Глубоко вдохнув, я быстро зашагала вперед, подталкиваемая сильнейшим желанием в максимально короткие сроки вновь оказаться на поверхности земли. Не то чтобы я страдала врожденной клаустрофобией, но после известной истории на Денебе IV всякие пещеры и подземелья вызывали у меня стойкие малоприятные ощущения… Дабы слегка отвлечься, я вспоминала подробности карты, начерченной Глен, и заодно прикидывала, сколько мне еще осталось пройти, поэтому до меня как-то не сразу дошло, что в моем мироощущении появились очевидные несообразности. Если конкретнее — я чувствовала впереди нечто странное, точнее, некую преграду, как будто проход перегорожен стеной, вполне материальной, только невидимой…

«Иногда такие вещи следует просто выкидывать из головы, иначе начнешь собственной тени шарахаться», — посоветовала я себе и встряхнулась подобно собаке, вылезшей из воды. Не помогло. Поэтому я все же пошла на компромисс, то есть замедлила шаг и продолжила движение, внимательно изучая пространство перед собой. Как назло, ничего подозрительного на глаза не попадалось, унылый антураж оставался бескомпромиссно унылым, и я уже была готова списать все на мнительность и расшатанные нервы (качества, которых я отродясь в себе не замечала), заодно укрепляя свой дух мыслью, что это не Земля и даже не Денеб IV, а здесь терпение — это наше все…

Результатом столь плодотворной работы над собой стало сохранение целостности лба, когда я наконец наткнулась на преграду. Она действительно была невидима, также не имела запаха, вкуса, цвета и каких-либо изъянов, оставлявших надежду на ее преодоление. Нет, я, конечно, отступила на шаг и очень осторожно попыталась еще пару раз ее боднуть, теперь уже возле стен. Куда там. Нечто, по моим догадкам, являющееся не чем иным, как силовым полем высокого класса, перекрывало проход целиком и полностью, а чтобы пробить в нем дыру, нужна была как минимум плазменная пушка… Что ж, я отступила еще на пару шагов и прислонилась к холодной каменной кладке с целью подумать.

На Кертории все магические явления возникают двумя способами. Первый — редкий и в настоящее время практикуемый лишь единицами — использование врожденных способностей, и второй — магические игрушки, в широком ассортименте поставляемые аристократии той самой Академией, внутрь которой я пыталась попасть. В данном случае совершенно не верилось, что Анг Сарр или кто-либо еще из приближенных к нему лиц станет тратить свою энергию на поддержание силового поля, соответственно оставался второй вариант. Он, безусловно, тоже требовал затрат, но следить за работой прибора, генерирующего поле, может и простой гвардеец, стоящий на страже. Разумеется, найти и просто отключить прибор или того, кто за ним присматривает, было лежащим на поверхности, но невыполнимым решением. Тут, правда, мне в голову пришла довольно забавная мысль, и я потратила пару минут на изучение поверхности поля. Определив на ощупь его изгиб, я разочарованно вздохнула — с идеей, что генератор мирно покоится ярдах в десяти, пришлось распрощаться. Источник находился достаточно далеко, по-видимому, в самой Академии.

Ладно, смирение значительно уступает по важности терпению, но периодически и оно оказывается весьма полезным, так что я признала временное поражение, развернулась, в похвальном темпе проделала обратный путь и минут через пятнадцать уже вновь двигалась в направлении Академии, но теперь поверху, прямо по великолепным газонам. Естественно, демонстрация своего присутствия в этой части города вообще и внутри здания в особенности не сулила ничего хорошего, поэтому я на всю катушку использовала подарок Глен.

Моя уверенность в наличии способа проникнуть внутрь Академии может вам показаться несколько необоснованной, однако предположение о том, что поле накрывает с вечера до утра все здание, казалось крайне маловероятным, поскольку студенты — народ на редкость непоседливый и постоянно шастают туда-сюда, а выключать поле для каждого, кто забыл очень ценную книгу, — занятие неблагодарное. Следовательно, доступ должен быть ограничен лишь в очень небольшую часть здания, да и туда, если вдуматься, можно попасть посредством калитки. Не станет же Анг Сарр, буде ему понадобится удалиться, разыскивать нужного гвардейца и просить его открыть, так сказать, парадную дверь. Выход точно должен быть, а где выход, там, как известно, и вход… Но об этом я решила подумать если и не завтра, то ближе к месту событий.

