38
Наконец долгий переход и сытный ужин сделали свое дело, и они заснули. Ригарду почти сразу стал сниться дом и мешок с копчеными курами, которые он вез на арендованном ослике в дом бургомистра. А Клаус в своем сне стоял на берегу моря, и накатывающиеся волны разбивались о камни у его ног. Пена взлетала клочьями, уходящая вода закручивалась воронками, и темно-зеленые водоросли хлестали по камням – жесткие, словно веревки.
«И как они там держатся на таких бурунах, за что цепляются?» – успел подумать Клаус о водорослях и проснулся от того, что кто-то потянул его за ногу.
– Что? – спросил он, открывая глаза.
– Пойдем, поможешь мне… – сказала хозяйка, загасив масляный светильник, отчего в маленькой загородке повис запах гари.
Клаус поднялся и, не надевая сапог, покорно двинулся за хозяйкой, ориентируясь лишь на тлеющий фитиль светильника. Наполовину он все еще оставался во власти сна и слышал отдаленный шум океанских волн.
– Сюда, – сказала хозяйка, заводя его в небольшую комнату, где пахло сушеными травами и каким-то ароматическим маслом.
– Что делать-то? – спросил он. Хотелось спать, но предстояло, как он полагал, что-то поднять, куда-то переложить или…
– Ложись сюда, не бойся… Рядом будь, я тебя не обижу.
Хозяйка легла в постель и потянула его за руку, а пока Клаус соображал что к чему, ловко сняла с него белье. Затем ее руки скользнули по его телу, и тут Клаус по-настоящему проснулся. Он вспомнил глаза Гизеллы, изгиб ее шеи и полную грудь за распущенным шнурком блузки.
– Я… Я… не умею, тетенька…
Она хрипло хохотнула и прижала его к себе.
– Не бойся, вдвоем сладим…
И они действительно сладили. Клаус качался, словно на высоких волнах, невольно вспоминая образы из минувшего сна. Шум ветра, шквальный порыв, торжество стихии, а затем тихий шелест песка… Или это был ее шепот?
Когда все закончилось, он лежал рядом с ней, испытывая необыкновенный восторг, и улыбался в темноту.
Вдруг за тяжелыми ставнями послышался треск, а затем с шумом рухнул забор. Гизелла вздрогнула и прижала Клауса к себе. Прошло несколько мгновений, и ближняя стена вздрогнула от удара, потом еще раз, как будто кто-то ходил вдоль нее, приноравливаясь к работе.
Внезапно последовал такой удар, что Клаус вскрикнул, а Гизелла приложила палец к его губам.
– Тихо, – прошептала она и погладила Клауса по голове. – Стена крепкая, железом стянутая… Свинья ее только проверяет, если не поддается, пойдет к соседям.
– И что, всегда так?
– Нет, не всегда. Дворов много, поэтому к нам на третий, а то и на пятый день наведывается…
– Мы с Ригардом ее поймаем, – неуверенно пообещал Клаус. Ему было неловко, что он закричал, когда свинья ударила в стену.
– Конечно, поймаешь, мой хороший… Конечно, поймаешь…
Они помолчали, прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. Следующий забор упал где-то дальше по улице, и Клаус облегченно вздохнул.
– Ну что, еще разок? – спросила Гизелла и поцеловала Клауса так жарко, что он увидел в темноте россыпь голубоватых огоньков. – Давай, солдатик, давай, рыцарь…
– О, Гизелла, ты так… так прекрасна…
Больше они не говорили, только жарко дышали, обмениваясь поцелуями, и перекатывались на узкой кровати, рискуя свалиться.
Потом Клаус лежал и думал, что все в его жизни теперь переменилось и он обязан сказать ей эти слова.
– Мне кажется… что я тебя люблю… – признался он, вызвав у Гизеллы приглушенный смех.
– Конечно, рыцарь, я поняла… Ты оказался крепче, чем я думала, а теперь иди в пристройку. Один не заблудишься?
– Нет.
– Ну иди… Только не болтай лишнего.
