Глава 3

– Ну и как все прошло, по-твоему? – Донкат небрежно развалился на широченном диване в гостевом отсеке Декстеровского «Тарантула». Огромный бот был способен трансформировать свое пространство, раскладывая задние сиденья и давая доступ в небольшую каютку, располагающуюся за ними. Каютка, поскольку принадлежала гедонисту Декстеру, была, естественно, оборудована по самому высокому классу комфорта. Мягчайшие диваны, удобные подушки, экран витранса и встроенный бар. Шойс открывал эту каюту, как правило, когда хотел начать празднование немедленно. Сейчас был тот случай. Концерт, мягко говоря, удался. Бар ломился от желающих приобщиться к тематической культуре космоштурма, кою имела честь представить гремящая (во всех смыслах) по половине галактики, и ставшая уже легендарной команда «Сброс». Поскольку для большинства граждан галактических империй служба в армии была обязательна, то и приверженцев «космоштурмовского» стиля на любой планете было более чем достаточно. И речь шла даже не о фирменных прическах тяжелой галактической пехоты: лысая голова и аккуратно оставленная коса на затылке, чтобы не бил пристегнутый шлем убээса, армейского универсального бронескафандра, а о явлении «космоштурм» вообще.

Галактические государства напрямую между собой воевали редко, предпочитая издали демонстрировать свое могущество и договариваться полюбовно, но места, где можно пострелять, в галактике не переводились никогда. Если в состав империи входят двадцать-тридцать тысяч миров, то это означает только одно. Каждую секунду в ней что-то происходит. Начиная от мятежей окраинных губернаторов, решивших, что новое государство никак не испортит политическую карту галактики, до налетов неопрятных галактических бродяг, болгов.

Тут кстати, человечеству не повезло. Сколько веков люди смотрели вверх, гадая, а есть ли там, на небе еще кто-нибудь разумный? Какие они эти расы? Злобные и кровожадные, или прекрасные и величественные? Не угадал никто.

Первые же «соседи» по галактике, которых обнаружили люди, начав массовое расселение по новым мирам, оказались … придурками.

Галактические шакалы, воры, разбойники, пираты. Бездомные бродяги космоса. Ветхие корабли, абсолютно неэффективной конструкции (у землян, только что вышедших за пределы солнечной системы, технологии оказались на порядок лучше). Отсутствие морали. Практически полная непредсказуемость действий. Постоянные нападения на обжитые миры. Отсутствие контактов. Любой крейсер космоштурма любого государства первым делом старался уничтожить корабль болгов, поскольку разговаривать с ними не о чем (поверьте, все очень старались, не вышло). Ресурсы, за редким исключением, им были неинтересны, люди неинтересны ни в каком виде. Единственное, что представляло для них ценность в мире людей – это энергоносители и преобразователи звездной энергии. При нападении они неизменно похищали все возможное оборудование центров переработки звездной энергии. Оставшееся разрушали. При этом случаи использования человеческих технологий или оборудования на кораблях болгов отмечено не было никогда.

В силу отсталости и ненадежности технологии кораблей и вооружения, опасность болги могли представлять разве что для окраинных миров Авангарда, где нет толком ни армии, ни оружия. Ну, и, естественно, они и представляли. Государства, кстати, вот в этом вопросе не боролись с ними почти никак, потому что болги являлись единственным естественным препятствием на пути экспансии человечества. А людей и так уже не хватало, новые планеты осваивались только на бумаге, куда уж тут отдавать население в независимые миры. И болги тут, в единственном месте, хоть как-то пригождались. Но если кто-то из их безумных вождей все же решался на вояж вглубь обжитой галактики, то вот тут на сцену и выходили космоштурмы (коспехи, как их называли в Сакс-Союзе, или корабельные стрелки – у азиатов). Тяжелая бронированная пехота, автономные боевые единицы, свято блюдущие интересы своей страны на любой поверхности, на любой планете. Клыки галактических империй.

И вот настроениям этой-то части населения галактики и потакала музыкальная команда «Сброс», решившая соединить песни с самыми последними достижениями гипнотехников, визуалистов, мастеров света и даже … парфюмеров.