А для начала следовало оказаться в самой Академии, и хотя задача выглядела не очень заковыристой, определенная сложность была — войти требовалось, не попавшись кому-либо на глаза, а то вид самопроизвольно распахивающейся и закрывающейся двери мог возбудить нездоровые подозрения. И если, находясь снаружи здания, я вполне могла выбрать подходящие вход и момент, то отсутствие свидетелей изнутри следовало рассматривать как счастливый случай… В итоге обошлось, и, никем не замеченная, я проникла в учебное крыло, где потратила следующие полчаса достаточно бездарно, но, по крайней мере, не безрезультатно — теперь с большой долей уверенности можно было утверждать, что при включенном силовом поле попасть из этой части здания в исследовательский отдел, откуда начинался еще один потайной ход, ведущий в кабинет Ректора, — невозможно. При желании это даже можно было истолковать как позитив, поскольку оставалась единственная возможность…

Для ее реализации я направилась в так называемую производственную зону, точнее, часть Академии, откуда по всей Кертории расходились перстни, кулоны, камеи и прочие магические украшения, и, как следовало ожидать, на пути туда встретилось довольно банальное препятствие — закрытая на замок дверь. К счастью, ни о каких карточках с кодом здесь никто слыхом не слыхивал, да и конструкция замка повышенной сложностью не отличалась, так что мне представился случай применить на практике полученные некогда знания о механическом взломе при помощи простейших подручных средств (а ведь слушая этот и родственные ему курсы, я была готова держать пари на почти любых условиях, что подобные предметы — исключительно блажь начальства, начисто лишенная практического смысла). Буквально минуты за три я избавила себя от суровой необходимости вышибать тяжеленные двустворчатые двери и прошла дальше, оставив все позади себя в первозданном виде.

Непосредственно в промзоне интерьер претерпел значительные изменения — коридор стал шире, потолки выше, а количество дверей резко уменьшилось. Возле одной из них я не совладала с любопытством и, даже под угрозой появиться непосредственно к концу предполагаемого важнейшего разговора, заглянула внутрь. Моему взору предстало огромное помещение, вдоль стен которого располагались бесконечные на вид стеллажи, а посередине стояли столы, загроможденные непонятного вида приборами. Пришлось признать, что за короткий срок разобраться здесь хоть в чем-либо не представляется возможным, а значительным запасом времени я не располагала и, сделав себе легкий устный выговор, направилась дальше, попутно стараясь запомнить все хитросплетения здешних переходов и внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, которые по идее должны были засечь поле и заблаговременно привести меня в боевую готовность. Так и произошло, более того, пройдя к знакомому препятствию кратчайшим путем, я наконец попала куда надо — за очередным поворотом оказался коридор, где ярдах в десяти, справа обнаружилась массивная дверь, явно ведущая в исследовательское крыло. Обнаружилась, правда, и проблема — в лице охранника, развалившегося в кресле и казавшегося чуть ли не спящим. Всерьез полагаться на последнее, разумеется, не стоило — скорее уж это был не просто рядовой гвардеец, а облеченный особым доверием какой-нибудь местный бакалавр или магистр, занятый сканированием подведомственного ему хозяйства на предмет всплесков неожиданных магических возмущений… Если верить Глен, засечь меня при активированном кулоне, создающем кокон невидимости, он не мог, но и проскользнуть в вожделенную дверь незамеченной было нереально. Оставалось только перевести его в бессознательное состояние, наплевав на то, что уже назавтра Ректора оповестят насчет моего вторжения. Ну, не конкретно моего, конечно, однако вряд ли в этом смысле у него возникнет море вариантов.

В общем, осуществив классический выбор из двух зол, я начала подкрадываться к охраннику, но как ни старалась двигаться плавно и бесшумно, что-то он почувствовал, поскольку вдруг открыл глаза и вскинул голову, будто прислушиваясь. Поднять тревогу он то ли не решился, то ли не успел, поскольку я тоже времени зря не теряла — сонная артерия хотя и находилась у керторианцев не совсем там, где у людей, но оставалась самой, пожалуй, уязвимой точкой организма, а куда бить, я знала: один точный и резкий удар ребром ладони, и готово — не насмерть, но надолго. Когда бесчувственное тело обмякло в кресле, я выдохнула, лишь в этот момент осознав, что все это время бессознательно задерживала дыхание, расположила жертву поудобнее и, с трудом заставив створку из цельного куска дерева сдвинуться с места, вошла в исследовательскую часть Академии.

