Глава 5

Идея Шойса «добраться до Фила» получила очень странное продолжение.

Когда Донкат увидел параллельный звонок от Элечки, пришедший на его ком-центр, ответить сразу он на него не смог: прерывать общение с Селеной, звонящей с другого конца галактики, Степа не стал бы даже ради объявления войны.

– … жаль, что тебя здесь нет, здесь так красиво, – Селена ослепительно улыбнулась и показала рукой назад, где между иссиня-белых гор наслаждалась нетронутым покоем уютная долина, словно вышедшая из детских сказок. Трехмерное изображение этой сказки, созданное транслятором ком-центра, довольно забавно смотрелось посреди его комнаты.

– А уж мне как жаль, любимая, – Степа состроил жалобное лицо и сделал брови домиком. – Селена, родная, ну почему все эти красоты доступны только в экспедиции? Ну неужели же мы не можем отправиться в такое же место вдвоем и на отдых? Только скажи, солнышко – завтра же….

– А как я профессора брошу? – тряхнула каштановыми кудрями Селена.

Степа нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что пока профессор находится в добром здравии, трезвом уме и полон энергии, семейного счастья мне не видать? Звезда моя, ты за кого замуж собираешься? За меня или за Петрухина?

– За тебя, любимый, за тебя, – успокоила его Селена. – Только ты помнишь, что ты обещал мириться с моим образом жизни? Там, на Бойджере.

Степа закатил глаза. О, нет. Женщины. Ну почему они умеют мгновенно так развернуть любую фразу, что, прежде чем ответить, нужно переворошить всю свою жизнь? А пока будешь ворошить, они найдут еще пару-тройку спорных тем, которые тебя заведут в такие дебри, что ты оттуда век не выберешься. Сколько семейных ссор начиналось именно из-за вот таких перевертышей, которые вовсе и не перевертыши, а самая настоящая правда? Только повернутая немного под другим углом.

Но Степа не зря проработал столько времени торговым представителем. Торговый мир учит многому, и ведению вот таких абсурдных с виду бесед – тоже.

– Если помнишь, я обещал мириться с твоими странными способностями, – чуть прищурился Степа. – А вовсе не с твоим постоянным отсутствием. Жить с ведьмой я согласен. С трехмерным изображением – нет.

– То есть, ты меня бросаешь? – на лице Селены проступило возмущение. – Конечно, нашел себе там подружку, пока я тут брожу по неисследованным местам, а теперь заявляешь, что я тебе больше не нужна.

– Не-ет, – простонал Степа. – Только не это. Причем тут подружка? Какая подружка? Откуда?

– Тебе лучше знать, – отрубила Селена.

Донкат со всевозрастающим удивлением, густо смешанным с ужасом, наблюдал как совершенно невинный разговор двух скучающих сердец очень быстро превращается в качественную ссору с непредсказуемым финалом. И что самое обидное – ведь на пустом же месте.

– Ты издеваешься? – Степа имел право на возмущенный тон. Его монашеский образ жизни уже давно вошел в пословицы Декстера и в молчаливое одобрение Элечки. – Не хочешь посмотреть, вокруг?

Он схватил блок ком-центра, с которого транслировалось изображение точеной фигурки Селены и завертел его вокруг оси, чтобы в поле зрения девушки могла попасть вся комната.

– По квартире не хочешь прогуляться? – он вскочил на ноги и пошел по дому.

Настроенная «Домосфера» тут же, при выходе его из комнаты, перевела сигнал вызова с ком-центра на покрытие стен. Донкату в отличие от Декстера ночных кошмаров бояться не доводилось, поэтому его видеотрансляции и вызовы гала-связи путешествовали с ним по всей квартире.

– Ну, смотри, – он проходил комнату за комнатой. – Смотри. Где тут девушки, откуда тут девушки?

– Ну еще бы, – фыркнула Селена. – Ты, милый, можешь быть кем угодно, но идиотом тебя назвать все же нельзя. Конечно, ты мне ничего не покажешь. Подготовился.

– Как я мог подготовиться? – Степа был готов рвать на себе волосы. – Это же ты мне только что позвонила. У нас уже вечер, я просто сидел дома. Обыкновенный вечер, когда ничего не надо делать и никуда спешить не надо.

– Угу, – поджала губы Селена. – Может, параллельный вызов примешь? От любовницы. Если ты думаешь, что мне не видно огонька сигнала, который моргает уже минут десять, то ты ошибаешься.

– Какой любовницы?! – все же Степа не выдержал. Во всей вселенной никто не может довести мужчину до такой степени бешенства и так быстро, как любимая женщина. – Какой, …, любовницы?! Я понятия не имею, кто это звонит. Мне и не надо.

Но все же не выдержал и со всей силы врезал кулаком по панели, просматривая, кому это сейчас повезет попасть ему под горячую руку. И замер.

– Стоп, – он поднял руку. – Остановись.

