Часы своего дежурства Танаев провел в санях. Ему хотелось проверить, насколько надежно защищает от холода созданное ими укрытие. Но, главным образом, ему хотелось отойти от сутолоки сборов и еще раз, в спокойной обстановке, обдумать, куда направить завтрашний маршрут.

Брат Альтер нравился ему все больше, но знакомство с одним-единственным монахом не могло дать полного представления об ордене. Глеб все еще сомневался в том, насколько серьезную силу представляет собой монашеское братство в борьбе с посланцами радужных князей. Хотя созданные им волшебные кресты и то, как четыре монаха расправились с сотней крысидов у стен поселения, говорило о многом. Глеб понимал, что не сможет отказаться от уникальной возможности познакомиться изнутри с единственной реальной силой, сумевшей в течение стольких лет сохранить свою независимость, под непрекращающимся натиском темных сил.

Сомнения вызывали трудности предстоявшего похода, ведь им придется почти на четыреста километров углубиться на север, в зону еще более сурового климата, но не это главное. Капитан «Вечерней звезды» поставил перед ним довольно конкретную задачу — определить наиболее уязвимые точки противника, направленная бомбардировка которых могла бы нанести врагам наибольший урон, не затронув уцелевшие местные поселения... А если таковых на планете не обнаружится, одним нажатием кнопки на своем разовом передатчике дать добро на ковровые «очистительные» бомбардировки.

Однако даже эта задача, казавшаяся, с первого взгляда, довольно простой, при ближайшем рассмотрении оказывалась намного сложнее... Взять хоть этот приютивший их поселок. К какой категории его отнести? Его жители поддерживали захватчиков, служили им и, тем не менее, оставались людьми. Если бы удалось оградить их от враждебного влияния темных сил, через какое-то время поселок наверняка вернется к нормальной жизни, и они забудут о кошмарах, ворвавшихся в их жизнь.

Так хватит ли у него решимости своими руками направить бомбу на этих несчастных?

Ответ на этот вопрос был отрицательным, в глубине души Глеб знал, что никогда не решится на подобное. Следовало искать другие, более приемлемые решения, и найти ответы на совсем другие вопросы.

Каким образом распространялось влияние темных сил? Существует ли надежный способ обнаружения их хорошо замаскировавшихся психомонтов? Как обнаружить «скользящие» врата, через которые проникают отряды их воинов? Почему темные приходят лишь на короткое время и каким образом ухитряются сохранять свое влияние на людей во время своего отсутствия? Кто управляет поселком, когда врата закрыты, например, сейчас?

Возможно, ответы на все эти вопросы знают представители монашеского ордена, не одно поколение изучавшие их общего врага.

Но на другой чаше весов лежало понимание того обстоятельства, что задачу, поставленную перед ним Катасоновым, можно будет выполнить лишь в том случае, если ему удастся добраться до густо заселенных мест, до центров информации, до столицы империи...

И, кроме того, у него оставался невыплаченный долг — он должен выяснить судьбу Зухрин и постараться помочь женщине, благодаря которой он вырвался на свободу из цепких когтей Хорста.

Так что же важнее, определить стратегически уязвимые точки противника, захватившего Землю, или выяснить, с помощью каких средств ему удается управлять людьми?

Вряд ли с темным облаком психологического давления, которое он постоянно ощущал в поселке, удастся справиться бомбами. Выжечь все, превратить в мертвую зону сотни таких поселков — задача для федерального флота вполне выполнимая. Вот только к победе над захватчиками она все равно не приведет, а на месте уничтоженных зомбированных поселений появятся новые...

Впрочем, решение он принял еще тогда, когда увидел, что смогла сделать четверка монахов с целой сотней напавших на них всадников, а все остальное было пустыми рассуждениями, помогавшими ему каким-то образом оправдаться перед собой за то, что помощь Зухрин откладывалась на неопределенное время.

Они двинулись в путь, едва рассвело и хмурая заря окрасила своим бледным светом верхушки дальних сосен.

Перед выездом Альтер в последний раз осмотрел Лану и заявил, что ее состояние не улучшилось.

— Она может не выдержать трудной дороги. Ей необходимо тепло. Ее бы надо оставить в деревне...