После проникновения на в меру тщательно охраняемую территорию остальное оказалось делом техники. Согласно схеме Глен один из доступов к системе потайных ходов располагался в библиотеке, которая находилась совсем рядом и была, к моей вящей радости, в этот час совершенно пустынна. Стоило также похвалить себя за проявленную предусмотрительность — хоть в этом и не было насущной необходимости, я все же поинтересовалась у Глен, как тут управляют многочисленными скрытыми дверями, ибо сейчас недостаток информации мог стать неразрешимой проблемой, а так я всего лишь проявила чудеса совмещения нарисованной схемы с реальностью и с первой попытки правильно определила настенный канделябр, с которым следовало оперировать. Он легко, без малейшего усилия повернулся на девяносто градусов, и часть казавшейся монолитной стены между двумя шкафами ушла вглубь и в сторону, открывая проход… э-э… куда-то в темноту. Тут возник интересный вопрос: а как закрывается тайный ход? Об этом я спросить забыла, а оставлять позади себя такие очевидные следы выглядело более чем неразумно. Пока я судорожно пыталась что-нибудь придумать, ответ неожиданно преподнес себя сам: бутафорская стена просто начала двигаться в обратном направлении, явно собираясь встать на исходное место. Я решила не проводить вторую серию экспериментов с канделябром и проскочила внутрь, где, в отличие от хоть тускло, но все же освещенного подземного хода, который так некстати оказался перекрыт силовым полем, меня окружила непроглядная темень…

— Интересно, зачатки ясновидения мне в наследство достались, может, и маленькую луну удастся материализовать? — пробормотала я, но, несмотря на отчаянное желание, светлее вокруг так и не стало, поэтому пришлось форсировать коридор впотьмах, одной рукой держась за стену, другую судорожно вытянув перед собой, и при этом считать повороты. Каким-то чудом мне удалось не сбиться, и, заполучив три жалких синяка, я достигла цели путешествия — кабинета Ректора. Здесь, как и обещала Глен, в стене обнаружилось небольшое отверстие для подглядывания, и, жадно прильнув к нему, я воочию стала свидетелем сцены, гипотетическая возможность которой и заставила меня проделать весь этот путь. Ректор Сарр, сгорбившись, сидел в своем кресле практически точно спиной ко мне, а по ту сторону стола по просторному кабинету расхаживал (я бы сказала, несколько нервно) граф Дин Танварт.

— Ну, так что же вы думаете по поводу этого фарса? — как-то меланхолично осведомился Ректор, и фраза очень меня обнадежила — похоже, беседа началась недавно и ничего важного я еще не пропустила.

— Вы имеете в виду Совет? — уточнил граф Танварт.

— Именно. Хотя, к сожалению, общее положение дел имеет отнюдь не сатирический характер.

— Что да, то да, — не преминул согласиться собеседник. — Однако мне не кажется, что наша позиция ухудшилась и теперь нужно в спешном порядке изменять стратегию. По сути, Тедл, как и предполагалось, пошел до конца и тем самым оказал нам неоценимую услугу. Затем произошел неожиданный поворот, но это всего лишь означает, что нам предстоит выработать новый план дальнейших действий, а возможностей меньше не стало. — Облегчив таким образом душу, граф наконец закончил променад, уселся в кресло напротив собеседника, достал трубку, раскурил ее и сделал пару затяжек. Мне как никогда захотелось последовать его примеру, но, увы… С едва ли меньшим желанием я ожидала продолжения про планы, но, удобно откинувшись на спинку кресла, он заговорил про иное: — А вот наша герцогиня Галлего, признаюсь, меня удивила. Я был совершенно уверен, что после разговора с вами она проявит благоразумие: во всеуслышание откажется от трона и постарается как можно скорее исчезнуть из столицы.