– Важный вызов? – ангельским голосом поинтересовалась Селена.

– Это Элечка, – сообщил Степа. – Они с Декстером должны быть сейчас вместе. Что-то случилось.

Один – ноль. Тут Селене придраться было не к чему. При всей абсолютной внешней несхожести Шойса и Элечки сомнению их любовь не могла подвергнуться ну просто никак. И версия о любовной связи Степана Афанасьевича Донката с Эльвирой Семеновной Ассендорф имела примерно такое же право на существование, как и версия о любовной связи Степы и самого Декстера. Не больше.

– Потом ей перезвоню, – Степа выпрямился.

– Но это же может быть важно, – запротестовала Селена. – Вдруг у них что-то случилось.

– У нас тоже что-то случилось, – поджал губы Степа. – И при всей моей любви к Шойсу и Элечке, я сначала разберусь со своими проблемами, а потом буду решать их.

– А что у нас случилось? – хлопнула пушистыми ресницами Селена, и Степа понял, что готов любить эту женщину вечно. Еще при самой первой их встрече его восхитила легкость и скорость, с которыми менялся ее настрой. – Ты про любовниц? Оставь, милый, ты же не думаешь, что я вправду верю в этот бред?

– Я думаю, что тебе надо все-таки выждать некоторое время, – поцедил сквозь сжатые зубы Степа, – прежде чем приезжать. Мне необходимо немного подготовиться к твоему приезду. Седативных препаратов там попить курсом, или еще чего….

– Именно это я и хотела сказать, – захлопала ресницами Селена. – Я задержусь тут еще на несколько дней, ладно, любимый?

Донкат с силой провел рукой по лицу.

– Солнышко, – медленно, стараясь не заводиться, произнес он. – Ты хочешь сказать, что весь этот цирк был устроен только для того, чтобы сообщить мне, что ты задерживаешься с приездом?

– Ну, не совсем, – протянула Селена. – Надо же было мне убедиться, что все еще меня любишь.

– Ты в следующий раз постарайся убеждаться каким-нибудь другим способом, ладно? – попросил Степа и тут же спохватился. – А вообще-то, нет, не надо. А то мне страшно подумать, что еще ты можешь мне заявить.

– То есть ты на меня не сердишься? – с лица Селены можно было писать картину «Невинность».

– Нет, – устало помотал головой Донкат. – Не сержусь. Я просто очень соскучился и расстраиваюсь из-за каждого дня без тебя.

– И я тебя очень люблю, – Селена послала ему воздушный поцелуй. – Не расстраивайся. Всего-то плюс шесть дней.

И, не дав Степе отпустить никакой язвительный комментарий, добавила:

– Элечке позвонить не забудь, а то вдруг у них и правда что-то случилось.

– Не забуду, – вздохнул Степа. – Пока, услышимся.

– Услышимся, – связь прекратилась, Селена пропала.

Сразу звонить Элечке Степа не стал. Сил не было. Ну это же надо же, а? Вот же…. Эпитета к поведению Селены он придумать не смог. Вместо этого пошел на кухню, налил себе кофе, выкурил сигарету и только после этого позвал «Домосферу».

– Вызов «Элечка», пожалуйста.

– Соединяю, – отозвался с потолка ровный вежливый голос.

Опять же в отличие от Декстеровской, Степиной прислуге всегда подходило слово «умеренность». Настройки «Домосферы» делал не он, ему она досталась от первоначального заказчика, человека в возрасте, поэтому никаких рявкающих сержантов тут не было и в помине. И это радовало. Шойс, тот менял себе голоса прислуги где-то каждые два месяца, постоянно уверяя, что они его достали. Степа тоже несколько раз собирался все поменять, но каждый раз останавливался, все больше и больше понимая, что тот набор, который он имеет, оптимален. Ровная, спокойная ненавязчивость. То, что нужно. Вот и сейчас он лишний раз порадовался, что вокруг нет ничего резкого и раздражающего. Не тот случай.

На дальней стене проявился прямоугольник экрана, с которого на Степу смотрело лицо античной богини.

– Привет, у тебя что-то случилось? – участливо поинтересовалось лицо.

– Это должна была быть моя фраза, – усмехнулся Степа. – Добрый вечер. Да так, ничего, просто Селена задерживается в экспедиции. У вас-то что произошло?

– Неприятно, – посочувствовала Элечка. – Я тоже по ней соскучилась. А у нас ничего особенного не произошло. Случилось у Шойса.

– Что? – Степа сел попрямее. Не совсем прямо, все-таки в голосе Элечки серьезных проблем не чувствовалось, но все же.

– Ничего особенного, кроме того, что Шойс попросил меня к нему не приезжать. Я, понятно, и не поеду.

– Тебя? – удивился Степа. Шойс под настроение мог послать далекой туманностью кого угодно, хоть представителя администрации слоя (бывали случаи), но обидеть Элечку? Такого на памяти Степы еще не случалось. – Он тебя не пускает?