— Оставить здесь? Уж лучше смерть в дороге, чем на алтаре у этих зомби!

— Ты прав, брат мой, я имел в виду другие деревни, на нашем пути еще встретятся поселения, жители которых успешно сопротивляются черным силам.

— Хорошо, если так. Но ты говоришь об этом не слишком уверенно. Разве вы не изучали лежащие за пределами монастыря окрестные земли?

— Конечно, изучали! Раньше вокруг нас на сотни миль лежали районы, нетронутые черными. Но обстановка с каждым годом ухудшается. Мы не успеваем следить за изменениями, происходящими по всей округе.

Альтер замолчал, угрюмо нахохлившись под своим капюшоном и, очевидно, в который уж раз представил свое безрадостное возвращение к братьям, после утраты драгоценного волшебного креста. Он молчал до тех пор, пока выбравшийся из глубины мехового короба повозки Годвин не обратился к нему со своей насущной проблемой.

Танаев заметил, что с того момента, как бывший чистильщик до конца осознал, что теперь он полностью свободен и никакие соглядатаи из его тайного ведомства уже не смогут вести учет каждому сказанному им слову, в его характере многое изменилось.

— Скажи, отец мой! — обратился он к Альтеру, хотя прекрасно знал, что монах не терпел подобного обращения, поскольку не признавал права церкви на человеческую паству. — Можешь ли ты взять на себя тяжкий труд и отпустить мне хотя бы часть моих прошлых грехов, совершенных под давлением обстоятельств? — Годвин говорил с подковыркой, подзадоривая монаха, но за его напускной ироничностью можно было заметить настоящую тревогу.

— Только Бог может отпускать наши грехи. Люди не вправе этого делать.

— Как же так? Разве церковь во все времена не занималась именно этим?

— Ее служители были обыкновенными людьми, отягощенными стяжательством. Устав нашего братства запрещает посредничество между людьми и Богом. Но если твои намерения искренни, ты сам можешь обратиться к Нему с молитвой.

— Я не умею молиться.

— Настоящая молитва не требует умения. Нет никаких правил для обращения к Всевышнему. Но если ты хочешь, чтобы Он тебя услышал, ты должен делать это искренне, брат мой, таково единственное условие для подлинной молитвы!

Разговор, заинтересовавший Танаева, вскоре прекратился. Беседовать на морозе было нелегко. Иней оседал на лице и, одежде, а слова застревали в горле.

Какое-то время тишину нарушал лишь скрип полозьев да хриплое дыхание неспешных понтеров. Решив немного согреться, Глеб достал из-под сиденья пару снегоступов и затянул их ремни вокруг сапог. В деревне не удалось найти ни одной пары лыж, зато снегоступы имелись практически в каждом доме. Они представляли собой сплетенную из ивовых веток небольшую овальную решетку и, будучи прикрепленными к обуви, позволяли легко держаться на поверхности наста, не проваливаясь в глубокий снег.

Время от времени, особенно на подъемах, все, кроме Ланы, выходили из саней и шли рядом, чтобы уменьшить нагрузку и дать понтерам возможность хоть немного отдохнуть. Только это мало помогало. Давно следовало сделать привал, и животные уже не раз напоминали Танаеву, в своих отрывочных коротких мыслях, о его обещании заботиться о них во время дороги.

Но отряд прошел еще так мало! Через пару часов в деревне появятся крысиные всадники и отправятся в погоню за ними.

Так или иначе, схватки избежать не удастся. Но Танаев надеялся найти для обороны подходящее место, которое позволит им продержаться против превосходящих сил противника хотя бы несколько часов. Их единственная надежда состояла в том, что у крысидов будет ограничено время. За сутки, отведенные для их пребывания на Земле, они должны будут настигнуть отряд Танаева и, расправившись с ним, вернуться назад.

Если они не успеют выполнить эту задачу за такой срок, портал закроется.

Альтер считал, что остаться на Земле еще на одни сутки крысиды не могут. Двое суток в ядовитой для них атмосфере Земли они просто не выдержат.