— Не следует быть совершенно уверенным ни в чем, кроме свершившихся фактов, да и те время от времени стоит ставить под сомнение, — с назидательной ноткой заметил Анг Сарр, отхлебнул что-то из стоявшей на столе чашки и после очередной продолжительной паузы выдал следующую порцию рассуждений: — Она хорошо, даже слишком хорошо осведомлена о происходящем и к тому же не глупа, поэтому могла прийти к выводу, что линия поведения, которую, по существу, я пытался ей навязать, более всего выгодна мне самому, и значит, ей лучше поступить с точностью до наоборот. Такое вполне возможно. Хотя мне и представлялось, что она провела на Кертории вполне достаточно времени, чтобы убедиться: видеть ее здесь живой не желает никто, и это соображение покажется ей куда более важным, нежели желание поступать в пику мне. И опять же она ведь не совсем керторианка, следовательно, ее поступки не обязаны быть строго логичными… — Тут граф Танварт сделал некое движение рукой, очень похожее на жест школьника, отважившегося задать вопрос посреди лекции сурового преподавателя. — Да?

Дин заерзал в кресле.

— Простите, но так ли это? Мы вот до сих пор предпочитали видеть ее живой, и ей об этом известно. У остальных же просто нет мотивов вести столь сложную игру, но, как вы сами сказали, не следует быть совершенно уверенным…

— А я и не утверждал однозначно, что это так и есть. Я говорил, что у нее должно было сложиться такое впечатление.

Экие они тут все мастера казуистики, мне аж тошно стало, и язык начал чесаться невыносимо. Впрочем, граф Танварт на этот раз тоже не растерялся:

— Но с тем же успехом она может руководствоваться мыслью, что не так-то легко решиться уничтожить герцогиню Галлего. Особенно учитывая, кто стоит за ее спиной и наверняка обеспокоен ее целостью и сохранностью. С Принцем никто в здравом уме связываться не захочет… — На лице графа отразилась некая озабоченность. — Простите еще раз, но вы абсолютно уверены, что в ближайшее время Его Высочество не заявится самолично проверить судьбу дочурки?

Честно скажу, вопрос, поставленный таким образом, заставил меня всерьез обеспокоиться. Все же хотелось бы поговорить с… хм… папочкой не на том свете. Анг Сарр тем временем вздохнул с чувством, которое я не смогла идентифицировать, и изрек:

— Как я уже говорил вам, уверен. Хотелось бы, конечно, чтобы эта проблема разрешилась раз и навсегда, но… Я далек от мысли недооценивать Его Высочество.

Облегченно выдохнув, я прислонилась к стене и следующие несколько реплик только слушала.

— Пусть так, — продолжал упорствовать граф, — но есть же еще и герцог Галлего со своими друзьями. Судя по печальной судьбе Вольфара Рега, Ранье крайне болезненно реагирует на попытки причинить вред его пассии.

— Но на сей раз ему будет совсем не просто примчаться на выручку, — саркастически заметил Ректор.

— В прошлый раз он тоже не по ковровой дорожке шел, — слегка уныло напомнил граф Танварт.

«Очень занятно», — признала я и чертыхнулась. Прежде подобная мысль совершенно не приходила мне в голову, причем не очень понятно почему. Да, с одной стороны, Ранье не назовешь величайшим мыслителем XXV века, а с другой — смог же он на равных конкурировать с такими далеко не средними умами, как барон Детан и Его Высочество, и добиваться своего. А значит, всегда существует шанс, что в один прекрасный день герцог Галлего появится и на Кертории… С весьма сложными чувствами я вновь приникла к щели.

Диспозиция не сильно изменилась: главные действующие лица по-прежнему мирно сидели на своих местах, только в несколько иных позах, и картинка стала в точности такой, как в моем давешнем видении, когда мы с Кратом ночевали в лесу.

— На деле это разговоры ни о чем. Ухудшилась наша позиция или нет, почему герцогиня Галлего поступила именно так, а не иначе, — все это веши если и достойны обсуждения, то не сейчас. Потому как у нас есть проблема. Дин, у нас есть очень серьезная проблема. — И вот тут я наконец уловила в голосе Ректора самые настоящие эмоции — хоть я и не видела его лица, зато отчетливо слышала, что он злится. — Каждый раз, когда события принимают маловероятный или совсем уж неожиданный оборот, и сегодняшний день не исключение, у меня создается стойкое впечатление, что, несмотря на отсутствие Принца, мы, как послушные марионетки, пляшем, повинуясь взмахам его руки, и шаг за шагом реализуем тщательно разработанный им план. План, ведущий к целям, которые я по-прежнему не могу постичь, но которые, как мы неоднократно могли убедиться в последние месяцы, абсолютно не совпадают с нашими. И мне, — тут руки Ректора сжались в кулаки, — надоело быть его марионеткой, будь он проклят!