– Меня он пустит в любом случае и в любом состоянии, – чуть изогнула губы в улыбке Элечка. – Это я не хочу его травмировать.

Степа представил, как тонкая фигура Элечки наносит тяжелые травмы похожему на штурмовой бот Декстеру и хмыкнул.

– Действительно, беднягу стоит поберечь.

– Кроме шуток, – улыбка сошла с лица Элечки. – Он мне показался каким-то странным. Грустным каким-то. Ты не знаешь, что у него случилось?

– Не знаю, – пожал плечами Донкат. – Он в последние дни все лазил по своим боевым друзьям в «Вакууме». Может, нашел чего нехорошее, или обидел его кто.

– Декстера? – недоверчиво подняла бровь Элечка.

– Да, действительно, – согласился с ней Степа. – Это вряд ли. Он сам кого хочешь обидит. Тогда что?

– Именно это я и хотела тебя попросить узнать, – Элечка просительно улыбнулась. – Он там, судя по всему, переживает из-за чего-то, и не хочет, чтобы я это видела. А с тобой ему будет проще. Ты не заедешь?

Она помолчала и добавила уже другим тоном.

– Только не напивайтесь там.

– О, – поднял палец Донкат. – А это идея.

– Степа, – попыталась укорить его Элечка.

– Это не я, – открестился он. – Это что-то сегодня в мировом эфире болтается.

Он покрутил в воздухе рукой с зажатой в ней сигаретой.

– Девочки не хотят видеть мальчиков, мальчики – девочек.

– К тебе, по-моему, к самому надо кого-нибудь послать, – разобралась, наконец, в его состоянии Элечка. – Ладно, забудь.

– Ну уж нет, – Степа поднялся и потушил сигарету. – Если Шойс дошел то состояния, когда он не готов видеть тебя, значит ему и вправду хреново. Надо ехать, выяснять, что случилось. Пошлет – так пошлет. А напьемся мы там, или не напьемся – это дело тридцатое.

– Спасибо, – тихо поблагодарила его Элечка.

– Да не за что, – грустно улыбнулся Степа. – Пока.

Дом Декстера был темен, тих и пуст. Никого. Тишина. Даже свет не загорается при появлении гостя. Степа знал это состояние, когда ну никого не хочется видеть. Даже «Домосфера» переведена в режим «не беспокоить». Озадаченного Степу встречала лишь мелодия. Тихая, грустная, рвущая душу, зовущая куда-то вдаль. Степа и не сомневался, что услышит именно ее. «Горнист».

Видно Шойсу и вправду не здорово.

Донкат шел полумраком коридора, ступая мягко, словно боясь потревожить неподвижную тишину вечернего дома. На орбите всегда ночь, но сейчас в доме Шойса Декстера был вечер. А точнее – закат. Заканчивающийся закат. Свет уже почти ушел, ушел день. Еще один день, забравший с собой что-то значимое. Или кого-то….

– Проходи, – раздалось из глубокого кресла, стоящего спинкой ко входу. – Я почему-то знал, что ты придешь.

– Видение тебе было? – негромко пошутил Степа, принюхиваясь.

Да-а уж, если с запахом виски не справляются уже даже вытяжки, значит, Шойс тут качественно завис. Кстати, а что это за запах? Знакомый какой-то…

– Нечто вроде, – негромко отозвался все еще невидимый из-за кресла Декстер. – Меня что-то в последнее время все чаще и чаще видения посещать начали.

Оп-паньки, это что за спиритуалистические настроения? Донкат присмотрелся к единственному светлому пятну в комнате. На стене перед креслом мерцал прямоугольник уникомповского экрана с выведенным на него изображением. Та-ак, страница «Вакуума». Какая-то старая фотография. Степа мазнул по ней взглядом. Убэссы, штурм-боты….

– Что пьем? – поинтересовался он, обходя кресло, и замер в изумлении. – Ух ты, Шойс, что это с тобой?

Да уж, таким Декстера Степе еще видеть не доводилось. Нет, ничего маргинального. Никаких тебе сальных волос, мятых, несвежих маек и прочих атрибутов долгого запоя. Наоборот. В глубоком кресле сидел капитан-коммандер дальней автономной разведки отдельной бригады наемников Англо-Саксонского Союза «Лунная Дорога» Шойс Бенджамин-Хелена Декстер. В парадном мундире и при всех регалиях и орденах. А орденов у него было много….

– Шойс, это что, все твои? – насколько Донкат помнил, с Сакс-Союзе наемникам не вручали никакие памятные медали типа «Двадцать лет обороне Грендеджа» и тому подобный металл…. Не принято было. Им доставалось только то, что они зарабатывали сами. И в этом разрезе почти полностью скрытая орденами грудь сакса смотрелась…. Сильно смотрелась, знаете ли.

