63

Торнтон поднялся на свой этаж и, выйдя из лифта, торопливо прошагал до двери кабинета. Его помощник, слегка помятый после выпитого накануне, встретил шефа на пороге, с папкой для новых донесений.

— Что-нибудь срочное? — спросил Торнтон, заходя в кабинет.

— Сводки, сэр.

— Значит, тишина… — как-то неопределенно произнес Торнтон, сел за стол, откинулся в кресле и заложил руки за голову.

— Ты знаешь, что у нас в замке поселился «крот»?

— Вы уже говорили об этом, сэр.

— Я говорил, но с тех пор ничего не изменилось, Филдс. Хозяин едва сдерживается, чтобы не вцепиться в меня зубами, а я в ответ лепечу что-то невнятное.

— Хозяина все боятся, сэр.

— Да я не про это, болван! — закричал Торнтон, вскакивая. — Давай сюда сводки!

Помощник осторожно приблизился и положил папку на край стола. Кроме хозяина, он боялся также и Торнтона. А тот вернулся в кресло и, сдерживая раздражение, начал перелистывать документы, старательно вникая в их содержание.

В основном это были донесения агентов, внедренных в государственные структуры, в офисы будущих жертв поглощения, а также в службы безопасности тех бизнесменов, которые могли стать врагами, союзниками или конкурентами Камерона.

— Пил ночью? — спросил Торнтон, не отвлекаясь от просмотра документов.

— Алкоголем от меня не пахнет…

— От тебя пахнет антиалкогольным гелем. Ты всегда злоупотребляешь им, потому что не читаешь инструкций.

— А… что там в инструкции?

— Две чайные ложки. А ты небось весь пузырек в себя влил?

Торнтон оторвался от чтения бумаг и, глянув на помощника, покачал головой.

— Я учту, сэр.

— А почему у нас так темно? — спросил Торнтон, посматривая на панели освещения. — Почему только половина панелей включена?

— Просто вы сегодня рано, сэр, а в ущелье сумрак и летучие мыши.

— При чем здесь мыши?

— Ни при чем, сэр. Просто вы пришли в кабинет на час раньше.

— Я уже понял, — сказал Торнтон, делая в документах пометки. — Но про летучих мышей, пожалуйста, больше не рассказывай и не произноси слова «ущелье».

— А что тогда произносить, сэр, если мы действительно живем в такой дыре, что…

— Заткнись, Филдс! — потребовал Торнтон. — Отныне просто говори — на улице! Понял?

— Понял.

— Ты дезинформацию по тематическим квадратам раздавал?

— Раздавал.

— И где результаты? Почему противник не атакует ложные конвои, якобы перевозящие хозяина?

— Ну они же не дураки, сэр.

— Что значит не дураки и откуда такой тон, Филдс? Ты, видимо, еще не протрезвел?

— Ничего личного, сэр. Но всех нас учили одному и тому же, а этот «шахматный метод» — начальная школа. Все, кто работал в разведке, знают его досконально. Как только у противника не получилось покушение на мосту, он сразу стал ждать заброса дезинформации с нашей стороны, прекрасно понимая, что мы начинаем вести поиск «крота».

— Значит, кругом полный мрак?

— Нет, сэр, не полный. В том, что противник не реагирует на дезинформацию, есть свои плюсы.

— Какие же тут плюсы?

— Прикрывая своего «крота», он подтверждает, что тот все же имеется.

— До чего же ты умный, Филдс, даже непонятно, за что тебя из разведки поперли?

— У вас есть мое досье…

— В этом досье половина неправда. Ты ведь все сделал, чтобы о тебе ничего не узнали, правильно?

— Составлять досье не моя работа, сэр, — уклонился от ответа Филдс.

— Ну так что там было? Расскажи, мне интересно.

— Нет, сэр, не могу. Вы смеяться будете.

— Не буду я смеяться. Да и не может быть в разведке ничего смешного, я же сам там работал, пока не выперли.

— Если засмеетесь, с вас литр коньяка и разрешение на его потребление.

— Лады. Но без моего участия.

— Этого не потребуется, сэр. А выгнали меня по инициативе начальника регионального управления — генерала. Я в его летнем доме на приеме сидел — донесения составлял, отчеты готовил…

— А почему в летнем доме?

— Ну, не хотел он в городе сидеть, вот и вытащил меня к себе в дом, я работал, а он фактически находился на отдыхе. Только просматривал иногда папочки, вот как вы сейчас, и давал указания, а я их по радио передавал.

— Но это не совсем по инструкции…

— Ну, где генерал и где инструкции? — усмехнулся Филдс, и Торнтон с ним согласился. — Одним словом, было скучно. Передача только два часа в сутки, еще полчаса на отчет — и свободен. Жратвы море, ягоды-фрукты и высокий тонус в смысле мужской силы.

— Ты, значит, на его молодую жену покусился? — попытался угадать Торнтон.

— Не угадали, сэр. Жена была не намного моложе своего мужа, к тому же мне больше кухарка нравилась. Пышная женщина с румянцем и черными смешливыми глазками. Мы с ней поладили и стали встречаться в хлеву, где у генерала пони стоял, пегий такой, чуть повыше собаки. Пони этого мы отодвигали, чтобы подстилку не портил и… Встречались. И вот однажды, непонятно с какого перепугу, посреди этого представления вдруг загорается свет, кухарка моя выпрыгивает из объятий и прячется, а в сарай врывается генерал с дробовиком в руках и видит не совсем одетого подчиненного в рабочем, так сказать, состоянии, а рядом — пони.

— То есть он подумал, что ты и пони… — догадался Торнтон и, не договорив, сорвался на хохот, который не отпускал его минуты три.

Затем, не без труда, ему все же удалось успокоиться. Он одернул рукава пиджака и сказал:

— Вот что, Филдс, мне нужно кофе. С сахаром.

— Сейчас все будет, сэр, — заверил помощник и направился к двери.

— Кофе пусть сварит Роули, прошлого раза было достаточно.

— Но, сэр, это был всего лишь эксперимент! Просто перца оказалось слишком много и…

— Я сказал, Филдс! Кофе делает Роули, на то он и референт, а ты помогаешь мне в специальных вопросах. Гони сюда Мартина.

— Хорошо, сэр, сейчас пригоню, — сказал Филдс и вышел в коридор.