Дин Танварт тактично помолчал пару минут, давая собеседнику остыть, а затем спокойно поинтересовался:

— И что вы предполагаете предпринять? Надо думать, нечто идущее вразрез с планами Его Высочества? Иными словами, у вас появилась идея, как уничтожить герцогиню, не нарвавшись впоследствии на закономерное недовольство Его Высочества… гм… со всеми вытекающими?

Несмотря на то, что в кабинете фактически обсуждался вопрос моей жизни и смерти, я не сдержалась и еле слышно фыркнула. Слишком уж забавно это звучало. В духе «и хочется, и колется, и мама, точнее Принц, не велит…».

— Идея-то не нова — если герцогиню убьем не мы, то и возмездие падет не на нас. Другое дело, что нужно грамотно реализовать эту идею на практике.

Ну вот, довелось поприсутствовать при вынесении себе смертного приговора. Трудно было ожидать, что граф Танварт выступит в роли моего адвоката и, к примеру, станет ратовать за отмену высшей меры наказания, но все равно я с интересом ожидала его реплики. Он довольно долго что-то взвешивал и в итоге лишь очень нейтрально осведомился:

— Это ваше окончательное решение?

— Да.

Граф Танварт кивнул с видом «быть посему» и задал вопрос, который меня тоже очень интересовал:

— Кем вы собираетесь воспользоваться для достижения цели? Мне кажется, идеально подходили бы Далтон Горн и его сторонники.

— Именно, — подтвердил Анг Сарр. — И когда на них падет заслуженная кара, мы одним выстрелом убьем двух зайцев.

Дин Танварт поднялся и вновь начал вышагивать по комнате.

— Кстати, герцогиня не пыталась встретиться с Горном, после того как получила довольно резкий отказ на приеме у графини Деор?

— По моим сведениям, нет, — сказал Ректор после небольшой паузы, которой столь незамысловатый ответ как будто не требовал.

— Если я что-то понимаю в людях, то на этом герцогиня не успокоится. Имеет смысл разузнать поточнее, не назначена ли у них встреча, — выдал не к месту разумную мысль граф.

— Да, это, разумеется, во многом упростило бы нашу задачу, — в своем привычном вялом стиле согласился Ректор.

— Валяйте, узнавайте, — еле слышно пробурчала я, оказавшись не в силах молча побороть досаду. — За столь короткий срок вам все равно не удастся ничего подстроить.

— Как вы намерены все организовать? — между тем задал наиболее интригующий вопрос граф Танварт, но тут меня ожидало разочарование.

— Не через вас.

Я бы на месте Танварта на такое недоверие сильно обиделась, но он промолчал и только, остановившись на мгновение, кинул на собеседника быстрый взгляд, содержание которого мне было не отследить. Однако этого хватило, чтобы Анг Сарр все же дал пояснение, к сожалению, слишком для меня туманное:

— Помните план в отношении Князя Д'Хур, от которого под давлением обстоятельств нам пришлось отказаться? Ну вот примерно так же.

Танварта в отличие от меня этот намек вроде бы вполне удовлетворил, но он с прежней энергией продолжал нарезать круги по кабинету, словно ожидая еще каких-то указаний или разъяснений, и, как ни удивительно, через пару минут они и в самом деле последовали. Причем холодно-уверенный тон Ректора вкупе с его словами мне очень не понравился. Я не склонна к трусости, но тут впору было испугаться…

— Я знаю, о чем вы думаете, Дин. Мы и впрямь достигли критической точки, и действия, которые мы собираемся предпринять, будут носить необратимый характер. Это всегда немного нервирует, тем более что вам кажется, будто мое решение принято исключительно вследствие сложных взаимоотношений с Принцем. Но это не так. — Хороший оратор обязательно сделал бы здесь паузу, и Анг Сарр подтвердил претензии на высокий класс. — Мы предполагали извлечь пользу из появления на Кертории герцогини Галлего, и, надеюсь, вы помните какую. Мы хотели дестабилизировать ситуацию, всколыхнуть наше стоячее болото, дабы затем дискредитировать противников и тем самым добиться решающего перевеса. И нам это удалось: инопланетянка, претендующая на трон Кертории, — это идеальный толчок, что может быть лучше? Нет, отступиться сейчас невозможно, это было бы не разумной осторожностью, а непростительным малодушием! А герцогиня Галлего… Да она нам больше просто не нужна.