Декстер не ответил, все так же неподвижно глядя перед собой, и Степе стало неудобно. Действительно, дебильный вопрос.

– Ты на парад собрался? – Донкат сделал последнюю неуклюжую попытку внести в эту мрачную торжественность шутливую нотку.

– На парад, – медленно кивнул Шойс. – На последний парад.

Он поднял глаза на Степу и Донкат напрягся. Таким Декстера он еще не видел. Задорный, неугомонный весельчак, сгусток брызжущей энергии куда-то пропал. Вместо него сидел немолодой усталый, убитый горем мужчина, на груди которого покоился весь его жизненный путь, а глазах стыла бесконечность пустой вселенной.

Степа открыл, было, рот…. И тихо его закрыл. Любая веселость сейчас будет неуместной. Шойс просто потерпит его, как вытерпел бы визит курьера с пиццей, но не услышит и не увидит. А скоморохом выглядеть не хотелось. Не тот случай.

– Что пьем? – еще раз поинтересовался он. На сей раз негромко.

Вместо ответа Декстер взял стоящую на столике перед ним бутылку откуда-то снизу достал широкий стакан и плеснул в него коричневой жидкости. Степа взял предложенное, сунул нос внутрь и скривился. Понятно. Что же это еще могло быть? «Гэлэкси мист». Самое отвратительное пойло, которое ему когда-нибудь доводилось пробовать. Виски, входящее в рацион космических пехотинцев Сакс-Союза. Редкостная пакость, которая если на что-нибудь толковое и годилось, так это на скорое приведение в чувство контуженых бойцов. Механизм действия схож с нашатырным спиртом. А ведь Декстер это еще и пьет. И его заставляет….

– Выпьем, – неожиданно твердым голосом предложил сакс, поднимая свой стакан. – За всех тех, кто идет сейчас в атаку. За то, чтобы в плазменниках не кончались заряды, а штурм-боты наверху были только своими. Выпьем.

У-у, как все не здорово-то…. Степе очень хотелось скривить морду, показывая свое отношение к этому пафосу, но от четко осознавал, что толку от этого не будет.

Сбоку у кресла стояло уже три таких же бутылки из-под виски. Пустые. И это означает, что Декстер сейчас не видит ничего, кроме ревущих штурм-ботов, сбрасывающих над поверхностью плюющиеся огнем убээсы, из которых на твердую землю ступят далеко не все. Вспышки орудий планетарной обороны, шипение плазмы, бегущий по внутренней стороне забрала шлема боевой приказ, яркие точки целеуказания. Клуб боевых друзей, короче.

Ну что же, если пьянку нельзя предотвратить, ее надо возглавить. Донкат одним движением опрокинул в себя виски, и вот теперь все-таки скривился.

– Как вы это пьете?

Шойс не отреагировал.

– Закусить есть чего? – Степа поискал глазами съестное на столе.

Увы. Мероприятие уже вошло в ту стадию, когда вкус напитков уже не чувствуется, а каждый раз ходить на кухню лень. Да и незачем, все равно внутри будет не удержать. Но это для ветеранов космоштурма. А новобранцев положено кормить. Наплевав на вновь остекленевший взгляд сакса, Донкат пошел на кухню, выяснять, что бы такого съесть, чтобы во-первых, не свалиться под стол через два часа возлияний (виски в большом количестве и с закуской-то штука непростая, а уж без нее и подавно), а во-вторых, не провести завтра целый день в ожидании очередного приступа дурноты.

О, бойджа! То, что надо. Приправа, не приправа; блюдо, не блюдо. Загадочное растение в галактике встречалось редко и стоило ого-го. Но о ее свойствах ходили легенды. Степа о них знал не понаслышке, поскольку планета, с которой и началась его новая жизнь, называлась Бойджером не просто так.

Помимо всех замечательных свойств бойджи, среди которых числилось, кстати, и «мужское усиление» (почти чистая правда, Степа проверял, хи-хи), с бойджей еще были связаны загадочные и необъяснимые современной наукой явления под названием «белые места». Самым простым словом, которое ассоциировалось с ними, была «магия», как странно бы это ни звучало в мире галактических крейсеров, регенерационных медицинских камер и таких совершенной обыденных вещей, как внеземные цивилизации. Степа и сам под воздействием этих мест приобретал способности, которыми нормальный человек в обычной жизни не владеет. Они и Селеной познакомились именно на этой почве. «Ведьма», счастливо оскалился при воспоминании о невесте Степа.

Но сейчас разговор шел не об этом. А о том, что бойджа, помимо всего прочего, обладала способностью немного нейтрализовывать алкоголь, изменяя форму опьянения, и значительно облегчать похмельный синдром. Как раз то, что сейчас очень и очень надо.

