36

Клаус с Ригардом поднялись на крыльцо и прошли мимо хозяйки в коридор, где на натянутых под потолком нитках висели пузыри с вялившейся икрой.

– Сюда проходите, в горницу, – сказала женщина, указывая на дверь. Клаус открыл ее и вошел в просторную комнату, где совсем не пахло рыбой, хотя во дворе и коридоре все пропиталось ее запахом. – Садитесь за стол, – сказала хозяйка, подхватила рассыпавшиеся волосы и скрутила их в пучок на затылке. – Сейчас я вам поесть принесу, но у нас тут только рыба.

– Мы любой еде рады, – сказал Клаус, оставаясь стоять возле стула.

– Садитесь, – повторила хозяйка и вышла.

– Ох и глазищи у нее! Уж не колдунья ли? – проговорил Ригард, с облегчением опускаясь на стул.

– Почему сразу колдунья? – возразил Клаус, тоже садясь и пристраивая рядом свой посох. – Просто им тут нелегко живется и всякий новый человек кажется враждебным.

– Ну не скажи. Хотя, если покушать вволю, может, все станет не таким странным?

Хозяйка вернулась через пару минут, переодетая в новую юбку и белую нарядную блузку. Волосы ее были тщательно причесаны и убраны в аккуратный пучок.

– Вот, утром еще готовила, – сказал она, ставя перед гостями два блюда – вареных окуней и жареного карпа.

– Хлеба, извините, нет. Дорога в город небезопасная, а больше муки купить негде.

– Ничего, мы и этому очень рады, – сказал Клаус и улыбнулся хозяйке, а она улыбнулась ему в ответ, сразу становясь на десять лет моложе.

– М-м, как вкусно! – признался Ригард, торопливо расправляясь с большим окунем. – А чего у вас в озере еще водится?

– Щука, налим, раки… Только мы их тут не едим.

– А почему? – спросил Клаус. – Раки очень вкусные, правда, я их только два раза ел.

– Нипочему, – ответила хозяйка и снова улыбнулась. – Не едим, и все.

И, отойдя к двери, стала ждать, когда гости поедят.

В коридоре послышались шаги, дверь открылась, и следом за Роем в комнату вошел высокий, широкоплечий мужчина с подстриженной седоватой бородой.

– Здравствуй, Гизелла, – сказал он.

– Здравствуй, Гектор, – ответила она и, обращаясь к гостям, добавила: – Это Гектор, староста нашей деревни. С ним и поговорите, а я пока посуду отнесу.

С этими словами она забрала тарелки с объедками и вышла вон, оставив гостям льняную салфетку, чтобы вытереть руки.

Гектор постоял у двери, изучая слишком молодых, на его взгляд, охотников подзаработать, затем подошел, поставил себе стул и сел, продолжая молчать.

Рой остался у стены.

– Откуда будете, из города? – спросил Гектор.

– Из города, – подтвердил Клаус.

– Оттуда, – кивнул Ригард, стараясь говорить басом.

– А знаете, чего у нас тут?

– Нам говорили – свинья, – поспешил ответить Ригард и наткнулся на недовольный взгляд Клауса.

– Свинья… – Гектор усмехнулся и дотронулся до бороды. – Свиньи у нас в каждом подворье. Рыбы и свиньи – основной доход.

– А почему не овцы? – спросил Клаус.

– Овцы рыбу не жрут. А свиньи и потроха рыбьи, и чешую, и головы. И раков – хоть мешками.

– А сами вы раков не едите?

– Нет.

– А почему?

Староста отвел глаза и, пожав плечами, ответил почти как Гизелла:

– Не принято у нас, вот и все.

Вернулась хозяйка и поставила на стол блюдо с пареной икрой. Клаус с Ригардом взялись за крохотные ложки и стали есть. Пока им было в новинку, все казалось вкусным, но Клаус представил себе, каково есть одну рыбу целый месяц, год, а то и больше.

– Ну так что насчет свиньи, большая она? – спросил он, чтобы нарушить паузу.

– Ростом примерно с тебя, – сказал Гектор, испытующе глядя на Клауса, однако тот постарался скрыть свое удивление.

– С клыками?

– С клыками, – подтвердил староста. – С такими клыками, что бревна из сруба вырвать может.

– А с чего у вас эта свинья завелась? – спросил Ригард, быстро поедая несоленую икру.

