Рассвет все никак не начинался, и если бы не зарево далекого костра впереди, правее намеченного им маршрута, Глеб мог бы пробежать мимо стоянки, не заметив ее. Годвин, к счастью, в точности выполнил все его указания. В темноте, даже с обостренным зрением, трудно разбирать следы, да еще поднялся ветер, и снежная поземка давно сровняла их с нетронутой пеленой остального снежного пространства.

Когда Танаев бесшумно и неожиданно появился в круге освещенного пространства, Годвин, с заметным опозданием, схватился за свое копье, сделанное из второго виброножа. Глеб промолчал, заметив, как сильно измотаны его спутники, в особенности Лана, сидевшая, неподвижно прислонившись к дереву, и даже не переменившая позы при его появлении. Только в глубине глаз молодой женщины можно было заметить искорку радости, вспыхнувшую под пеленой усталости. Они полностью выложились в этом переходе, и если сейчас продолжить бегство, к утру никто из этих двоих уже не будет способен к сопротивлению.

— Ты видел их? — спросил Годвин, протягивая Глебу кружку горячего чая, налитую из снятого с костра котелка.

— Да, я их видел и убил двоих. Остались еще около двух десятков, и, боюсь, скоро все они будут здесь.

— Ветер крепчает. Часа через два он основательно заметет твои следы, такая погода задержит их.

— В этом ты прав. Их главный ориентир обоняние. Я произвел вскрытие одной особи. Глаза почти атрофировались, зато носовые каналы впечатляют. Нам сильно повезет, если они задержатся до утра. Но, так или иначе — наш единственный выход уничтожить их всех, прежде чем на их вопли сбежится стая со всей округи. Вам надо хоть немного выспаться перед предстоящей схваткой. Дежурить сегодня буду я один.

— Ты и так сделал слишком много. Ты тоже должен отдохнуть! — запротестовал Годвин. — Твое дежурство сегодня уже состоялось!

— Мой организм способен переносить большие нагрузки. Гораздо важнее, чтобы к началу схватки вы оба были в форме.

Лана первой, без возражений, забралась в палатку. Вскоре вслед за ней, подчинившись настойчивому требованию Глеба, Годвин тоже исчез в своем «индивидуальном» сугробе, и Танаев остался один у догорающего огня. Он не стал подкладывать новые ветки в костер. Холод не беспокоил его, а яркий свет костра мог выдать место их стоянки.

К тому же языки пламени отвлекали его, мешая сосредоточиться на прослушивании окружающей местности. Вот уже не меньше получаса он улавливал, на расстоянии многих километров, чье-то живое присутствие, и не мог определить, что собой представляет это новое странное существо.

Это был не зомбит, но и не человек, хотя его четкая, необычно окрашенная аура свидетельствовала о том, что это разумное существо. Первое такое существо, которое он смог почувствовать, с момента их неудачного приземления.

И оно явно двигалось в их сторону с большой скоростью. Хотя беспокоиться об этом пока еще не следовало, их разделяло не меньше двух дневных переходов. Глеб «видел» странное создание только благодаря очень сильному ментальному излучению его мозга, но прежде чем оно приблизится к ним на достаточное расстояние, неизбежная схватка с зомбитами сделает их встречу маловероятной. И все же этот неожиданный гость чрезвычайно интересовал Танаева, прежде всего тем, что он, явно не случайно, выбрал направление в их сторону, а любая помощь, любая поддержка извне, была бы им сейчас весьма кстати...

Навигатор до сих пор не знал всех особенностей своего мозга, снабженного огромным объемом информации, полученной на станции Антов, и прежде всего это касалось его ментальных способностей. Он подозревал, что их действенность зависит от постоянных тренировок, но такие тренировки предполагали наличие еще одного субъекта, обладавшего такими же способностями. До сих пор ему не представлялось случая встретиться с кем-либо подобным. Но неизвестное существо, которое он ясно ощущал посреди огромного заснеженного пространства дикого леса, несомненно, обладало телепатическими способностями огромной силы.

Неожиданно Танаев понял, что это не он нашел его, а, наоборот, существо само почувствовало ауру его мозга и теперь пытается войти с ним в контакт. Не слишком задумываясь над тем, чем может закончиться подобный эксперимент, Танаев пошел ему навстречу, снял защитные барьеры со своего мозга и тут же словно провалился в черную невесомость космоса.

Его несло куда-то среди водоворотов и вихрей. Чужие, нечеловеческие образы мелькали в его сознании, не давая ни малейшей возможности понять того, что они могут означать. Скорее всего, его партнер ощущал то же самое, поскольку очень скоро его желание продолжать контакт исчезло. Танаева выбросило из ментального пространства в обычный мир настолько резко, что несколько секунд он сидел неподвижно, будучи не в силах собрать воедино свое расчлененное сознание, и когда это ему, наконец, удалось, он понял, что контакт продолжался не один час. Даже зола в костре успела остыть за это время, а небо над вершинами сосен слегка посветлело. Сильно запоздавший рассвет начал вступать в свои права.