Так, с этим разобрались, теперь – просто пожрать. Донкат вспомнил, что и дома не успел поужинать за всеми своими задачами. Мяса бы какого. Ага, есть. Степа выбрал два огромных куска стейка-полуфабриката, загерметизированных в натуральной, служащей одновременно и посудой для приготовления, упаковке. Не лучшее, что можно найти в доме сибарита Декстера, но сойдет. Донкат засунул их в автомат, немного пошарил в поисках посуды и столовых приборов и нашел как раз к тому времени, как кухонный комбайн выдал два шкворчащих аппетитных куска мяса. Так, теперь хлеб. Неужели нету? С-саксы…. А, нет, нашелся. Ну, что? Все? Вроде, да. Готово. Идем лечить депрессию.

Декстер встретил его той же неподвижностью. В гостиной ничего не поменялось кроме того, что стакан Степы снова был наполнен.

– Есть будешь? – Степа поставил на стол перед саксом тарелку со стейком.

– Спасибо, – ровно отозвался Шойс. – Как раз хотелось, а на кухню было не дойти. Выпьем?

Степа заглянул в стакан, перевел взгляд на Декстера, на экран, прислушался к своим ощущениям, где внутри потихоньку разливалось тепло от виски, охватил взглядом тихий вечерний дом. Потом прислушался к торжественной нестихающей мелодии «Горниста» и кивнул.

– Выпьем, Шойс. Помянем всех, по ком плачется. Ты мне расскажешь все, что давит, а я послушаю. Выпьем. Твое здоровье.

– Ровной поверхности, – поднял бокал сакс.

Виски не стал менее гадостным, но вкус бойджи все же его несколько смягчил.

– Закусывай, – Степа показал Декстеру на мясо и взялся за вилку с ножом. Сакс благодарно кивнул, но столовые приборы проигнорировал. Вместо этого он сунул руку под парадный китель и достал серьезного вида тесак. И где только прятал? Нанизав на него исходящий соком кусок мяса, Шойс осклабился в довольной усмешке.

– По молодости в убээсах ели только так, – и оторвал белоснежными зубами приличный кусок.

– Ну, еще бы, – фыркнул с набитым ртом Степа. – Я и не сомневался. А жарили, наверное, в дюзах ботов?

– Не, – помычал Декстер, с аппетитом (еще бы, столько сидеть-то неподвижно: конечно есть захочется) жуя мясо и откусывая от куска хлеба. – В дюзах не получится – сгорят.

– Да ты что? – не поверил Донкат. – А где тогда?

Шойс шутки не принял.

– Ты что, забыл, они же саморазогревающиеся?

– А-а, понял, – протянул Степа и взялся за стакан. Раз решил пить, то чего уж там. – Выпьем?

– Выпьем, – Декстер положил тесак с нанизанным на него мясом на тарелку, проглотил что было во рту и тоже поднял стакан.

К моменту, когда со стейками было покончено, в голове у Донката уже начал бродить приятный шум. Виски этим вечером пришлось кстати. Вот теперь можно было слушать про былые подвиги. Тем более что Шойсу, судя по всему, есть, что рассказать.

– Ну что, партнер, – Донкат откинулся в кресле, держа в одной руке стакан с «Гэлэкси Мист» (сейчас оно уже не казалось таким отвратительным), а в другой – зажженную сигарету. Закат, зовущий звук трубы «Горниста», полумрак, грусть, виски, сигарета – что еще надо для «вечера боевых друзей»? И неважно, что Степа выступает один за всех. – Не расскажешь, что случилось?

– Выпьем, – вместо ответа Шойс опять взялся за стакан.

Степа неодобрительно прищурился, но говорить что-либо сейчас было неправильно. Коротко звякнули стаканы и Декстер, наконец, откинулся на кресле, чуть ослабляя жесткую броню тожественного настроения. Потекло молчание. Но сейчас это была уже не трагическая всеобъемлющая тишина, а просто пауза, пока сакс собирался с мыслями.

– Видишь бот? – Декстер указал рукой на все так же висящий на стене экран с фотографией.

– Вижу, – согласился Степа.

– Это мой первый бот, – поделился сокровенным сакс. И замолчал опять.

– И что? – не понял Донкат. – С ним что-то случилось?

Из кресла Шойса донесся сухой, неприятный смешок.

– Случилось. Лет двадцать назад. Он взорвался.

– Да ты что? – Степа пригубил виски. – Вы, наверное, расстроились.

Нет, Степа вовсе не хотел быть такой сволочью, просто Декстера надо было вытаскивать на разговор, а то он так и будет сидеть, молча пить и смотреть в одну точку, цедя по слову в час. А в отличие от железного ветерана, Степа не обладал печенью такого размера, которая позволяла бы ему наливаться литрами виски. И если он свалится под стол, оставив Декстера сидеть в одиночестве, это будет не очень похоже на помощь. Скорее, на еще одно подтверждение того, что ушедший мир был значительно лучше. Степа прямо слышал голос сакса: «раньше и боты были мощнее, и воздух на планетах чище, и молодежь не падала в обморок от двухсот грамм». И еще один стакан вдогонку….