Необходимо было продумать план обороны, который позволил бы беглецам во что бы то ни стало продержаться необходимое время. Но для этого понадобится надежное укрепление. Построить его за короткий срок на бескрайней снежной равнине, раскинувшейся перед ними во все стороны, не представлялось возможным, и, несмотря на усталость и мысленные протесты понтеров, путники упрямо продолжали движение, надеясь на то, что местность изменится.

Закончив пробежку, Танаев вернулся на свое место в санях. Лица его спутников, закрытые до самых глаз покрытыми инеем толстыми шарфами, было трудно узнать, зато невысокую сухощавую фигуру монаха невозможно было спутать с массивной, чем-то похожей на медведя фигурой Годвина.

С трудом верилось, что в тщедушном теле монаха скрыта огромная сила, но Танаев хорошо запомнил историю с балкой, и поэтому, пользуясь каждым удобным случаем, переводил разговор на интересную для себя тему.

Вот и сейчас, придвинувшись поближе к монаху, чтобы не тратить лишних усилий на разговор в морозном воздухе, он спросил:

— Почему бы тебе не укрыться внутри санного полога, брат Альтер? Сейчас не твое дежурство! За животными следит Годвин!

— Члены моего братства не имеют права оставаться наедине с женщиной.

— Но она же без сознания! Она больна! Разве это не отменяет действие этого правила?

— Ни в коем случае! Влияние женщины на здоровый мужской организм распространяется независимо от ее состояния. А ее беспомощность вызывает лишь усиление этого влияния!

— Тогда у тебя остается единственный способ согреться! — вступил в разговор Годвин. — Ты должен использовать для разогрева своего организма волшебство. Я слышал о том, что монахи Валамского монастыря здорово преуспели в этом искусстве.

Поскольку Альтер ничего не ответил на эту тираду Годвина, Танаев поддержал бывшего чистильщика, стараясь продлить разговор о волшебстве, чрезвычайно его интересовавший.

— А в самом деле, разве ты не можешь согреться способом, о котором упомянул Годвин? Или без своего креста ты полностью лишился возможности творить волшбу? Твои необычные способности весьма бы нам пригодились в предстоящей схватке!

Это был совсем не праздный вопрос. Танаев хотел бы совершенно точно знать, на что он может рассчитывать, и пользовался всяким удобным случаем, чтобы повернуть разговор на тему волшебной силы, заключенной в крестах, и выяснить, каким способом члены Валамского братства сумели этой силой овладеть.

Альтер, который до сих пор весьма дипломатично уходил от подобных расспросов, на этот раз изменил своей обычной привычке.

— Видишь ли, брат Глеб, сейчас все мои силы уходят на скорейшее заживление ран и подавление боли. Но когда в этом возникнет настоятельная необходимость, я сумею постоять за себя! Я знаю, что тебе не терпится узнать, каким образом я смогу это сделать.

Видишь ли, учение, позволяющее использовать одну из самых могущественных сил природы, нам поневоле приходится держать в тайне, и вовсе не потому, что члены моего братства настолько эгоистичны.

На протяжении всей истории человечества, чем могущественней становилась наука, чем большими силами природы она овладевала, тем плачевней, в конце концов, оказывались последствия этого могущества.

Люди постоянно заблуждались в своих выводах, считая, что сиюминутная выгода, в виде дешевой энергии, механизмов, облегчающих труд и передвижение, важнее отдаленных последствий непомерной человеческой жадности. Но каждый раз выяснялось, что это не так.

Захватчики, пришедшие на нашу планету, потому и появились здесь, что не ожидали встретить серьезное сопротивление со стороны землян, и, по большому счету, оказались правы.

Ко времени их вторжения экологические катастрофы, стихийные бедствия и так называемые локальные войны, с применением самого совершенного оружия, настолько ослабили нашу цивилизацию, что она была уже неспособна эффективно себя защищать. Лишь в одном они просчитались. Не учли, как много резервов скрыто в глубинах человеческой души. И чем сильнее становилось давление на нас, чем безнадежней казались обстоятельства, тем чаще проявлялись эти скрытые резервы мужества и беззаветного служения своему поруганному отечеству.

Монах надолго замолчал, слушая, как печально скрипит снег под полозьями саней.