Тревога заставила Танаева вскочить на ноги. За это время могло произойти все, что угодно! А ведь он обещал охранять сон доверившихся ему людей! Инстинктивным жестом проверив на поясе оружие, он обнаружил, что его вибронож исчез.

Бросившись к палатке и откинув ее полог, Танаев увидел, что она пуста. Лана тоже исчезла.

Свет фонаря разбудил Годвина.

В двух словах объяснив происшедшее и не вдаваясь в причины того, что произошло, Танаев организовал поиски беглянки. Вскоре они обнаружили цепочку одиноких следов, уходивших в ту сторону, откуда с минуты на минуту должны были показаться преследовавшие их зомбиты.

— Я говорил тебе! Я знал, что на нее нельзя полагаться!

— Получилось не совсем то, о чем ты говорил. Это на меня, оказывается, нельзя полагаться! Я был в глубоком трансе, а ты спал так крепко, что мы оба полностью оказались в ее власти, и если бы она захотела причинить нам вред...

— Она унесла с собой твой вибронож!

— Только один. Твой остался в палатке, и это означает, что она действовала вполне сознательно. Ей нужно было оружие. Я пока не знаю, в чем причина ее бегства, но мы обязаны найти ее и остановить, до того как она попадет в лапы к зомбитам!

— Слишком поздно! Она идет прямо к ним! Может быть, встреча с ними и была причиной ее необъяснимого бегства?

— Зомбиты не обладают разумом. Только сумасшедший может решиться добровольно встретиться с ними!

— Значит, она сумасшедшая! И я не вижу причины, почему мы должны пытаться ее спасти, рискуя собственными жизнями! — Годвин говорил с такой яростью, что Танаев невольно заподозрил в его гневе какие-то личные мотивы.

— Не в моих правилах бросать в беде тех, кто мне доверился. А то, что она ушла... Ни ты, ни я не знаем, почему она это сделала, так давай попробуем это выяснить!

И, не оборачиваясь, Танаев двинулся по исчезающим в поземке следам Ланы, навстречу ледяному ветру.

Какое-то время ему казалось, что Годвин не пойдет за ним, и он знал, что не станет ему препятствовать — в подобных ситуациях каждый решает сам за себя. Но чистильщик продолжал шумно дышать у него за спиной, и Танаев с горечью подумал, что им движет лишь страх остаться одному в этой ледяной ночи, через которую даже рассвет не мог по-настоящему пробиться.

Лишь порывы ветра, наполненные тем страшным звуком, который он впервые услышал во время своего бегства, неслись сквозь эту ночь, словно проклятия сотен погубленных душ.

Постепенно становилось светлее, и теперь Глеб и Годвин могли видеть неглубокие лунки Ланиных следов, уже почти полностью занесенные снегом. Они резко сворачивали вправо и уходили к вершине холма, с которого и неслись эти страшные звуки.

Холм вблизи походил на ледяную скалу, на часть айсберга, выброшенного на берег. На его вершине мелькали призрачные фиолетовые огни, время от времени высвечивавшие толпу скрюченных существ, в каком-то безумном ритме повторявших движения страшного танца.

Туда и обратно, туда и обратно двигалось кольцо живых мертвецов, вопящих о своих страданиях.

— Нам стоит остановиться, пока еще не слишком поздно! — прозвучал за спиной Глеба дрожащий голос Годвина, прерываемый лязгом зубов. — Ты ей уже ничем не поможешь! Мы опоздали. Это капище обращения. Я слышал о нем! Бывают случаи, когда яд от их укуса не действует. Тогда они приходят сюда, к своему чудовищному шаману! Все, кто увидит его, превращаются в живых мертвецов! Ты хочешь присоединиться к их танцу?

Ничего не отвечая, стиснув зубы, Танаев продолжал упрямо идти вперед. Узкая тропинка, вырубленная во льду, огибала скалу, словно змея. Снизу он не мог рассмотреть, что творится на вершине холма, и дал себе слово хотя бы увидеть, если уж не сумеет помочь. Теперь он и в самом деле остался один. Шаги за его спиной затихли. Его спутник предпочел страх одиночества тому ужасу, что поджидал Танаева на вершине скалы.

Остановившись на секунду, Танаев отвязал вибронож Годвина от древка и швырнул освободившуюся палку в разверзшуюся на краю тропинки пропасть.

Палка долго летела вниз, ударяясь о выступы ледяных глыб, и звонкие щелчки, сопровождавшие ее падение, постепенно затихая, еще минуты две долетали до слуха Танаева.

Сжимая единственный оставшийся у них вибронож в правой руке, Танаев продолжил подъем, отметив, что его собственные зубы, то ли от усиливавшегося по мере подъема ветра, то ли совсем по другой причине, начинают выбивать дробь.