Нет уж. Извини, друг, за жесткие методы, но, давай-ка ты рассказывай все начистоту. И сейчас, а не утром.

– Расстроились, – повторил Декстер. – Да уж, мы тогда сильно расстроились. Особенно, если учесть, что мы были внутри.

Он опять попытался замолчать, но Степа ему не дал.

– И что, сегодня у вашего бота день рождения? – немного сварливо начал он. – И ты празднуешь?

– Нет, – покачал головой Декстер.

– Что «нет»? – не понял Степа. – Не день рождения, или ты не празднуешь?

Все-таки виски свое взяло. Обычно на такую перепалку Декстер реагировал мгновенно. Сейчас ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать суть вопроса. И все равно не получилось.

– Не праздную.

– Отлично, – восхитился Донкат. – Ты решил пропустить день рождения твоего бота. И это оттуда такая похоронная рожа?

– Вот, – Декстер поднял палец, показывая значимость вопроса, и только тут стало понятно, до какой степени он пьян. Нет, ничего не дрожало, рука поднялась ровно, палец был прямым. Но общая картина, общая моторика, скорость движения, высота подъема руки и пальца; все вместе показывало, что количество алкоголя в крови капитан-коммандера Декстера превышает все мыслимые и немыслимые нормы. Ну и, естественно, взгляд. Подняв свой палец, Шойс честно попытался на него посмотреть, но не получилось. Его глаза смотрели куда угодно, но только не на палец. Мало того, как только он пытался сфокусировать взгляд на небольшом расстоянии перед собой, тело почему-то тут же начинало заваливаться набок.

Степа пожалел его.

– Шойс, – позвал он. – Ты хотел рассказать про бот. У него сегодня день рождения.

– Нет, – все-таки он железный. Декстер, в смысле. Сакс собрался, его взгляд приобрел осмысленность, голос был ровен. – Сегодня не день рождения моего первого бота. И не день его смерти. Просто сегодня я понял, что жизнь проходит. И уходит….

Степа задумался. Обычно в таких случаях спрашивают, чего съел, но сейчас все было прозрачно, дальше некуда. О чем можно прашивать после третьей бутылки виски? Степа покосился на пол. Ноль семь каждая.

Пока Донкат думал, Декстер сделал над собой усилие и картинка на стене изменилась. Теперь это было изображение пяти молодых парней в убээсах саксонского образца. Шлемы сняты, парни держат их в руках. Крайние опираются на длинные трубы зенитных излучателей. На заднем плане приглашающе раскрыла люки длинная металлическая сигара. Почти такая же, какая не так уж и давно гонялась за Степой на Бойджере. Тяжелый пространственный штурм-бот космической пехоты Сакс-Союза. Только обводы чуть менее зализаны – наверное, старая модель.

– Не узнаешь? – голос Декстера тих и грустен.

– Кого? – переспросил Степа и тут же понял, кого….

Второй слева. Он ничуть не изменился с тех пор. Та же широченная монголоидная физиономия, только без дикого количества пирсинга, вживленного куда ни попадя. И нет привычной смоляной гривы волос. Всего лишь короткая стрижка. А сзади только начинает отращиваться намек на «мамкин валик», подушечку из волос на затылке, чтобы не стучаться головой о выступ в пристегнутом шлеме убээса. И шрама, прикрытого разлохмаченными волосами, тоже нет. Пока. И глаза….

Хотя, подождите. У Шойса глаза и сейчас смотрят на мир с точно такой же детской непосредственностью. Тут он не изменился ни капельки.

– Классно, – восхитился Степа. – Это ты, что ли? Во здорово. Сохрани-ка. А то я тебя никогда молодым-то и не видел. Только бесконечные байки все время, и ни одной фотографии. Ну, и по какому поводу тут траур? Куда у тебя что уходит? Ты про свою жизнь у Элечки поинтересуйся, что она скажет. Ушло хоть что-нибудь, или нет?

– Не надо Элечки, – попытался мотнуть головой Декстер. Вышло, прямо скажем, не очень. Он чуть не свалился с кресла, полетев за плывущей головой. – Я ее очень люблю, но сейчас просто не могу ее видеть.

– Ты сейчас вообще плохо видишь, – иронично поднял бровь Донкат.

– Да уж, – неожиданно согласился с ним сакс.

Ну, наконец-то. Степа долго ждал этого момента. Так бывает на длинной пьянке: тебя что-то давит, грузит, ты это переживаешь раз за разом. Тебе кажется, что это важно, очень важно. Тут Степа чуть улыбнулся: ты даже надеваешь парадный мундир и просишь не приезжать любимую женщину. А потом вдруг: р-раз, и количество выпитого играет с тобой злую шутку. Ты по-прежнему продолжаешь все видеть и все осознавать, но вот только чувствовать перестаешь. Р-раз, и все. Информация осталась, а эмоции ушли. Только что ты страдал по ушедшей молодости, и вдруг смотришь на свою фотографию и не можешь ответить на простой вопрос: а что, собственно, тут такого, а?