В последнее время в галактике все в большую моду входили постановки (что живые, что витрансовские), где зритель или слушатель принимает почти непосредственное участие в течении произведения. И особым шиком считалось дать попробовать ему умереть вместе с героем.

«С героем?» спросили мир шоу-бизнеса ребята из «Сброса». «Умереть?» «На войне?» – «Легко».

Это хорошо, что Донкат присутствовал на генеральной репетиции, и знал чем, как и когда все закончится. Люди натурально падали на пол, убитые драматизмом тяжелой музыки, спецэффектов, запахов, звуков. Даром что большинство присутствующих имели не по одному десятку боевых поверхностных сбросов (Донкат и представить себе не мог, что на тихом Изюбре столько боевых ветеранов).

Но никто не жаловался. Наоборот. Восторг был полный. В музыке, а вернее, в постановках «Сброса» отчетливо слышались рокот штурм-крейсеров, треск импульсников, едва слышные прощания погибающих. В общем, концерт получился сильным, чего уж там.

И Шойс, кому принадлежала вся идея проведения этого концерта от начала и до конца, имел все права собой гордиться.

– Ну и как все прошло, по-твоему? – рядом с Шойсом, на пассажирском сиденье красовалась Элечка, а Степа развалился на мягких подушках «кают-компании».

– Я даже не буду тебе отвечать, – задрал нос Декстер и полез за чем-то в карман. Достал информационную капсулу-носитель, продемонстрировал ее через плечо, и только тогда соизволил обернуться. – Я просто сделаю вот так. И вы все поймете.

Он потянулся и воткнул капсулу в разъем ком-центра.

– Нет, Шойс, только не это, – выпрямился на подушках Степа. – Пожалуйста, не надо. Я сегодня уже умирал. И вчера тоже. Третий раз страдать – это не для меня.

– И правда Шойс, – Элечка чуть повернула голову с безупречной прической. – Слишком большой накал эмоций. Давай просто порадуемся, без драматизма.

– Вы не поняли, – отмел возражения сакс, прибавляя звук в музыкальном блоке ком-центра. – Это же «Горнист».

– А-а-а, – хором отозвались Степа с Элечкой.

«Горнист» был песней, которую можно было слушать и слушать. Сами «Сброс» исполняли ее практически без дополнительных эффектов. Так, совсем чуть-чуть: свежесть летного раннего утра, неверный свет разгорающейся зари, запах ружейной смазки и озона от энергетических батарей. И все. И только звонкая и чистая мелодия горна, зовущая в бой замерший строй. Древняя традиция, бережно сохраненная до времен покорения новых миров. Утро, чистый звук трубы, развевающееся знамя и стоящие плечом к плечу бойцы. Еще живые, еще вместе, еще победители….

После того, как замерла последняя нота, Донкат еще долго не мог пошевелиться. Декстер с Элечкой тоже сидели, замерев. Бот шел сам, послушный воле программы.

– Здорово, – откашлялся, наконец, Степа. – Хорошая песня.

– Лучшая, – тихо отозвался спереди Шойс, неподвижно глядя в бездну космоса, лежащую перед летящим вперед ботом. – Я знал ребят, про которых она написана.

Он помолчал.

– Мало кто из них тогда вернулся.

Еще несколько мгновений звездной тишины….

– И горнист тот погиб. Хороший был парень….

Что тут скажешь?

– Шойс.

– Шойс.

Элечка и Степа одновременно пришли к одинаковым выводам.

– Да? – грустно улыбнулся сакс.

– Я, конечно, бессердечная скотина, но….

– Не так Степа, – поправила его Элечка. – Шойс, мы не хотим испортить тебе настроение. Просто поверь, ты нам дорог всякий, но сейчас мы бы гораздо больше обрадовались идущему в бой коспеху Кабану, нежели страдающему капитан-коммандеру Декстеру. Посмотри, нам лететь осталось всего ничего, а Степа даже не налил себе еще. Нельзя так мальчика мучить.

Донкат возмущенно вскинулся на подушках, плохо понимая, где тут мальчик, если Элечка на пару-тройку лет его младше, но поддержка, которую Декстер ей тут же оказал, свела на нет все его возражения.

– И правда, салаги не должны долго думать, им это вредно.