Мне оставалось только посожалеть о невозможности достойно ответить товарищу в лицо, и даже более того, следующие слова графа Танварта:

— Видимо, вы, как и всегда, правы. Есть ли еще какие-нибудь моменты, которые нам следует обсудить? — настоятельно указывали на то, что пора и честь знать.

«Моменты» вряд ли найдутся, а если Танварту приспичит покинуть исследовательское крыло Академии и он наткнется на охранника, пока я нахожусь в стенах этого гостеприимного здания, то мне уже вряд ли удастся из него выбраться.

На обратном пути никаких неприятностей не случилось, что можно считать везением в пределах нормы, и я по-прежнему под прикрытием кокона благополучно вернулась в свой особняк, по дороге обдумывая услышанное. Мне вовсе не хотелось прерывать это занятие и в дальнейшем, однако одного взгляда на дворецкого, нервозно слонявшегося по холлу, хватило, чтобы выключить генератор невидимости и поинтересоваться:

— Что случилось, Дарт?

Дворецкий проявил завидное хладнокровие, то есть за пару секунд молча переварил мое появление из воздуха и выпалил новость:

— Капитан вернулся. Он жив!

— О! Это хорошо… — продемонстрировала я присущие себе тонкость и быстроту мышления, и Дарт решил, что стоит дать более развернутую картину последних событий, не дожидаясь наводящих вопросов.

— Да, но, к сожалению, Эртон прибыл один, остальные погибли. Подробности, наверное, он лучше расскажет вам сам…

— Наверное, — прорычала я. — А вы не знаете случайно, где именно я могла бы их послушать?

Дворецкий слегка смутился, но не более того.

— Капитан появился час назад, после чего привел себя в порядок и сейчас ужинает. В столовой, разумеется… — Я моментально развернулась и двинулась к нужной двери, но вслед донеслось: — Герцогиня, я вас убедительно прошу больше так не поступать. Если вы хотите покинуть свой дом, совсем необязательно делать это в тайне ото всех. Вы же не в тюрьме.

— Да, это больше похоже на цирк, — согласилась я, открывая дверь.

Капитан Рагайн действительно сидел за столом и как ни в чем не бывало поглощал суп. При моем появлении он, конечно же, встал и поклонился:

— Добрый вечер, герцогиня. Очень рад видеть вас живой и невредимой.

— Могу сказать то же самое. Хотя, вернее, видеть-то вас я безусловно рада, а насчет невредимости это вам лучше знать…

И в самом деле, Эртон Рагайн не производил впечатления, будто вот-вот лишится чувств от ран или усталости, но если присмотреться, то становилось очевидно, что недавно ему крепко досталось. Впрочем, он проигнорировал мой намек и лишь пожал плечами с видом «какое это имеет значение?».

— Да вы садитесь, еда остынет. — Подав пример, я расположилась напротив и, вызвав прислугу, попросила чашку местного кофе с парой плюшек. Разговор с капитаном был объективно необходим, а вот насколько он окажется продолжительным, я пока не решила. В подтверждение этой мысли Рагайн, на секунду оторвавшись от тарелки, осведомился:

— Кто будет рассказывать первым?

— Вы.

Он согласно кивнул и в перерыве между супом и горячим поведал историю, прямо скажем, доставившую мне мало удовольствия.