– И что тут такого? – поинтересовался Степа. – Ради чего надо было одеваться в парадную форму?

– Ты не понимаешь, – упрямо сообщил Степе Декстер, с таким выражением, как будто Донкат сутки напролет доказывал ему, что он является лучшим в мире специалистом по старым изображениям.

– Не понимаю, – согласился Степа. – А что именно я не понимаю?

– Они все мертвы, – глаза сакса наполнились болью. – Все. А это были мои ребята. Мы стеной стояли друг за друга.

Поднявшись из кресла, он покачнулся на предательски задрожавших ногах и подошел к светящемуся в темноте экрану. Стуча кулаком по стене, он начал перечислять. В темноте орбитального вечера зазвучали далекие имена, названия планет, прошедшие года, номера флотов.

– Это Гарри, – стена загудела от удара декстеровского кулака. – Он самый молодой был. Разведчик от Бога. Мог спрятаться посреди посадочной площадки. Сколько раз он нас спасал…. Вроде бы и все, а он, р-раз, и выскакивает непонятно откуда. Залп, и мы вырываемся. Он с Дельтой-4 потом ходил на Олороко. Помнишь такое?

Степа с трудом припоминал где это, но помнил, что там какая-то заварушка была. Немаленькая, раз о ней по гала-новостям говорили. Кивнул.

– В-о-от, – качнулся Декстер. Звякнули ордена, гулко бухнул кулак, врезавшийся в одного их крайних коспехов на фотографии, держащегося за какую-то палку.

– Стэнли, – Шойс пьяно ухмыльнулся. – Салага. Драться никогда не умел. А сбрасываться боялся до того, что мы ему микрофоны отключали, чтобы не позорил нас своими криками. В общем, если пострелять, то его нет. Считай, без одного воевали.

Он ласково потрепал по щеке изображение неведомого Стэнли и повернулся к Степе.

– Но он был электронный бог, – Шойс пьяно покачал рукой перед носом. – Слышишь? Бог. Если кого найти надо – за полпланеты по импульсу от часов вычислял. А если отбивались, то ему аппаратуру дай – мог в воздухе штурм-боту боевые схемы в бортовике сменить. Прямо на лету. И менял. Сколько раз он путал погоню, которую за нами посылали – не счесть. Ты думаешь, это что?

Сакс посмотрел на Степу и постучал пальцем по палке, которую держал в руках Стэнли. Донкат пожал плечами. Он думал, что это ПЗРК. Но – нет, так нет.

– Это его трубка, – очень понятно объяснил Шойс. – Усилитель сигнала. Для дистанционных настроек. По спецзаказу делали. Такой другой нет во всей галактике. Не веришь? Думаешь, глупость?

Сакс подозрительно воззрился на Степу. Тот поджал губы, и замотал ладонями перед собой, мол, что ты, Шойс, как ты мог подумать. Я завсегда….

– То-то, – опять развернулся к экрану Декстер. Движение далось ему непросто. Чтобы удержаться на ногах, саксу пришлось опереться на экран. Оперся он как раз на третьего из стоящих на фотографии. Посмотрел на него, сначала удивленно, а потом удовлетворенно и расплылся в ностальгической улыбке.

– А вот это наш Дирк, – взгляд Декстера унесся в далекие дали. – Стрелок, каких сейчас не делают. Универсал. Мог боты сбивать из детской рогатки. Стрелял из всего, что только можно. От ручного пугача до главного калибра штурм-крейсера. Я так не умел.

Степа уважительно поднял брови. Надо было знать Декстера, чтобы понять, что это была высшая похвала в его устах. Да уж, неведомый Дирк, надо думать, на самом деле был стрелком не из худших.

А Шойс тем временем развернулся к пятому пехотинцу … и замолчал. Просто стоял и смотрел на последнего из пятерки коспехов. В лице парня не было совсем ничего особенного. Русоволосый, плечистый, улыбчивый, открытое лицо, серые глаза.

– Фил…, – произнес, наконец, Декстер. – А это наш Фил.

Он опять замолчал, но на этот раз ненадолго.

– Он не был выдающимся стрелком, радистом, техником, следопытом…, – с Шойса, казалось, слетел весь алкоголь. – Но мы все любили его. Если надо чего придумать это к нему. Ребенка из горящего склада вынести – тоже. Он собак подбирал…. Жила у нас даже одна….

Степа молчал. Говорить что-либо не имело смысла. Шойс дошел до той занозы, которая сидела в нем. Теперь осталось только подождать, когда он ее вытащит. А он вытащит, он не умеет по-другому.

– Когда вставал вопрос, что делать с пленными, если не утащить с собой, он всегда старался помочь. Нет, ты знаешь, он мог и пристрелить, но только если не было другого выхода.