Донкат уже совсем было собрался ответить, но посмотрел в глаза нарочито бравурно радующегося сакса и решил потерпеть. Нет, грусти в глазах Шойса больше не было. Но вот только она не ушла. Она спряталась.

– Сами вы…, – пробурчал он и потянулся, было, за пивом, но его остановила Элечка.

– Постой, может, уже дома начнем, а то поселок уже виден, а как Шойс паркуется, ты знаешь.

– И как я паркуюсь? – оскорбленно воззрился на нее сакс.

– По-разному, – Элечка лукаво улыбнулась и подмигнула Донкату. Он благодарно улыбнулся ей в ответ. Это было извинение за «мальчика».

– Вот вы нахалы, – сакс подвздернул на себя штурвал и бот ощутимо прибавил в скорости. – Сейчас я вам покажу, как стыкуются псы космоса.

– Именно про это я и говорила, – невинно заметила Элечка, и Шойсу волей-неволей пришлось сбрасывать скорость.

Вот и стена дома на астероиде, обращенная к звездам. Дверь гаража, настолько искусно замаскирована под камень, что с первого раза и не разберешь. Тихонько клацнули парк-контакты. Как бы Шойс ни гонял на своем «Тарантуле», стыковался он всегда ювелирно. Кусок каменной стены пополз вверх, открывая дверь в гараж, и автоматика начала втягивать бот внутрь. Тут уже пилоту делать нечего, и Декстер обернулся к Степе.

– Ну, что, солдат, – отпразднуем очередную победу? Сколько мы сегодня заработали?

– Абсолютный рекорд, – отсалютовал ему Донкат. – И цена на билеты была запредельная, и народу набилось, что чуть ли не в туалете стояли. Равазов уже не знал, в какую сторону бежать. А что самое приятное, большая часть еще осталась отмечать. Так что можешь себя поздравить: твоя идея сработала на сто процентов.

– Так-то, – надулся от гордости сакс. – А теперь праздновать. И не вздумайте сопротивляться, такие вещи не каждый день бывают.

Степа переглянулся с Элечкой.

– А кто-то сопротивлялся?

– Тогда вперед! – Шойс открыл люк бота и пружинисто выпрыгнул наружу. – У меня все готово.

– Кто бы сомневался, – мельком полюбовавшись на бедра вылезающей перед ним Элечки, Донкат выбрался в гараж. Принюхался. – Шойс, а чем это пахнет?

– Сюрприз, – сакс приглашающе распахнул дверь, ведущую в дом, и на Степу обрушилась волна запахов.

Цветы, море, еще что-то неуловимое. И поверх этого ноздри защекотал отчетливый запах мяса, приготовленного на углях. У Донката потекли слюнки. Даже высеченная из камня красота Элечки дала сбой: она перевела взгляд на Декстера и точно так же сглотнула.

– Шойс, это ужин?

– Это не только ужин, – сакс торжествующе оглядел обоих голодающих. – Это ужин в честь нашего успеха. Очередного.

– А хватит…? – многозначительно поинтересовался Донкат, шевеля пальцами. – Запасов, в смысле?

– У меня и не хватит? – Шойс казался возмущенным до глубины души. – За кого ты меня принимаешь? Пошли, будешь лично проверять. И попробуй потом сказать, что ничего не помнишь, как в прошлый раз.

Последним, что Степа помнил, был Декстер, увлеченно вещающий о каком-то новом сообществе в «Вакууме», где он обнаружил давным-давно потерянную группу друзей. Уже плохо стоя на ногах, он стучал по экрану, требуя от какого-то Фила откликнуться, потому что его зовет Кабан. Элечка к этому моменту уже благополучно отбыла ко сну, и урезонить развоевавшегося сакса, пока он не выдернул экран из стены, было некому. Но, как ни странно, все обошлось. Не достучавшись, Декстер добродушно погрозил экрану кулаком, пообещал до них еще добраться, и вернулся к Степе, покачивая в руке бутылкой виски. И все, вот это уже был финиш.

Нет, еще не финиш. Засыпая, а вернее, обрубаясь, Степа все время слышал над собой торжественную и грустную мелодию «Горниста».