага.
Тот повторил:
— Пошел вон.
Щуплый 121-й втянул голову в плечи.
— Мне что-то послышалось, пацан? — оскалился Гвоздь.
Бывший оннок кинул взгляд по сторонам. Ни одного тюремщика. Любопытно, это уже действует план «малиновых»? Его хотят вот так вот сразу прикончить, даже не дав дожевать кашу?
— Я не расслышал, пацан! — не успокаивался барон.
— Вон пошел.
Гвоздь будто смахнул со стола пыль. Здесь привыкли исполнять приказы. Здоровяк моментально выбил табурет из-под бывшего оннока. Тот удивил — не упал. А уже через секунду рванулся вперед и вогнал ложку в глаз барону. Истошно заоравший Гвоздь повалился на колени. Заг же принялся за его «шестерок». Эти увитые мышцами абмалы и не представляли, что такое боевые катэ. Пинок в пах одному. Грациозно уклониться от кулака, подхватить табурет и разбить его о голову другого бугая. Бывший оннок высоко подпрыгнул и вмазал коленом в морду третьему. Брызнула зеленая кровь. Четвертый уголовник попятился. Но от Зага было не уйти. Настиг в мгновение ока и рубанул ребром ладони по шее. Забулькавший здоровяк рухнул, как мешок с мукой. Меж тем получивший табуретом по макушке уже вставал. Неудержимый стремительный Заг пнул его в нос и добавил локтем по позвоночнику. Хватило всем.
Искалеченные бугаи валялись вокруг стола и стонали. Гвоздь орал; из глазницы текла зеленая кровь, рядом на полу лежала ложка.
— Браво, браво!!!
Раздались аплодисменты.
Бывший оннок оглянулся и остолбенел. Он-то думал, что Форси — самый толстый крайт, но этот был вдвое жирнее. Разодет старомодно, как щеголь. Длинный красный пиджак увит золотистым шитьем, бордовые бриджи с бантами, белоснежные гольфы. Натертые до блеска туфли с тупыми носками поблескивали золотыми пряжками.
«Отец Лио», — догадался Заг.
Возле начальника тюрьмы стояли шестеро высоких крайтов с винтовками.
Опираясь на трость, Отец Лио направился к новенькому. Следом — вооруженные тюремщики. Гвоздь не переставал орать.
— Да заткните его! — приказал начальник тюрьмы.
Двое подчиненных схватили окосевшего барона и поволокли прочь. Тот сучил ногами и дико ревел.
Необхватный толстяк стоял в двух шагах от бывшего оннока и внимательно рассматривал его. Отца Лио беспокоила одышка, лоб блестел от пота.
— Хороший экземпляр, — оценил начальник тюрьмы. — Такого у меня еще не было. — Он постучал тростью и окончил: — Арена заждалась такого бойца.
— Арена? — свел брови Заг.
— Ты еще многого не знаешь, парень, — оскалился толстяк.