– Милейший парень, – пробормотал про себя Степа. – Просто образец душевности.

– Мы много раз друг другу жизнь спасали, – Шойс все еще смотрел на изображение на стене. – Сначала считали, а потом перестали. Сбились. Но мы все точно знали: если бы не Фил, нас бы в живых не было никого. И почти сразу. Его решения были не всегда простыми, но всегда правильными….

– Шойс, – позвал Степа. Ему, конечно, было жаль парней, но все же меньше, чем Шойса. И им-то уже ничем не поможешь, а Декстеру – можно. Даже нужно.

– Шойс, а ты-то там кем был?

– Я? – сакс повернулся. – Я там командовал этим курятником. И выжил. Один. Из всех.

– Как они погибли? – жестоко, но лучше сразу выговориться. Глядишь, полегчает. – При тебе?

– Нет, – Декстер печально покачал головой. – Не при мне. Я даже не знал.

Ну теперь понятно. Теперь все понятно. Донкат вздохнул. Да уж, дружище, тяжело тебе пришлось. Есть такая пословица: с глаз долой из сердца вон. Так вот, она работает и в обратную сторону. Пока тебе не сказали – человек жив. Он так может жить вечно.

Степа даже задумался над вывертом ситуации. А и правда, как живут души тех, про кого мы не знаем, что они умерли? Быть может, они так ходят по миру меж нами?

Бр-р-р, он помотал головой. Это все виски. Проклятый виски. Надо будет сказать потом Декстеру, чтобы убрал из дома эту гадость. Хотя, он не уберет. Как же, это же его молодость. Вкус его побед. Поражений. Потерь. Нет, не уберет.

Донкат с сочувствием посмотрел на сакса. Да уж, приложило тебя, друг. Считай, пришлось в один момент потерять всех друзей юности. Тут и правда впору напиться до чертиков.

– Давно это случилось? – попытался забить трагическую паузу Степа.

– Кто как, – пожал плечами Декстер.

Он отошел от экрана и тяжело, слишком много сил забрал рассказ, опустился в свое кресло. Степа налил в два стакана. Все, пьянка подходит к концу, это видно. Декстеру теперь немного выговориться, и все.

– Кого на орбите сбили, кого на поверхности, – Шойс не притрагивался к стакану. – А Фила взяли в плен. В таких случаях пишут, что пропал без вести, вот только те повстанцы живых не оставили. Никого. Да и давно это было. Три спасательных операции прошло. Тех повстанцев уже всех вырезали. Хоть что-то было – сказали бы. А раз нет….

Шойс замолчал, сгорбившись в своем кресле. Донкат молчал тоже, ибо слова тут не были нужны. Минута, другая, третья.

– Выпьем, Шойс? – Степа поднял стакан и протянул второй саксу. – Помянем ребят?

– Выпьем, – Декстер потянулся за стаканом. Уже по одному движению было понятно, что «вечеринка» заканчивается.

Он залпом выпил содержимое стакана, скривился и посмотрел по сторонам, как будто увидел все это впервые.

– Пойдем? – осторожно предложил Степа. – Давай, пойдем, поспим, а то поздно уже. Завтра еще раз вспомним. Ладно?

– Ладно, – эхом отозвался Декстер и Степа перевел дух. – Пойдем.

Тяжело поднявшись из кресла, он покачнулся и оперся на подставленную руку Донката.

– Точно старею, – вздохнул он. – Скоро без посторонней помощи передвигаться не смогу.

– Угу, – не удержался Степа. – Мощь теряешь. Три литра виски донести не можешь. Беда, Шойс, не иначе.

– Раньше было пять, – горестно вздохнул сакс.

– Не свисти, – разозлился Донкат. – Раньше и звезды были горячее, и боты быстрее и стрелки точнее. Слышали мы эти песни, и даже парочку новых. Ты, конечно, парень бравый, но вот только мне не заливай, ладно? И вообще. Давай утром поговорим.

Декстер не ответил. Так в молчании они и доковыляли (как выяснил Степа, плохоходящий Декстер – это проблема) до спальни. К моменту укладки Шойс уже плохо соображал. Так бывает – в какой-то момент выдергивается стержень, и все. Дальше только звездная ночь.

Где-то осторожно, где-то не очень, стащив с сакса мундир, Степа, фыркнул, накрыл его одеялом и включил «Домосферу» в режим «уход за больным». В этом режиме система через дистанционные датчики мониторит состояние подопечного и сама принимает решения в той или иной ситуации. Задохнуться не даст, сердцу остановиться – тоже. И при необходимости вызовет скорую. Донкат постоял немного, подумал и добавил в описание болезни диагноз «алкогольное отравление». Подумал еще и приписал: «сильное».

И почти увидел, как аналитический блок «Домосферы» расплылся в понимающей улыбке. Хотя, кажется, это уже были глюки.

Просто Степа очень хотел спать.