– Два года назад с Черного леса пришла, – пояснил Гектор. – Сначала рыбу жрала – выскакивала перед рыбаками и пугала, чтобы они мешки бросали. Полмешка сжирала, и три дня ее не видели. Потом стала расти, уже ей и мешка мало было, одного рыбака ограбит – другого на берегу ждет, а они-то, когда на фонари ловят, в темноте уже причаливают.

– На фонари? – спросил Клаус.

– На фонари у нас самая ловля, – сказала из угла Гизелла. Клаус и Гектор одновременно повернулись в ее сторону, и она смущенно поправила прическу.

– Это правда про серебро с каждого двора? – спросил Ригард, доев икру.

– Ты про награду? – уточнил Гектор.

– Да, про нее. Нам говорили – по серебряному талеру с каждого дома, это так?

– Правильно говорили, с каждого жилого. Те, что пустые, уже не платят.

– А много пустых? – поинтересовался Клаус.

– В том году было три, в этом – семь.

– А куда люди подевались?

– Свинья пожрала…

Клаус с Ригардом переглянулись, и это не ускользнуло от внимания Гектора.

– Ну что, может, завтра с утра обратно в город? – усмехнулся он.

– Нет, почему же? Мы готовы вам помочь, – сказал Клаус.

– И что – уже кому-то помогали?

– Да, помогали.

– Было дело, – весомо дополнил Ригард, не собираясь уточнять, с кем именно они сражались.

– И что, получилось? – уточнил Гектор уже серьезнее.

– Было трудно, – признался Клаус. – Но справились.

– Хотя и получили ранения, – добавил Ригард. – Я несколько дней хромал.

Они помолчали. Гектор задумчиво смотрел на молодых охотников. Хоть молоды и тщедушны, зато дорого одеты. Может, оттого и дорого, что работой заслужили?

– А чего же при вас нету ни мечей, ни арбалетов? Или вы колдовством каким сильны?

– Нет, колдовству мы не обучены. Но всегда можно выдумать какую-нибудь хитрость, что против зверя, что против иного врага… – со значением произнес Клаус.

Гектор еще немного помолчал, затем поднялся:

– Ну что же, ночь у Гизеллы перетерпите, а утром вас Рой на место отведет, покажет, где обитает свинья эта… Чего нужно будет – у него возьмете, а там посмотрим, что у вас получится.

С этими словами староста кивнул хозяйке и вышел в коридор.

Гизелла сейчас же забрала пустое блюдо и вышла следом, но едва закрыла дверь, столкнулась с Гектором.

– Гизелла! – горячо зашептал он, хватая ее за талию.

– Пусти, Гектор, не до тебя сейчас… Пусти, тарелку уроню!

– Поди ко мне хозяйкой, Гизелла! Я по тебе давно сохну – ты же знаешь!

– Убери руки! Да что же это такое?! Как я к тебе хозяйкой пойду, у тебя жена законная?!

– Хворает она, два года уже хворает… Ты только скажи, я ее сразу на корм ракам…

– А детям что скажешь? – усмехнулась Гизелла, освобождаясь от объятий старосты.

– А что дети? Они у меня с пониманием.

– Нет, Гектор, я тебе и раньше говорила, и теперь повторю – закончим этот разговор. Стара я уже, чтобы с мужиками обниматься, у меня сын взрослый. Женю его и внуков нянчить буду.

Гектор перевел дух, огладил бороду и вышел на крыльцо. Затем повернулся и сказал:

– Я тебя не тороплю, Гизелла, я буду ждать сколько надо.

И ушел. Хлопнула калитка, и стало тихо.

В коридор из комнаты вышел Рой.

– Староста ушел? – спросил он мать, стоявшую в коридоре с блюдом.

– Только что…

Рой вышел на крыльцо и посмотрел в сторону соседского дома.

– А хочешь я его убью? – вдруг спросил он.

– Нет, не хочу, – ответила она и пошла на кухню, где потрескивала дровами печь.

Сбросила объедки в ведро для поросенка, потом достала две чашки и налила в них заваренный на смородиновых листьях отвар, бросив для сладости по куску медового сахара.

Затем выглянула в коридор – Роя видно не было. Гизелла шагнула к небольшому настенному зеркалу, поправила волосы и, немного поколебавшись, развязала на блузке шнурок.

Снова выглянула в коридор, сделала разрез пошире и, подхватив чашки со сладким отварам, пошла к гостям.

– Ну, хозяйка, вы нам все носите и носите! – обрадовался тот, что сидел на дальнем конце стола и ел за троих. Но Гизеллу интересовал другой. Ему она подала чашку без спешки, склонившись перед ним так, чтобы он понял – это для него.