— Как вы помните, герцогиня, у меня было более чем достаточно оснований предполагать, что нас поджидает ловушка, и поэтому, когда стемнело, я долго боролся с искушением остановиться, но в итоге преодолел его. Я руководствовался несколькими соображениями: и нежеланием нарушать согласованный план, и неуверенностью в том, что западни удастся избежать, просто разбив лагерь посреди леса, но главным образом мною двигала вполне здравая мысль — чтобы нас удержать, ловушка прежде всего должна быть достаточно крепкой. Увы, эта оказалась таковой. Обставлена западня была просто и надежно. Ночь выдалась ясной, луны освещали тракт, и мы мчались с весьма высокой скоростью, поэтому, когда за одним из поворотов отряд налетел на баррикаду, перегораживавшую всю дорогу на высоту, недоступную для прыжка, возникла сумятица — мы попытались резко остановиться, не столкнувшись при этом ни с преградой, ни друг с другом. И в ту же секунду на нас отовсюду посыпались стрелы. Весь отряд перестреляли из арбалетов, и произошло все настолько быстро, что никто не успел ничего предпринять… — Тут капитан прервался, поскольку как раз подали следующее блюдо, и, лишь отправив в рот пару кусочков горячего, источающего аппетитный аромат мяса, продолжил: — Мне следует поблагодарить вас, герцогиня. Думаю, без вашего ценного подарка мы бы сейчас не разговаривали.

— А при чем тут гранатомет? — искренне удивилась я, — Чтобы акустическая граната оказалась эффективной, она должна разорваться в замкнутом помещении…

Капитан помотал головой и даже отложил вилку.

— Я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду, но я-то стрелял не по нападавшим — они в любом случае многократно превосходили нас числом. Нет, я выстрелил по баррикаде. — Похоже, ему не очень хотелось вдаваться в детали, но деваться было некуда. — Видите ли, я позволил себе проявить осторожность — или малодушие, если угодно — и ехал не во главе отряда, а в самом его центре. А посему, когда впереди возникло препятствие, я получил пару лишних секунд и, сообразив, что сейчас последует, упал с пантеры вместе с вашим оружием, не дожидаясь, пока меня утыкают стрелами. А затем я выстрелил по баррикаде — это был одновременно и отвлекающий маневр, и попытка частично ее разрушить. Если б последнее не удалось, я стал бы прорываться обратно, в том направлении, откуда мы прибыли, но эта затея практически не имела шансов на успех, потому как большая часть стрелков располагалась именно там. К счастью, взрывом раскидало верхние ряды бревен, из которых был сложен завал, и я посчитал, что теперь пантера сможет его перемахнуть. Дальнейшее, думаю, ясно и так… — Он помолчал и мрачно добавил: — Одно следует признать — находись вы с нами и не будь в нашем арсенале инопланетного оружия, лежать бы всем сейчас на тракте, глядя в прозрачное небо невидящими взорами.

Комментировать, а уж тем более оспаривать эту почти что эпитафию представлялось по меньшей мере бестактным, поэтому, допив остатки кофе, я осторожно поинтересовалась:

— Капитан, понимаю, что это маловероятно, но у вас не возникло подозрений, кем было организовано нападение?

Бросив на меня острый взгляд, он вздохнул и ответил:

— Возникло. Оно возникло бы у любого, кто хорошо знаком с военной историей Кертории.

— Я не отношусь к их числу.

— Я понимаю. Просто… — капитан явно подбирал формулировку и, надо признать, справился с этим удачно, — … это слишком очевидное подозрение для нашей истории. С другой стороны, очевидность компенсируется весьма высокой надежностью засады, гарантирующей отсутствие потерпевших, а следовательно, и их показаний.

— Пока мне по-прежнему сложно отследить взаимосвязь.

— Я сейчас все объясню, но прежде… Скажите, герцогиня, вам ничего не показалось странным в моем рассказе?

Не могу сказать, что мне было больше не о чем подумать, но привычка самостоятельно находить ответы на подобные вопросы оказалась сильнее… Пауза затягивалась, но капитан ждал терпеливо, и, чтобы хоть как-то прервать эту нелепую игру в молчанку, я отметила единственный момент, казавшийся сомнительным:

— По вашим словам, отряд был перебит чуть ли не мгновенно. В таком случае удивляет точность стрелков, ведь ночь все же, но, возможно…

— Нет, — мягко перебил капитан, — я именно об этом. Точность не просто удивляет, она кажется совершенно неправдоподобной. Я бы сам себе не поверил, если бы не видел это собственными глазами и если бы не знал, что похожие случаи уже бывали, по крайней мере два мне известны. Первый относится ко временам междоусобных войн еще до объединения Кертории. Тогда довольно большой отряд кого-то из восточных баронов вторгся во владения барона Карнела и был поголовно уничтожен, попав посреди ночи в аналогичную засаду. Причем почти все жертвы были поражены насмерть первой же стрелой — случай, настолько нетривиальный и загадочный, что даже попал в историю. Вторая аналогичная ситуация имела место не столь давно, около полутора тысяч лет назад, и была связана с конфликтом внутри семейства Карнелов. Если опустить малозначительные подробности, то дело выглядело так: один из сыновей барона с преданными ему людьми тоже угодил в ночную засаду и, думаю, вы догадываетесь, какая их постигла судьба… — Я кивнула, и, предвосхищая один из моих вопросов, капитан сообщил: — Каким образом барон Карнел проворачивает этот фокус, доподлинно неизвестно, и я не вижу смысла в пересказывании существующих по этому поводу догадок.

— Да, наверное, — согласилась я, но оставался второй, куда более важный вопрос. — Неясно только, какое отношение барон Карнел может иметь… э-э… к нам?

— Если бы вы взглянули на карту, то сразу нашли бы объяснение. Чтобы не тратить на это время, скажу, что северными соседями, а также давними союзниками и друзьями баронов Карнелов являются герцоги Горны.

Я с трудом сумела сохранить невозмутимое выражение лица. Скверно все складывалось. Ибо если вышеизложенное было правдой, то мои отношения с герцогом Горном выглядели идеально соответствующими намерениям Анга Сарра, какой бы трюк тот ни собирался проделать. Не говоря уже о том, что и моя грядущая встреча с герцогом представлялась теперь в ином свете. И если определить свое отношение к ней было на данный момент затруднительно, то одно становилось ясно сразу — обсуждать этот вопрос с капитаном не следует. Он между тем достаточно справедливо решил, что наступила моя очередь рассказывать.

— Как прошел Совет, герцогиня?

— О, превосходно, — не удержалась я от ехидства. — Все ваши видные деятели с восторгом восприняли новость о том, что я имею вполне определенные виды на престол Кертории. А если серьезно, то мне запрещено покидать столицу до тех пор, пока светлые умы не придумают, как бы проверить мое керторианское происхождение… — Капитан откровенно скривился, и я умиротворяюще — насколько умела — улыбнулась. — Я сообщу вам все подробности, но прежде вы уж доскажите до конца…

— Что именно?

— Капитан, если бы вы прямо из засады отправились сюда, то прибыли бы раньше нас с лордом Танвартом, а не полтора дня спустя, разве нет?

— А, вы об этом… — Капитан ничуть не смутился, но как бы признал, что мой вопрос достоин освещения. — Когда я вырывался из засады, мне вслед, разумеется, стреляли и даже слегка зацепили. Так вот, я решил притвориться, будто полученное ранение куда более серьезное, нежели имеющаяся царапина. Враги, конечно, не могут быть уверены, что я погиб, но лучше оставить их в неведении.

— С этим трудно не согласиться.

— Соответственно мне пришлось приложить немало усилий, чтобы незамеченным пробраться в столицу и тем более сюда. Надеюсь, с поставленной задачей я справился, а будет ли от этого какой-нибудь прок… — Он выразительно пожал плечами.

С этим философским подходом было не поспорить, так что, учитывая заодно и позднее время, я не стала требовать мелких деталей и перешла к изложению событий, участвовать в которых довелось мне. Получилось… хм… среднеискренне, поскольку я честно и детально рассказала о прибытии, вчерашнем приеме у графини Деор, сегодняшнем утреннем посещении Академии и Совете, но ни словом не обмолвилась ни о запланированной встрече с Далтоном Горном, ни о своей ночной эскападе… Возможно, и даже очень вероятно, что у капитана возникли кое-какие подозрения, но он явно слишком устал, чтобы попытаться немедленно вытащить из меня недостающие подробности, и вежливо попросил разрешения откланяться.

Когда капитан покинул столовую, я некоторое время просидела в легком оцепенении, а затем последовала его примеру. Безусловно, нужно было обдумать события этого многотрудного дня, и я честно собиралась напрячься, но лишь только моя голова коснулась подушки, как меня сморил сон…